– Но это и не нужно! Вы же Лис! Ей будет достаточно благодарности!
– Нет… Этого мало. Этого очень мало за такой дар. О… Если бы я обладал стадами, какими обладали Кормак и Конхобар! О, если бы я только имел столько золота и шелков, как Финн и Мананнан! Только тогда, сложив бы их все, я посчитал бы свою благодарность частично удовлетворённой! Только тогда!
– Мы передадим ей ваши слова, – заверил я Лиса. Он посмотрел на меня пристально и внимательно.
– Не стоит. Скажите ей… Спасибо. От всего сер… – Лис запнулся и опустил голову. – Самое большое спасибо. Скажите ей его на ирландском. И поздравьте её от меня с Рождеством. Да! Вот так. А теперь… составьте мне компанию с пирогом!
– Мама не разрешила его есть до ужина. Это ваш пирог! – возразил Ави.
Мистер Фокс хитро прищурился и искоса посмотрел на нас.
– Вы же умные мальчики. Мамы здесь нет! Я разрешаю!
Слово Лиса было для нас было больше, чем просьба.
– Ну… Ц! А теперь ещё раз, как вы провели время в колледже?! – жмурясь от удовольствия, произнёс мистер Фокс, цокая языком и старательно вылизывая свою морду.
– `ы с`учали без ваш… – на полном серьёзе сказал Ави.
– Не говори с набитым ртом! Это дурной тон! – отозвался Лис. – Правда?.. Я тоже. Скучал. И мне было очень грустно без вас… Хм! Очень грустно… грустно… Как всегда…
– А мы только и ждали, как бы удрать домой!
– Вот это правильно. Дом – это лучшее место на свете. Дом – это… это… А что там с учёбой?
Мы рассказали Лису всё снова. Не упустив ни малейшей подробности и штриха из своего повествования. Всё это время он лежал между нами, прикрыв глаза и навострив уши. Он не казался спящим, напротив, я видел, как жадно он ловит каждое наше слово. Когда я, перебивая Ави, начинал говорить о наших успехах, упоминание о которых брат вечно пропускал из-за хронической скромности, мистер Фокс даже начинал урчать, как самый настоящий кот. И одобрительно мычал себе под нос. Один раз он даже оживился, когда я обмолвился о своих успехах в хэрлинге.
– Достойно! Достойно! Я всегда знал, что в ваших головах болтаются два фунта чудеснейших мозгов! Прекрасно! Чёрт побери! Дайте я вас… оближу!
Это было жутко щекотно и смешно. Но мы и не думали сопротивляться. Это было так приятно… Лис делал это с такой невероятной лаской и нежностью. И вылизывал нас так тщательно, точно думал заменить нам вечернее умывание. А его синие глаза, почти что закрытые, блестели. И, когда он закончил, мы и сами были готовы вылизать его… но мы только повисли на нём и долго-долго и, слава Богу, тщетно старались задушить его в своих объятьях.
– Ступайте домой. Уже начинает темнеть. И вот-вот пойдёт снег, – наконец сказал он.
– Ну уж нет. Без вашей сказки мы отсюда ни ногой! – объявил Ави.
– Сказки… Сказки… Ну, что ж. Я обещал.
Две малиновки
Жил когда-то один человек, и был у него огромный сад, где росли цветы. Синие, красные, оранжевые, голубые, розовые и жёлтый цветок. Самый маленький, что рос у калитки. И каждое утро поливал человек свои цветы, а жёлтый цветок забывал, потому что он был так мал и рос далеко, и высокая трава вовсе скрывала его от глаз, а если и показывался он когда-то, то походил на сорняк. Шло время, летние дожди кончились, и цветок стал засыхать и замерзать. И уж лучше б садовник вырвал его с корнем, но тот так и не знал о его существовании и вовсе не собирался вырывать его. И с каждым днём всё слабее и слабее становился цветок, грустнее и тише оскудевающий сок в его стебле, никли его гордые листья, увядали жёлтые лепестки. И трава у калитки, чьи корни проворнее и глубже, только вырастала и заглушала его, и высасывала всю влагу из-под корней цветка.
Но вот однажды пролетали мимо две малиновки и увидели жёлтый цветок. Они спустились в сад и отыскали его среди травы и других цветов, после чего осторожно вынули его из земли и отнесли его в Светлый Чертог, где всегда дожди под солнцем и цветные радуги и где один цветок струит аромат, как тысячи его собратьев на земле.
Это было самое лучшее Рождество за всю нашу жизнь тогда. Самое-самое. Мы успели домой до метели и встретили праздник под звон колоколов, доносившийся отовсюду с полей. Мы передали маме самое большое спасибо от Лиса и так и не признались ей в поедании пирога. Правда, мне кажется, мама всё равно догадалась об этом. Потому что когда мы с братом потребовали добавки, она вредно спросила: «А не много ли будет?» – и щедро выложила нам на тарелки два оставшихся здоровенных куска. Она подарила нам подарки. Мне – толстую книгу по медицине, которую я тщетно искал во всех библиотеках столицы, Дерри и Белфаста. А Ави – иллюстрированный сборник монастырских молитв древней Ирландии, выполненный в старинном кельтском стиле. Так что ничто не могло омрачить наш праздник, разве что мысль о том, что нам скоро опять уезжать на год, а мы так и не знаем самого главного: где искать имя доброго Лиса. Мистера Фокса, живущего в холме у Типперари и теперь спящего на мягкой пуховой подушке в своей холодной чёрной норе, где нет ни свечей, ни праздничных игр, ни весёлого смеха…
1931. 12. 25 – 1932. 12. 20
И снова серые, безликие будни. Но только если закрыть глаза – вихри маленьких мотыльков, радостных и солнечных, воспоминания и надежды. Пусть мечты, видения и грёзы – ненадёжные звёзды и дороги, но они дорогого стоят в ларце странника. Дороже любого золота. А ещё они верное средство от тоски, эти мотыльки, которых только стоит потревожить… И мы уносились с этими мотыльками во снах и… что скрывать, на особо нудных лекциях. Но мы старались… И достарались до того, что нас на лето снова сослали в Дерри… Для надежды мировой науки ничего не жалко! Так говорил нам декан. Ничего – это ладно, но никого… это не по-ирландски! В Дерри профессор договорился о том, чтобы я мог постажироваться при местной больнице для бедных. И я был весьма ему признателен. Весьма. Меня тогда уже нисколечко не смущало, что профессор был англичанином. Ави тоже. Он был человеком. Таким же, как и мы. И говорил с улыбкой одно и то же: «Для надежды мировой науки ничего не жалко!» Правда, про «никого» я бы в этом случае уже промолчал.
Окрылённые мечтами и откормленные профессорскими обедами, мы впрыгнули в ночной поезд до Корка снова только к Рождеству. На этот раз мы ехали не с пустыми руками. Я вёз для мамы рекомендацию из больницы, а Ави… кажется, он всерьёз решил заниматься научной работой по богословию. Только б не вышел из него учёный, как отец Стенли. А то и Ави посадят за его «драконоведение». Он ведь теперь всегда говорит, что думает, забывая при этом думать, где говорит об этом… Впрочем, ну его к сидам, с его богословием! Он даже для научной работы взял материал по Лойоле! Ересь крепчает… Мне жаль Игнатия заранее. Мой брат – блистательный теоретик, уже сейчас склонный к безжалостному апеллированию фактами и цитатами. А уж как достаётся всем, когда он расшвыривается теориями и датами… И в первую очередь, конечно же, мне…
Мы знали, что даже если будет метель и если мы приедем поздно ночью, мама встретит нас на станции. Но она нас встретила не одна…
– Решил помочь с чемоданами. Мисс Эмер сказала, что, должно быть, вам дадут с собой много книг, – улыбнулся отец Стенли. Хотя я не помню, чтобы кто-нибудь из нас в письмах предупреждал маму о том, что книг у нас теперь чуть-чуть намного-много больше, чем собственных вещей. Особенно пугали три под завязку набитые книгами чемодана брата, которые мы еле-еле тащили вдвоём вместе с моей более лёгкой парой.
Отец Стенли уверенно погонял Мильду, что-то насвистывая себе под нос. Мама же сидела между нами на чемоданах и, закрыв глаза и положив нам руки на плечи, слушала наши с Ави рассказы.
– Мама! А ты-то как?! – наконец спросил Ави.
– Ой, мальчики. Дел болото! Летом устроилась работать на соседнюю ферму, пока отец Стенли обещал посмотреть за домом. Вы растёте, а погода у нас непостоянная. Это лето было засушливым. Вся трава посохла. И нашего хозяйства становится недостаточно. Боюсь, как бы голод ни постучался в наши двери. Я решила купить свиней, кур и быка. Правда, мне будет нелегко справиться одной… Но… отец Стенли любезно вызвался пока помочь по хозяйству. А мне ещё надо выплатить долг…
– Какой долг?! Кому?
– Неважно…
Дальше мы ехали молча. Сначала я хотел обидеться на то, что мама не посоветовалась и не спросила нас, но потом вспомнил, что это бесполезно. Она всё всегда решала сама. И решала всего один раз.
Дома нас уже ждал сытный ужин, и клеверный чай, и, конечно же, многочисленные предрождественские хлопоты.
Ночь напролёт мы проболтали с мамой. Много смеялись. И снова со звоном рухнула стена отчуждения, неизменно выраставшая за время разлуки. Нет, мамин голос и её глаза рушили все преграды между нами. Против них было бессильно всё. Даже наши с Ави несостоявшиеся обиды.
В вечер перед Рождеством отец Стенли пригласил нас всех отпраздновать у него. Мы только были рады этому. И, собравшись, мы отправились на торжественную вечернюю службу.
– После службы, не дожидаясь, пока он разговорится, возьмёте подарок для Лиса и бегом! – шёпотом сообщила нам мама на ухо.
– Мисс Эмер? – обернулся отец Стенли.
– Чихаю… Пчхи!
– Будь здорова, мама! – ответили мы хором.
Рождество
Отец Стенли, завершив службу, затеял импровизированный концерт на гармошке, однако мы с чистой совестью оставили нашу маму оценивать его музыкальные способности. Кажется, ей нравилось, как он играет на гармошке. Хотя и я, не обладая особым слухом, готов вас уверить: играл преподобный Стенли отвратительно. Самое оно, если он решил распугивать ангелов перед праздником, хотя он так старался… что всё-таки это не было пыткой, в отличие от его бесед на богословские темы. Для Лиса мы несли с собой очаровательный хрустальный шар, который стоило только тронуть, и он начинал издавать легко узнаваемые звуки старой доброй ирландской песенки. Мама чаще всего насвистывала её, и, между прочим, никогда ещё мы не слышали с братом песенки более трогательной и милой, чем эта. Странная песенка, у которой даже не было названия. Моя любимая. Она согревает… и… становится как будто бы легче.
Мы застали Лиса, сидящего у своей норы и слушающего вечерний перезвон колоколов. Едва завидев нас, он бросился к нам и, сбив нас с ног, как шаловливый пёс, стал трепать за воротники и штанины.
– Господи! Я думал, что с ума сойду! Как я соскучился! Как я соскучился! Как я рад снова вас видеть!
Мы вручили Лису подарок.
– Та-тата-та… пам-парам… ла-ла… там-парам. Парарам. Ла- ла… – забубнил он себе под нос. – Чудная вещь. Эту песенку сочинил я. Я даже не думал, что её кто-нибудь когда-нибудь услышит… надо же… Она ей нравится?
– Её любимая, – ответил Ави.
– Вот как…
Мы радостно заулыбались.
– Мама, должно быть, вам уже сказала, что это лето было засушливым. Вы себе представить не можете, как это больно: здесь завяли все цветы! Все! Даже клевер.
– Но вы-то остались! – радостно сказал я, не отводя глаз от Лиса.
– Я?.. Наверное, мои корни нашли себе источник влаги… Но мне бы хотелось знать, как ваши успехи в учёбе. Томас, ты исправил свою четвёрку по французскому? Августин, Лойола ещё покоится с миром?
И снова, окружив Лиса, мы принялись рассказывать ему обо всём случившемся за год.
– Учёные! Позор! Позволили своей маме тащить ваши чемоданы! – заворчал Лис, когда мы уже заканчивали свой рассказ.
– Да нет же. Она была не одна. Отец Стенли проводил её. Он довёз нас. Как раз он всё это лето жил у нас, пока мама работала на соседней ферме. Она решила расширить наше хозяйство, но для этого ей нужны деньги… И одной ей не справиться, поэтому сейчас отец Стенли помогает нам, и она ещё должна вернуть долг, поэтому ей придётся работать и в следующее лето.
Мистер Фокс вскочил, как укушенный, едва я закончил фразу.
– Какой долг?! На кого она работала?!
– Она сказала, что это неважно… – растерялся я.
– Это для кого это неважно?!!
Мистер Фокс угрожающе навис надо мной.
– И ещё раз объясни мне, что делает у вас дома этот пропахший клопами болтун?!
– Помогает маме по хозяйству. У нас дела идут совсем плохо. Мы даже сегодня остались праздновать Рождество у него. Он сейчас устроил маме концерт на гармошке… – вступился за меня Ави.
– Дур-р-рак! У него нет ни слуха, ни такта!.. Почему… – Лис зарычал и засопел от злости. – Почему мне никто не сказал! Вы… двое! Что вы молчите! Отвечайте, когда вас спрашивают!!!
– Мистер Фокс… – испугался Ави. – Не сердитесь. Мы… Мы не знали…
– Ещё бы! – Лис ударил лапой по хрустальному шару и прыгнул в нору, едва не содрав с себя шкуру.
Шар разбился. На холодной земле остались его сверкающие осколки и три большие капли крови.
– Мистер Фокс! – позвал его я.
– Простите нас… Мы не хотели вас обидеть… Простите… – склонившись над норой, пролепетал Ави.
Но ответом нам была тишина.
– Мистер Фокс. Сегодня Рождество. Не надо сердиться. Мы так хотели сделать вам приятное. Мы очень соскучились и думали, что вы порадуетесь за нас…
Тишина. Мы с Ави поджали губы.
– Что я не так сказал? – спросил я.
– Не знаю. Ты сказал правду.
– А что он обиделся?
– Не знаю… Но очень зол на нас.
– Думаешь, простит?
– Да. У него доброе сердце.
– Думаешь? Он же говорит, что у него его нет.
– Врёт он. Есть.
Мы посидели немного, помолчали. Я думаю, мистер Фокс слышал нас. Хотя тогда он имел полное право обидеться на меня ещё больше, но ведь я и не сказал бы ничего подобного, если бы не был уверен, что Лис не слышит нас.
– Мистер Фокс! А как же ваша сказка?! – наконец крикнул Ави в нору.
– Вы что, не видите?! Не до сказок мне! – донеслось из норы.
– Но вы же обещали… – начал я.
– Р-р… Я же сказал!
– Ну, пожалуйста. Мы весь год ждали этого дня. Вы потом можете злиться сколько угодно: мы ведь завтра опять уедем. Мистер Фокс. Расскажите сказку! Нам ведь никто, кроме вас, не рассказывал сказок!
– Правда?
Голова Лиса показалась из норы. Глаза его удивлённо смотрели на нас, а уши его были прижаты к голове.
– Нет, никто, – подтвердил Ави.
– А мама?
– В детстве, – сказал я.
– Ах, ну да… Ну, значит… слушайте.
Все книги на сайте предоставены для ознакомления и защищены авторским правом
