Ила Сандер "Росток на руинах. Надежда. Часть вторая"

Росток на руинах. Надежда. Часть вторая
Ила Сандер

Крошечный отряд повстанцев проникает в сердце вражеского мегаполиса. Их цель – освободить из клеток репродуктивного Института пленниц, чьи яйцеклетки используют как сырьё для инкубатора. Самоубийственная миссия идёт не по плану. Но в итоге повстанческий клан получает шанс вернуть себе право на жизнь – перестать быть изгоями, подлежащими уничтожению.

Ила Сандер

Росток на руинах. Надежда. Часть вторая

Глава 1

Осиротевший Гриард накрыла тишина. Техзал усеивали обрывки картона, провода от переносок, конфетные фантики, тюки с вещами, которым не хватило места в трейлерах… В дальнем углу одиноко пылился «Раск».

На одном из тюков разместилась Лиенна, подбрасывая чётки. Рядом с ней, прямо на каменном полу, скрестив ноги, уселся Халлар, пуская струи сигарного дыма. Гай устроился на стопке деревянных поддонов. В мастерской, задрав сапоги на верстак, Карвел отстранённо вертел в руках самодельного дракончика из дерева – раздавленного, видно, в спешке. Мы с малышкой так и болтали ногами, свесив их с помоста второго уровня. Прибитая моей хандрой Рисса жалась к плечу.

Все потерянно смотрели в одну сторону – в ночную тьму открытой штольни, где скрылись из вида трейлеры. К тоннелям и оборачиваться не хотелось: пустота Гриарда слишком напоминала атмосферу мёртвых поселений, где всё было выжжено артснарядами армии Сорро. Семнадцать лет Гриард сопротивлялся этой пустоте, но она настигла наш дом. Из-за коммунов и здесь не осталось жизни.

Всё. Занавес.

Коллективное уныние было прервано неожиданным звуком: из кухонного тоннеля послышались шаги. Прогулочной походкой вразвалку, сунув руки в карманы брюк, в техзал вышел Арон. Явно красуясь, обвёл нас взглядом. Мол, фигли расселись, кино вам тут? По части понтов малёк Лиенне и в подмётки не годился.

– Смотри! – Рисса потянула меня за рукав, ткнув на Арона пальцем.

Гай опешил:

– Тебя забыли?!

– Оп-па! Ты чего тут? – ахнул Карвел, выпустив дракончика.

Спрятав чётки, Лиенна спрыгнула с тюка.

– Ты обалдел, сопля? Ты не слышал, куда мы едем? Жить надоело?

Арон нахмурился:

– Моё имя Арон Халлар Тэннэм. А не сопля. Я слышал, куда вы едете. Жить мне не надоело. Пока ещё.

Нарочно остался, ужаснулся я. Какой же я идиот! В суматохе переезда забил на услышанное признание Арона и даже не удосужился поразмышлять, какие могут быть последствия. Всё так стремительно. За считанные недели малёк повзрослел, обзавёлся незаметной раньше гордостью, альфьей твёрдостью во взгляде. Истрёпанная майка с вышитой единицей вон как растянулась на уже не детских плечах. Как я не допёр, что юный балбес, обожжённый первыми чувствами, поддастся им со всей своей нерастраченной дури?

– Хватит, Дар! – тихо взмолилась Рисса, ударенная с размаху моей виной.

Арон прошёл в центр техзала, остановился перед Халларом, глядя сверху вниз.

– А ты не удивился? – спросил дерзко.

Халлар лениво выдул струю дыма, ответил невозмутимо, глядя мимо сына:

– Если б уехал, вот это было б удивительно. Но ты ж не башкой думаешь.

Шелуха понтов слетела с Арона. Руки он из карманов достал, хотя тон остался всё тот же, вызывающий:

– Погнал Дарайна в пекло и думал, я за его спиной отсижусь? Мне скоро пятнадцать, пап.

Халлар тяжело вздохнул, стряхивая пепел. Лиенна возмутилась:

– Эй, мелкий, вообще-то мы тут все собрались в пекло.

– Лично на тебя мне пофиг, – огрызнулся Арон.

– Не поняла-а-а-а… – Лиенна подняла брови. – Дарайн не пофиг, а я – пофиг? Ты какого хрена не уехал? Чо – «оборзину» объелся? Борзый такой.

Попутавший берега малёк шагнул к Лиенне с наездом:

– Прекрати меня раздражать. Я тебе не Сайдарчик. Чтоб я больше не слышал про «мелкого».

– А иначе что? – Лиенна насмешливо фыркнула. – Побьёшь меня?

– Надо бы…

– Побьёшь омегу? – недоверчиво уточнила Лиенна.

Малёк уставился на неё глаза в глаза. Судя по сползающей с лица Лиенны ухмылке, невысказанный ответ поверг её в шок. Ни один нормальный альфа намеренно ударить омегу не способен. Инстинкт, базовый. Неужели Арону и этого инстинкта не досталось?

Как я раньше не заметил? Как не просёк, что Арон научился по-альфьи давить собеседника взглядом? Когда он успел вырасти вровень с Лиенной?

Раздосадованная омега, повернувшись к Халлару за защитой, вместо неё услышала требовательное:

– Оставь его, Лиенна.

В трёх словах Халлар признал старшего сына взрослым. Лиенна грубила взрослому альфе, а это непозволительно даже для любимицы старейшины.

Халлар, наконец, удостоил Арона вниманием:

– С утра дуй в оружейную. Неделя на тренировку. Если стоя не выбьешь восемь из десяти с первой линии, в группе для тебя места не будет. Усёк?

– Есть, командир. – Арон выдохнул с облегчением.

Лиенна шлёпнулась обратно на тюк.

– Мутные вы какие-то… – сказала, оглядывая всех в недоумении. – Я чего-то не знаю?

– Будь добра, поднимись в дежурку, закрой штольню, – вместо ответа попросил Халлар.

Довольный собой Арон, развернувшись на пятках, бодро зашагал к тоннелю, где во мраке скрывался его бокс. Проходя мимо нас с Риссой, он поднял голову.

– Зайдёшь завтра в оружейную? – сказал мне. – Разговор есть.

Кхарнэ, ну вот как мне теперь было с ним общаться после его признания? Куда деться от неловкости, от опасения поймать на себе взгляд щенячьего обожания или ещё хуже – почерневших от возбуждения зрачков?

Арон догадался, почему я ссыкливо мнусь с ответом, и потерянно опустил плечи. Я запоздало кивнул ему:

– Угу. До завтра.

Я ещё не подозревал, что ближайшие часы для некоторых из нас окажутся полны совсем неожиданных откровений.

Пока я чистил зубы, умывался в Буре под лучом светоуказки и бродил по Гриарду, придавленный непривычной пустотой, в моём боксе расположилась Лиенна. Когда я пришёл, возле двери стояла металлическая жаровня с ярко полыхающим бревном. Охранная система «анти-Тар». Внутри бокса на ложе Лиенна с Риссой дрыхли спина к спине. Из-под дырявого одеяла торчали две пары босых ног: смуглые и белые с золотистым пушком на пальцах.

Значит, из-за кошмаров Лиенны всю неделю до отъезда нам с Риссой придётся урывать время для вязки днём. Не у Халлара же Лиенне ночевать. Сейчас не лучшее время для новых стычек. В боксе самой Лиенны всё ещё успокаивался Тар.

Осторожно прикрыв дверь, чтоб не скрипнула, я оставил омег одних.

На кухне, подперев ладонью лоб, полуночничал Халлар. Видно, тоже не спалось. Луч светоуказки, закреплённой в «подсвечнике», целил в низкий потолок. На столе перед старейшиной криво стояла алюминиевая кружка с погнутым дном, из неё свисала нитка чайного пакетика. Я вспомнил: кружка пострадала в эпической битве Лиенны и Риссы, когда омеги устроили бардак на кухне. Годную посуду Керис увезла с собой.

Как я и предчувствовал, съестного на кухне омеги не оставили. Спасибо за заботу, родные. Плюхнувшись на автомобильное сиденье напротив Халлара, я отхлебнул из его кружки. Ну точно: он в холодную воду чайный пакетик бросил. Где её греть? Огонь-то в печи не разожжён, генератор заглушили, да и электрические чайники уехали.

В абсолютной тишине казалось, что даже дыхание отдаётся эхом от каменных стен. Мебель на кухне осталась, но шкафы и стойка для раздачи выглядели лысо без привычных котлов и стопок пустых тарелок. Лишённая детского писка, омежьего хихиканья и альфьих разговоров басом, кухня была мёртвой.

– Я знаю, что с Ароном, – сказал я. – Он вчера сам… ну…

И почему я чувствовал себя виноватым даже за то, что в меня втрескался альфа? Будто я прилагал к этому какие-то усилия.

– Дверь закрыл? – хрипло ответил Халлар.

Я кивнул. Дело было слишком личное и болезненное для него как для отца, поэтому он не хотел, чтобы нас услышали.

– Ты правда знал, что он останется? – спросил я.

Халлар достал из внутреннего кармана куртки картонную коробку, открыл. Взглянув на три оставшихся сигары, цокнул языком и отправил коробку на место.

– Это ж самый тупой возраст, – ответил. – Наизнанку вывернется, но будет рядом с тем, кого он хочет… Конечно, я знал. Иначе сам бы его оставил. И навсегда разосрался бы с Керис.

Я возмутился:

– Оставил бы здесь? Зачем?

Халлар избегал смотреть в глаза.

– Головой подумай. Хорошая привычка.

Умничал, кхарнэ. А сам семнадцать лет жил мечтами о мести. И нарывался на переломы, давая за щёку чужим истинным омегам.

Почему Халлар хотел, чтобы Арон поехал в Саард? Малёк неопытный, дурнистый – какой из него воин? Не по-отцовски это: бросить на растерзание коммунам своего старшенького. Даже если допустить, что Керис была права, и для Халлара мы просто средства достижения цели… Какой смысл был четырнадцать лет растить солдата, а потом слить его, не дождавшись реальной пользы? За что? За то, что тот в болезненном бреду шептал моё имя? Арону нужно помочь, а не выбрасывать его, как червивое яблоко.

– Его же можно… как-то изменить?

Халлар отрезал:

– Нет. Он на течку не реагирует. Какие, на хрен, изменения?

– Пусть омеги как-нибудь… попробуют…

– Зейна пробовала. Верю, что очень старалась. Напрасно всё. Это не в голове, это физиология. Как цвет волос. Врождённое, не поменяешь. Один на сто тыщ такой… дефективный. Раньше они своими общинами кучковались… Ну, а теперь…

Халлар глотнул чайной бурды, потёр отросшую бороду. Он не имел обыкновения сюсюкать с сыновьями, но, конечно, они были ему дороги. Его угнетала эта ситуация. В глаза он не смотрел, потому что стремался признать открыто, что отказывается бороться за своего ребёнка. Я спросил:

– И что с ним будет?

– Ничего хорошего, – ещё больше посуровел Халлар. – Ни для нас, ни для него. Он надёжен, пока на тебя молится и слюни пускает. Но скоро до него дойдёт: надеяться не на что. Ты не ответишь взаимностью. А природа своё будет требовать. И тогда он пойдёт вразнос… Что сделает? Да хрен его знает. Изнасилует кого-нибудь. Вскроется. Это лучший вариант ещё. Хуже, если сбежит искать себе пару в другом месте. Первый же допрос с сывороткой правды – и он сдаст нас коммунам. Такая вот перспектива.