Марина Новицкая "Солонго. Том 2"

Солонго. Том 2
Марина Новицкая

Неожиданные повороты судьбы, драматические события и любовь помогают раскрыться потенциалу главной героини, ее встреча с непревзойденным буддийским Учителем Бадмажунаем, дорога, полная препятствий, которую преодолевают главные герои романа, взаимодействие со спутниками Бадмажуная, все это погрузит читателя в мир Учения Будды.

Марина Новицкая

Солонго. Том 2

Глава 1

Прошло пять лет с того момента, когда наше небольшое Племя под предводительством Тархана ушло на восток. За это время оно значительно увеличилось, родились дети, в том числе у нас с Тарханом девочка, Тархан назвал ее Хонгорзул и два мальчика погодка- Мэргэн и Тумэн. За эти годы мы привыкли к новым пастбищам, глубоко изучили и полюбили эту Землю. Но кое-что все же омрачало нашу жизнь. Это учащающиеся набеги разбойников. До сих пор нам удавалось обходиться почти без потерь, наши воины были сильными и мужественными, также за это время Тархан сильно усовершенствовал оружие. И отряд наших мужчин нес дозор в горах, там издалека было видно приближение разбойников и нам удавалось отражать его. Наши девушки тоже все умели стрелять и уверенно держаться в седле. Несколько раз Тархан уводил нас в горы и мы прятались в пещерах, а сам с отрядом спускался вниз в долину и отражал нападения. Иногда он заманивал неприятеля в ущелье, окружая и громя. Тархан, его друзья кузнецы и все молодые мужчины очень развили боевое искусство и прослыли в Великой Степи непревзойденными воинами. Я часто писала обо всем отцу и он был доволен Тарханом. Я гордилась мужем. За пять лет я научилась ладить с ним, укротив свой нрав и, можно даже сказать, что я была счастлива. Отец был прав, устои и обычаи- это то, на что опирается жизнь в Племени. Сейчас я понимала, что строгая система подчинения в Племени и семье имела большое значение. Я научилась не спорить с мужем и направлять его мягко, постепенно и незаметно добиваясь своего. Изучив его характер и слабые места, вспоминая насколько я была глупа, когда старалась доказать ему что-то, тратя силы и страдая от этого, а на самом деле все было просто. Я научилась оставаться самой собой. Для этого мне стоило только сместить свое внимание на что-то интересное, или приятное. Дети радовали меня, чудесные мальчики, здоровые и крепкие, наполняли любовью мою жизнь. К девочке у меня было совсем другое отношение. Когда она родилась, я, вглядываясь в ее черты, вдруг обнаружила, что она, как две капли воды похожа на мать Тархана. И характером пошла в нее. Ее обожал Тархан, он тоже узнавал в ней мать, по которой очень скучал, повторяя, что вот была бы счастлива она, когда увидела бы внучку. Шишковатый высокий лоб, жидковатые волосы и тонкие губы, редко украшала улыбка. Она была хмурой, упрямой и нелюдимой и мне было сложно с ней. Я не чувствовала этого ребенка. Да, конечно, я заботилась и любила ее, но холодок пробегал по спине, когда я встречалась со взглядом небольших, глубоко посаженных глаз. Казалось, что через девочку за мной зорко наблюдает свекровь.

В наше Племя приходило все больше караванов, привлеченных прекрасными изделиями наших мастеров: мягкая обувь; войлок из шерсти особых пород овец, которую для прочности смешивали с козьей шерстью, которая служила основой; отличные лошади; соль, которую мы добывали, обнаружив в пещерах с обратной стороны горной гряды. Она не имела такого выраженного запаха той соли, к которой мы привыкли, была более светлой, мы смешивали ее с сушеной ароматной травой. Много товаров, которые купцы могли найти только у нас. Племя наше богатело. Наш отряд, воюя с разбойниками, два раза отбивал и освобождал рабов, которые остались в нашем племени, влились в наш народ, изучая языки и делясь своими знаниями в неведомых ранее ремеслах. Девушки и женщины стали женами и матерями.Тархан был хорошим Вождем, трудолюбивым, радеющим за свое Племя. Единственное, в чем не удалось убедить мужа, это выучиться писать и читать, он считал, что грамота ему не нужна. Мне было непонятно, почему он упорствовал?! Ведь так удобно писать и получать письма, а также изучать рукописи, которые всегда привозили купцы. Я продолжала вести летопись Племени, которую писала теперь на белой рисовой бумаге. Чтобы мне было удобнее присматривать за детьми, не отрываясь от моего занятия, муж придумал присоединить малую юрту, где я хранила все свои письмена и принадлежности. Он сделал это с помощью небольшого сводчатого коридора, которые он построил из гнутой лозы, сверху был наброшен войлок. Это было очень удобно, дети были на виду, я была спокойна за них. По хозяйству мне помогали две женщины, освобожденные из рабства, мать и дочь. С их появлением жизнь моя наладилась, ведь хозяйство и дети порой не давали мне заниматься делами Племени, как мне наказывал отец. Женщины взяли на себя большую часть домашней работы, их юрта стояла пососедству. Пожилая женщина была спокойна и мудра, хорошо ладила с детьми, дочь ее, молодая женщина лет двадцати пяти долго не могла оправиться от ранения, ее мужа убили, а ребенка захватили в рабство, в бою мальчик исчез, найти его не удалось. То ли все же его, как и некоторых других рабов, которых не удалось отбить, увели дальше в Китай, то ли ребенок был убит. Она часто тихонько плакала. Мать, глядя на нее только вздыхала и читала молитву на сложном, западном наречии, они были из страны, граничащей с королевством Труша. Говорили на понятном нам языке, но произношение и наречие было другим. Женщины умели ткать ковры, так же, как делала Рахат. Тархан смастерил для них два станка. Гулкыз, так звали старшую женщину, ткала неповторимые узоры, она изображала на них не только орнаменты, какие обычно были на коврах, но также цветы и животных. На эти ковры можно было смотреть бесконечно. Такой ковер она соткала для нас с Тархарном и наша юрта очень преобразилась. Младшая женщина, ее дочь Жайнагул, тоже ткала ковры, но были они обычными, глядя на них я подумала, что всегда можно понять какой человек смастерил ковер, веселый ли, талантливый, с любовью ли делал.

Племя только несколько дней, как пришло на весеннее кочевье и расположилось в излучине небольшой горной речки, образующей крутой поворот. Это было удобное место для стана. Река с трех сторон окружала его и делала воду всегда доступной. Также это было удобно для кузницы, выделывания шкур и валяния войлока.

Через пару дней придет первый караван. Как и все, я очень ждала его. С караваном придет Хасан и еще привезут заказанные мной рукописи, письменные принадлежности, бумага и чернила, все уже было на исходе. За зиму мы соскучились по шумному базару, нам хотелось знать все новости, все, что происходит в мире, от самой западной его точки – Византии, до Великой Степи. А на обратном пути, уже осенью, мы узнаем о странах, находящихся на юго-востоке от нас. Тархан тоже ждал караван, ведь товар, производимый в Племени, пользовался большим спросом. Женщины, Гулкыз и Жайнагул под моим руководством подготовили гостевую юрту. Мы подняли над ней наш флаг, который всегда украшал ее. Тархан уже давно настаивал, чтобы у нас был свой флаг, а не флаг Племени моего отца, но мы находились на земле Оуюн Хагана, были частью его Племени. Муж не раз поднимал этот вопрос, но отец был неумолим. Пока мы под его флагом, важные решения принимает отец. Тархан злился на отца и часто мне приходилось выслушивать его недовольства. Но сказать в глаза ему он не решался, хотя и виделись они часто, чтобы решать важные военные вопросы, ведь безопасность наша была делом серьезным и находясь на границе земель Племени, на Тархане лежала большая ответственность. С некоторых пор разбойники стали чаще предпринимать стремительные, как вихрь набеги, поэтому мы жили всегда под этой угрозой. Но сам Тархан по мнению отца был еще незрелым Вождем. В переписке с отцом однажды я все-таки спросила у него, когда же Тархан сможет принимать решения сам. Отец дал мне очень подробный ответ. Он написал, что для того, чтобы принимать важные решения, недостаточно быть смелым и решительным и знать как вести бой, нужно быть мудрым и видеть суть вещей, а это возможно только если Вождь следует Духовному Учению. Только так можно развить мудрость. Поэтому ведение боя, умение изобрести новое оружие и улучшить жизнь Племени- этого недостаточно, даже если Тархан и преуспел в этом и чтит обычаи Предков, но он не постиг Знания. Письмо я Тархану не показала, чтобы не вызвать у него вспышку гнева и желания идти наперекор отцу. Иногда я чувствовала, что Тархан втайне мечтает доказать самому себе и людям нашего Племени, что он хороший Вождь. Я старалась избежать таких проявлений мужа, ведь он был упрям в достижении своих целей и терял разум, отказываясь слушать и видеть то, что было очевидным. И сейчас Тархан, видя, как мы подняли знамя, вздохнул и пнув ногой камень, ушел, приговаривая, что он как бы Вождь, а на деле Оуюн Хаган правит всем. Я промолчала, наблюдая как красивое шелковое полотно, разделенное на четыре прямоугольника разных цветов, олицетворяющих четыре наших кочевья и круг в середине с изображением сабли и вышитой золотом звезды, развевается над гостевой юртой. Ко мне подбежали мальчики, за ними шла старшая Хонгорзул, я поручила ей присмотреть за братьями, но Мэргэн был шустрый и непослушный, за ним на кривых коротких ножках ковылял Тумэн, он при каждом удобном случае просил грудь. Я прикрикнула на девочку, она, итак имевшая насупленный недовольный вид, сразу надулась и пошла к отцу, схватив за руку упирающегося Мэргэна. Тумэн захныкал и повис на поле моего халата, пришлось поднять на руки крепкого коренастого сынишку. Он тут же полез искать грудь. Я подозвала Жайнагул и передала ей сынишку. Мне нужно было многое подготовить и написать письма, ведь гонец скоро прибудет. Доставка писем уже давно была организована отцом и мы постоянно обменивались письмами не только с ним, но и с Алтенцецег, которая недавно родила своего первенца. Для этого к ней отправилась Баэрта и последние месяцы беременности неотступно была с ней рядом. Она должна была вернуться с караваном. Письма мы отправляли в разные стороны Великой Степи. Жители ее уже давно распространились далеко за пределы Монгольской Степи и теперь сообщение так хорошо наладилось, что нам не нужно было ждать караванов для того, чтобы знать новости, мы уже знали новости даже из далекой Хазарии, населенной нашими монгольскими племенами, переселившимися туда несколько поколений назад. В отличии от нашего Племени и соседских Племен, они старались завоевать как можно больше земель и подчинить другие народы. Отец не разделял этого, но все же поддерживал с ними мирные отношения, так он был в курсе всего, что происходило на бескрайних степных просторах. Стало модно укреплять связи между Племенами, выдавая замуж одну из дочерей Главы Племени, все старались забрать в свой род такую женщину. Обычно с караваном теперь следовали специальные люди, искатели невест, которые узнавали в каком племени есть подросшая юная девушка и уже сразу присматривали ее для сына, или овдовевшего представителя родовитых семей. За это они получали немалые деньги. Традиция эта зародилась как раз в хазарских землях. Мне она не нравилась, хоть я и понимала, что порой это может быть важно и способно решить острые проблемы. Отец ведь тоже отдал Алтенцецег насильно в другое Племя, но он смотрел звезды и этот брак оказался сильным и все письма, которые я получала от сестры, были пронизаны любовью и счастьем. Она выросла за эти годы и стала мудрой и преданной женой, она гордилась Батнасаном, писала мне, что лучшего мужа и пожелать не могла, благодарила за этот брак отца и смеялась над собой, вспоминая, как не хотела ехать с ним, считая его старым.

Но не всегда все складывалось так удачно. Часто выбирали девочку, договаривались с родителями, которые не спрашивали о том, хороший ли это будет муж для нее. Мне казалось, что это похоже на то, что девушка просто попадала в рабство, ее использовали для достижения целей. Один из таких искателей невест прибудет уже с этим караваном. Его липкий шарящий взгляд раздражал меня. Он уставился даже на маленькую Хоргонзул, угостил ее сушеным абрикосом, обтерев о подол халата. Девочка исподлобья посмотрела на мужчину, взяла абрикос, откусив, сморщилась и отдала обратно, обслюнявив край. Он поцокал языком.

– Ох, невеселая жена будет, скучная. И кушает плохо. Значит радости мужу не принесет, счастливым не сделает. Но это ничего. За то из рода Вождей. Найдем ей хорошего мужа…

– Без тебя справимся!– услышал это Тархан, взяв на руки любимую дочь,– что ты понимаешь! Моя дочь красавица! И умная. Не каждому можно в жены такую. Держись от нее подальше! В другом Племени ищи себе добычу!

– Ладно- ладно,– постарался успокоить его купец,– мальчишки твои подрастут и им жен хороших найду из важного Племени. Из знатного рода.

С тех пор прошла зима и караван возвратится обратно. С ним придет и искатель невест. Тархан тоже с нетерпением ждал купеческий караван. Он всю зиму не прекращал производство оружия и всего того, что можно продать. Женщины шили и расшивали красивыми узорами жилеты и шапки из валяного все лето и осень войлока. А также было готово много пар мягких кожаных сапог и весеннюю и летнюю обувь с загнутыми носами. Тархану удалось организовать все производство и установить хороший порядок. Почти все население Племени имело возможность обменивать свои товары на другие полезные вещи, или монеты. Жизнь в Племени Тархана вся была приспособлена для производства и реализации его изобретений, все его друзья, кузнецы и оружейники были включены в этот увлекательный для них процесс. Шаман, молодой улыбчивый парень, любил после Ритуалов пообщаться с такими же, как он, парнями и заглядывался на девушек. Этим летом он хотел взять жену и раздумывал, то ли взять из родного Племени, то ли одну из наших подросших красавиц. Он прижился у нас и нравился всем, вовлекая в подготовку ритуалов молодежь, ведь помощника у него не было. Все с удовольствием принимали в этом участие. Парня звали Тугай, он любил петь, обладал сильным голосом и сам любил сочинять песни. С Тарханом они хорошо ладили и по умолчанию делили власть, тем более, что Тугая власть не интересовала. Он любил получать удовольствие от жизни, все в нем говорило об этом, и пухлые яркие, чувственные, как у девушки, губы, и мечтательные с поволокой глаза. Ел он, прикрыв глаза и любая, даже самая жесткая лепешка, казалась вкусной, только глядя на то, как он ее ест. Он громко прихлебывал чай, отрыгивая после еды и поглаживая плоский по-юношески живот.

Племя наше было особенным. У нас не было старых людей, все были молодыми, кровь кипела в жилах, поэтому все военные вылазки для защиты Племени воспринималось нашими молодыми мужчинами с большим азартом. Они не чувствовали опасности и считали, что наши воины непобедимы. И правда, все это время они возвращались с победой и военной добычей. Мощь Племени возрастала, что делало Тархана уверенным и то, что отец не спешил позволить принимать важные решения, оскорбляло его. Я, зная, что отец всегда делает правильно, даже если вначале это кажется не так, старалась успокоить мужа.

Прибыл гонец из Племени Батнасана. Он привез письма для меня от сестры и для Тархана от Батнасана. Я развязала кокетливо завязанный красным шнурком свиток, сестра тоже писала на бумаге. За это время она уже очень хорошо освоила письмо, с легкостью излагая свои мысли.

“ Дорогая Солонго, приветствую тебя и твою семью. Как поживают дети? Все ли здоровы? Напиши мне о всех новостях. Я чувствую себя хорошо, хоть роды и были тяжелые, мальчик родился крупным и Баэрта мне очень помогла. Без нее я бы не смогла родить. Она вернется к вам с караваном, а я очень хотела написать тебе не дожидаясь его. Батнасан очень боялся и переживал, но теперь счастлив и все время подходит к сыну и не нарадуется на него. Он дал ему чудесное имя- Чингис. Во время родов все три дня не переставая шел сильный дождь, какого никогда не было и прекратился тогда, когда малыш закричал. Вот и назвал его так- Чингис – повелитель воды. Это имя очень важное и подходит ребенку. Мне кажется, что он похож на нашего отца. Ему я тоже послала новость. А еще я расскажу тебе о Мягмаре. Как и хотел отец, он очень много помогает Батнасану. Муж им очень доволен. Саргэлэн всегда рядом с ним. Все ее беременности были неудачными, дети рождались мертвыми и раньше срока, но Баэрта сделала все, чтобы Саргэлэн стала матерью и сейчас опасность миновала, уже через месяц она родит, если за эти дни опасности не будет, то Баэрта вернется к тебе с караваном, если же вдруг она увидит, что есть риск, то останется до родов Саргэлэн. Ты знаешь, что у нас тоже есть повитухи, но наша Баэрта- самая лучшая. Как только у Мягмара родится ребенок, я напишу об этом отцу, надеюсь, что он простит его и Саргэлэн. Им очень тяжело без свадебного покрывала, хоть я и не сержусь на него и рада ему, даже если он теперь и простой воин, но часто бывает в нашей юрте вместе с Саргэлэн. Батнасан тоже уважает брата, ценит, как воина. Саргэлэн всегда рядом с Мягмаром, когда не была беременна, ходила с ним на учения и даже в военные походы, она прекрасно сидит в седле и даже на ходу стреляет из лука. Желаю здоровья тебе, Тархану и детям. Жду новостей от тебя.

Твоя сестра Алтенцецег."

Прочитав письмо, я, закрыв глаза, прижала его к сердцу, представив какой стала моя милая строптивая сестренка. Судя по письму она стала мудрой и спокойной женой. А теперь она еще и родила своего первенца. Я мысленно пожелала ей самого большого и яркого счастья. На глаза навернулись слезы. Я не заметила как ко мне подошла Гулкыз, она молча стояла рядом, не решаясь обратиться ко мне. Я почувствовала ее взгляд. Открыв глаза и увидев ее, я спросила:

– Что ты хотела, Гулкыз?

– Я хочу поговорить с тобой, Солонго.

– Говори, Что ты хотела?

– Я беспокоюсь о дочери.

– Что случилось? Она нездорова?

– Жайнагул все не может забыть своего сына, грустит и плачет, хоть и прошло много времени. И лицо ее стало желтым, высохла вся.

– Чем я могу помочь ей, Гулкыз? Если она заболела, то нужно отвезти ее к лекарю, но если можно дождаться Баэрту, то это лучше. Она возможно уже через пару дней вернется с караваном.

– Я вот думаю, неужели женская жизнь ее так и закончится? Душа моя плачет, глядя на нее…

Я тоже замечала, что она грустна, но все же то, что она смотрит за моими детьми, должно было как-то отвлечь ее. Так я считала, но видимо от этого ей было только хуже. Но сейчас ее никто не мог заменить, да и дети привыкли к ней.

– Давай дождемся Баэрту, я уверена, что она подберет для нее лечение.

Гулкыз вздохнула и, поклонившись, ушла. Мне показалось, что она недовольна. Но продолжать размышлять об этом мне не хотелось и я, присев на поваленное дерево, открыла письмо, которое написал Батнасан Тархану.

“ Дорогой Тархан Бей!– начиналось письмо. Это обращение было новым. Беями называли военачальников и наместников, это давало понять, что несмотря ни на что, Батнасан не считает его Главой Племени. Я задумалась… До этого Батнасан обращался к нему просто по имени, это вызывало у меня некоторое недоумение, я понимала мужа, который хотел утвердиться в статусе Вождя, но отец сдерживал его всеми силами. Я решила скрыть это обращение. Иногда, делая так по своему усмотрению, я была даже рада, что Тархан не умел читать. Я много раз предлагала ему обучиться, но он ни в какую не хотел. В конце концов я оставила все попытки.

“ Надеюсь, что супруга твоя, Солонго и дети здоровы. Сообщаю тебе о рождение моего первенца, он родился на третий день новой луны. Его рождение возвестило прекращение сильного дождя и я дал ему имя Чингиз. Супруга моя считает, что он похож на ее отца и моего друга, Оуюн Хагана, чему я несказанно рад…”

Тон письма показался мне слегка надменным, хотя вроде так всегда начинались письма. Это были вежливые вопросы и обмен новостями. Но что-то все же не понравилось мне. Тархан и Батнасан не были друзьями, или даже приятелями. Они были очень разными. Батнасан был сердечным другом отца, их объединяло Великое Знание, что делало их связь даже крепче семейной. Так мне говорил отец. А Тархан был совсем другим. Изобретательный ум его был гибок и он сразу видел, как преобразить, или улучшить любую конструкцию, да и не только, он чувствовал выгоду и умел продавать изделия нашего Племени и знал, как сделать их популярными. К нам буквально стремились все караваны. Я уже стала уставать от этого, ведь постоянные встречи купцов требовали много сил и времени. Тархану нравилось общаться с гостями, он быстро вошел во вкус и вел себя с ними, как настоящий Глава Племени. На пальце его правой руки красовался перстень печатка, который он прикладывал, запечатывая письма. Почему-то он считал, что писать письма- это не его дело, а немного свысока давал мне распоряжения в присутствии приезжих, это раздражало меня, я считала это признаком глупости, ведь мой отец никогда не возвышал себя над другими и не был надменным, считая, что у каждого человека есть свое место, за которое он несет ответственность и каждое такое место важно и заслуживает уважения. Он всегда говорил, что не важно, башмачник, пастух, или воин человек. Главное, чтобы он был хорошим специалистом и всегда стремился познать что-то новое и так уважение к нему всегда будет расти и он будет важен для всех. И что его место зависит от способностей человека нести ответственность.

“ Сейчас нас посетил караван, который направится к вам, удлинив свой путь в Красную Землю на пол луны. Зная твой приветливый и общительный нрав и гостеприимство, известное далеко за пределами ваших Земель, хочу призвать тебя быть разборчивым в общении. Известно, что с караваном путешествуют нечистые на руку и грязные душой люди. Мне стало известно, что тебя постараются уговорить к прохождению через твое кочевье караванов с рабами. Будь осмотрителен и осторожен и помни, что Оуюн Хаган, как я и наши соседи наложили вечный запрет на прохождение таких караванов. Тебе будут сулить много монет и уважение торговцев рабами, но помни, что такая прибыль не пойдет во Благо ни тебе, ни Племени. Я счел нужным предупредить тебя. Надеюсь, что ничто не нарушит мира и процветания вверенного тебе Оуюн Хаганом народа.

С почтением к тебе Батнасан Хаган.”

Я закончила читать письмо и задумалась. Ах вот почему тон письма мне показался холодным и официальным. Батнасан подписался Хаганом, а к Тархану обратился Бей, то есть не признает в нем Вождя. Ну что ж… Наверное на то есть какие-то причины, о которых пока что ничего не известно… Но хорошо, что Батнасан предупредил Тархана. Я и правда уже давно стала замечать, что Тархан старается обойти запрет отца на принятие важных решений и все чаще старается общаться с гостями без меня, говоря, что ничего важного и записывать ничего не надо. Особенно не нравилось мне, когда он разговаривал с некоторыми купцами, уже по виду которых можно было сказать, что это скользкие нечестные люди. Обычно он негласно считал несущественными такие решения, как продажа разных изделий купцам. Хотя я считала, что так было не всегда, но, понимая Тархана и его стремление к самостоятельности, не писала отцу об этом, ведь иначе и правда роль мужа, как Вождя сводилась на нет. Отец, принимая решения, касающиеся военных походов, подготовки к ним и раздела захваченного товара, а также продажу оружия, он решал все сам, хотя и спрашивал мнения Тархана, внимательно выслушивал его, но решения отца часто не совпадали с мнением мужа. Тархан был горяч и резок, нередко его решения были импульсивны и он считал, что отец неправ, но спорить с ним не решался, хотя и высказывался мне о своих недовольствах. Но неумение слушать никакие объяснения, даже если они были правильны и логичны, сводили все усилия к нулю и я перестала это делать, избегая таких разговоров с мужем, которые обычно заканчивались ссорой и старанием Тархана подавить меня и напомнить мне о том, что я просто женщина, его жена и собственность. С образованием нашего Племени, о котором я так мечтала, отношения с мужем, казалось, должны навсегда наладиться, ведь с нами не было его матери, ушли в прошлое конфликты с шаманами и жизнь мне казалась безоблачной, но все же, как оказалось, разногласия у нас были и достаточно серьезные. Мы, каждый по-своему представлял нашу жизнь. Тархан считал, что уж теперь, когда рядом нет отца, он и только он распоряжается мной. Поначалу, как только мы пришли на новое кочевье, он стал выстраивать свою власть в Племени, из-за этого иногда вспыхивали искрой конфликты, ведь все члены нашего племени были молоды, у всех кипела кровь. Мне пришлось часто гасить их, спокойно убеждая мужа быть терпимее и мягче, но за это он отыгрывался на мне, проявляя свой упрямый властный характер, заставляя меня, избегая ссор, прятать взгляд, полный гнева, опуская голову и глядя в пол. Мне пришлось непросто, но со временем все же я научилась ладить с ним и он, с рождением детей, расслабился. В нашей юрте стало спокойнее, он почувствовал себя главой нашей семьи. Вот такие размышления беспокоили меня. Я свернула прочтенное письмо и пошла искать Тархана, обдумывая, как смягчить послание Батнасана и решила, что лучше это сделать вечером, после ужина, когда муж сыт и благодушен. Значит лучше наоборот, сейчас пойти в свою юрту и написать письмо Алтенцецег. Откинув полог, я увидела Гулкыз, наводящую порядок в юрте и Жайнагул, которая занималась детьми. Я была благодарна обеим женщинам, они значительно облегчали мою жизнь, взяв на себя заботу о хозяйстве. Поприветствовав, я улыбнулась обеим. Вспомнив о том, что сегодня мне сказала Гулкыз, я хлопнула в ладоши и как можно веселее сказала:

– Дорогие мои помощницы, через два дня долгожданный караван прибудет к нам. Я предлагаю вам выбрать все, что вам понравится, новую красивую одежду, кухонную утварь, красивую новую ткань, в общем все, что вам приглянется, а я потом за все это заплачу монетами. Пожалуйста, берите все, что вам нужно.

– Спасибо, Солонго,– поклонилась Гулкыз, а Жайнагул, отвернулась, смахнув слезу.

– Жайнагул, дорогая, хватит грустить, все плохое уже позади,– постаралась я успокоить женщину, – Порадуй себя, купи новую одежду, украшения. А скоро вернется Баэрта и осмотрит тебя. У тебя что-то болит?– участливо спросила я.

– Нет, Солонго, у меня болит только моя душа… Я скучаю по моему сыночку, по моему малышу…

– Ну, что ты, Жайнагул! Сыночек твой может быть и жив, ведь ты не видела его мертвым… А муж… Что ж, у каждого свой срок жизни… Это написано на звездах… Ты молодая… И красавица,– не моргнув, солгала я, ведь женщина эта не была красивой. Желтоватая, сухая кожа, сухощавая фигура с жилистыми руками и узловатыми кистями, тонкие губы… мать ее, Гулкыз, была гораздо приятнее. В ней было больше жизни,– возможно ты еще выйдешь замуж,– продолжила я. На меня странно посмотрела Гулкыз. Я смутилась. Может быть я сказала что-то не то… Возможно я не знаю какую-то их тайну, ведь они уже целый год с нами, а я толком никогда не разговаривала с ними. Они безропотно выполняли все мои поручения, смотрели за детьми и готовили, наводили порядок и заботились о чистоте в юрте. Тархан теперь всегда был сыт, в любое время у нас был горячий чай и лепешки, которые готовила Жайнагул. Мы привыкли к ним и Тархан перестал стесняться их, не замечая присутствия этих женщин. Они стали незаменимы для нас. Однажды он позволил себе отчитать меня в их присутствии и я очень разозлилась, не разговаривая с ним несколько дней. Он в это время на зло мне стал оказывать знаки внимания Жайнагул и я, увидев это, решила сразу пресечь эти попытки, вызвав его из юрты и объяснив, что эти две женщины просто помощницы и не надо при них выяснять со мной отношения и тем более мне неприятно, как он вел себя с Жайнагул. Тархан помолчал и неожиданно для меня согласился. Мы помирились и с этих пор он сдерживался, а если назревала ссора, то велел им уйти.

Раньше обычного вернулся Тархан, я обрадовалась, это значит, что я смогу спокойно прочесть ему письмо Батнасана и поговорить с ним. Я дала ему поужинать и после того, как он сыто отрыгнул и облокотился на подушки, сказала, что есть новости от Батнасана и повела его в свою небольшую юрту, соединенную с основным пространством. Задернув полог, отделяющий ее и делающие наши голоса неслышными для Жайнагул и Гулкыз, я прочла ему письмо, опустив обидное для мужа обращение “Бей” и как можно больше смягчив тон письма. Тархан выслушал и задумался, потирая подбородок и теребя отросшие рыжеватые усы. Я терпеливо ожидала, что скажет муж, но он молчал. Я робко поинтересовалась, будет ли ответ.

– Солонго, зачем задаешь мне такие вопросы? Если я решу ответить, то позову тебя. Займись лучше детьми, а то скоро забудешь запах их волос. Вон, Хоргонзул, не успеешь оглянуться, как уже невестой будет, а еще не умеет печь лепешки!

– Да ты что, Тархан?! Рано ей еще. Только пять лет исполниллось!

– Сейчас уже надо учить всему! А то сейчас рано, а потом сразу поздно! Ты все на Жайнагул спихнула!

Муж неожиданно вскипел, я не нашлась, что ответить и, поклонившись ему, встала, чтобы уйти.

– Я не разрешил тебе уйти, жена! Сейчас я обдумываю свои решения и возможно ты напишешь письмо. Если я решу, надменно подняв подбородок, сказал он.

В такие минуты он был особенно неприятен мне, я потупила глаза и молчала поджав губы. Молчание тяжело давалось мне, я, скомкав в кулаке подол халата, села и отвернулась, глядя на небольшой алтарь. Молчание затянулось. Через некоторое время я услышала мирное посапывание уснувшего Тархана. Это разозлило меня еще больше, но если сейчас разбудить его, то ссора будет неминуема. Шло время. Вечер из синего стал почти черным. В небольшом круглом верхнем проеме не видно было звезд, шорохи из основной юрты не раздавались, значит Жайнагул и Гулкыз уже ушли, а дети уснули, я потихоньку встала и вышла, оставив мужа спать на небольшом топчане. В нашей юрте я быстро нырнула под покрывало и прижала к себе младшего сына. Хоргонзул заворочалась и что-то неразборчиво сказала во сне. Я подумала, что завтра мне предстоит много дел, ведь нужно написать письмо Алтенцецег и заодно отцу, а также возможно и Тархан все же ответит Батнасану.

Глава 2

На следующий день, уже ближе к вечеру показалось облако пыли, возвестившее о приближении каравана, раздался топот копыт и крики погонщиков и наши дозорные, следившие за дорогой, отрядили небольшой отряд и он поскакал навстречу. Так мы теперь делали всегда, после того как с караваном пришли разбойники и, прикрываясь купцами, напали на наше кочевье. У нас даже погибли две женщины, которые вышли встречать караван на дорогу. Послышался топот множества копыт, крики погонщиков и вскоре караван вошел в кочевье. В гостевой юрте было все готово и Гулкыз с Жайнагул с утра пекущие лепешки и готовящие разные блюда, застыли у входа в гостевую юрту, склонив голову и держа в руках кувшины с холодной чистой водой для омовения рук путников. Среди путешественников я увидела Хасана. Мой дорогой друг заметно осунулся и похудел, вид у него был усталый. Мне очень не хватало его все это время, его советов и мудрых речей. Мы встретились глазами и он тепло и радостно улыбнулся мне, слегка склонив голову в поклоне. Также прибыло четыре купца из Хазарии, двоих из них я знала, один, Парсук, искатель невест и еще один, скупщик оружия Гая, скользкий тип, а еще двое мужчин были мне незнакомы. Самых важных представителей каравана мы пригласили в юрту, я быстро прошла, оставшись незаметной за тонкий полог и приготовилась записывать. Тархан был гостеприимен и приветлив, как радушный хозяин он потчевал гостей разными яствами, обильно запивая все кумысом. С некоторых пор он также пристрастился к водке, хотя в племени отца не приветствовалось это, но сейчас Тархан считался хозяином и Главой и мог сам решать. Когда наступило время вручения подарков, один из купцов, зная слабость Тархана, поднес ему большую, невиданной формы бутылку с прозрачной жидкостью, сказав, что это редкий тип водки, называется граппа и привез он ее специально для него из далекой провинции Византии, городе, который строили на воде. Там в рядом расположенных селениях, выращивали чудесные ягоды, из которых особым способом готовили граппу. Тархан поблагодарил купца. Я, наблюдая и слушая все из своего укрытия, поняла, что купец этот, подобострастно склонившийся перед Тарханом, распинаясь и расхваливая хозяина, что-то явно захочет от мужа, а он был падок на проявления уважения к себе. Рассматривая гостей, я обратила внимание на одного из хазар. Это был крепкий, сильный мужчина с рыжеватой бородой, без шапки, со странной для нас прической. Бритая почти полностью голова с оставленным лишь большим густым пучком волос надо лбом. Глубоко посаженные его глаза, немного хищный нос и острый выдающийся подбородок говорили о властном характере. Я заметила, что он украдкой изучает Тархана, внимательно наблюдая за ним и слушая. Начался обмен новостями.

– Расскажите мне, гости дорогие, что в мире происходит, что нового, где кто с кем воюет? Где новые цари, или Беи? Мы за зиму соскучились по новостям,– сказал привычную вежливую фразу Тархан.

– Да много чего происходит,– начал персидский купец. Например соседи наши,– покосившись на здорового бородатого хазара,– стараются захватить все больше земель, а землями-то управлять надо. А кто сможет? Нужен мудрый правитель. Вначале и малой землей-то управлять непросто. А уж о большой и разговора нет. Ай жадность человеческая…– наигранно вздохнул он.

В это время хазарский купец со странным чубом, откинулся на подушки, скрестив руки на груди и с ненавистью глядя на него сказал, с трудом сдерживаясь:

– Лучше замолчи, Базарган!

Но тот, кого он назвал Базарганом, сделал вид, что не слышит и продолжил:

– Все больше богатства хочет наш сосед, обезумел от жадности, рабов сотнями вывозит из стран по морю, кораблей понастроили. А ведь у самих-то Земля какая! А город построили, где самая большая река в море впадает. Там и порт у них, и рядом хранилища. Все вывозят. Только северные их соседи противостоять им могут, булгары. Те вверх по реке земли заняли до самых гор. Вот они-то молодцы, смелый народ!

Видя нарастающее напряжение между хазарами и Базарганом, Тархан решил сменить тему:

– Ну а расскажите мне о Византии, что нового там придумали? Может быть вы привезли какие-то товары, которых никогда доселе не было. Я слышал, что там хорошие мастера.

– Да, привезли красивую посуду из стекла, это невиданной красоты кувшины и даже блюда.

– Ну это, разве что, женщин интересует,– усмехнулся Тархан.

– Так Византию ослабили войны, ведь трудно защищать границы такой большой земли,– продолжал ту же тему Базарган, нагло поглядывая на хазара,– я вот к чему веду,– нагнувшись и приблизив свое лицо к Тархану немного тише сказал перс,– что всем нужно быть осторожными, вокруг ваших земель неспокойно.

– Ну, это мы знаем,– улыбнулся Тархан,– ты зря беспокоишься. У меня сильные и хорошо вооруженные воины.

К Тархану подсел Гая, протиснувшись между Базарганом и перевернув пиалу с чаем, тот недовольно фыркнул. Купцы вели себя, нарушая этикет. Мне трудно было представить, что при отце кто-то мог встать со своего места, тем более перевернуть посуду, но с Тарханом купцы вели себя на равных, хоть и красовался на его руке массивный перстень печатка. Гая, не обратив внимание на недовольство Базаргана, вышедшего подышать и справить нужду, быстро заговорил, проглатывая слова:

– Тархан, я готов купить у тебя оружие, много, очень много. Меня послал к тебе один знатный человек.

– Гая, сейчас не время, давай увидимся завтра, сейчас время отдыха,– сказал Тархан, покосившись в мою сторону.

Я внимательно слушала и наблюдала за мужем. Отец запретил продавать оружие без его разрешения, опасаясь, что оно попадет в руки разбойников, или вражеских Племен. До сих пор Тархан соблюдал эти договоренности, но проявлял все больше недовольства. Мне не понравился их разговор и я решила проследить за эти купцом, он и раньше чем-то не нравился мне, уже когда приходил к нам с караваном в прошлом году, все шептался с мужем, да и Парсук и остальные двое купцов, которые мало на них походили. Парсук за зиму округлился, щеки его, уже опаленые солнцем степи были круглы, и без того маленькие узкие глазки заплыли. Видно было, что зиму он провел в сытости и тепле. Мне было интересно послушать про далекие страны и я всегда ждала эти новости с большим нетерпением. Обычно, слушая и записывая самые главные из них, я представляла, как выглядят люди в этих странах, какая у них одежда, что они едят и где живут, завидуя купцам. Они могли путешествовать. Даже если это и считалось очень опасным, я думала, что мужчины намного свободней, а женский удел- это муж, дети и юрта. Многие дальше своей земли никогда не выезжали.

В юрту вернулся Базарган. Видно было, что он, прогулявшись, остудил свой пыл. Он вкрадчиво попросил Гая подвинуться и сел на свое место. Налив еще чаю, он стал расхваливать Тархана, говорить ему какой он мудрый и хороший правитель. Потом незаметно перешел на волновавший его аргумент.

– Уважаемый Тархан, слава о тебе растет, многие знают о твоем Племени, о силе твоих воинов и красоте женщин.

Тархан, слушая купца, приосанился и слегка приподнял подбородок, что придало ему надменный вид.

– Жаль только, что не все купцы могут купить ваш товар… Многим приходится перекупать его…

– Что ты хочешь сказать, Базарган?– заинтересованно спросил Тархан.

– А ведь богатство может расти еще больше…

– Как это?– не понял Тархан.

– Позволь только проходить через твои земли всем караванам и увидишь, как станешь самым богатым и уважаемым Вождем. Ты молод и полон сил. У тебя все Племя молодое. Мы, персы, знаем толк в торговле.

Остальные, слушавшие их разговор, все разом заговорили, каждый свое. В юрте поднялся шум. Тархан явно растерялся. Все это не могло произойти в Племени моего отца. За это он бы сразу выгнал купцов из кочевья, никто не решался предложить что-либо отцу при других, когда в первый вечер обсуждались общие темы и новости. У отца нужно было запросить встречу, он выслушивал всех, но поотдельности, уделяя гостям внимание. Наконец Тархан крикнул:

– Гости! Купцы! Вы все устали с дороги, я могу обсудить с каждым в эти дни, а сейчас отдыхайте!– муж встал чтобы уйти, купцы потянулись за ним, я взяла свою подставку и письменные принадлежности и приготовилась незаметно выйти из юрты, как делала это всегда. У входа меня поджидал Хасан.

– Солонго, приветствую тебя, – улыбался перс. Я поклонилась ему и мы неторопясь пошли в сторону реки.

– Хасан, я так рада тебе! Как проходит твой путь? Все ли хорошо в караване? Ты выглядишь усталым…

– Все хорошо, Солонго. Я и правда устал. На дорогах много разных людей. Они то присоединяются к каравану под видом мирных путников, то исчезают. Раньше старший купец не разрешал всем присоединяться, но с тех пор, как он заболел и этой зимой его не стало, его место занял Рашид, а он не уделяет этому внимание. Ну да ладно… Как твоя семья? Все ли здоровы?

– Да, все хорошо, Хасан. Где ты раскинешь свой шатер? Я приду к тебе завтра. Мне хочется о многом поговорить. Сейчас поздно, ты устал, да и Тархан уже пошел в юрту, будет недоволен, что я задержалась.