– Нет… – огорчилась Настя и глотнула из бутылки. – Тут… – Она показала в монитор. – Идёт? Собирает? Поёт?
Не сразу я понял, что она имеет в виду. Потом дошло: Настя спрашивала, что эта хреновина вообще делает. Ну, блин… С чего бы начать… Поёт-то оно поёт. Но только нам от песен толку не будет.
Я набрал: «Рыцарь» и показал Насте новую порцию картинок. Она кивнула и ткнула пальцем в меня. Потом, пожав плечами, показала на себя. А потом вдруг вообще подошла к шкафу и открыла его.
– Тут! – сказала она, и в лицо мне полетела какая-то тряпка.
Я поймал её, развернул… Это был плащ. Самый настоящий плащ, без рукавов, как на тех же рыцарях!
– Моё? – переспросил я.
– Ты, – подтвердила Настя из шкафа. – Ты, ты, ты! – в меня полетела странная рубаха, странные штаны, странные сапоги. – Тут ты! – С грохотом из шкафа вывалился рыцарский доспех. Шлем откатился мне под ноги и посмотрел пустой смотровой щелью мне в глаза.
– Я?..
– Ты, – невозмутимо сказала Настя, появляясь из шкафа с бутылкой. – Я. – Она указала на доспехи, потом начала какую-то пантомиму. Присела на корточки, сделала вид, будто что-то поднимает, или открывает. Потом как будто взяла доспехи и затолкала их туда, накрыла сверху.
– Выглядит так, будто свои доспехи ты спрятала в канализационный люк, – заметил я. – Так что, мы – рыцари? Ты и я?
Настя только бутылкой махнула. Кажется, она чувствовала, что я её понимаю, и была этим крайне довольна.
Совместными усилиями затолкав доспехи обратно в шкаф, мы пошли-таки в кухню и пообедали. Настя не расставалась с бутылкой. Я дал ей стакан. Она его наполнила и подвинула мне. Я подвинул обратно. В ответ – вопросительный и чуть ли не обиженный взгляд.
– Мама, – сказал я. – Ма-ма. Скоро придёт.
– Ма-ма? – повторила Настя и пожала плечами. – Мама так мама.
Я аж вздрогнул, настолько по-русски это прозвучало.
Опасался я не зря. Лишь только опустели тарелки, в замочной скважине завозился ключ.
– Быстро! – Я вскочил, бросил тарелки в раковину и схватил Настю за руку. Вернее, попытался схватить. Там, где только что была её рука, оказался лишь воздух.
Настя стремительно и бесшумно переместилась к двери, подхватила свои туфли (блин, я бы и не вспомнил про них!) и скрылась в «просто комнате». Миг спустя оттуда вылетело белой птицей полотенце, а дверь захлопнулась. Я как раз в красивом прыжке поймал полотенце, когда отворилась входная дверь и в дом вошла мама.
– Ты чего это тут? – удивилась она, увидев меня, держащего на вытянутых руках полотенце.
– Э-м-м… Думал помыться, – пробормотал я. – И задумался.
– Хорошо, что задумался. Мне как раз директор школы звонил. Дима, расскажи, пожалуйста, что происходит, а?
***
Долгий это был вечер. Долгий и тяжёлый. Хорошо хоть Настя сидела у себя абсолютно беззвучно, а мама по-прежнему не замечала дверь в «просто комнату». Говорили о моей выходке на алгебре, о прогулянных уроках, о драке на перемене. «Бедный мальчик теперь с сотрясением мозга!». Тут я заржал.
– Что смешного? – грозно спросила мама.
– Так… Просто смешно, как быстро крутые парни превращаются в бедных мальчиков, стоит только получить разок по башке.
Сказал я это, не задумавшись, и только потом прикусил язык. Лучше бы раньше прикусил…
Как назло, отец вернулся с работы раньше обычного и, узнав, в чём дело, присоединился к разносу. В пылу прений мама заметила пятно на кухонном потолке…
Кончилось всё тем, что отец изъял у меня смартфон. Видимо, это было наказание. Хм… А ведь ещё вчера это действительно было бы наказанием. Сегодня уже как-то до фени. Ну забрал и забрал, радуйся.
В комнату к себе я заполз, как выжатый лимон. Интересно бы со стороны посмотреть, как ползает выжатый лимон… Несмотря на прогулянную школу и дневной сон, такой усталости не ощущал давно. Разделся, лёг в постель, закрыл глаза. Засыпая, прислушивался к звукам в квартире. Шаги, разговоры, шум воды в ванной… Наконец, всё стихло – родители улеглись.
Я уже спал, когда чуть слышный стук заставил меня распахнуть глаза.
Дверь я закрыл на задвижку, как делал практически каждую ночь, если не забывал. Сейчас было темно, но в окно светил фонарь, и в его неверном свете мне казалось, что дверь дрожит мелкой дрожью, и, вроде бы, задвижка отползает в сторону. Та-а-ак, здорово, теперь ещё и полтергейсты начнутся…
Дверь и вправду приоткрылась, но полтергейст тут был ни при чём. В комнату скользнула тень знакомых очертаний и беззвучно заперла за собой.
– Настя? – выдохнул я.
– Тс! – последовал категоричный ответ.
Она задержалась у двери. Я не сразу понял, что она делает, а когда понял, испугаться уже не успел. Настя очень быстро разделась и тенью скользнула ко мне под одеяло.
– Спать – нет, – прошептала она мне на ухо.
И когда наши губы слились в страстном, горячем поцелуе, когда я провёл рукой вдоль её гладкого обнажённого тела, которое прижималось ко мне, когда её ладони заскользили по моему телу, я понял: действительно, спать – нет. Просто не существует такого понятия. Это – миф.
Глава 9
Pan-pan punch mind, pan-pan-pan-pan panchi maindo…
Звук был знакомым, однако шёл откуда-то издалека, как будто бы из другой комнаты. Ну… Значит, наверное, он не моя проблема, так? Почему, в конце концов, я должен постоянно вскакивать, куда-то бежать, с кем-то сражаться по первому свистку? У меня своя жизнь есть, и она меня полностью устраивает.
– М-м-м, – послышалось что-то недовольное, сонное, и я ощутил рядом с собой движение.
– Забей, Натсэ, – пробормотал я. – Ну их на фиг, пусть сами разбираются, мы на это не подписывались…
В следующий миг меня как подбросило. И не меня одного. Мы подскочили и сели на кровати, глядя друг на друга вытаращенными глазами. Только вот, похоже, причины для такого поведения были у нас разные.
Я внезапно вспомнил всё, что происходило этой ночью, и теперь, глядя на совершенно голую Натсэ, вновь и вновь понимал, что это – правда, а не бредовый сон.
Она что-то спросила. Так взволнованно, что мне сделалось стыдно, что я не понимаю. Казалось, после такой ночи я просто обязан понимать с полуслова всё, что она скажет, но… нет, увы. Я помотал головой. Натсэ помрачнела и забралась под простыню. Я, смутившись, тоже поспешил прикрыться. Той же самой простынёй. Таким образом от простыни толку вообще не получилось, мы как-то сразу оказались прижаты друг к другу.
– Натсэ? – переспросила она.
И тут до меня дошло, что я назвал её как-то не так, как-то странно. Не Настя, а – Натсэ.
– Так тебя зовут? – спросил я. – Ты – Натсэ?
– Я, да, – закивала она, не скрывая радостного волнения. – Ты! Тут. – Она постучала мне по голове пальцем и улыбнулась.
– Н-да, наверное, что-то вспоминается, – пробормотал я. – Только непонятно, что, как и почему.
Натсэ смотрела вопросительно. Я пожал плечом. Она задумалась, потом повторила мой жест и вдруг одним движением оказалась сверху, на мне.
– Думаешь, это способ?..
– Да, – ещё раз пожала она плечами.
Найти в себе силы возразить я не смог…
– Дима!!! – За дверью послышались громкие злые шаги мамы, а вместе с ними приближался истерический рингтон будильника. – Как этот сатанизм выключить, у меня сейчас голова взорвётся?!
– Свайпом вверх! – простонал я, потому что в этот момент Натсэ начала плавные движения, и я обнаружил, что полностью готов к продолжению начатого ночью.
– Что?! – заорала мама.
– Проведи пальцем по экрану снизу вверх!
– Я тебя не слышу!!!
– Так за каким чёртом ты принесла будильник с собой сюда?!
– Не слышу, открой дверь!
Дверь задёргалась.
– Не могу, со мной голая девушка, ей будет неудобно, – сказал я, понимая, что меня всё равно не услышат.
Просчитался. Как раз закончился рингтон, и мои слова пришлись на паузу.
– Очень смешно! – рявкнула мама. – А что не две сразу?
– Вот… не знаю. Как-то так получилось странно.
– Будильник как выключить, умник?
Рингтон вновь начал нарастать, в своём истинно японском безумии.
– Пальцем вверх по экрану!
– Так бы и сказал сразу! Вставай давай, семь часов.
Шаги удалились. Издав тихий стон, Натсэ прижалась ко мне. Тяжело дышала, вздрагивала всем телом.
– И ты полагаешь, будто бы это всё? – прошептал я ей на ухо. – Ввергла меня в пучины разврата, пока я разговаривал с мамой, и так легко отделалась?
Натсэ приподняла голову, посмотрела мне в глаза.
– М-м-м… Да?
– Нет, – сказал я. – И не надейся.
Она только негромко пискнула, когда я быстро повернулся, оказавшись сверху, и прижал её к постели.
– Тут… мама? – неуверенно сказала она.
– Тут – Натсэ, – возразил я.
Она улыбнулась:
– Мортегар…
– Наверное, да…
***
Из комнаты у меня получилось выйти, только когда мама уже обувалась. К этому моменту игнорировать её гневные вопли стало невозможно.
– Ты что, задумал школу прогулять? – спросила она. – Я тебе устрою «прогулять»! Чтоб сегодня же извинился перед учительницей!
– А ты разве не пойдёшь? – поинтересовался я.
– Не могу сегодня, у меня важная встреча, так что извинишься и за меня, и давай уже без глупостей, осталось-то пара недель всего, ты, кстати, решил, куда документы подавать будешь, надо уже сейчас решать, потому что…
Верная своей традиции, мама ушла, не договорив. Мне иногда казалось, что она и в одиночестве идя по улице, продолжает говорить. Может, в этом и кроется секрет всех тех бесчисленных раз, когда мама, возмущаясь, кричала на меня: «Ну я же тебе говорила!». Говорила мне, только вот меня-то рядом и не было.
В подъезде загудел лифт, и тут же меня обхватили сзади две руки, спиной я ощутил прикосновение обнажённой девичьей груди и судорожно вздохнул.
– Слушай… Нам надо что-то решить… Мне нужно в школу, и…
– Ш-ш-ш? – Натсэ легонько куснула меня в шею.
– А? – повернул я голову.
Натсэ указала пальцем на дверь ванной комнаты.
– Ш-ш-ш?
– Душ?
– М… Угу. Ш-ш-ш…
Почему-то у неё не получалось выговорить такое простое слово, как «душ». Хотя, что значит, «простое»? Для меня простое?
– Это приглашение? – поинтересовался я.
