Екатерина Попова (Калиткина) "Живые есть?"

Руки Антошки больше не сковывали мои движения, да и моих рук тоже не было. Существовал лишь разум в необъятной пустоте. Тёмная материя всего сущего.

– Алиса, теперь, я надеюсь, ты выслушаешь меня, – возникли слова из ниоткуда.

– Да.

Ни одной мысли, любые понятия стёрлись, жизнь не имела смысла.

– Мы не знаем, что произошло в вашей квартире. Мы не уверены, что Алина в это время находилась внутри. Поэтому, прекрати панику и постарайся нам помочь.

– Хорошо.

И меня отпустило. В лёгкие бешено ворвался воздух, мозг словно перезагрузился. Я упала на кафельный пол в подъезде, не понимая, задыхаюсь я или наоборот захлёбываюсь.

– Саш, придержи её. Безвоздушное пространство – это не поездка в горы.

Мне доводилось слышать о том, как выдёргивают душу из тела, но пробовать на себе не приходилось. Не советую.

Я поднялась на ноги с помощью Антошки, и уже более трезво оценила ситуацию.

– У Алины сегодня был выходной.

– Зайдёшь? – спросил шеф, переступая порог чёрнеющей квартиры. Представлялось, как огромная чёрная бомба взрывается, пожирая всё на своём пути. Там не осталось ни единой светлой точки.

И тут, я поняла, что не хочу увидеть того, что может ожидать внутри. Достала из кармана сигареты, закурила, подавилась дымом и села на ступеньки.

– Живые есть? – послышалось за спиной.

Минут через десять ко мне присоединился Эдик. Закурил рядом и попросил извинения, что привёз меня, несмотря на запрет шефа.

– Ничего. Я поступила бы так же.

Признаться, я надеялась, что, выйдя, шеф скажет, что всё кончено и мою сестру уже не спасти. Это был самый лёгкий выход.

– Её там нет, – сказал Антошка, выходя из квартиры.

Я продолжала смотреть в пол и закурила ещё одну сигарету. От никотина кружилась голова, во рту стоял кислый привкус.

Мы спустились вниз и встали около машин.

– Шеф, скажите, что там произошло? – спросила я, стараясь удержаться на ногах.

– Там было, что-то страшное, – произнесла мышь, мотая на пальцы носовой платок.

– Пошла прочь! – и сигаретный окурок полетел в сторону Марины.

– Алиса, возьми себя в руки, – возмутился шеф.

– Я не могу взять себя в руки, пока эта зараза находится около меня.

Алина – единственный человек, который остался у меня. А теперь не стало и её. Моё сердце было уверено, что сестры нет в живых. А дурная мышь, только усугубляла ситуацию.

Все сели по машинам и направились в контору. Никто не подходил со словами утешения, не хлопал по плечу и говорил, что я справлюсь. Все собрались в комнате отдыха и устроили мозговой штурм. Меня же оставили в кабинете шефа, на стареньком диванчике.

– Алис, – вошёл Анатолий Геннадьевич, – скажи, честно, в доме Лаврова ты ничего слишком странного не увидела?

– Я не думаю, что есть связь, – грубо ответила я и закрыла глаза.

– Что ты там видела? Мы ведь все заметили, что ты изменилась. Волосы, глаза. Ты хоть в зеркало смотришься?

Глаза? Да, не заметила.

– Эдик подозревает, что души в том доме застряли не случайно. Там ведь только дети были, верно?

– И евреи.

– Я про само здание.

Шеф уселся на пол у дивана и взял мою руку.

– Я немного покопал, и выяснилось, что ты погибла несколько лет назад в авиакатастрофе.

– Ошибка, – я отдёрнула руку.

– Когда я брал тебя на работу, то полностью доверился тем данным, что были известны. Англия, Америка, Сибирь, зачем ты вернулась обратно?

– Не нашла нужные ответы. У меня обычно их меньше, чем вопросов.

– Кто ты?

– Я просто, хочу найти сестру.

– Что ты видела в том доме? – шеф снова схватил меня за руку, словно я намеревалась сбежать.

– Его! – заорала я и села, – Странный парень, ни живой, не мёртвый. Но от него исходит энергия. Я не знаю, как это объяснить.

Я вскочила.

– А если вам так интересно, почему сами не съездили к Лаврову и не посмотрели?

– Да потому, что был там! И Эдик был и Санька. Но никто кроме тебя его не видел, понимаешь?

– Как так?

За окном медленно садилось солнце, птички щебечут, машины сигналят. А у нас в конторе погребальная тишина.

– Можно, я уеду?

– Нет, сегодня останешься у Эдика.

– Не поняла! – И пока я пыталась понять, что от меня хотят, шеф вышел из кабинета и запер за собой дверь.

– Зашибись! Запер! Я ведь могу выйти, пройдя через порог миров.

Но что-то останавливало ноги. Всё, что сейчас нужно, это отправиться к Лаврову и найти Алину, а я стою и думаю.

Что не так с этим домом, кто такой Лавров? Мне ведь так и не дали точную информацию. Секунда решимости на побег улетучилась, как дым. Я села за компьютер шефа и открыла интернет.

«Лавров Игорь Семёнович, тысяча шестьдесят первого года рождения. Профессор, нейрохирург одной из городских больниц. Был снят с должности за халатность приведшей к смерти пациентки».

– Дура, ты, Алиса, о таких вещах нужно узнавать в первую очередь, – сказала я сама себе.

«После скандала Лавров открыл небольшую клинику на окраине города и не привлекал внимание до самой своей смерти».

– А, почему имени убиенной нет в статье? Зато, имеется дата рождения. Ба, храни нас духи, восемьдесят два года! Кто берётся за операции в таком возрасте? Что он с ней делал?

Вбила в поисковик Игорь Семёнович Лавров нейрохирург. Вышло то, что я уже видела, за исключением одной статейки.

«Игорь Семёнович Курлапов. Маленькая статья одного учёного была посвящена оккультным наукам, влияющим на развитие мозга. Ещё в институте запретили его проект, в котором с помощью хирургического вмешательства можно было раскрыть потенциал мозга на более высокие частоты. Настроить чувствительность разума, чтобы увидеть то, что скрыто от нас пеленой между мирами. Простыми словами, умение видеть душу».

Я стиснула зубы. Эти вкладки уже были некогда открыты на компьютере шефа. Он специально послал туда именно меня! Нет заказчика на душу Лаврова. Она нужно Анатолию Геннадьевичу.

Сердце разрывалось от осознанного. Моя сестра оказалась пешкой, которую принесли в жертву, ради новых достижений в нашей работе.

Не раздумывая больше не секунды, я закрыла глаза и шагнула за марево тумана. Прошла по коридору с язвами на стенах и остановилась напротив комнаты отдыха. Через приоткрытую дверь виднелся весь наш коллектив вместе с новенькой.

– Марина, – позвала я через мысленный туман.

Девушка заёрзала, словно, что-то доставляло ей дискомфорт. Она меня не видит, но чувствует душой. Я была уверена, что чувствует.

– Можно я выйду? – спросила мышка и приложила руку ко лбу.

– Конечно, – ответил шеф, – в первый день всегда сложно.

Я отошла от двери, но Марина всё равно задела меня и вскрикнула.

– Ты чего? – привстав, спросил Эдик.

– Ничего, – и вышла.

Марина не понимая, что влечёт её из комнаты отдыха, вышла и посмотрела по сторонам. Я знала, что так делать нельзя, но всё же продолжила. Прикоснулась рукой к её плечу и подтолкнула к выходу.

Вместе с порогом конторы, я одновременно перешагнула через миры.

– Алина? Я уж думала, что сошла с ума, – воскликнула она, продолжая теребить платок.

– Не ори, мы все здесь сумасшедшие. Пошли. Есть одно важное дело и мне нужна твоя помощь.

– Хорошо. Только, предупрежу остальных, – и мышь развернулась к зданию.

– Не сейчас. Тут, дело для девочек.

Я, превозмогая ненависть, взяла её за руку и повела к дороге. Пусть, духи, хранившие нас, простят меня, но я не вижу иного выхода. Мне нужен призрачный душеотвод. Если я отправлю мышь на второй этаж, как подопытную, а сама в это время найду сероглазого, то мы с ним придумаем, как мне найти сестру. А ещё мышь может стать жертвой, если что-то пойдёт не так. В паническом бреду, я была готова на всё.

Мы сели в такси, и я назвала адрес Лаврова.

Вне железной бензиновой зверюги, опускались сумерки. Вечерние переговоры птиц, парочки, идущие в кино или с работы, дети, щенки. И мы, направляющиеся на смерть.

– Ты хочешь, чтобы я помогла тебе найти сестру?

Я повернулась к мыши, сидящей позади меня.

– Нет. Ты не сможешь, но я знаю того, кто на это способен.

Правая рука тарабанила по торпедке, левая доставляла боль самой себе. Один ноготь входил под другой и давил до крови. И так, с каждым пальцем.

– Там, в квартире произошло, что-то ужасное.

– Ты уже говорила. Помолчи, я думаю.

Мне хотелось заткнуть её по жестче, но доверие мыши мне ещё пригодиться.

Машина остановилась у дома-клиники и моя "подруга" ахнула. Мы вышли и подошли к двери.

На секунду в голове мелькнули мысли о боге и наказании за мой план, а потом, я услышала голоса. Пели на еврейском. Горько, с рыданиями. Навряд ли бог оставил бы своих детей в таком ужасном месте. Страх кары отошёл на второй план.

– Так, мы… Марина, мы сейчас войдём в дом, и ты поможешь мне отыскать одного человека. Всё, что будет происходить вокруг, тебя волновать не должно, ясно?

– Там их много, да? – глаза девушки были полны ужаса.

– ОНИ, на мне. Тебя заботит только один человек – Лавров. Мы должны найти его первыми.

Я протянула руку и вновь ощутила прохладу от её кожи.

Надеюсь, со стороны никто не заметит наш переход, так как замок на двери сменили, а ключей не дали.

Я закрыла глаза и представила туман у моих ног. Сегодня его цвет играл от малинового до фиолетового, а не привычного серого. Моя душа рвётся из тела.

Во дворике, как и в первый раз сидело много людей. В углу небольшой гробик. С нашим появлением пение стихло. Головы сидящих резко и с хрустом повернулись в нашу сторону, глазницы были пустыми.

– Мама! – вскрикнула безглазая, крепче сжимая мою руку.

– Тише, – обратилась я к мертвецам, – Сегодня мы за вами. Я никого здесь больше не оставлю.

Жуткие пустые взгляды, холодили кровь, челюсти мёртвых сжимались так сильно, что у двоих с треском обвисли.

– Держись рядом, – прошептала я мыши. Она мне пока, нужна живой.

В этот раз я не пошла влево, сразу к двери в дом, нет, я направилась вдоль забора по правой стороне, к гробику.