Александр Накул "Город разврата"

Ведь море само по себе легко слизывает любые следы, словно огромная солёная собака.

Но тут её схватили чьи-то сильные, крепкие руки – и поволокли прочь, туда, к берегу, воздуху и свободе.

***

Княжна Женеста была настолько без сил, что смогла лишь приоткрыть глаза – и разглядеть обнажённую грудь и чёрные волосы того самого незнакомца.

Лука она не видела. Сначала она даже подумала, что стрелял кто-то другой. А потом сообразила, что лук просто остался на берегу. Ведь в толще воды лук бесполезен.

Но улыбнуться своей догадке смогла только на воздухе, под поцелуями горячего солнца. А воздух был таким свежим и вкусным, что она не стала ничего ни говорить, ни даже поднимать голову. Было очень приятно просто обвиснуть в мускулистых руках лучника – и ногами, и руками, и головой с отяжелевшими от воды волосами. Она снова была юной девушкой с тонкими руками и лодыжками, у которой пока нет ещё мужа.

К тому же, незнакомец неплохо ориентировался и без её советов. Он вынес её на берег не там, где сидел сам, а прямо возле любимой лестницы. И начал подниматься по ступеням, всё выше и выше.

А волны грохотали под скалами, словно прощаясь.

Почему он бросился её спасать? А если бы появилась ещё одна тварь? С голыми руками и под водой у него не было бы ни одного шанса.

Видимо, он сообразил, что одной такой твари достаточно. Слишком непросто его послать. На такое не способна даже хозяйка замка Бузиваль.

Женеста прикрыла усталые глаза – солнце било слишком сильно. Она и так чувствовала, на сколько ступеней они поднялись. Потом сбилась со счёта, но это её не смутило. Она не сомневалась, что он её не донесёт.

Потом на её кожу опустилась тень и Женеста поняла, что её проносят в ворота. Послышался шум, топот и голоса служанок. И её подхватили уже другие руки – а потом она и правда потеряла сознание.

***

Проснувшись, княжна Женеста на мгновение ощутила холодок ужаса. Нападение подводного чудовища было сном? Получается, что чудесный путешественник ей только приснился.

Но нет, ничего подобного. Её спаситель был рядом. Он тоже мирно дремал на табурете возле её изголовья, и от его мускулистой обнажённой спины тянуло теплом, как от печки. А его лук лежал рядом, прямо на её сундуке с любимыми платьями.

Служанки, конечно, не знали подробностей, но они поняли, что случилось. И на этот раз они тоже сделали вид, что ничего не случилось.

Женеста прислушалась к себе. Теперь она была уверена, что у неё теперь есть силы, чтобы разговаривать.

Но для начала она только улыбнулась.

Незнакомец вздрогнул, очнулся от дремоты и посмотрел на неё удивительно тёплыми, орехового цвета глазами. Он тоже улыбнулся – чуть-чуть, по-мужски, но удивительно симпатично.

Женеста уже хотела повторить тот самый вопрос. Но потом решила, что у неё хватит сил на кое-что получше.

И она просто отбросила прочь покрывало, открывая ему отдохнувшее обнажённое тело. И чуть отодвинулась к стене, освобождая место для прекрасного незнакомца…

2. Внезапная удача ночного демона

Особняк торговой семьи Фуменалей был, конечно, не единственным богатым домом в этом бесстыжем городе. Сейчас, в полумраке весеннего вечера, он так и давил на прохожих серой четырёхэтажной тенью. Первый этаж был облицован плитами из необработанного камня, так что палаццо Фуменалей становилось похоже на неприступную крепость, но Филс прекрасно понимал, что проникнуть туда не только нужно, но и возможно.

Парнишка с внешностью Филса – не редкость на улицах приморского нашего города. Тощий, но не измождённый, а жилистый, привычный к самой грязной работе, со спутанными густо-каштановыми волосами до плеч. Только довольно привлекательное лицо не позволяло ему слишком легко затеряться в толпе. А ведь это было очень важно для того занятия, которое предстоит ему этим вечером.

Филс был из породы ночных демонов. Так называют юных воришек, которые достаточно упорны и наблюдательны, чтобы не ограничиваться кошельками случайных прохожих, или тушёной рыбой, или кочанами капусты с городского рынка. Они долго, внимательно и совершенно незаметно для хозяев наблюдают за домом, чтобы за один ночной визит утащить что положено. Причём делают это настолько ловко, что пропажу порой обнаруживают только спустя несколько месяцев.

Филс обхаживал этот особняк второй месяц и уже смог разглядеть всё, что нужно. Сейчас ему оставалось дождаться третьих сумерек, этого самого тяжёлого, одуряющего часа, когда солнце уже скрылось за горизонт полностью, и только над Железными горами слабо тлеет отсвет умершей зари. В приличных домах уже закончили с ужином и гасят свечи, готовясь ко сну. Даже слуги ничего толком не соображают, измученные дневной суетой, а для хозяев тоже уже всё закончено, и все оставшиеся дела можно сделать и завтра.

Это самый счастливый час и для ночного демона, потому что на улицах уже почти никого, пробраться можно незаметно, а слабого света весенних сумерек хватает, чтобы отыскать самое ценное.

Особняк был здоровенный, настоящее палаццо, хоть и стоял на краю не особенно престижного мукомольного квартала. Окна первого этажа выходили в сад, а между глухой стеной сада и соседнего особняка был невероятно тесный даже не переулок, а щель между домами, куда не протиснуться взрослому человеку. Именно туда и прокрался Фил, чтобы подготовиться к своему тихому ночному визиту.

Раздевшись догола на зябком весеннем ветерке, он натирал тело оливковым маслом, словно древний атлет. И вот оно уже лоснилось, так что в свете медленно всходившей Луны можно было разглядеть и мускулы, и подтянутый живот, а на лицо, напротив, легла тень отросших волос.

Как и многие мальчишки его положения, он укорачивал волосы, только когда они начинали слишком сильно болтаться по плечам и мешать зарабатывать на жизнь. Но на его изумительно подтянутом теле не было ни ожогов, ни свежих шрамов – верный признак того, что Филс был достаточно ловок, чтобы не попадаться.

Закончив с маслом, тщательно вытер ладони и заткнул этой тряпочкой кувшин. Теперь его окружал пряный аромат оливок. Только кисти рук оставались сухими – ведь именно ими предстояло сегодня работать.

Ловко ухватившись за едва заметные выступы из грубого камня, он принялся карабкаться на стену. Если бы кто-то взглянул на него со стороны пустынной улицы, то мог бы заметить, как задорно сверкает лунный свет на его масляной заднице.

Вскарабкавшись на уровень второго этажа, он осторожно опёрся ногой на край ограды, где сверкали острые кусочки обсидиана, установленные больше для порядка. Перевёл дыхание и начал медленно, готовый в любую секунду соскочить на землю и броситься наутёк, подбираться к окну, закрытому коваными решётками.

Те, кто возводил этот дом и обустраивал в нём защиту, судили по себе. Они защитили его от проникновения взрослых, отяжелевших и тех, чей завтрашний хлеб не зависел от шанса сюда проникнуть.

Немного работы ножовкой, и край решётки, похожей на ромбовидную сеть, отошёл от штукатурки. Потом осталось немного отогнуть, чтобы проходила голова. А туда, где проходит голова, пройдёт и всё тело.

Дело было привычным, тем не менее сердце колотилось у Филса прямо в ушах. Сегодня ночью ему предстояло сорвать чудесный плод, который он бережно выращивал два месяца. Каждое мгновение этих двух месяцев он понимал, что стоит хозяевам что-то заподозрить, то они устроят ему весёлую жизнь и спустят все шкуры. Он был слишком ничтожен, а они слишком могущественны и богаты, чтобы была необходимость обращаться к закону. Конечно, они не убьют, это было бы слишком милосердно.

Филс не хотел даже задумываться, какие кары его ждут, если поймают. Особенно с поличным. Но толку от этих мыслей всё равно не было. К тому же они отвлекали от основного дела.

Замерев на подоконнике, он вглядывался в полумрак комнаты. К привычному и потому почти незаметному запаху оливкового масла примешался аромат благовоний. Перед ним была типовая гостевая комната: в углу поблёскивал гладкими створками шкаф из красного дерева с позолоченными ручками, рядом пристроился небольшой столик на резных ножках, какие обязательно бывают в богатой спальне. На первый взгляд ничего ценного. Придётся искать в остальном доме, еле сдерживая себя от какой-нибудь выходки, когда крадёшься совершенно голым по его чопорным лестницам и переходам. Хотя даже если отломать эти вот ручки, можно неплохо питаться не меньше чем месяц.

Филс осторожно прокрался к шкафчику, бережно ступая по узорчатому коврику. Надо же, какие привереды: Фуменали делают свои ковры, а сами предпочитают ходить по заморским. Причём закупают дорогие заморские коврики даже для тех комнат, которыми сами не пользуются.

Филс уже положил руку на позолоту, когда слева от него в полумраке послышался шелест. Он повернулся, не двигаясь с места, чтобы не создавать лишнего шума, и смог разглядеть кровать в полукруглой нише стены.

И на этой кровати кто-то был.

Сначала пришёл страх. Словно ледяной клинок вонзился Филсу прямо в сердце. Но этот холод продержался не дольше, чем вспышка искры. Потому что в следующий момент заговорил уже разум. И Филс смог опознать ту, кто, щуря сонные глаза, сейчас приподнималась на ложе.

Это была Вигилия Фуменаль, одна из младших дочек семейства Фуменалей. Днём, среди домашней суеты и в дорогом неудобном платье, чьи пышные рукава словно отвлекали внимание от её холёного личика, низкорослая Вигилия казалась совсем мелкой, почти девочкой. Но, как и почти все горожане, она предпочитала в тёплые месяцы спать обнажённой. И сейчас, когда тонкая простыня даже не прикрывала, а словно ещё отчётливей облегала её формы, было очевидно, что её тело уже сформировалось – и сформировалось неплохо. Даже высокие скулы, от которых глаза казались немного по-восточному узкими, выглядели естественными и прекрасными, когда он мог видеть её тело полностью, без утомительной тяжести тканей.

Сегодня вечером она собиралась уезжать на виллу в деревне. Но почему-то не уехала…

– Кто вы? – спросила Вигилия. Её прекрасные глаза были полуприкрыты, пряди распущенных волос лежали на лице и плечах, словно тени от оконной решётки.

У Филса не было плана на этот случай. Но суровая школа улицы научила его неплохо импровизировать.

Одним прыжком он подскочил к ложу, схватил девушку за предплечье, и, глядя ей в глаза, едва различимые в полумраке, страстно зашептал:

– Госпожа, прошу вас, простите меня! Я правда не хотел вас испугать, я правда не хотел вас разбудить. Поймите, что это единственный способ для меня с вами встретиться и сообщить, – Филс сглотнул, – что я люблю вас, люблю всей душой и готов отдать за вас жизнь. Я и сам прекрасно понимаю, что нам почти невозможно быть вместе и наши семьи будут против нашего брака.

– М? – в ещё сонных глазах заиграли искорки любопытства.

– Вы узнаете меня? – спросил Филс.

– Нет, кто ты? Ты пахнешь маслом… дешёвым оливковым маслом.

Филс не знал, что ответить. И поэтому он просто прильнул губами к губам девушки и принялся её целовать.

Вигилия была, конечно, удивлена, но ответила на поцелуй и разомкнула губы. Язык Филса скользнул по её безукоризненно чистым, перламутровым зубкам, а потом ему навстречу выскользнул её язычок.

Они целовались долго и страстно, упиваясь вкусом губ и непривычными ароматами друг друга. Уже соскользнула под кровать простыня, и ловкие руки Филса начали ласкать аппетитную грудь. Вигилия не отстранилась, не пыталась вырваться, а напротив, начала дышать ещё чаще, с нарастающей страстью.

Филс очень хорошо знал, что значит такое дыхание. Удивительно было только то, что оно оказалось одним и тем же и у уличных девок, которые зарабатывали так на жизнь, и у этой холёной красавицы из богатой семьи.

Он уже приготовился опустить руки ниже и хорошенько познакомиться с бёдрами и упругой задницей, но тут в коридоре послышались шаги.

С отчаянным усилием, на выдохе он оторвался от пьянящих губ и прошептал:

– Сюда кто-то идёт, я спрячусь, а ты делай вид, что спишь, как раньше.

Он поджал ноги, подхватил с пола полотно, служившее одеялом, и нырнул под него. Девушка, хоть и не узнала его, но, очевидно, догадалась, что делать, и прижала его ноги к своим крепко-крепко, а голову он опустил вниз так, что упёрся носом прямо между её обнажёнными грудями.

Пахло там невероятно. Потом, какими-то лёгкими духами с ароматом горных цветов и все теми же знакомыми благовониями. Он был выше девушки, так, что его руки теперь оказались на её попке, а бедра – над поднявшимся членом. Он согнулся так, что плавающая головка уже касалась её нежных ягодиц.

Девушка пошевелилась, но не стала возражать и пытаться изменить позу. Она по-прежнему лежала на боку, тщательно укрытая огромным светлым полотном, и нужно было очень внимательно смотреть, чтобы разглядеть, как сильно увеличилось накрытое этим полотном тело.

Дверь скрипнула, в проёме показалось лицо пожилой служанки.

– Что за шум? – спросила она. – Госпожа, у вас всё в порядке?

Девушка, как ни в чём не бывало, продолжала лежать на боку с закрытыми глазами и дышала ровно, словно во сне. Ни губы, ни веки даже не шевельнулись в ответ.

Дверь закрылась, шаги начали удаляться. Старая служанка, очевидно, просто не заметила, что оконная решётка немного погнута.

Когда шаги затихли, девушка открыла глаза и едва заметно пожала плечо юноши.

– А всё-таки кто ты такой? – спросила она.

Филс решил играть до конца.

– Ты знаешь меня. Просто видела только при свете дня. Я тогда был одет. Да ты была одета.

– Интересно.

– Но знаешь, без одежды ты всё равно прекрасна!

С точки зрения схоластической логики он говорил правду. Просто не всю.

Она и правда могла заметить Филса, пока он разглядывал дом. Но, скорее всего, не обратила на очередного уличного мальчишку никакого внимания.

– Да и ты неплохо выглядишь, – был ответ, – если бы только маслом не вонял. Я все равно тебя не узнаю. Но ты мне почему-то нравишься. Ты такой смелый, забрался сюда и признался во всём… На такое мало бы кто осмелился.

Её дыхание снова становилось тяжёлым и страстным. Филс понял, что самое время прекратить эти опасные расспросы, пока она его уже по-настоящему не узнала.

И он снова прильнул к её губам. И как только почувствовал, как её язык ответил на поцелуй, тут же сжал руками её бёдра и начал их поглаживать, медленно опуская всё ниже, так, чтобы его член сначала просто пощекотал её лона. А потом начал туда медленно погружаться.

– Ой-ой-ой, – прошептала девушка. Но в этот раз не отстранилась.

Он снова начал играть языком. Ловкие привычные руки тем временем развели её бедра, открывая доступ к самой главной сокровищнице.

Он не знал, был ли это её первый раз. Но решил, на всякий случай, и не спрашивать. Мало ли какому соблазну может поддаться настолько страстная девушка. Поэтому сначала он входил в неё очень медленно, прислушиваясь к дыханию и телу. И он теперь мог быть уверен – этой купеческой дочке явно понравилось, когда в её влажную пещерку погружалась дубина уличного воришки.

Он и сам млел – и не только от очередной победы. Делать это с Вигилией было чем-то особенным. Холёное юное тело не воняло улицей или соломой. Изо рта, который всего лишь час назад ел что-то дорогое и вкусное, пахло приятно, а перебирать ароматные волосы, нежные, словно шёлк, было особенным наслаждением. И, конечно, особым наслаждением было сознавать, что эта девушка из богатой семьи не будет требовать звонкие монеты.

Он вспахивал девицу старательно, неутомимо, наслаждаюсь каждым мгновением. Попеременно лаская то плечи, то грудь, то нежную спинку и не прерывая страстного поцелуя.

Тьма в комнате сгущалась ещё сильнее, только тёмный синий силуэт окна с решёткой горел у него за спиной. Ну, он всё равно ощущал на ощупь всё, что было нужно.

Наконец девушка застонала. Он ощутил, как затрепетали её бедра, и ещё спустя десяток толчков она изогнулась в страстном оргазме. Филс и на этот раз успел спохватиться в последний момент. Когда девушка уже выгибалась, он успел вытащить член и торопливо излился прямо ей на живот.

– Всё хорошо, милая, всё хорошо, – шептал он, вытирая сперму всё тем же лёгким одеялом. А потом опять приблизился, ощутил лицом её пьянящее и тёплое дыхание. И подарил ей ещё один страстный поцелуй в губы.

– Это было великолепно, – прошептала она.

– Угу, – отозвался Филс, чувствуя, как выступил на нём пот, – мне не снилось такого.

– А ты будешь ещё приходить?

– Всё зависит от ваших пожеланий, моя госпожа.

– Сейчас я кое-что сделаю. Пусть это тебе поможет.

Девушка поднялась с кровати и подошла к тому самому низком столику. В серебряном сиянии Луны её обнажённое тело казалось со спины особенно очаровательным. А от крепкой округлой попки было по-настоящему не отвести взгляд.

Потом девушка вернулась к постели и вложила в руку Филсу что-то холодное и металлическое.

Юноша поднялся с кровати и посмотрел на подарок. Это был небольшой серебряный медальон в форме кролика.

– Если решишь вдруг заглянуть ко мне в гости в обычное время, – девушка сделала паузу, собираясь с мыслями, – ну, то есть днём, при свете солнца, – надень, пожалуйста, этот медальон. Тогда я точно смогу тебя опознать. Потому что пока мне почему-то кажется, что это всё мне снится. А с родителями мы как-нибудь решим. В наше время заключают самые удивительные союзы…

– Я вернусь, когда ты решишь окончательно, – пообещал Филс и выскользнул за отогнутую решётку.

Вигилия посмотрела ему вслед. На губах, которые ещё помнили вкус его оливковых поцелуев, расцвела непрошеная улыбочка.

А потом, полная сладкой усталости, она опустилась на кровать и погрузилась в блаженный сон.