Екатерина Попова (Калиткина) "Живые есть?"

Живые есть?
Екатерина Попова (Калиткина)

Если бы вам сказали, что в вашем доме живут те, кто давно мёртв, но так и не смог уйти?Или вы случайно стали свидетелем сверхъестественного? Смогли бы привыкнуть к этому? Я полюбила эту работу с первого дня. Но, всегда встречается мрачное "но". Никто бы и не подумал, что помогая другим, можно потерять свою душу, убить человека и желать мести одному из демонов.

Екатерина Попова (Калиткина)

Живые есть?

Глава 1

Дом Лаврова

Вы когда-нибудь сходили с ума на несколько часов? Чтобы, раз, и вы – псих, попадаете в странный мир к жутким обитателям, а потом – два, и вы сидите у себя дома и пытаетесь понять, как такое могло произойти и, как теперь жить с этим. У меня, например, такое происходит каждый день.

Я просыпаюсь нормальным человеком, пью кофе, топаю на работу, а чуть после, схожу с ума. Вечером, если удастся уйти пораньше, то снова прихожу в себя и попадаю в реальный мир.

Беда лишь в том, что я ещё не решила для себя, где мне лучше, в реальности или в другом мире. Нет, конечно, другой мир совсем не сказка, и не там не бегают единороги, и нет возможности летать. Но попав однажды на другую сторону, начинаешь любить её какой-то странной сумасшедшей любовью, которую трудно объяснить простому человеку.

– Алис, возьми на себя дом доктора Лаврова, – попросил Антошка, когда я зашла в его кабинет.

День только начинался, и я ещё не успела сойти с ума.

– Лаврова хотел взять Эдик, – заупрямилась я.

Дом покойного деда. Ну, кому он нужен? Толи дело с домами, имеющими жуткую историю. А Лавров был всего лишь лором, никаких специфических операций, странных смертей и уж тем более убийств. Он был хорошим дядькой, только одиноким.

– Эдик не может, – сказал, как отрезал Антошка.

Я опёрлась руками на стол и заглянула в зелёные глаза парня. Пять, десять, двенадцать. На тринадцатой секунде он, как всегда не выдержал и отвёл взгляд.

– Погоди, – насторожилась я. – Эдик уже был в доме?

– Был, – тихо ответил Антошка и потрепал свою рыжую шевелюру. На самом деле его звали Сашей, но "Антошка" прилипло как-то само по себе ещё в начале карьеры, и так и закрепилось.

– Испугался? – я потёрла ладони.

– Что-то там не так. Алис, съезди, проверь. Ты самый чувствительный – Антошка сделал вдох и проглотил слово "медиум", – человек.

– Ну, если так, то давай адрес. Уж больно утро скучным выдалось.

Солнце почти полностью проснулось, но ещё не улыбалось. Я трясусь в автобусе и еду на край города. В общественном транспорте всегда полно разноготивной энергии. У нас в конторе все так делают. Не выспался – прыгай в автобус, хандришь с утра – полезай в метро. Нахватаешься от пассажиров всякого и волосы потом часа полтора дыбом на загривке топорщатся.

Стою, держусь за поручень, смотрю в окно, а рядом со мной баба стоит. Не женщина, а именно баба. Юбка до пола, с сальными пятнами в области бёдер, в руках пять пакетов с продуктами, лицо не умыто, волосы собраны в скукоженый пучок. Вот, все едут на работу или по делам, а эта уже с базара домой направляется.

Ей не хватало только троих-четверых детишек, да стальной косы подмышкой. А веет от этой бабы отчаянием, безволием и самобичеванием. Ешь – не хочу.

Я закрыла глаза и мысленно потянулась к её ауре. Серая с полосками пурпурного и болотного. Ух! Аж, до рези в глазах. Резкие чувства стали заполнять мой разум и бум, разлетелись на сотни жёлтых искорок.

Волна пупырышек пробежала от моих кончиков ног до самого затылка. Энергия заполнила каждый кровеносный сосудик, и мне захотелось пробежать оставшийся путь.

Баба эта конечно, долго не протянет. В один прекрасный момент просто свалится замертво и всё. Не понимают такие люди, что самоедство в прямом смысле лишает души. Человек пожирает сам себя. Глупые.

Автобус фыркнул и остановился на убогой остановке в виде каменной коробки. Я в последний раз посмотрела на бабу и пожелала ей спокойной смерти. Может, ПОСЛЕ ей станет легче?

– Лавров, Лаврушкин, где же ты у нас?

Пропела я, и остановилась напротив длинного двухэтажного здания.

– Ого! Может, его лучше просто снести?

Дом выглядел не просто убого или потрёпано, нет, он разваливался на глазах. Второй этаж выглядел лучше первого и словно грозил его раздавить в случае чего.

Я вытащила из сумочки ключи и подошла к двери. Внутри слышались человеческие голоса. Сейчас будем делать перекличку. Открыла дверь и попала в уютный дворик со столом и стульями по кругу. Дворик в доме! Значит, пора.

Я закрыла глаза, представила перед собой пелену тумана, и вошла в неё. Я сошла с ума.

Двор был заполнен людьми, стол накрыт и завален блюдами. Сидящие были одеты в чёрное. Значит, похороны. И точно, в углу дворика, на двух табуретках стоял небольшой гробик. Для Лаврова маловат размером.

Я прокашлялась и деликатно спросила:

– Живые есть?

Сидевшие за столом не обратили на меня никакого внимания. Интересно, что они здесь все делают?

Слева от меня располагалась дверь, которая тихо приоткрылась. Из неё выглянул парень и поманил меня пальцем. Живой, что ли?

Вот, теперь я зашла в здание и огляделась. Штукатурка сыпалась прямо на голову, стены в разводах и плесени. Мебель сломанная, покрытая вековой пылью.

– Привет, – произнёс парень и дотронулся до моего плеча.

– Ты, что живой, что ли? – обалдела я.

– Да хрен его знает. Ты первая к кому я смог прикоснуться.

Симпатичный. Невысокий, но не толстый, прям, как мне нравятся. Правда, на вид ему лет около двадцати. Маловат для меня.

А глазки серенькие, красивые, нос ровный, скулы идеальны. Стоп! Мне нужен Лавров!

– Ты, как сюда попал?

– Вроде дело было. А тут, эти. Жуть! А ты, как вошла?

– Молча, – грубо ответила я. Не, ну а что с ними носиться, что ли?

Парень смотрел на мои волосы. Они на этой стороне всегда отличались роскошью и цветом.

– Ясно. Звать, как? Что молчишь?

Мертвяк. Просто, странный. А, как коснуться меня смог?

– Буянить не будешь?

– Нет, – ответил, а сам всё на меня как-то странно поглядывает.

Теперь стало понятно, почему Эдик сбежал отсюда. Тут место не хорошее. Непонятно почему меня одну отправили, тут целая контора нужна.

– Поможешь? – спросил паренёк.

– Навряд ли. Но если покажешь мне весь дом, то возможно, что-нибудь придумаю.

И тут, случилось то, что ещё ни разу не происходило на моём веку. Он взял меня за руку и повёл по коридору. От его ладони исходило приятное тепло, которое начало передаваться и мне. Возможно, я зашла слишком далеко и тут такое в норме? Но маленькие занозы страха засели в подкорке мозга.

– Смотри, тут эти двое, – и он указал на комнатку с двумя детьми. Старшая, лет пяти-шести играла на полу. А маленькая лежала на столе и резко перевернувшись, полетела вниз. Мои инстинкты едва успели дать команду рукам. Я поймала кроху и прижала к себе. На вид ей было около полугода. Молча, уставившись на меня, она громко причмокнула и закрыв глаза, уснула.

– Дурдом какой-то. Ещё есть?

Я прижала ляльку к себе, а парень, снова взял меня за руку и повёл дальше. Старшая девочка, так и осталась сидеть на полу, не обращая на нас внимание.

Коридоры и комнаты отличались обстановкой и временными дополнениями. Объединяло их только старение. На стенах местами висели картины явно не нашей эпохи.

В одной из комнаток мы нашли мальчика десяти лет, прятавшегося под столом. Подтяжки и непривычного кроя рубашка выдавала его происхождение. Он тут уже не один десяток. Из стен торчали металлические ручки, похожие на переключатели. Только для чего они, было не понятно.

– Привет, – обратилась я к мальчику.

Он сидел к нам спиной и никак не реагировал. Я посмотрела на парня.

– Он молчит. Но пару раз я видел, как он встаёт и нажимает эти рычажки в стене.

– Вот, что бывает, когда без подготовки суёшься в омут. Надо было сначала проверить всю подноготную дома.

Положила младенца на стул и достала из сумочки телефон. Антенны нет. Жаль. Глубоко забралась.

– Ещё есть кто-нибудь?

– Тебе нужны ещё? – в глазах парня застыл ужас.

– С чего это ты такой эмоциональный, а? – спросила я, и тыкнула его пальцем в лоб, но ничего не произошло.

– Больно.

– Для мёртвого ты слишком живой, а для живого… В общем, ты бы тут и часа не продержался. Придётся, потом рапорт писать на твоё тело.

– Дело?

– Неа, тело.

Пока я разбиралась с парнем, младенец на стуле перевернулся и тут же полетел головой вниз. Послышался хруст, а затем, воздух наполнила звенящая тишина.

– Она так и будет падать. Оставь её.

И мои руки замерли в сантиметрах от малышки.

– Слышь, сероглазик, не лезь! – рявкнула я, и подняла младенца. Та снова открыла глаза и сделала губки бантиком.

А в милых глазах парня читалась обида. Ну и пусть обижается, не маленький, жалеть не буду.

– Мне надо выйти.

– Ты уйдёшь?

– Прости, милый, но работа, на то и работа, что с неё можно уйти.

Я ещё раз для убедительности тыкнула парню в лоб и закрыла глаза. Перешагнула через туманное марево и тут же шум улицы оглушил меня. Словно я много часов находилась в полной тишине.