Некоторое время они пробирались через глубокие сугробы.
Заскучав по пути, Лем решил отвлечься на разговор:
– А скажи, отец? – спросил Лем. – Ты на великой отечественной был?
– Был, – коротко ответил старик.
– На каком фронте?
– Военная тайна.
– А на Даманском был?
– Был.
– А как туда попал?
– Молча..
– А прости, дед, забыл, что ты у нас – разведчик.
– У кого у Вас? – перевел стрелки дед.
– Да неважно.
– Ты мне лучше вот, что скажи, Лянь, кого мы искать на той поляне будем?
– Вертолет.
– Это я понял.А чей и с кем?
– Скорее всего, дед, это наши спецслужбы.
– Чьи ваши? -усмехнулася старик. – Китайские?
– Наши Российские, но конкретно, какие не знаю.
– Ну, тады захлопывай варежку и вались на пузо, далее ползком. Пятьдесят метров до поляны осталось.
Лем и разведчик, перешли на шепот и жесты. Они медленно и тихо подбирались к месту интереса.
Подойдя ближе, дед жестом указал Лему залечь и не двигать. Дальше старик достал свой бинокль и стал изучать обстановку.
На поляне стоял черный вертолет МИ-26 , на боку которого, вместо красной звезды, красовался золотой крест в круге . Человек двадцать военных, надевали белые комбинезоны поверх амуниции. На плечах формы был тот же золотой крест. Лица прикрывали балаклавы и шлемы. Боевые винтовки отряда старику тоже были не знакомы.
Дед подозвал Лема.
– Докладываю: один вертолет, десантно-боевой, двадцать человек, личного составу, вооружены. На плечах шевроны не наших спецслужбы.
– Что за шевроны?
– «Золотые кресты».
– Дед, это не китайцы. К вам «Алтарники» пожаловали.
– Радость, то какая!– шипел старик. – И что с того?
– Да просто эти ребята сюда явно не шашлыки жарить заявились.
– Само собой, шпиена ловить,– бормотал старик. – По твою душеньку ,Лянь . Ну сейчас я им маненько подсоблю .
После этих слов, дед вскинул ружье и взял Лема на мушку .
– А ну, мурло китайское, грабли за голову! – выкрикнул ветеран.
– Эй, дед, ты чего? – заволновался Лем, – Не шпион я, и уж тем более не китайский.
– Сейчас они разберутся, чьих ты будешь.
Не успел старик это сказать, как краем глаза заметил движение под снегом. Дед не сводил мушку с напарника.
– Что, паскуда? Своих позвал? Вон они уже под снегом поползли. Нам военрук рассказывал, как ваши китайцы под снегом ползать умеют.
– Дед, замри и не дыши.
Вдруг, что-то схватило старика за ногу и протащило его под снегом . Это была огромная черная щупальца, напоминавшая гигантский черный хвост.
Ветеран повис головой вниз. Вскинув карабин, он стал целиться. Выстрел. Ослабшее щупальце выронило старика. Лем схватил его за рукав и потащил за собой.
– Рвём когти, дед! А то нам сейчас башки по отгрызают!
Они проламывались сквозь ветки, заросли и сугробы. Они бежали, спотыкаясь, падая, поднимая друг друга в попытке спастись. Лес позади них начинал трещать и гудеть, превращаясь в дикого, голодного зверя.
Покинув чащобу, Лем и сержант повалились на землю. Они лежали, глядя в сумеречное небо, в попытках восстановить дыхание. Старик крепко сжимал карабин в руках, как родную мать.
Бич достал из кармана пачку шахтерских сигарет , вытряхнул их на ладонь, и отдал одну старику . Дед достал спички и подкурил . Передал спички Лему . Лежа и покуривая, дед сказал:
– Видать не врал, Виталька-то.
– А я,– затягиваясь, сказал Лем.– Как-то не сомневался .
– Так что это за невидаль, Лянь?
– Не знаю, отец, ой не знаю.
– Какая-то ебанина неведомая,– сказал дед.
– Есть у меня мысль, но она мне не нравиться, – тяжело дыша, сказал бродяга.– А кстати, военных сколько было?
– Двадцать человек.
– Было двадцать военных, стало двадцать «одержимых» до зубов вооруженных.
– Ты чо там мелишь?
– Говорю «алтарников» того, переквалифицировало. Они теперь не на нашей стороне.
– А были?
– Были – не были, уже не важно, – сказал Лем. – Важно, что теперь в лес точно нельзя.
Лем закашлился, подавившись папиросным дымом.
– Скажи, отец, знаешь как на разрез попасть ?
– Знаю, – ответил дед, вставая с земли.– Но сегодня мы туда не пойдем. Темнеет уже. Пошли, милок, ко мне я кочета зарублю, бульона сварим, а то пниманию легких можем поймать. Да баню что ли затоплю.
– Бульон и баня, дело хорошее.
– Я тебе на печи постелю. Кальсоны то чистые есть?
– В чем был, дед, в том и материализовался.
– Небоись, Лянь, что-нибудь придумаем.
4.
Лем и старик отправились в сторону его дома
Ночь постепенно накрывала, тихий поселок. Окна одиноко стоящих избушек начинали загораться во тьме. По округе раздавался лай собак и карканье ворон.
Темный, дремучий лес затихал, подобно ночному хищнику, нашедшему себе засаду. Притаился в ожидании неосторожной жертвы. Тишь да гладь. Как перед бурей.
Спокойный вечер у Архипа. Лем и старик сидели за столом, попивали индийский чаёк из пачки с синим слоном, похрустывали сушками.
Периодически, нацепив бушлат, выбегали по очереди в сени на перекур или по нужде.
– Ты мне, Лянь, вот что скажи,Что меня за ногу то потащило?
– Я, Архип ну Майорович, тебе названье не скажу, так как тварь, эта потусторонняя,– рассказывал Лем. – А там языка человеческого нет. А тут они еще не появлялись, в таком количестве, чтобы люди название ему дали. Алтарники каждую такую сущность зовут объект, и присваивают номер и литеры, оккультисты их зовут древними богами, могут конкретное имя придумать, даже целый культ вокруг него возвести. Людей живых могут даже в жертву приносить.
– Иди ты! – ужаснулся ветеран.
– Да, да, именно в жертву, – сказал Лем, прихлебывая чай из блюдца. – Все как полагается, четвертование, колесование, людоедство.
– Мать честная! – охал дед.– На войне я, конечно, видел страшное, но что бы, вот так в мирное время, да с живыми людями. Тьфу! Нелюди!
– Те еще, безжалостные суки,– продолжал Лем. – Сталкиваюсь с ними периодически. А главная у них так вообще. Сострадания в ней, как у табуретки. Свои ее за глаза зовут «Серая дева» .
– А в миру ее как звать – величать? – поинтересовался старик.
– Гризельда Дюмонт, – ответил Лем.
– Немка? Гестаповка поганая!
– Скорее бельгийка или шведка.
Лем намочил сушку в чае, и отправил ее в рот.
– Но не о ней сейчас, – закончил Лем.– Ты мне дед, вот что скажи, парней видел из вертолета , те что с позолоченными крестами на шевронах?
Дед кивнул.
– А что у них за винтовки были?
– Винтовки явно не нашенские, слаженные, черные. Магазины у них не спереди под цевьем, а сзади у приклада, и прицелы оптические вроде.
– Это, отец, Австрийские штаеры. Они по стандарту у оккультистов в снаряжение входят. А раз винтовки не наши, но и отряд был не наш.
– С чего взял-то? – спросил дед.
– А с того, Архип, что «алтарники» используют пистолеты – пулеметы «вереск», и малогабаритные автоматы «вихрь». Не один из них, никогда в руки не возьмет, неосвященное оружие. Их верховный капеллан, одобряет исключительно отечественные стволы.
– Эво как,– сообразил дед.– Так это что получается? Это шпиёны?
– И да, и нет. Они ,видимо, на изъятие прибыли. Вот только, что они тут изымать собрались?
Лем прихлебнул из блюдца.
– Дед, скажи, Варваровский разрез, намедни, новые залежи не разрабатывал?
– Давеча, – ответил разведчик.– Маркшейдеры ковырялись возле горы, да взрывали чой та.
– Не ту гору взорвали, – смекнул бродяга. – Видимо открыли фрактуру, додики.
– Чего? – спросил старик.
– Фрактура, отец, это такое отверстие в нашей реальности, откуда бесы лезут .– пытался объяснить Лем .
– Ишь, ты! – заохал дед. – Врата в преисподнюю! Вот ироды окаянные!
– А где фрактура, -продолжал Лем – Тут и оккультисты. Пожаловали, как мухи на говно. Видимо перехватили алтарников на подлете, вещи их нацепили, для конспирации и пошли.
Лем макнул рафинад в блюдце.
