Ольга Шёпот "Княжна по наследству"

– Что?

Вжавшись в сидение, я сглотнула и включила дурочку:

– Что?

Мужчина отложил газету в сторону и, закинув ногу на ногу, скрестил руки на груди. Подождав ещё пару неловких минут, он продолжил наш неловкий диалог:

– Так что я творю с девушками в своём замке?

Уставившись в окно, я еле слышно пробурчала:

– Известно что…

Мужчина, вернулся к чтению, коротко ответив:

– Нет.

Решив, что информации недостаточно, я продолжила:

– А что нет?

Газета в местах соприкосновения с пальцами этого средних лет, на вид породистого мужчины, обуглилась и стала нечитабельной. Встряхнув газету, маг вернул ей прежний вид и ввёл меня в прежнее состояние полнейшего ступора:

– Ни разу не платил выкуп.

Задумавшись, решила, что даже пара дней жизни стоят простого спасибо. Почувствовав сильную слабость, прилегла обратно и все-таки произнесла:

– Не знаю, что сейчас происходит, но все же спасибо…

Договорить мне не дали, перебив:

– За такое не благодарят! Ты даже не представляешь, куда я тебя везу и к кому. Я не знаю, что лучше, что бы ты оказалось, той кто им нужен, или нет. Я не гарантирую твою безопасность в обоих случаях. Рекомендую тебе наслаждаться ближайшими пару днями дороги, так как дальнейшее будущее твой не предскажет даже самый одарённый ведун.

Мой собеседник все же решительно предпринял попытку дочитать изрядно помятую, от сжавших её пальцев, прессу, а я прикрыла глаза.

Что мы имеем? Пока что ничего конкретного. Но у меня есть пара дней на то, что бы передохнуть и все выяснить, а это уже кое-что.

Карета мягко покачивалась, а я задумчиво глядела на мелькающие за окном домики какой-то безымянной деревушки. Практически не останавливаясь, мы преодолевали огромные расстояния. Беседовать со мной отказывались, попросту игнорируя, а я все думала. Явно я нужна живая, раз меня, грубо говоря, с плахи забрали, но особо со мной не церемонятся, значит, до конца не уверены – нужна ли. Или нужна ли конкретно я.

По-честному я, мягко говоря, пованивала. В какой-то момент моё терпение лопнуло. Я, привстав со своего ложа, громко объявила собеседнику, который старательно делал вид, что меня точно здесь не существует:

– Послушайте! Если вы меня не убили, и не собираетесь делать это в ближайшее время, то хотя бы рассмотрите возможность мне где-то ополоснуться. Постоялый двор, баня в деревне, озеро, речка, да хоть лужа! Это же просто невыносимо, ни мне, ни вам. Я поражаюсь, насколько стойко вы игнорируете запах исходящий от меня, но даже у меня закончилось терпение!

Мой собеседник не переводя взгляд на меня, громко вздохнул. Изводя меня кратковременным молчанием, сухо уточнил:

– А что не так?

Посмотрев на свои руки, я на крайний случай убедилась в том, что они покрыты серым налётом пыли, ничуть ни меньше чем мгновение назад. Потому как после его вопроса, я засомневалась, не приводилось ли мне собственное подобие свиньи? Удивив, что грязь под ногтями никуда не исчезла, я тоже в свою очередь спросила:

– А что так? Посмотрите на меня! Я грязная, от меня отвратительно воняет, мои волосы напоминают не меняную с месяц солому в хлеву у коров. Не знаю что у вас с нюхом, но неужели вы не чувствуете? Я далека от аристократических манер, но тот, кому вы меня везёте, либо слепой, либо абсолютно неживой, потому что живому человеку такое представлять страшно.

– Я думаю, ему будет абсолютно всё равно, до определённого момента на то, как вы выглядите и как от вас, прошу прощения, воняет.

– И до какого это, прошу прощения, момента? И может, вы уже хоть что-нибудь соизволите мне сказать по поводу сложившейся ситуации?

Мужчина, закатив глаза, поднялся на ноги и прямо на ходу открыл карету. Он что-то крикнул кучеру, и вся повозка снизила ход. Я уж возрадовалась, тому, что мои мольбы были услышаны, как мой спутник взял и вышел на ходу, сбросившей скорость повозки. Условия мои не изменились, и менять их тоже не планировали.

Следующие сутки разбавлялись только тем, что периодически мне давали ломоть хлеба, тёплый кусок прожаренного мяса, порезанного сыра и кувшин молока. С каждым куском я чувствовала, как силы наполняют измученный организм. Сказать почестному, я так никогда не ела. В приюте нас кормили скромно, растаскивая присылаемые сиротам продукты по своим хибарам. И если быть совсем уж откровенной, то я наслаждалась в данный момент каждым приёмом пищи. Мой спутник больше не появлялся, поэтому отвечать на мои вопросы было попросту некому. В моей голове приличных вариантов того куда меня везут совершенно не находилось, а о неприличных я старалась не думать. Точнее я старательно гнала остальные варианты, они были настолько нелицеприятны, что становилось страшно.

В какой-то момент мой спутник и наша немногочисленная охрана, стала радостно переговариваться и я поняла, что ехать осталось не так уж долго. Не зная радоваться или огорчаться, я просто ожидала того, что будет. Пейзаж за моим окном менялся. Всё чаще стали появляться деревеньки. С каждой пройденной лигой, деревни становились больше и больше, образовывая маленькие города. Этот край мне знаком не был. Исходя из своего образования и происхождения, я вообще мало что знала если честно. Наконец, перед глазами стали появляться оживлённые тракты, телеги с обозами и потому как сторонились и шарахались при виде нашей кареты, её владелец был довольно известным.

В какой-то момент, я, отодвинув шторку, наткнулась на серые глаза моего спутника. Он периодически заглядывал, ко мне во время сна. Вряд ли это было признаком симпатии, скорее проверял наличие признаков дыхания. Я, отодвинув шторку в сторону, хотела нагло, но слёзно, просить остановиться, так как мочи терпеть потребности, пьющего молоко организма более не было, но увидев, что я хочу открыть дверцу, мужик нагло махнул рукой и вместо окон и двери в карете появились глухие стенки. Стало темно и неприятно. Внутренний наглый характер, хотел совершить подлость. Но, так как внутри ещё были отголоски совести и жадности, а именно последняя радовалась мясу и хлебу, то подлость на какое-то время откладывалась. В карете было темно. Видимо мужик решил снизить уровень моего комфорта по максимуму, и теперь удобного диванчика тоже не было. Вообще кроме стен потолка и пола не было. Такое ощущение, что меня посадили в деревянный ящик и так везли.

Я возмущалась, я стучала, орала и долбила ногами. Наконец устав противится новому режиму, я уснула, пообещав себе продолжить после пробуждения.

5 глава

Пробуждение было ярким, в прямом смысле этого слова. Зажмурившись, от ослепившего меня света открывшейся коробки, я вполне резонно уточнила:

– Вы охамели? Если да, то я вам не завидую! Хамов нигде, знаете ли, не любят!

Приоткрыв один глаз увидела, что около появившегося в ящике отверстия стоят двое. Один из них нарочито зажал рукой нос и с подозрением интересовался у моего спутника:

– Вы точно всю дорогу везли её вот так, и она после нескольких дней голодания и нахождения в трясущейся коробке, имеет силы столь вопиющим образом дерзить?

Мой спутник метнул взгляд недовольных глаз на этого щегла и уточнил:

– Вы сомневаетесь в моем слове, Елистрат? По одному её виду и запаху вполне понятно, что доступа хоть каким-то благам цивилизации у девушки не было.

Елистрат по новой сморщился и поводив по воздуху свободной рукой признал:

– Более вонючее создание и впрямь представить сложно. Ну ладно, возможно молодость имеет здесь преимущество и до полного истощения ей и впрямь далеко. Но ваша светлость, если его сиятельство решит сам удостовериться, в так сказать подлинности… – Было видно, как этот плешивый и невзрачный на первый взгляд мужичонка нервничает и заискивает перед моим вполне солидным, особенно на его фоне, спутником.

Обливаясь потом и даже забыв задерживать рядом со мной дыхание, он продолжил:

– Быть может вы могли бы…

Мой спутник развернувшись, стал удаляться со словами:

– Ну, нет, увольте. Насколько помню, именно вы, советник его сиятельства, усомнились в моих действиях, и приказали очередную подозреваемую привезти сюда, не допуская никаких контактов по пути. Я выполнил порученное, а теперь хотел бы отдохнуть с дороги. Всю информацию о девушке, я высылал ещё вчера с посыльным, и думаю, вы уже знаете, откуда она, кто она, и чем жила до встречи с нами.

Единственный знакомый мне ушёл, а Елистрат, опомнившись, по новой зажал свой крючковатый нос, и уставился на меня. Играть в молчанку он не собирался и, сделав несколько шагов назад скомандовал:

– Выходи!

Не сдвинувшись с места спросила:

– Ты кто, любезный?

Мужичонка оскорбился:

– Да как ты смеешь так со мной разговаривать?!

Даже не вздумав пошевелиться уточнила:

– Как?

Ой, а он краснеть стал. И так страшненький, а теперь вообще атас! Нет, вы не подумайте, я девочка более менее, насколько это в моей ситуации возможно, воспитанная, но смысл сейчас мне политесы разводить? Выйду из этого ящика, они меня тюк по макушке и… далее рассуждать не буду, так как оно в понятие морали и нормы не вписывается. Там как раз находиться все то, что хуже, чем смерть со слов моего недавнего спутника. Кстати о нем. Что это было? Исходя из того что я услышала, кормить меня в пути не полагалось, и всю дорогу следовало провести в этой чёрной деревянной коробке. А я вполне себе хорошо дорогу провела… ну за исключением последних часов трёх. Вот только бы понять, в чем его выгода? Разобраться бы по-хорошему. Плохо то, что узнать не у кого – мужик-то убег, а этот который напротив стоит, на грани сердечной болезни. Я такое выражение лица уже видела у смотрящей в приюте. Я как с ней не заговорю так она вечно с такой мордой стоит и прохожих пугает. Выждав минутки три для приличия, кашлянула и уточнила:

– Так что меня ожидает по выходу из этой конуры?

Синьор помидор сморщился и пропищал:

– Тебе разговаривать не полагается! Бегом на выход я сказал! Быстро!

Я в принципе после отмены недавней казни никуда не торопилась, поэтому сложив руки на груди, просто откинулась на стенку моего временного пристанища и стала ждать. Тем временем к нашей компании подошла стража и несколько зевак убирающих двор. Решив, что самое время применить присказку о золоте и молчании я тоже ждала чего-то. Они тоже ждали. Знаете, что странно? Никто меня физически даже не пытался задеть. Это конечно радовало, но и настораживало отчасти. Не успело пройти и часу, как позади этой толпы раздался женский голос:

– Расступитесь ироды! Запугали девку вот носа и не кажет! Уйди я сказала, пока не растоптала!

Собравшаяся толпа расступилась и на свет появилась дородная тётя в фартуке и с чепцом на голове. Увидев меня и всплеснув руками, тётка завопила:

– Ну, до чего же ироды! Ну, просто бесы, а не люди! Вылезай моя маленькая, правильно господин маг сказал, доведут девку! Так его сиятельству и передам, что замучили лебёдушку!

Я, полы своей робы подобрав, устремилась к этой чудесной женщине. Вылезая задом вперёд как бы невзначай проронила, встав женщине за спину:

– Ну, вот так бы сразу, а то все угрозы да угрозы…

Тетка, заохав, запричитала:

– Ребенку угрожать! Да что ж это делается! Учти Елестрат! Все как есть расскажу господину! Сказано, приказано – пальцем не трогать!

Мужик побледнел и, видя мое довольное лицо заорал:

– Да ничего ей я не сделал!

Тетка стала разворачиваться ко мне, и я воплотила на лице своём скорбь великую. Всхлипнув для приличия жалобно произнесла:

– Мы можем уйти отсюда? В его присутствии теперь мне очень страшно…

Женщина, погрозив кулаком, прошипела мужику в лицо:

– Ну, погоди Елистратка! Все господину расскажу! Мигом свалишься с места тёплого! – и быстро сменив тон, добавила уже мне – Пошли маленькая моя.

Тетя, виляя пышными формами, пошла в сторону ворот замка, а я чуть задержавшись, ехидно улыбнулась Елистрату и потопала за ней.

Замок впечатлял. Формами, цветами, пышностью… Я честно оробела и шла по краю вычищенного красного паласа боясь оставить грязные следы. Тетка впереди сокрушалась на какие-то свои темы, но я её не слушала. Пройдя ещё несколько коридоров я, наконец, спросила:

– Уважаемая, а где находимся то?

Тетка, разведя руками сообщила:

– Милая моя, не велено тебе ничегошеньки сообщать. Глядишь, целее будешь!

Смотря себе под ноги, ответила:

– Да как целее то, ежели не знаю ничего.

В этот момент сбоку от нас распахнулись огромные распашные двери, и воздух наполнили ароматы мыла и благовоний. Зайдя внутрь, я уставилась на дам в пышных платьях. Большая часть была моего возраста, но встречались и постарше. Одна из них брезгливо заявила:

– Это и есть она?!

Я на всякий случай обернулась, дабы убедится, что речь про меня идет. Решив не менять стратегии по общению с наглыми особами, уперла руки в боки и, выставив одну ногу на пятку согласилась:

– Да!

Одна из дам постарше воспротивилась:

– Не может быть!

Всплеснув руками, поспешила разочаровать ее:

– Очень даже может!

В этот момент, дверь распахнулась и вошедший молоденький слуга объявил:

– Уважаемые дамы! Прошу вас удалится, дабы подготовить нашу гостью для встречи с его сиятельством.

Смотря на шуршащих мимо меня мадмуазелей уточнила:

– А если я не хочу готовиться и встречаться? И что он со мной делать собрался, что меня мыть для этого нужно?

Знаете, как один вопрос может придать ускорения толпе любопытных, но хотящих жить женщинам? Я вам скажу очень даже быстро. Паренек слуга аж голову втянул в плечи. Подойдя к парнишке уточнила:

– Малой, а встреча у нас, где будет? Но учти, если ты сейчас хочешь сказать в покоях, то лучше бы тебе промолчать, потому, как готовиться к покоям его сиятельства я буду только через чей-то труп.

Парень, сделав медленно шаг назад тихо сказал:

– Встреча происходит в главной замковой зале.