Портреты юдиц на балах у Эреба
Одиннадцатый фрагмент
На пиры ли честные спешим,
Здесь балюют юдицы, Эребе,
Упоим их и участь решим
Бледных юн, оглашенных ко требе.
Дивны песни меловниц, оне
Песен мертвых Сирен всеволшебней,
И влекут, и тоскуют, зане
Хладны пологи басмовых гребней.
Ах, мгновенье одесное, длись —
Это пир о сангинах червонных,
Где с блядями царевны слились
И в тенетах пеют благовонных.
Двадцать пятый фрагмент
Медальоны с власами цариц
Феи неба вседарствуют гоям,
Льется кровь меж асийских кориц,
Подают хлеб и смирну изгоям.
Боле некому истинно речь,
Несть цимесы дьяментные Леде,
Мы и сами лишь волны, сиречь
Тени их в угасающем следе.
На пирах бледных юдиц молчим
И церковные флоксы лелеем,
А когда о желти прекричим —
Содрогнутся Эйлат и Вифлеем.
Тридцать первый фрагмент
Хвои красной тенета манят
Золотых королевен успенных,
Аониды ль бессмертие мнят —
Яд лиют из амфор червопенных.
Ах, одесны Сирен голоса,
Их чудесней лишь неба молчанье,
Сколь учили пеять небеса
Мертвых фей, им держать обещанье.
Тусклой кровию Иды ведут
На серветках червленых узоры,
И юнеток обручницы ждут,
Млечный холод лия во призоры.
Сорок третий фрагмент
Внове плачет Циана, Аид
Персефоны ли стоит, но, боги,
Мускус вейте на томных сильфид
Одеянья, златите чертоги.
Кто еще нас и будет алкать,
Яко девы успенны белые,
Им хотели века потакать,
Но балюют вновь юдицы злые.
Так оне черный яд прелиют
И асийские шелки снимают,
Что рапсоды немые поют
И щиты с мертвой цветью взнимают.
Пятидесятый фрагмент
Чела нежных царевен белы,
Шелк эфирный сугатнее бязи,
И юдицы еще веселы,
И опоены ядами князи.
Мертвой чернью шелка ли увить
Див пеющих, танцующих фриков,
И нельзя их всетайно убить,
Чтоб не слышать замученных криков.
Тушь сольется, огнь бледных ланит
Дорог станет небесным Элладам,
И Царь-колокол в ночь презвонит —
Боле некого чаять гиадам.
Портреты юдиц с алавастром и цветками
Пятый фрагмент
Фиолетовый купол претмим
Цветом ночи, гранатовой слотой,
Плачь и смейся, юродивый мим,
Внемли ночь под небесной золотой.
Май арому свою расточит,
Золотые менады воспрянут
Ото сна, их поднять ли на щит,
Яко литии млечные грянут.
Иль юдицы опять набегут
С хлебом тлеющим в морочный хором —
Петь отроцев, каких оболгут,
Сотемняясь за ангельским хором.
Двенадцатый фрагмент
И обручники темные ждут
Белых царичей в мглах елеонских,
Яд ли свальные бляди найдут
О виллисах и нимфах колонских.
Презлатись, меловая парча,
Се богинь отравленных тенета,
Несть иного для рая ключа,
Их чарует успенья виньета.
Иль Фурина спустится в подвал
Юдиц звать, кутией торговавших,
И увиждит – хлеб мраморный ал
От сукровицы днесь пировавших.
Восемнадцатый фрагмент
Черных вдов ли зовут балевать
О шелках устроители пиров,
А и что мертвым гоям скрывать,
Из каких и являться Эпиров.
Ломки, Синтия, мраморы тьмы,
Пара статуй – не мы ль, отрезвеем
От пеянья царицы Чумы —
И уснем, и тенета развеем.
Фрики бледные смерти не лгут,
Маскерад явен алому тлену,
И у нас за раменами жгут
Соваяния вдовиц белену.
Сорок второй фрагмент
Шелк сугатный пасхалов огни
Изукрасят, виденья ночные
Преявятся во ядной терни,
Ледяные оне, ледяные.
Утром челядь отмоет столы,
Вновь емины златые наставит
К алавастрам, что юдицы злы,
Всяка с желтым цветком и лукавит.
Ах, пируйте, пируйте одно,
Тьму цедя о еллине и гое,
Под холодным серебром вино
