– Тебе человека то, не жалко? – спросила директор.
– А чего его жалеть? Во-первых, ему издали книгу, и он получит гонорар, мы же сделаем это технично, он будет нам еще и благодарен.
– А кто же его будет редактировать? – спросила директор.
– Да я и буду, – ехидно улыбнулся Вячеслав, добавив, – даже рисунок сам нарисую, ну, подкину идею.
Когда конкурс закончился, Ключевской получил приз за дебют в своем жанре, эта новость его обрадовала, однако надо было ждать еще год, когда все будет улажено с документами, на обложке же виднелась белая раскрытая книга на красном кирпичном фоне с ключиком, будто у одной девочки внезапно на прогулке начались первый раз месячные, и она прошла вдоль стены, оставив свой кровавый след на кладке.
– Ключик золотой, в жопу себе вставь, – напевал Вячеслав, отправляя электронное письмо, – покрути немного для работы тебе надо.
Не теряя даром времени, Антуан принялся писать дальше, словно садясь за пианино, он сочинял что-то новое, но невостребованное, что по каким-то причинам тут же отклонялось всеми издательствами, словно персона нон грата, молодой автор был добавлен во все черные списки и это не так уж и удивительно, ведь до этого он решил, что раз уж рекламу показывают, а работы почему-то копятся мертвым грузом, то надо удалиться с издательской площадки, перейдя на новую, но сделать это так, чтобы все это запомнили надолго.
Долго ковыряясь в личном кабинете, чтобы найти, как удалить свои работы, сто раз задав себе вопрос: – да как их удалить? Ключевской придумал нечто такое, до чего не додумалась бы обезьянка, до сих пор вылезающая из пятой точки несчастного парня в его голове.
– Надо заменить текст и делов-то!
Создав блокноты в сто листов с единственной фразой: картошечка и сосиски – это вкусно, Антуан решительными кликами мышки заменил содержания своих романов. Эта новость сразу же разлетелась в офисах издательства.
– Этот псих удалил все! Смотрите, что он написал: – картошечка и сосиски – это вкусно!
Вообще, Ключевской давно не получал такого удовольствия от своего поступка, ведь по непонятным причинам в издательствах докапывались до всякой ерунды, которая казалась настолько безобидной и по этой причине приходилось изменять содержание, боль творца выражалась не только паром из ушей, криками на окружающих, и очередной пустой пачкой сигарет, но и скупой мужской слезинкой, так как палец был пожелтевшим от никотина, и пришлось почесать заспанку, и это тут же стало есть глаз.
Редакторы в другой издательской площадке тут же удивились, заметив загруженное количество работ сразу, ведь обычно это происходит постепенно, а как заметили, что все числится опубликованным, решили поинтересоваться у своего конкурирующего издательства, тут же получив прекрасную характеристику о личности писателя, и поступили точно так же, внеся свои правки, т.е. добавили ошибок.
– А в конце он нам написал – картошечка и сосиски – это вкусно! – проговорила Наталья.
Так за считанные дни слава Ключевского разлетелась во все издательства, и он уже не нуждался в представлении, но больше всего этому радовался Вячеслав, выпуская очередной хит продаж, в котором Антуан оказался пациентом психиатрического отделения. Вообще, практически все свои работы Веселовский Слава посвящал только Ключевскому, о чем тот даже и не подозревал. Так как мэтр жанра для взрослых, читают который только лица едва половозрелые, уже давным-давно каким-то образом пробился в люди, то выпускать работы с надписью «хит» ему не составляло труда, ведь был он по совместительству еще и редактором, без труда обходивший всех своих конкурентов, чего бы там не приходило, и особенно с фамилией Ключевской, обладал он одним секретом, который неизвестен никому.
Пальцы Веселовского зажали CTRL и C в какой-то электронной книге, а после сворачивания окна, он нажал CTRL плюс V и при всем этом дьявольски захохотал, заканчивая очередную свою книгу, в которой постельные сцены проходили то на ложе из роз, то в каком-то подвале с керосиновыми лампами и с обгоревшей рукописью.
– Слав, но ведь это из Гарри Поттера! – возмутилась директор.
– И что?
– Как что? – сразу же спросила женщина.
– Да я все понимаю, эта целевая аудитория вообще не читает ничего приличного и им абсолютно плевать, что это происходило в Хогвартсе, они даже не допедрят.
Женщина перелистнула страницу, и продолжила разбор полетов между строк, которые уже были почеркнуты редактором, так как сам редактор писателем априори быть не может, на то есть своя причина – соринки человеческое бревно в глазу никогда не видит, оно ведь как сознание, летает между строк, уже машинально произнося то, что прочитано раз десять до этого, пока писалось – раз двадцать, пока сочинялось – еще раз пять и наконец-то контрольное прочтение, которое происходит минимум два раза, но после автоматической проверки, а когда человек переспит с законченной работой, то происходят самые золотые мысли опосля, порой меняющее произведение в корне.
– Слав, когда ты редактировал, они спали у тебя в описаниях Махариши, теперь же и вовсе, кончили они в описаниях дома из Мизери.
– Я думаю, Стивен Кинг против не будет, – улыбнулся Веселовский, – и да, деньги ждать не любят.
– Да, да, – сомневающе поглядела женщина.
Женщина, ну, потому что женщина, директор она ли с кудрявыми белыми волосами, либо же строгая светская львица, а может полная женщина, как учительница русского языка в старших школах – это все неважно. Важно лишь то, как это видит воображение читателя, а если взять в расчет, что обычно при слове директор женского пола человек воспринимает строгий официальный стиль черного цвета и обязательно с белой рубашкой, обязательно чтобы были колготы, то на хрена спрашивается козе баян? Это как общепринятый приятный факт, основанный на каких-то внушенных стереотипах о женской сексуальности, если кто то и идет по ковровой дорожке, то можно даже и не упоминать, что она красная и ведет, естественно к успеху, к примеру, как всегда это бывает, выхлопать ковер перед новым годом.
– Они счет любят, – проговорил Вячеслав, тут же добавив, – мой счет.
Мне бы хлеба
И символы его горели,
Выжигая строки в сердцах людей.
Дернув дверь в магазин, Ключевской не сразу понял, что уже обеденный перерыв, пока глаза не увидели расписание его работы, так рано он еще ни разу не вставал, и обычно выходил на улицу ближе к вечеру, когда вот-вот включат фонари. Тут же он машинально дернул ручку еще раз, как это часто бывает у людей в такой ситуации и к стеклянной двери подошел человек в скромной одежде, провернул ключ в дверной скважине, и вышел на улицу.
– У нас перерыв.
– А, жаль, – ответил Ключевской, замерев перед работником магазина, с надеждой поглядывая на прилавки, – а который час?
– Мы только закрылись, слушай, а ты что, не узнал меня? – спросил человек, похожий на Иисуса Христа.
– Нет, – ответил Ключевской.
– Ладно, как дела?
– Нормально.
Если для вас кажется, что это очень странно, что писатель Антуан стал общаться с незнакомым ему человеком и никуда не ушел по своим делам, то для любого писателя все это совсем не так странно, обычно, когда отрастает борода за работой – проходит время, а так же прибавляются страницы напечатанных произведений, прямо пропорционально растет голод в общении как таковом, и дикция гигантов мысли становится как у людей с параличом челюсти, они еле-еле разговаривают, и даже в редких случаях отстраняются от людей, уходя в отшельники, некоторым может даже показаться, что они разучились говорить с людьми в принципе, но они – это единицы, научились передавать свои мысли на расстоянии и внушать людям слово – да пошли вы на… с помощью силой мысли.
– Слушай, а тебе работа не нужна? – поинтересовался незнакомец.
– Нет, – спокойно ответил Ключевской.
– А кем ты работаешь?
– Я писатель, – спокойно отозвался Антуан.
– Понятно, а ты не знаешь, почему возросли цены на масло?
– Ну, это все логично, – стал рассуждать Ключевской, – сейчас же осень, коровы перешли на заготовленный корм, это летом их просто выгуливали по полям, не тратя на их кормление средства, теперь же время озер и пастбищ кончилось, они под крышей жуют сено.
Незнакомец улыбнулся, наверное, он хотел сказать что-то другое, но почему-то не решался, улыбнувшись, он все же задал странный вопрос.
– Слушай, вот смотри, ты можешь устроиться здесь, пока меня не будет, я работаю с восьми до двенадцати, когда приходит товар, всего четыре часа и потом ты свободен.
– Нет, спасибо, – отозвался Ключевской, не желая развивать эту тему дальше, и отправился в другой магазин.
Чем больше Антуан писал, словно играя на пианино этюды Баха и Моцарта, порой переходя на музыку черных – а именно Mess Arround – Рэя Чарльза, тем больше он замечал странные события. Внезапно ему пришло уведомление, что одна социальная сеть прекратила работу, потом и вторая, однако он часто замечал, что в телефонах у людей, которые были с ним в лифте, все это прекрасно функционировало, очень часто они смеялись просто так, словно знали его, рядом стоящего, и это казалось ему своеобразным издевательством. Дальше кошмар начинал приобретать больший размах.
Проведя несколько дней за разработкой дизайна своих футболок, он закончил оформление своего интернет магазина, но через полгода ему пришло уведомление, чтобы он катился на все четыре стороны, так как в его магазине не было ни единого заказа за год, хотя прошло всего полгода с того момента, как он потратил целую неделю на создание интернет магазина.
Это опять выбило его из колеи, но он справился с тратой времени, однако следующая издевка от какого-то высшего существа поставила его на колени основательно. Телефон странным образом сломался, а телефон – сим-карта, больше не работала. И сколько бы сим-карт после этого он не приобретал, на них тут же автоматически списывались средства, сколько бы на них денег не было.
– А зачем мне телефон? – задумался Антуан, – мне же никто не звонит, и я никому, чего тратить деньги на все это?
С тех пор Ключевской оказался в какой-то странной изоляции, денег у него не было, чтобы пойти прогуляться, разве что так, куда-нибудь в магазин через дорогу, за пачкой сигарет, либо вынести мусор, а по определенным дням приобрести бутылку пива. За едой он больше не ходил, так как заметил странное явление.
Написав слово бургер в произведении, он однажды подошел к холодильнику, и какое у него сильное удивление застыло на лице, когда на одной из полок оказался бургер, которого быть в принципе не могло, так как Ключевской не покупал и не заказывал никакого бургера, сразу же закрыв холодильник, а потом, открыв, проделав все это еще раз – открыв и закрыв, писатель схватил еду и прижал к своему сердцу, недоумевая от непередаваемого счастья и одновременного испуга, на этом странности не закончились.
Из собеседников за последнее время у Антуана был лишь один верный друг – это телевизор, порой даже отвечавший на его заданные вопросы, иногда даже ведущий беседу с ним, но все это произошло после того, как свершилось нечто странное.
Среди показа одной передачи, где были какие-то шутки, шли разговоры о полете на самолете.
– Мне кажется, он просто не верит в себя, – проговорил какой-то комик, обращаясь с экрана к человеку за ноутбуком, что привлекло внимание Антуана, – он просто так долго занят своей работой, что даже не видит явного, за ним уже вылетели.
В этот же момент раздался звук пролетающего самолета в телевизоре, но работа реактивных двигателей нарастала и будто вырвалась в жизнь, в настоящую реальность, не веря в это, Ключевской бросил свою писанину и выглянул в окно, за которым пролетел настоящий пассажирский самолет.
– Но как? – задумался Антуан, – это слишком вовремя, чтобы быть совпадением.
Пережитое его шокировало минут на тридцать, он сломал себе всю голову, точнее мозг, задаваясь бессмысленными вопросами, отложив работу, а потом все же смирился.
С тех пор он спокойно общался с экраном, особенно когда напивался, чокаясь с телевизором после очередной законченной работы, придя к выводу, а точнее к разумному заключению, что если написать что-то в произведении, то в телевизоре моментально ответят или даже пошутят в ответ. Однако теперь, когда он бил по клавишам клавиатуры своими пальцами, звучали не нажатия, а настоящая музыка, выходившая параллельно новыми хитами на всех радиостанциях, казалось, он управлял целой музыкальной корпорацией.
Цветы же, после каждого законченного произведения продавались прямо под балконом, каким бы ужасным не было содержание, если оно имело хоть какую-то здравую мысль в своих строках, но злило Ключевского немного другое.
Деталь, которая выводила его из себя каждый день – это шедшие к банкомату люди, чтобы снимать деньги, и располагался он как раз напротив женщины, продающей цветы, сам же банк находился в пристройке, прилегающей к дому, в котором располагалась квартира Антуана.
Каждый день он исходился белой пеной от злости, глядя с балкона на купюры в руках людей, и находился в длительном ожидании, когда ему перечислят гонорар, попутно жуя очередной бургер из холодильника, который появлялся три раза в день, точнее в каждом романе было это слово, написанное за день ровно три раза.
И внезапно, остановившись в своей работе, печатая очередной роман, вслух произнес.
– Я понял, мне не нужны деньги!
Слово бургер появилось три раза в холодильнике.
– Так, это никуда не годится, – проговорил Веселовский, опять отметая работу Ключевского, даже не читая ее.
Количество работ Ключевского уже перевалило за пятьдесят, однако по какой-то причине чуда не происходило, его не пропускали в печать. Все так же Вячеслав перечислял на карту Антуана деньги, задерживая выплату на месяц после того, как приходило заказное письмо к ним в редакцию.
– Так, надо в следующий раз перейти на дешевое, – проговорил вслух Ключевской, чокаясь с экраном телевизора, – а то мне не хватит на заказное письмо.
В дверь квартиры постучали, событие, которое для писателя просто нереальное, особенно за несколько лет, когда он писал год за годом.
– Кто? – возникла мысль в голове Антуана, когда он открывал замок.
– Я знаю, тебе нужны деньги, – проговорила молодая незнакомая девушка.
Почесав свою пятую точку, за дверью, Ключевской задумался о чем-то своем.
– А что, вы их раздаете?
– Нет, завтра вас попросили выйти на работу в один магазин.
– Но я писатель, – возмутился Антуан.
– Ничего страшного, там вы будете сидеть день и можете взять свой ноутбук, чтобы продолжать свою писанину.
Тут девушки и след простыл, она куда-то испарилась, вручив в руку ключ от офиса, а так же его адрес и номер одной работницы, на случай, если возникнут какие-то вопросы по работе. Внимательно посмотрев и прочитав на визитке, а так же посмотрев на карте в ноутбуке расположение, где завтра надлежало провести первый рабочий день, Ключевской подумал: что одеть, что взять с собой, а так же почему пришли именно к нему?
Утро началось совсем не как вчера, а утром, что казалось необычным для Ключевского, который вылез из тьмы на свет, чтобы посмотреть наверх какого цвета небо по утрам, как все идут на работу, кстати, оказался он в интернет магазине, где не было заказов и по сути, ничего не отличалось от дома, разве что, пришлось вымыть блевотину на полу. Как оказалось, до этого здесь была пивная, но офис закрыли, еще стоял затхлый воздух и приходил постоянно пьяный молодой человек, которого звали Денис. Оделся писатель для первого рабочего дня очень колоритно – красные бриджи с белыми ромашками и вдобавок футболка с изображением рыбы на груди, своеобразный волк из «Ну, погоди!» как бы сказал любой психолог, разумеется, страдал он либо чем-то венерическим, либо подразумевал, что его интересует от девушек только одно, причем сразу.
– Слышь, а ты тут что делаешь? Дрочишь? – беспардонно поинтересовался Денис в офисе, пытаясь заглянуть в экран ноутбука.
– Нет, – ответил Антуан, свернув тексты своих работ, которые он перечитывал, проверяя.
– А че тогда?
– Слушай, чего тебе надо?
– Да как чего, вот смотри, – показав телефон, точно такой же, как у Ключевского, зачем-то произнес незваный гость, – я тут работал до тебя.
– И что? Слушай, у меня, кстати, такой же телефон.
– Да?
– Да, – ответил Антуан, достав его из кармана.
– Ясно, а ты помнишь, что написал в своей книге про одного оператора?
Антуан впал в забвение, ведь у него было уже так много работ, что реальность просто смешалась в его голове, и он беспечно поглядел на молодого человека, и с выражением, похожим на лица идиота, сделав рассудительную паузу, вспоминая всю свою писанину, ответил лишь:
– Нет.
Словно черный кот, Денис покинул офис, вообще приходил он часто и непонятно зачем, причем постоянно был пьяным или с перегаром, под солнцезащитными очками у него были синяки, а когда внезапно приехал директор Андрей, то устроил непонятную сцену.
– Это все мое, – разведя руками, проговорил бывший работник, стоя у офиса, пока начальник общался с писателем.
– Пошел на хуй, – огрызнулся Андрей.
– А когда ты мне деньги отдашь? – поинтересовался Денис.
– Так, как будут, сразу отдам, – проговорил начальник, и тут же добавил, – давай, пошел на хуй отсюда.
Ключевской смотрел на все это, как на что-то непонятное, невозможное, но упомянул своему начальнику, чтобы тот приобрел стеклоочиститель для окон, так как после наведенного марафета он закончился. Зайдя в свои владения, начальник вел себя так же странно, внезапно зачем-то в разговоре бросил на пол чек и выжидающе посмотрел на своего подопечного, чтобы тот поднял этот клочок.
– Мда, – произнес Антуан, все же подняв бумажку.
– Знаешь, я тут чего подумал, ты не бойся, мы поставим камеры, а то тут ходят всякие.
