Фьора Туман "На Восток"

– Ну же, пожалуйста. Ты очень красивая, – прошептал мужчина, когда наши взгляды встретились.

Его ладони нежно скользили по груди, животу, бедрам, заставляя дыхание учащаться. Он поцеловал каждый мой заледеневший палец, разжигая внутри огонь. Вначале робкий и неуверенный, постепенно он становился ярче и ярче, захватывая каждый кусочек тела.

По телу пробежала дрожь. Вначале настороженная. Я непроизвольно выгнулась, когда горячие губы мужа вновь дотронулись до шеи, а из груди вырвался приглушенный стон, который Алекс поспешил впитать в себя.

– Во сянь яо ни, – прошептал он. – Я хочу тебя…

Сама не поняла, в какой момент пальцы сжали его плечи. И вновь стон. Его или мой? Дыхание мужчины стало тяжелым. А внутри меня будто скручивалась пружина. И жутко хотелось, чтобы она, наконец, распрямилась. Меня манила нежность, чувственные мягкие ласки, но пугал напор и сила его возбуждения.

– Дарлайн, посмотри на меня.

Я открыла глаза.

– Я люблю тебя.

И я открылась ему.

Глава 7

Я стояла посреди темного леса. Огромная луна, видневшаяся сквозь ветви кленов, пульсировала. Я беспомощно озиралась по сторонам, стараясь понять, где оказалась, ведь всего несколько мгновений назад лежала в объятиях мужа… По телу прошла легкая дрожь, но не от воспоминаний о прошедшей ночи – позади раздался рык. Я обернулась. Сил хватило на то, чтобы отшатнуться, закричать от ужаса и… я проснулась.

Села в кровати, судорожно хватая ртом воздух. Где я? Что со мной? Меня окружала пугающая тьма, посреди которой, словно путеводная звезда, горел ночник.

– Дарлайн? – спросил обеспокоенный Алекс, приподнимаясь на предплечьях.

Мой крик разбудил и его. Заслышав голос мужа, я обрадовалась, а ужас отступил. Теперь я смогла разглядеть и стол, и рундук, и платье, валяющееся на полу. И вспомнить, что нахожусь в каюте.

– Что случилось, дорогая?

– Извини, – сказала, продолжая дрожать. – Сон…

– Все хорошо, – ответил муж, приходя в себя от внезапно прерванного отдыха. Он сел рядом со мной и провел ладонями по лицу, чтобы сбросить остатки дремы: – Честно говоря, я не так представлял наше первое пробуждение.

Я неловко улыбнулась, чувствуя себя виноватой.

– Надеюсь, тебе снился не я? – спросил мужчина, а затем его будто осенило: – Это из-за ночи, да? Неужели все было так плохо?

Я растерянно смотрела на него, пытаясь сообразить, что он имел в виду. Наконец поняла.

– Нет, нет, – поспешно замотала головой. – Мне понравилось. Честно. Это, наверное, нервы. Знаешь, все эти подготовки, отъезд из дома в другую страну…

«Ссора с Бланш», – продолжила мысленно, но вслух ничего не сказала. Кажется, Алекс поверил, по крайней мере, он кивнул.

– Ладно, – сказал муж, обнимая меня. – Давай полежим, а может, и заснуть получится. Нам нужно время, в том числе, чтобы отдохнуть.

И я не возражала против его объятий. Положив голову на грудь Алексу, я попыталась заснуть. Но стоило закрыть глаза, как я вновь оказалась в лесу под белыми лучами огромной луны…

***

Вначале путешествия я думала, что «Вестник богов» летит быстрее ветра, но спустя неделю решила, что клиперу зря присвоили звание победителя регат, ведь на самом деле он «ползет» по волнам, как черепаха, которая находится в положении. И если это касалось нашего корабля, то неужели другие – и вовсе «улитки»?

Алекс посмеивался.

– Корабль твоего отца один из быстроходнейших в мире. Пожалуй, они с ветром идут наравне. Это все от нетерпения, Дарлайн. Подожди. Еще немного – и мы будем в Могуле. А там и до Хорсы недалеко.

Гладкий океан действительно был гладким, не считая небольших волн, плещущихся за кормой. Спокойная вода временами меняла цвет с бирюзового на пронзительно-синий или изумрудно-зеленый. Днем безоблачно-голубое, небо на закате становилось золотисто-огненным, будто на другом конце света кто-то разжег огромный костер. А ночью это же небо покрывалось россыпью звезд, между которыми неведомые духи много столетий назад проложили небесный путь бледно-серебристого цвета.

Как и обещал Алекс, мы каждый вечер выходили на палубу. Муж не был силен в астрономии, а потому он молча слушал вместе со мной рассказы Артура – молодого моряка, чем-то на него похожего.

– Это Чаша, – говорил моряк, показывая на созвездие. – Видите яркую звезду в ее хвосте? Видите? Это Эфес. Она указывает на Восток. Сейчас мы идем к ней навстречу.

Я посмотрела на бело-голубую подмигивающую точку, окруженную полотном туманности. Красивая, манящая, она казалась такой близкой, что так бы и допрыгнула до нее.

– А видите слева от нас неровный, как бы покосившийся крест? Это Странник. Его самую яркую звезду оранжеватого цвета называют Реан. Она находится на западе. Если вы однажды захотите сбежать из Хорсы и вернуться в Эльгард, леди, – Артур игриво подмигнул, – вам надо будет идти или плыть так, чтобы она всегда была перед вами.

Алекс фыркнул, услышав слова про побег. А я невольно рассмеялась и закатила глаза.

Вернувшись в темную каюту, я садилась на кровать, расчесывала волосы и тайком молилась о том, чтобы ночь прошла без сновидений.

Вот же… я никогда раньше не молилась! Никогда! А теперь, каждый раз, когда Алекс тушил светильник, незаметно переплетала пальцы и мысленно говорила: «Защити! Пожалуйста, защити!». Но великий и вездесущий, которому поклонялись в Эльгарде, упорно оставался глух к моим просьбам.

Пусть я и не кричала больше по ночам, но сон не желал отпускать, вцепившись в меня, будто клещ. Каждый раз, стоило мне закрыть глаза, как я оказывалась в лесу. Картинка только отличалась фазой луны. Мне было страшно.

Каждый раз перед тем, как заснуть, я старалась расспрашивать мужа о Хорсе и засыпать с мыслями о волшебной стране.

– В каком городе мы будем жить?

– В Гондаге, – ответил Алекс, находившийся рядом и наблюдавший за мной.

– Там много эльгардцев?

Муж призадумался. Он лежал на кровати без рубашки, в одних панталонах, положив руки под голову. Его тренированное в фехтовании тело, подсвеченное теплым золотистым огнем ночника, притягивало глаз, и поначалу я жутко смущалась подобной картины, но с каждым днем голос разума твердил все громче и громче: «Он твой муж! Ты имеешь право не только глазеть на него…». Временами я его слушала, а временами мне мерещилось, что я воровка, которая любуется тем, что предназначалось другой.

– Наверное, пара сотен наберется!

– Пара сотен? – удивилась я. – Так много?

– Крупица по сравнению с населением Хорсы, – рассмеялся Алекс, дотрагиваясь теплыми пальцами до моей голени, видневшейся через кружево ночной сорочки. – И, в основном, это послы, миссионеры и торговцы.

Его пальцы медленно скользнули до моего колена, а затем спустились обратно, чтобы осторожно забраться под ткань.

– Миссионеры? Неужели наши боги кому-то интересны, кроме нас? – скептически усмехнулась я, вспоминая о неуслышанных молитвах и с горечью думая о предстоящем кошмаре. Может, хоть сегодня он меня минует?

– У хорсийцев много богов, поэтому им не важно – одним больше, одним меньше, особенно если новенький приносит удачу в торговле.

Алекс хитро улыбнулся, я невольно повторила его улыбку, а пальцы мужа вновь поглаживали колено. Он не сводил с меня глаз. Я же почувствовала смущение и волнение.

– А мы помогаем миссионерам, потому что они настраивают население в нашу пользу. К тому же они составляют словари и грамматику.

Рука Алекса на секунду замерла в районе моего бедра.

– А в Ниттори боги такие же?

– В Гакке я слышал, что они поклоняются богине Света, но помимо нее, у них множество мелких духов, населяющих каждый предмет, место. Пожалуй, все…

Рука Алекса настойчиво продолжала свой путь от внешней стороны бедра к внутренней, а затем выше и выше. Я напряглась, догадываясь, что последует дальше, но ошиблась.

– Ты мне правда покажешь что-нибудь в Хорсе? Папа столько рассказывал об их стене, построенной от кочевников, о храмах, о горах…

– Обязательно, – кивнул Алекс, прикрывая глаза. Но руку с бедра не убрал. – И Гондаг с его каналами, и корабли, и… Дарлайн, поцелуй меня.

– Что? – спросила, опешив от неожиданности. – Это обязательно? – и вдруг осеклась. Ну как я могла задать такой вопрос?

– Нет, – ответил муж. – Но мне было бы приятно.

– Только поцеловать? – уточнила с некоторой опаской.

– Угу.

– Ладно. – В конце концов, пора привыкать к этому.

Я убрала расческу и наклонилась к «спящему» мужчине, чтобы поцеловать его в уголок губ. А рука Алекса вдруг переместилась с моего бедра на талию и крепко прижала меня. Я охнула. А мужчина сделал резкое движение, переворачиваясь. Теперь я оказалась под ним.

– Попалась? – улыбнулся Алекс, а затем поцеловал мою шею.

По телу немедленно пробежала трепетная волна. А внутри что-то связалось тугим узлом.

– Ты все еще боишься, – сказал Алекс, становясь серьезным. – Даже несмотря на то, что все было. Даже несмотря на то, что твое тело отзывается на мои прикосновения. Почему? Расскажи мне, Дарлайн, – он провел свободной рукой по моим волосам, оттянул одну прядь и стал медленно наматывать ее на палец, внимательно рассматривая. – Я имею право знать.

Конечно, имеет! Вот только я всегда тяжело шла на откровения, предпочитая держать мысли и чувства при себе. Алекс гладил меня по голове, легко целовал мочки ушей, подбородок, шею. Отогреваясь в тепле его прикосновений, я решила, что, пожалуй, пора изменять своим привычкам.

Воспоминания, едва заметив приоткрывшуюся дверь, поспешили выбраться на свободу. Вначале блеклые, они неторопливо набирали краски, разворачивались, пробуждая, казалось, давно забытые эмоции.

Я будто вернулась в тот ясный солнечный день, наполненный голосами птиц, шелестом листвы и… криком. Вновь услышала шепот отца: «Все будет хорошо! Все должно быть хорошо, правда?».

Я ничего не ответила, лишь кивнула. Папа прав, все должно быть хорошо. При родах не умирают… почти никогда. Почти. С нашей семьей это не может произойти. Наверное.

А потом вдруг стало тихо. Так тихо, что мне показалось, как я слышу стук папиного сердца. Вот оно колотится, колотится, замирает… мое замирает вместе с ним.

«Почему такая тишина?» – думаю, хотя в глубине души знаю ответ. Все закончилось, не успев начаться.

Вышедшая из комнаты повитуха попросила папу войти. Я же никак не могла заставить себя подняться и последовать за ним, видя в приоткрытую дверь кровать, с которой бессильно свисала женская рука.

Я выбежала на улицу и побрела в сторону сада. Меня окружали зной, благоухание, краски лета, пленявшие взор. Это ошибка. Наверняка это ошибка! Мы просто неправильно поняли. Наверное, маме надо было отдохнуть. Трагедии происходят только в мрачные дни, когда хлещет дождь или воет вьюга, но не в такие! Нет! Я с надеждой посмотрела на дом, расположенный между раскидистыми ясенями и дубами. Но даже глядя на черные окна, внутри меня тлел огонек, поддерживавший слабую веру в чудо. Когда я вернулась, слуги уже закрыли зеркала тканью, рассматривая которую я поняла, что чуда не будет. Огонек погас.

– Мама умерла во время родов, – сказала, делая над собой усилие. – Врач не смог спасти ни ее, ни моего брата.

– Мне жаль, – ответил муж, отпуская прядь. – Извини, но я не улавливаю связи.

Конечно, я тоже не сразу уловила. Лишь на похоронах, когда тетя Агата в перерывах между рыданиями сказала: «Первые роды прошли так тяжело! Как она могла оставить второго? Всевышний, надеюсь, Дарлайн не повторит ее судьбу!».

– Говорят, дочери повторяют судьбу матерей, – прошептала, отводя взгляд в сторону. Я внутренне сжалась, опасаясь реакции мужа. Какой она будет? Злость? Смех? Равнодушие? Все-таки мы не настолько хорошо знали друг друга, чтобы я могла предсказать его поведение.

Мгновение. Другое. Будто вечность прошла. Я уже набралась храбрости и перевела взгляд с потолка на Алекса, когда он спокойно ответил:

– У тебя будет другая судьба.

Я не разделяла оптимизма Алекса, но согласившись на брак, сделала свой судьбоносный выбор. На помощь трав, запас которых хранился в саквояже, я не надеялась – ни маме, ни тете Агате они не помогли.

Алекс тем временем поцеловал меня. Отстранившись, вновь провел ладонью по щеке, а я, пожалуй, впервые увидела его таким серьезным, без привычных смешинок во взгляде.

– Обещаю, с тобой все будет хорошо. И с нашими детьми, – осторожно добавил муж. – В Хорсе отличные доктора, и они всегда будут рядом.

Рука под ночной рубашкой нежно, но беззастенчиво поглаживала мою заострившуюся грудь, покрывшиеся мурашками плечи, живот. Алекс поцеловал ложбинку между грудей, прикрытую тонкой тканью сорочки, а затем стал спускаться ниже, стараясь разжечь внутри меня огонь.

Я пока не разобралась с эмоциями, которые будили во мне его ласки. Пожалуй, это было приятно. Если бы не смерть мамы, если бы не слова Бланш, то наверное…

– Расслабься, – прервал мои размышления Алекс. – Страшно представить, о чем ты сейчас думаешь.

Я невольно улыбнулась, и напряжение спало, уступая место волнению и предвкушению. Алекс тихо рассмеялся, и я вдруг осознала, что мне нравится слушать его смех. Мне нравятся его поцелуи. Нравится игра света на его коже. Нравится запускать пальцы в золотистые волосы… Мой муж. На грани сознания встрепенулась тревожная мысль. Голос издалека прошептал: «Будь ты проклята, Дарлайн!», едва не разрушив магию ночи.

Я дернулась от ужаса, но в тот же миг последовало мягкое прикосновение там – внизу. Я ахнула от неожиданности и выгнулась ему навстречу, позабыв обо всем на свете.

По телу прошла легкая дрожь, словно от прикосновения ветра. И начался танец. Вначале осторожный, он с каждым движением становился все более страстным, быстрым, напористым, дарящим тепло и радость.

Засыпая в крепких руках мужа, я подумала, что, может, сегодня смогу спокойно отдохнуть без сновидений?

Глава 8

Наш путь пролегал через Сонский канал, Могульский океан и порт, куда требовалось зайти, чтобы пополнить запасы провизии и забрать товары для Хорсы.

– Что там? – спросила отца, глядя, как на «Вестник богов» грузят деревянные ящики. – Чай?

– Нет, доставлять могульский чай – обязанность «Розы ветров». Это то, что мы продаем в Хорсе.

– И что же? – я не скрывала любопытства.

Но папа не ответил.