Девушка вздрогнула, выдернутая из своего внутреннего мира, и посмотрела на Ролло широко распахнутыми глазами, в которых отражалась красная луна.
Из воды послышался стон. Девушка невольно повернула голову в сторону звука.
– Иди в каюту! – прошипел Ролло.
Зеленовласка послушно «поплыла» исполнять приказ капитана. Именно «поплыла», как двигались настоящие сирены.
«Не могла же ее кровь превратиться в морскую воду?» – подумал капитан, провожая подопечную взглядом. Перемены в Зеленовласке не нравились мужчине.
Этой ночью с ней что-то произошло, она была не похожа сама на себя. Капитан следил за удалявшейся девушкой. Он решил, что не успокоится, пока не увидит ее спящей в своей каюте. В конце концов, он обещал ее брату, что позаботится о ней, защитит от опасностей.
Он еще немного постоял, с подозрением разглядывая Красную луну, а затем последовал за девушкой.
***
Кровь стучала в висках. В глазах временами темнело. Сирена проходила через кают-кампанию, когда голова закружилась. Она облокотилась о стену, дожидаясь, когда недомогание отпустит.
– Почему у тебя волосы цвета морской волны? – раздался голос из черноты.
Глаза девушки различили силуэт мужчины.
– Моя прабабушка была сиреной, – ответила она, поднимая глаза к потолку, надеясь отвлечься от накатившей тошноты.
Отец рассказывал, что красавица Эсса с волосами цвета морской волны спасла ее прадеда во время шторма. Молодой мужчина понравился сирене, и она часто приходила к побережью, где проводила время с Эриком – лордом-владельцем верфей, лесных угодий и кораблей. А затем она забеременела. Эрик заставил сирену поклясться, что она не причинит вреда ребенку и живым отдаст его отцу.
Преждевременные роды оказались тяжелыми. Сирены не могли помочь ребенку-полукровке, не желавшему покидать материнскую утробу. Так как Эсса поклялась не вредить сыну, она обратилась за помощью к людям. Кровь земного ребенка позволяла ей ступать по берегу. Ведьма помогла сирене, но не успела вернуть женщину в воду. И так как других детей у Эрика больше не появилось, он признал незаконнорожденного сына, сделав своим наследником.
– Ты уже не похожа на полукровку, – прошипел сирен и отпил из зеленого бутыля. – Ты почти как мы. Мне кажется, я слышу, как внутри тебя плещутся волны.
Он подошел к ней.
– Хочешь? – спросил сирен, протянул ром и улыбнулся, демонстрируя ряд белоснежных, чуть заостренных зубов.
Она поспешила сделать шаг в сторону, но в следующее мгновение оказалась прижатой к прохладному телу мужчины. Рука Шина, покрытая до локтя чешуей, обняла ее за талию. Девушка опешила от подобного поведения. Раньше сирены ничего подобного не позволяли! Что изменилось? Что?
– Пей, – сказал парень, прислоняя горлышко бутылки к ее губам.
– Я не… – пробормотала она.
– Пей, – повторил Шин, вливая в нее глоток.
– Отпусти меня, – прошептала девушка.
– Не получится, – возразил сирен, вливая напиток в рот Зеленовласки. – Я тебя выбрал.
Жидкость была горьковато-сладкой, вязкой, терпкой, с привкусом красного перца. Девушка поперхнулась с непривычки. Первый раз она пробовала нечто крепче вина. И это нечто пьянило уже с первого глотка.
Дыхание перехватило. Она судорожно хватала ртом воздух, пытаясь вернуться к прежнему состоянию. Ноги подкосило, и сирена вцепилась в предплечья мужчины, чтобы не упасть. Но, кажется, помощник капитана истолковал этот жест по-своему.
– Как тебя зовут? – спросил Шин шепотом и дотронулся языком до скулы Зеленовласки.
– Не помню, – прохрипела она, когда у нее наконец-то получилось сделать вдох. Сирена чувствовала, как внутри нее разгорается жар от рома, как голова начинает кружиться сильнее.
– Это из-за проклятия?
Кивнула, пытаясь сохранить ясность мыслей. Оперлась рукой о дверной косяк. Чуть-чуть наклонила голову вперед, чтобы было легче дышать. Второй попыталась оттолкнуть помощника капитана, но тот даже не обратил внимания на жест.
Прохладные пальцы мужчины спустили лямки платья, обнажая плечи, стягивая лиф, прикасаясь к груди. Прохладные губы дотронулись до ключицы.
Она хотела было позвать Ролло, но сирен успел закрыть ей рот поцелуем – холодным, словно кусочек льда проскользнул по губам. А затем этот же лед стал чертить влажную дорожку от губ к шее, и ниже – к плечу. Девушка вздрогнула, вновь попыталась закричать, но ладонь левой руки проворно зажала ей рот.
– Тсс, – сказал сирен. – Не бойся! Сегодня редкое время, когда можно все.
Вторая рука мужчины проникла к ней под юбку, сжала ягодицу, и сирена скривилась от боли, затем ладонь сирена скользнула по бедру, а после поднялась к животу и стала его поглаживать, почти бережно, нежно, чувственно… если бы это была рука любимого мужчины, а не вторжение без спроса и согласия.
Девушка пыталась царапаться, но Шин лишь тихонько посмеивался. Его ладонь уже сместилась к низу живота и продолжала свое движение ниже, пальцы коснулись белья, оттянули тонкую ткань, отчего по делу Зеленовласки прошла неприятная дрожь…
– Отпусти ее! – раздался голос – страшнее, чем раскат грома посреди черного океана.
Девушка скосила взгляд и увидела Ролло, который стоял на лестнице. Сердце радостно подскочило, и когда холодные пальцы сирена разжались, она бросилась прочь, так быстро, как только могла, придерживаясь ладонями за стены. Ударилась плечом, так что на бледной коже проявился синяк, но даже не почувствовала боли.
Сердце бешено колотилось. Оказавшись в каюте, она упала на тахту и перевела дыхание. Из глаз потекли слезы. Головокружение вернулось, а с ним пришла и тошнота. Вот только отчего? От магии луны? От выпитого рома? Или от осознания того, что чужой, совершенно незнакомый мужчина едва не сделал ее своей? Или от понимания, что голландец перестал быть для нее безопасным местом?
Хотя, Древо! Когда корабль не был для нее опасным? Когда она успела забыть о своем странном статусе? Шаткое положение в команде. Шаткая палуба под ногами. То туманы, то шторма, то духи, а теперь и сирены… но почему? Они раньше ничего подобного не позволяли.
Пересилив себя, она стянула платье и брезгливо отбросила его, точно половую тряпку, в сторону, поспешив натянуть на себя серое шерстяное. Зеленовласку знобило, как будто она оказалась на солнечном свете.
Ей казалось, что от кожи неприятно пахнет водорослями, но отправиться на кухню, чтобы приготовить какой-нибудь настой с жасмином и обтереться им, не было ни сил, ни желания. А еще ей было страшно. Ведь если подобное пришло в голову Шину, то, наверное, может и остальным прийти?
«Сегодня редкое время, когда можно все», – выплыли из памяти слова помощника капитана.
Она вспомнила, что у Ролло в секретере хранились несколько склянок с лекарствами. Осмотрев содержимое бутыльков, она выбрала настойку корня валерианы от головной боли. Уж лучше терпеть запах этого растения, чем запах Шина. Она заметила, что на запястье осталась маленькая чешуйка – Зеленовласка поспешила снять ее с себя и выкинуть.
На всякий случай она подошла к столу Ролло и решила обследовать и его на наличие каких-нибудь пузырьков: вдруг капитан покупал что-нибудь у аптекаря для себя: шалфей, чистотел, ромашка, да мало ли, какие травы нужны мужчинам для личного пользования? Выдвигая ящики, она заметила мешочек и заглянула внутрь, где обнаружила знакомый порошок.
«Ролло взрослый мужчина», – напомнила она себе. Но решила, что будет не лишним предупредить капитана, что у лекарства есть свой срок годности.
Неожиданная догадка заставила ее посмотреть на порошок под другим взглядом. В порты корабль заходил редко. На корабле она ни разу не видела земной женщины, кроме… Вспомнились два поцелуя: первый – на кухне, но она тогда подумала, что Ролло сделал это просто со злости. Но второй – под водой – был осознанным. И девушка, помнится, не возражала. Так этот порошок предназначен для нее?
Нервы сдали, и сирена, запрокинув голову, рассмеялась от абсурдности ситуации: эта странная ночь Красной луны так или иначе должна была для нее закончиться в объятиях либо капитана, либо его помощника, потому что ОНИ ЕЕ ВЫБРАЛИ.
– Добро пожаловать во взрослую жизнь, леди Наивность, – сказала она себе. – Находиться в одной каюте с мужчиной, спать в его кровати и не думать о том, что тебе однажды сделают предложение спать вместе…
И девушка вновь рассмеялась, и поспешила дотронуться до кольца на груди, подаренного ей любимым человеком, которого ВЫБРАЛА ОНА. Но пальцы задели раковину-амулет.
А может, она ошибается? А если нет? В любом случае, гадать не было смысла. Ролло любил прямоту, вот она у него все и спросит, когда капитан вернется.
***
Ролло спустился по лестнице, когда услышал шепот. Его глаза, прекрасно видевшие в темноте, различили две фигуры. Одна – явно мужская. Вторая, судя по белевшей груди, женская.
Ролло не сразу узнал Зеленовласку в полупрозрачном платье, приняв ее за сирену. А когда разглядел, то почувствовал, как палуба уходит из-под ног.
Увиденная им картинка до боли напомнила другую.
Амфитеатр. Разлитая в воздухе магия. Зеленоватый отлив цвета чайных листьев на бирюзовых волосах. Из воспоминания в нос ударили любимые Верховной сирин запахи зеленого чая, мяты и жасмина. Словно события повторялись. Женщина, которую он знал, которая не была ему безразлична, целовалась с другим. И он снова оказался сторонним наблюдателем.
Это не Лорелейн и Георг, повторял про себя Ролло, но вот злость вернулась. Особенно от воспоминания о том, что Лорелейн все делала осознано, по своему желанию. А желала ли происходящего Зеленовласка? Ладонь, ударившая Шина по спине, подсказала, что нет.
Мужчина-сирен делал с девушкой то, на что он – Ролло – так и не решился. Причем делал нагло, не задумываясь о последствиях, игнорируя ее робкие попытки сопротивляться.
Морской бог ему свидетель – он не потерпит насилия на своем корабле! Пожалуй, если бы девушка стонала от удовольствия, Ролло просто прошел бы мимо, разнес бы что-нибудь на маяке, но вмешиваться бы не стал. Но это…
– Отпусти ее! – рявкнул Ролло.
И, дождавшись, когда Зеленовласка, покачиваясь, уйдет, капитан повернулся к Шину и ударил его, да так, что сирен отлетел к стене. Затем подошел к нему и поднял своего помощника за волосы, возвращая его в вертикальное положение.
– Капитан, на ее счет не было распоряжений, – прохрипел сирен, шмыгая разбитым носом, из которого текла синеватая кровь.
Но разум Ролло был затуманен злостью, он сдавил горло сирену – покрытые чешуей руки инстинктивно вцепились в запястье капитана, надеясь ослабить хватку.
– Не… было… распоряжений, – с трудом повторил Шин. – Я… думал… она как все…
Хотелось надавить на шею сильнее, но, Морской черт! Верно. Он не отдавал распоряжений. Это Ролло совершил роковую ошибку. Просто раньше сирены практически не обращали на девушку внимания – капитан видел несколько попыток подарить ей морские цветы, но Зеленовласка отвергала дары. И мужчина был уверен, что сирены знают обычай, и без ее одобрения ничего подобного произойти не может. Что изменилось?
– Она сопротивлялась! – шипел Ролло, который никак не мог заставить себя разжать руку. – Нельзя заставлять людей против их воли…
– Я слышу… в ней море… капитан, – сказал Шин, смотря Ролло прямо в глаза.
Шин сдался и покорно замер, ожидая приговора. Ролло хотелось его убить, но капитан понимал свою вину. Надо было с первого дня обозначить, что девушку трогать нельзя – никому, ни при каких обстоятельствах, кроме тех, когда ей грозила опасность.
И закон был не на его стороне. Младших нельзя наказывать просто так, из прихоти. Носители Старшей крови всегда были покровителями для Младших детей, которые не могли поднять руку на своего руководителя. И если мужчина сейчас прикажет своему помощнику выйти на сушу или дождаться солнечных лучей – тот беспрекословно подчинится. Но сделать это капитан должен будет при всей команде, обосновав свой приказ. А как он его обоснует?
– В ночь Красной луны у сирен можно все, – просипел Шин.
– Но она-то не сирена, – проговорил Ролло, разжимая руку. – Уходи. Чтобы через несколько мгновений я не видел тебя на корабле. И никогда не подходи к «Свободе»!
– Даже если однажды капитану понадобится помощь?
– Никогда! – повторил Ролло.
Сирен вскочил и убежал на палубу.
Когда Шин ушел, Ролло еще некоторое время стоял в темном коридоре, разглядывая место, где недавно находилась Зеленовласка. Он столько сделал, чтобы из ее глаз пропали слезы, столько приложил усилий, чтобы она перестала быть забитой, испуганной. Все черту под хвост. По его же вине. И помощника потерял по своей вине.
Ролло пришел в каюту и устроился на полу рядом с тахтой. Сирена сидела, поджав под себя ноги, закутавшись в плед. В воздухе повис противный аромат успокаивающей настойки. Капитан хотел дотронуться до руки Зеленовласки, но девушка поспешила спрятать ее под одеяло.
– Не стоит, – сказала она.
И Ролло согласился.
– Прости, – проговорил он. – Это моя вина. Чудовищная безалаберность с моей стороны.
Девушка всхлипнула и отвела глаза в сторону.
– Шин больше к тебе не прикоснется. Никогда. И никто из сирен до тебя не дотронется, если ты сама об этом не попросишь. Они даже дышать на тебя будут бояться. И жизнь за тебя будут отдавать. Клянусь.
Девушка затихла, но плечи продолжали подрагивать.
– Древо, как бы я хотел дать тебе свободу! – сказал Ролло, потирая ладонью лоб.
Она повернулась к нему и посмотрела на мужчину.
– Ролло, что происходит?
– Я не знаю, – честно признался Ролло. – Прости.
– Ты не тащил меня к обрыву.
Ролло усмехнулся. Надо же. Смелая девочка. Не снимает с себя ответственности.
В том, что с ней происходило, виновата она сама. Сирена не уставала себе об этом напоминать. Ей бы хотелось спихнуть вину на другого, но она оказалась проклятой на голландце только потому, что решила последовать за Дани.
– Ролло, – сказала девушка, – я когда искала у тебя лекарства, нашла порошок. Его обычно пьют девушки, чтобы, ну…
Ролло напрягся. Он лихорадочно соображал, что бы сказать Сирене.
– Сирена, я… м-м… я не…
– Я подумала… вдруг ты не в курсе – его можно использовать только в течение двух месяцев после изготовления. После могут быть проблемы. А то придет тебе письмо с берега. Ведь лучше, когда детям радуешься, а не воспринимаешь, как обузу. Согласен?
Ролло непроизвольно хмыкнул.
– Спасибо, – сказал он, облегченно выдохнув.
– Ролло, ты сказал, что сирены ко мне больше никогда не притронутся.
Капитан кивнул.
– А ты?
Капитан низко опустил голову, чтобы не встречаться с пронзительным взглядом серых глаз. Все-таки догадалась.
– Не притронусь, – сказал мужчина. – Только если ты сама этого не попросишь.
