– Но-но, у ребенка еще и отец есть. Мы решили так, дежурить будем по очереди, безо всяких этих :“Он работает, ему надо спать”. Весь день крутиться с ребенком – тоже работа, и очень важная.
– Да кто ж спорит, – вздохнул Ярик.
Мы немного помолчали. Каждый думал о своем.
Я в очередной раз погрузилась в собственные мысли о том, что ребенок изменит всю мою жизнь. Уже сейчас на меня навешали столько ограничений, что впору психануть и уйти в горы – это не ешь, то не трогай, сюда не ходи… Иногда мне кажется, что я сама перестала иметь значение, как личность, и всех интересует только мой живот и человек, который еще даже не родился.
Что же начнется, когда он появится на свет?
– Так, ну и чего мы все такие грустные? – вырвала меня из потока хандры Маринка. – Предлагаю перейти к следующей истории. Кто готов? Ну? Ладно, раз все молчат, тогда я поведаю вам жуткую, леденящую кровь историю, которую я назвала…
Анфискино болото
Глава 1
Автобус лениво выплюнул последних пассажиров, фыркнул вонючими выхлопными газами, развернулся и потащился в небольшой проулок, заменявший депо, на конечной станции маршрута. Рано утром ему предстояло отправиться в обратный путь до города через попутные деревеньки, собирая тех, кому зачем-то понадобилось покинуть родные пенаты.
Людочка огляделась вокруг. Здесь мало что изменилось с тех пор, как она отправилась грызть гранит науки в институт в город. За эти пять лет она приезжала сюда лишь дважды – на самые первые каникулы, да потом на похороны бабушки – единственной родной души.
Теперь у нее никого тут не было, но и остаться в городе она не смогла. Надо было отработать положенное время в деревенской школе – таковы были условия.
Сердце кольнула острая боль – без бабули было тоскливо. Все здесь напоминало о ней и о детстве. Но долго предаваться воспоминаниям не стоило – уже смеркалось, и надо было спешить домой.
Автобусная станция располагалась нелепо – на самой окраине деревни, где была всего одна улица, а остальные дома раскинулись гораздо дальше – за лесом.
Попасть в деревню, где ее ожидал бабушкин опустевший дом, девушка могла либо по длинной дороге – около пяти километров, либо напрямик через лес – всего пара километров по узким тропкам.
Взвесив все за и против, Людмила решительно шагнула на дорогу.
Какой дурак пойдет в сумерках через лес, где комары и мошка, неизвестно в каком состоянии тропинки и… болото.
Анфискино болото.
В детстве Людочку пугали этим местом.
Взрослые рассказывали ребятне жуткую историю о том, как в давние времена там разыгралась настоящая трагедия.
Как-то жарким летним вечером, когда уже зазеленела листва, а воздух наполнился теплом и ароматом полевых цветов, выиграл помещик девку в карты. Служаночку Анфиску.
Да, в те времена это было обыденным делом – ставить на кон своих слуг.
Выигрыш был хорош! Совсем юная сирота, тонкая, как тростиночка, с длинными русыми волосами, заплетенными в тугую косу, с ясными небесно-голубыми глазами и кожей, нежной, словно лепесток. В свои семнадцать девушка была чиста и невинна, как ангел.
А барин был толст, жесток и похотлив. Да и кто тогда этих девок спрашивал? Барин велел явиться в покои – значит, надо явиться.
Иногда от этих утех появлялись дети. По настроению, барин мог приказать извести младенца, а мог и одарить мать новым сарафаном или освобождением от работ. Ненадолго, конечно.
Федор Иванович не считал себя тираном, а просто наслаждался жизнью. Мог себе это позволить.
Утро барина начиналось прекрасно.
Он сидел на постели и жадно рассматривал красавицу, стыдливо опустившую глаза. Девушка все еще надеялась, что хозяин даст ей какое-нибудь обычное поручение – натаскать воды, умыть, покормить, но тот приказал:
– Снимай. Все снимай. И исподнее!
Слова хлестанули по сердцу Анфиски. Она догадывалась, что новый барин не просто так радовался удачному карточному дню, но даже сама мысль о нем была ей противна.
– Снимай и не ерепенься! А то накажу – мало не покажется.
Девка знала, как могут ее наказать, и что наказание не отменяет утех барина. У прошлого хозяина ее не трогали, но другие девки плакали порой, жалуясь друг другу. Анфиска его не привлекала, только поэтому он легко проиграл ее и отдал в эту деревню.
И вот теперь, это должно было случиться и с ней. Руки и ноги словно онемели, она не могла даже пошевелиться. Федор Иванович тяжело поднялся с кровати и подошел к Анфисе.
– Глухая чтоль? Снимай все, говорю, да поживей!
Он протянул руку, и она легонько отшатнулась. Это простое движение разозлило помещика, и он наотмашь ударил ее ладонью по щеке.
– Хуже будет!
Хуже. Что могло быть хуже, чем отдать свою девичью честь на растерзание толстому похотливому негодяю, озверевшему от безнаказанности?
Анфиса словно ожила от пощечины и выскочила из покоев.
– Держи ее! – закричал барин, бросаясь вслед.
Стоял полдень, и вся прислуга была занята в поле, поэтому никто не откликнулся на его зов. Девушка, подхватив юбку, побежала в сторону леса.
Она была тут впервые и не знала, что лес таил в себе огромную опасность, из-за которой погибла не одна крестьянка, отправленная за ягодами.
Топи, непроходимые топи пряталась за деревьями. Даже зная путь, там можно было сгинуть, а Анфиса бежала, не разбирая дороги.
Ее преследователь, тяжело дыша, догонял, пока она металась между разлапистыми елями и тонкими березками. Под ногами что-то чавкнуло, потом еще и еще, но девушка бежала вперед, подгоняемая страхом.
– Стой, мерзавка, стой!
Ветки больно хлестали по лицу, но Анфиса продолжала бежать, по щиколотку проваливаясь в болото.
– Сгинешь же, глупая девка! – совсем близко кричал барин.
“Лучше сгинуть!” – пронеслось в голове у девушки.
Нечеловеческий крик разрезал теплый летний воздух, заставив птиц испуганно взметнуться с ветвей. И все стихло.
Лишь кузнечики стрекотали в траве, да негромко переквакивались лягушки.
Тело Федора Ивановича крестьяне нашли на следующее утро. Он не успел убежать далеко, там и утонуть было негде – по колено, да кочки кругом. Но он, все же, был мертв. На его лице застыло выражение ужаса, а рука плотно сжимала нательный крест. Пальцы не получилось разжать, похоронили так.
Анфису не нашли. Порешили, что она сгинула дальше в лесу, где топи были гораздо глубже, а чаща становилась непроходимой. Даже если она и не утонула, выжить ей бы не удалось. Звери не приближались к деревне, но люди часто слышали отдаленный вой волков, да кто-то встречал, порой, медведя.
Поместье отошло другому барину, который до девок не был охоч. Его считали странноватым – он предпочитал бродить по лесу, собирать растения, разглядывать, что-то о них записывать. Блаженный, словом, хоть и барин. Крестьян не обижал – и то хорошо.
А раз пошел он на прогулку, да и пропал. Два дня искали всей деревней, а на третий сам вышел. Бледный, отощавший, в разорванной рубахе. И до этого-то разговоров не любил, а тут совсем замолчал.
– Анфиску встретил, – шептались крестьяне.
Анфиску с тех пор часто стали видеть. Печальная, в длинной белой рубахе, с толстой русой косой, она бродила меж деревьев и, по слухам, заманивала людей в топи. Крестьяне и раньше в тот лес ходили неохотно, а теперь и вовсе перестали.
Шло время, а легенда передавалась из уст в уста.
Людочка была комсомолкой и теперь в призраков не верила, но в детстве эта история пугала до мурашек. Отучившись в пединституте, она поняла, для чего взрослые рассказывали эту жутковатую сказку – ради безопасности детей. Цель оправдывала средства. И правда, ребятня не совалась в “Анфискины болота”.
За всю жизнь Людмила слышала лишь об одном несчастном случае – пьяный местный дебошир утонул, пробираясь через топи, но все рассудили, что сам виноват. Ребятишки же держались от гиблого места подальше.
Девушка шла по дороге, постепенно ускоряя темп. Сумерки сгущались, а идти предстояло еще не меньше получаса. Дома ее никто не ждал – неизвестно, что там, в этом доме, сейчас и осталось. Не обветшал ли? Целы ли окна? Сильно ли зарос бурьяном двор?
К счастью, на улице было тепло. Хотя бы, не надо в темноте топить печь.
Вдалеке послышался шум мотоцикла, а вскоре Люду догнал и он сам.
– Какая встреча! – притормозив, поприветствовал ее мотоциклист.
– Добрый вечер, – осторожно ответила Людмила.
Она узнала парня, и эта встреча не вызвала у нее добрых чувств. Мишка был ей хорошо известен – хулиган, гулялка и, что греха таить, любитель выпить горячительного и посмолить папироской. Он давно делал в сторону Людочки сальные намеки, но, пока она была школьницей, трогать не решался. Да и бабушка всегда могла пойти к его матери и попросить приструнить.
Мишка был негодяем – в детстве кидался камнями и ругался матом, отбирал у малышей еду и гонял гусей. Повзрослев, стал подворовывать с чужих огородов, учился в школе из рук вон плохо. Мать лупила его смертным боем, но это не помогало.
– Весь в папашу, – горевала она, но тайны его появления на свет никому не открывала. Родила неизвестно от кого, вот и выросло, непонятно что.
Сейчас это недоразумение обзавелось мотоциклом и встретилось Людмиле на пути домой.
– Какая цаца стала! Вы поглядите – городская, ни дать, ни взять! Надолго к нам, деревенским, пожаловала?
Люда продолжала идти, а Мишка медленно катился рядом, отталкиваясь от земли ногой.
– Пока на пять лет, буду в школе детей учить русскому и литературе. А потом посмотрим, – скромно улыбнулась Люда.
– Ну, садись, подвезу, – скомандовал Мишка. – Видишь, пробился в люди! Транспортом обзавелся!
– Спасибо, Миш, я прогуляюсь, – отказалась Людмила. – Воздухом подышу.
– По пути подышишь, – дыхнул перегаром Михаил. – Садись давай, пока я добрый.
Тон Миши не предвещал ничего хорошего. Люда ускорила шаг, но и парень не отставал.
– Совсем ты, Люська, загордилась. Не ровня мы тебе? Я тебе – не ровня, да?
Голос Михаила звучал угрожающе. На пустой дороге не было никого, кроме них двоих. Здесь редко ездили, а ходили – еще реже. Помощи ждать было неоткуда. Люда старалась сохранять спокойствие, но внутри у нее все сжималось.
О Мишке ходили нехорошие слухи.
Тяжелая сумка оттягивала руки.
– Миш, ты извини, но я сейчас устала с дороги.
– Так давай сюда свой “чумодан” и поехали, – приказал парень. – Пока я по-хорошему прошу.
Что-то подсказывало Людмиле, что это было вовсе не “по-хорошему”. Она снова ускорила шаг. Если бы она умела молиться, то молилась бы, чтоб Михаил оставил ее в покое, но Людочка была комсомолкой и атеисткой. Поэтому она просто сжала губы в тугую ниточку и продолжала идти.
Миша спешился и повел мотоцикл рядом.
Только сейчас Людмила увидела, насколько он был пьян. Он пошатывался из стороны в сторону, едва не падая, но упрямо тащился за ней по дороге.
– Городские парни не чета деревенским, да? У, зазналась ты, спесивая стала!
Людмила молча ускоряла шаг, надеясь, что парню надоест, и он уберется восвояси.
– Да ты всегда такой была. По школе королевой ходила, морду задирала. Отличница, пионер-всем-пример! На танцы не ходила, вечерами дома за книжками сидела.
Люда ничего не отвечала, но Миша продолжал идти за ней, распаляясь от собственных слов.
– А выросла-то какая! Красавица холеная, не то что эти клуши! Ух, на сеновал бы тебя сейчас!
Людмила передернула плечами.
– Люська! Ты носом-то не верти! Сказал, моей будешь, значит – будешь! Ну-ка, иди сюда!
– Миша, пожалуйста, езжай домой, – взмолилась Людочка. – Давай потом поговорим, хорошо?
– Ты глухая что ли? – он резко схватил Людмилу за руку чуть выше локтя и дернул на себя. – Сюда иди!
Глава 2
Девушка стала вырываться, но он держал ее крепко, больно сжимая тонкое плечо. Она бросила сумку и стала толкать его в грудь другой рукой. Мишка только рассмеялся на эту неловкую и безуспешную попытку освободиться, привлек ее к себе и мокро поцеловал прямо в губы, обдав сивушным амбре. Стало мерзко и противно. Людмила отчаянно забилась.
– Отпусти!
