Кейт Рина "Записки узника: затерянный остров"

Записки узника: затерянный остров
Кейт Рина

Врач с британского торгового корабля после кораблекрушения попадает на затерянный остров. Выживших вместе с ним членов команды приносят в жертву богу Солею, а молодому врачу приказывают вылечить дочь вождя от Чёрного Духа Дракона. И сбежать с острова нет никакой возможности.

Кейт Рина

Записки узника: затерянный остров

29 июля

Я никогда не вёл дневников. Но сейчас поддался слабости. Возможно, если бы я не нашёл записки моего предшественника, я бы и не решился. Таким обстоятельствам способствовало и то, что туземцы отдали мою сумку, где благополучно лежала тетрадь для записей и ручка. Я не знаю, для кого пишу: для потомков ли, для тех, кто меня найдёт или для того, кто, может, будет сидеть в этой пещере после меня, как я сижу рядом с записями моего предшественника. А, может, я пишу, чтобы не сойти с ума. Сложно собрать мысли, сложно сосредоточиться. Но наверное, лучше начать сначала.

Меня зовут Мартин Ривер. Мне 24 года. И я узник на затерянном острове.

Я родился и вырос в Британии, откуда и отправился на торговом корабле её величества к Индии в качестве второго врача на судне.

Мне трудно судить о времени, так как мои часы разбиты, а в пещере определять время по солнцу не представляется возможным. С датой я тоже не уверен.

Но я хорошо помню тот день, когда мы отплыли, это было 18 апреля. Я очень радовался предстоящему плаванию, на небе ярко светило солнце, а в моей душе трепетало ожидание приключений. Но спустя всего несколько недель мы попали в сильный шторм, наш капитан был тяжело ранен, а корабль изрядно потрёпан. Шторм бушевал 3 дня, мы окончательно сбились с пути, и старпом потерял всякую надежду на благополучное окончание плавания. Экипаж корабля изо всех сил храбрился, но когда минул месяц после злополучного шторма, а мы и приблизительно не знали своё местонахождение, надежда покинула наше судно окончательно. Провизия подходила к концу, а в довершение всех бед мы снова угодили в шторм. Такой бури не видели даже самые бывалые моряки.

Наш капитан скончался, а буря длилась целую неделю. И в последнюю ночь этого адского шторма это случилось. Наш корабль не выдержал. Но отчаяние не овладело людьми. Напротив, мы в какой-то степени были рады, как рад бывает человек, избавившись наконец от тягостного бремени. Нет, мы не сдались, но мы устали. Устали бороться со стихией, с голодом, с усталостью, с непостижимостью океана. Но человеческий инстинкт сильнее, и оказавшись в воде, мы начали плыть. Целых шлюпок совершенно не осталось, и мы карабкались на обломки, мы тянулись к жизни, хоть она нам опостылела за время отчаянной борьбы со стихией.

В кромешной темноте, в бушующем водовороте стихии мы не видели ни намёка на желанный берег, но мы плыли, помогали тонущим и надеялись на чудо.

В какой-то степени чудо произошло. Я и ещё несколько матросов очнулись на залитом солнцем берегу. Это оказался остров. Наши сердца ликовали – наконец-то земля! Твёрдая поверхность! И надежда снова разгорелась внутри ярким пламенем.

Нас было всего 7 человек: старпом, 5 матросов и я, второй врач британского торгового судна. Первый врач не спасся. Но я многому успел у него научиться за время плавания, что помогло мне подлечить раненных. На счастье, моя сумка, которую я успел захватить с тонущего корабля, была при мне. Я нарочно привязал её к себе покрепче. Там оказались некоторые лекарства. А также вот эта тетрадь, в которой я сейчас и пишу.

Мы нашли фруктовые деревья, подкрепились, окрепли и решили, что надо бы изучить остров. Но даже не успели закончить обсуждение этого мероприятия, как были захвачены местным племенем. Туземцы были настроены воинственно, несмотря на наши просьбы о помощи и знаки мирных намерений. В итоге завязалась драка, которая унесла жизни двух наших матросов.

Итак, нас, оставшихся пятерых, связали по рукам и повели вглубь острова. И снова надежда в душе стала угасать. А затем нами овладело отчаяние, когда мы оказались заперты в этой самой пещере, откуда отлично был виден огромный костёр. Туземцы о чём-то недолго говорили, затем один из них, судя по внешнему виду, вождь, произнёс длинную речь, указывая, то на нас, то на разожжённый огонь, его люди восторженно вторили, а потом пели и плясали вокруг костра. Старпом с полной уверенностью заявил, что нас принесут в жертву. И мы в этом скоро убедились.

Когда шум вокруг костра немного утих и превратился в некое подобие транса, к нам подошла девушка. На ломанном английском она спросила, есть ли среди нас врач. Я подумал, что кто-то болен, и несмотря на враждебность туземцев, тут же выразил готовность помочь. Я даже не успел удивиться её знанию моего языка, которое открылось мне после.

Рука устала столько писать с непривычки. Да и темнеет уже, плохо видно. Сейчас я перечитал написанное мною и ужаснулся: ни слога, ни выразительности, какое-то хаотическое повествование. В университете за такое письмо мне поставили бы самый низкий балл. Но переписывать не стану. В моей голове именно такой же хаос, как я записал.

Добавлю ещё несколько слов. Эмоции захлёстывают меня.

Я не смогу описать тот ужас, который мы пережили, когда ясно поняли, что костёр этот поглотит наши жизни. Я чётко помню охвативший нас первобытный страх. Но что творилось со мной, когда моих товарищей принесли в жертву, я не смог бы описать никакими словами.

И ещё, я ошибся, врач туземцам нужен был не для лечения. Хотя в какой-то мере для лечения. Сейчас попробую объяснить. Всех, кроме меня, сожгли на костре. К счастью, не заживо, что говорит всё же о некоторой гуманности данного племени. А меня оставили в живых именно потому, что я врач.

Когда жертвоприношение было окончено, туземцы долго пели и танцевали. Ко мне снова подошла та самая девушка. Она сказала, что ей очень жаль моих друзей, жаль их семьи, которые больше их не увидят. Утешением может быть лишь то, что мои друзья в лучшем мире, в мире их бога Солея, то есть Солнца. А я буду жить, но лишь, если смогу излечить её от духа Дракона. Я ошалевший, ничего не понимающий, смотрел на неё пустыми глазами. Мне кажется, что девушка поняла моё не лучшее состояние после жертвоприношения моих товарищей. Туземка оставила меня в покое до утра.

Я же был уверен, что не усну, но вместе с тем надеялся на сон, молился всем богам, хоть и этому Солею, чтобы всё виденное мной оказалось сном. Но сном это не было.

Итак, сегодня – 29 июля, если я не ошибся в расчётах (я всё же попробовал подсчитать дни). И я нахожусь в племени туземцев на каком-то затерянном острове почти месяц. Меня держат всё в той же пещере, её выход закрыт неким подобием решётки, только из дерева. Причём очень прочного дерева. Я пытался его надломить, вырвать, даже грызть, но его прочность выше всего виденного мною дерева. Именно поэтому меня никто не охраняет, хотя несколько туземцев посменно караулят невдалеке. Почти каждый день ко мне приходит та самая девушка. Из разговоров с ней я узнал, что зовут её Кеикилани, что означает «небесное дитя». Она дочь Укалан-тахо, вождя этого племени. Мой язык она учила с врачом, который был здесь до меня и который также должен был вылечить её от духа Далтиора, то есть Дракона.

(Записи моего предшественника-врача подтвердили слова девушки. Он действительно находился здесь в заточении, пытался лечить дочь вождя и попутно учил её английскому языку и сам учил местный язык. В записях было немало слов из языка туземцев, которые я тоже принялся учить).

И всё же я не понимал, как я могу вылечить эту девушку от какого-то духа Дракона. Но об этом напишу уже завтра. Совсем стемнело, и рука очень устала.

30 июля

Я снова попытался восстановить в памяти все события и записать их в хронологическом порядке. Но только испортил лист и вырвал его. Я почти уверен, что сегодня 30 июля, но не думаю, что это так уж важно. В любом случае, боюсь, мне не выбраться с этого проклятого острова, как и моему коллеге, чьи записи я нашёл в этой пещере. Я спросил Кеикилани, что случилось с ним. Девушка лишь ответила, что он умер.

– Сам? – спросил я.

– Сам, – был ответ дочери вождя.

И я не мог дальше расспрашивать её. Во-первых, потому, что она знала не так много английских слов. Во-вторых, было в ней нечто такое, что меня завораживало. Да, я молодой дурак, часто ловлю себя на мысли, что очарован этой туземной девушкой.

(Кстати, я позволяю себе записывать её слова правильно, не передавая ошибок в произношении, которые девушка допускает по незнанию языка).

А теперь я позволю себе описать её, попытаться облачить мои мысли и чувства в слова. Это помогает мне хоть в какой-то степени поддерживать связь с реальностью. Потому как нереальность всего происходящего сводит меня с ума. И я тешу себя самообманом.

Кеикилани 19 лет, но порой в её взгляде угадывается опыт и мысли 30 или даже 40-летнего человека. Это нечто такое неуловимое, как отблеск её мыслей, отношения к окружающему. У неё очень длинные чёрные волосы, которые она редко собирает, как остальные девушки и женщины её племени. И мне, честно говоря, это очень нравится. Ловлю себя на мысли, что хочу дотронуться до них и убедиться в их мягкости. Да, я неисправимый романтик. Из скромности не буду приводить описание её фигуры, скажу лишь, что слажена она хорошо и довольно притягательно. Кожа смуглая, а лицо не просто привлекательно, оно красиво. Такому облику позавидовали бы многие красотки Британии. Но я редко вижу улыбку на этом лице. Чаще она задумчива, опечалена или встревожена. Но больше задумчива. И причиной тому культ их племени и её отец.

https://rudalle.ru/kandinsky22

Вот я и подобрался к описанию её как бы «болезни». Дело вот в чём: это племя (они себя никак не называют) поклоняется солнцу, на их языке это Солей. Себя жители этого племени олицетворяют с различными животными.

(Меня это всё не очень удивило, такой языческий культ свойственен многим племенам).

Но у этого племени олицетворение происходит только с животными. Если же кто-то видит себя птицей, то сразу приносится в жертву Солнцу. Причём они реально видят себя теми, с кем олицетворяются, так говорила мне Кеикилани. Раз в месяц, во время полной луны, разжигается тот самый огромный костёр, все члены племени, достигшие 15 лет (насколько я правильно понял), садятся в круг, поют ритуальные песни и пьют особо приготовленный напиток из дерева Визианес. Как я понял, это Дерево видений.

Через несколько минут напиток начинает действовать, и туземцы видят иной мир, где они предстают в обличии различных животных. Там они проводят ритуалы поклонения своему богу Солею.

Но если кто-то обращается птицей, то его, как я уже сказал, приносят в жертву. Сначала в том мире галлюцинаций, а потом и в этом мире, после пробуждения от видений.

И 4 года назад, когда Кеикилани впервые выпила свой напиток и перенеслась вместе со своими сородичами в тот иной мир (его они называют Солей-дас), девушка обратилась в Далтиора: огромного чёрного ящера, с кожистыми крыльями, когтями и изрыгаемым огнём – Дракона!

Из слов Кеикилани я понял, что у этого племени есть древняя легенда, которая рассказывает о непримиримой вражде Солнца и Дракона.

Солнце дарило людям свет, жизнь и рост их урожаю. А Дракон защищал от теней и злых духов. Но однажды Дракон возгордился своей силой. Он решил, что может давать людям свет не хуже Солнца. Дракон стал изрыгать пламя огня, чтобы осветить людям ночь, дать жизнь их урожаю. Но лишь сжигал всё вокруг. И рассердилось Солнце, и низвергло Дракона, превратив его в чёрную тень на Луане, то есть на Луне.

И если раньше драконы появлялись в ином мире, в мире видений, то с тех пор, как Солнце низвергло гордеца, люди перестали олицетворяться с драконами. Прежде люди-драконы почитались как защитники. Хотя и появлялись очень редко, отмеченные особой храбростью и отвагой, силой духа. Но затем стали изгоями. Люди-драконы стали появляться всё реже, и их неизменно приносили в жертву. Со временем любые летающие олицетворения стали запрещены и тоже приносились в жертву Солнцу.

Я понимаю культ этого племени, особенно созданный ими Солей-дас (иной мир), это не редкость для диких племён, хотя о массовых галлюцинациях знаю мало. Но, быть может, это какой-то вид гипноза под действием их напитка. Животные же для них что-то вроде тотема, они их называют Тотум.

Кеикилани говорит, что драконы перестали появляться в Солей-дас уже множество лун назад, ещё до её рождения и до рождения её отца и даже деда. А вот птицы изредка всё же появлялись.

И вот когда Тотум единственной дочери вождя оказался Драконом, всё племя пришло в отчаяние. По древней традиции Дракона нужно было принести в жертву Солнцу. Но вождь не смог. Он взмолился своему богу Солею, умолял пощадить или излечить его дочь. К тому же мать Кеикилани была не столь глубоко религиозна и не особо жаловала Солей-дас. Узнав, что дочь олицетворилась с Драконом, женщина пригрозила, что вырежет всё племя в одну ночь, если Кеикилани принесут в жертву.

Храбрая женщина заявила, что Солей простил Далтиора, и древний Дракон свободен и вновь одаряет людей отвагой и храбростью.

Но предрассудки людей не так легко искореняются. И практически всё племя избегало Кеикилани. Даже отец не бросал попыток вылечить дочь. Спустя всего полгода после олицетворения Кеикилани с Драконом к берегу острова прибило нескольких людей, потерпевших кораблекрушение. Одним из них оказался врач, которому вождь Укалан-тахо велел вылечить дочь-дракона.

В своих записях мой предшественник писал, что провёл здесь почти 4 года. Естественно, он не смог сделать то, чего ждал от него вождь племени – вылечить Кеикилани от Тотума Дракона. И теперь эта обязанность легла на меня. Я должен изгнать дух Дракона из девятнадцатилетней девушки. Несмотря на заверения матери Кеикилани, что Дракон прощён богом-Солнцем, племя настроено против девушки враждебно. Отец же из некогда любящего и заботливого превратился в холодного. Он всячески избегает дочь, раня её юное сердце.

Живя 4 года в окружении гнева, презрения, страха и отчуждения, Кеикилани уверовала в своё проклятие, которое у них называется Чёрный Тотум.

Мы разговариваем с Кеикилани почти каждый вечер. Она приходит к моей пещере, и мы беседуем. По большей части она рассказывает о своём племени, но как-то отстранённо, как будто она к ним больше не имеет никакого отношения. А в глазах застыла постоянная грусть. За время моего пребывания на острове был только один ритуал полной луны, когда племя перемещалось в Солей-дас – иной мир. Зрелище это было захватывающее и даже пугающее. Кеикилани не участвовала, но сидела рядом со мной и рассказывала, что происходит.

Когда, по моим расчётам, до полуночи оставалось около часа, вождь торжественно зажёг огромный ритуальный костёр, тот самый, который отчётливо видно из моей пещеры. Под мелодичные песни и ритмичные танцы своих людей он выкрикивал восторженные слова, обращаясь к костру. Кеикилани пояснила, что вождь воздаёт хвалу свету, теплу и просит огонь костра прогнать тени и злых духов.

– Почему вы проводите ритуал ночью, если поклоняетесь Солнцу? – спросил я девушку.

– Потому что мы верим, что Солнце настолько всесильно, что может зажечь даже Луну, – пояснила Кеикилани. – И Ещё потому, что ночью наши тела спят, и тогда дух Тотума может спокойно возродиться в Солей-дас.

https://rudalle.ru/kandinsky22

С каждой минутой движения туземцев были всё ритмичнее, пение восторженнее. Воздух вокруг них гудел ожиданием, казалось, всё наэлектризовалось. Я сам не мог усидеть спокойно в своей пещере, взволнованный до предела. Но как только полная луна достигла наивысшей точки – зависнув ровно над ритуальным костром, песни и танцы туземцев мгновенно стихли. Они оборвались так резко, что звенящая тишина оглушила меня. Люди замерли, простёрли руки к луне, медленно и очень тихо что-то бормоча. Вождь негромко что-то проговорил, и несколько туземцев привели к костру животное, кажется, косулю. Её грудь проткнуло копьё, затем она была принесена в жертву на костре.

Сразу после этого появилась пожилая женщина, она несла небольшой сосуд, грубо сделанный из глины, насколько я смог разглядеть. Каждый член этого удивительного ритуала делал по одному глотку и тут же садился смирно к костру.

– Сейчас напиток пробудит дух Тотума, – сказала мне Кеикилани, – и они отправятся в Солей-дас.

Я не знаю, что делали и видели туземцы в мире Солей-дас, но они просто сидели возле костра. Глаза их были закрыты, они не шевелились. И так продолжалось до рассвета. С первыми лучами солнца пришла та же пожилая женщина, что давала им напиток, и тихонько трогала каждого за плечо. Полагаю, к этому времени действие напитка заканчивалось, и люди пробуждались. Каждый пробуждённый тихонько вставал и шёл в свой шалаш. Весь день в поселении была невероятная тишина: никто никуда не ходил, никто не общался и не работал.

Я спросил Кеикилани, почему она больше не принимает участия в этом ритуале. Она ответила, что боится. Но не того, что её принесут в жертву, а боится своего Тотума, боится Дракона. Ей в виде исключения позволено было не принимать участия.

– А что происходит там, в Солей-дас? – спросил я её. – И что делает там твой Дракон?

Девушка замялась.

– Ты не из нашего племени, ты не должен этого знать.

– Но, может, так я смогу тебе помочь, – решил схитрить я. Признаюсь в своей слабости – мне было просто очень любопытно, что же они там видят и делают. Хотя я всё никак не мог понять, как у них получается организовывать такие массовые галлюцинации, да ещё всем вместе оказываться в одном видении. И любопытство раздирало меня. Девушка же явно обдумывала мои слова.

Наконец, она решилась:

– Мы выпиваем священный напиток, и он помогает проснуться нашему духу Тотуму. Мы переносимся в Солей-дас, вокруг нас те же поляны и деревья, как в нашем поселении. Но вместо костра на поляне большой пень, на котором сидит Солей и освещает всё вокруг своим светом. Мы поём ритуальные песни, наши тела охвачены ритуальным танцем. Мы поклоняемся богу и приносим ему в жертву животных или летающих Тотумов.

Тем из нас, кто достиг этапа Сомес-вал (я выяснил, что это в племени означает детородный возраст, 17 лет), Солей выбирает пару. Это непременно бывает только между одинаковыми Тотумами: косули с косулями, змеи со змеями, черепахи с черепахами, тигры с тиграми и так далее.

(Название не всех животных Кеикилани знала на моём языке. И как она описывала мне их! Как неподражаемо пыталась показать их повадки, чтобы я угадал! То она ползала на животе по земле, изображая медлительную черепаху; то извивалась, показывая змею. Сложнее всего пришлось с косулями, хотя я до сих пор не уверен, что правильно отгадал. Мы хохотали до упаду. Столько озорства и весёлости открылось мне в этой девушке! Столько непосредственности!)

По какому принципу Солей выбирает пару для туземцев я так и не понял или Кеикилани не смогла понятно объяснить. Но невероятность их массовых галлюцинаций приводила меня не то, что в затруднение, она шокировала меня. Хотя мой трезвый ум человека науки твердил, что такого просто не может быть. Более вероятным казалось, что под действием какого-то галлюциногенного вещества вождь вводит людей в транс и внушает видения иного мира. Люди доверчивы и вполне внушаемы, особенно в таком непросвещённом месте, как это. А вот что делает её Тотум-Дракон девушка не стала рассказывать. Что ж, попытаюсь узнать в другой раз.

И однако мне было очень интересно слушать рассказы Кеикилани о Солей-дас, о ритуалах, быте и жизни её племени.

Я тоже рассказываю девушке о своей жизни. И каждый раз Кеикилани неизменно просит вылечить её.

В один из таких разговоров я спросил её:

– Кеикилани, почему ты и твой отец так уверены, что я могу тебя вылечить? И почему считали, что мой предшественник, доктор Ричардсон, мог? И почему ты вообще считаешь, что больна?

Но вместо ответа девушка спросила: