Виктория Райн "Ловец снов"

– Скорая. Вызывали? – прилетел безэмоциональный женский ответ. Нажав на кнопку, я впустила врачей внутрь. Тут же попыталась повернуть ручку, чтобы отворить дверь в квартиру, но она не поддалась.

Стукнув себя по лбу, схватила связку ключей, которую сама же и бросила на тумбочке у входа. Лишь со второго раза попав в замочную скважину, всё же открыла её. На лестнице были слышны голоса поднимающихся врачей.

Опустив руки, наконец, я вздохнула с облегчением: сейчас Наде помогут. Но, пока ожидала подъёма врачей на наш этаж, обратила внимание, что я всё ещё в пижаме. Развернувшись на пятках рванула в ванную и сняла с крючка папин синий банный халат. Едва успела накинуть его, когда на пороге показалась пара людей в форме скорой помощи.

– Где пациент? – тут же спросила женщина лет сорока в очках. – Добрый день. – как -то нехотя поздоровалась она со мной.

– Здравствуйте, – выдавила я и машинально махнула рукой в сторону комнаты, указывая ей направление.

Она тут же ушла в указанную комнату. За женщиной следовал молодой парень немногим старше меня самой. Я решила, что он фельдшер. У него в руках был ярко-оранжевый чемодан с нарисованным красным крестом на боку. Кивнув мне, парень тут же юркнул в комнату за врачом.

Нерешительно прикрыла за ними дверь, и глянув, что они прошли в обуви, нахмурила брови. Мне казалось, медработники не разуваются, когда приезжают на вызов, но обязательно надевают бахилы.

– Да, бог с ними. Вымою. Надька важнее, – мысленно отмахнулась я от своей чистоплотности и прошла за ними в нашу с сестрой спальню.

– Уберите кота, – попросила женщина, снимая с шеи стетоскоп. Шерлок вздыбил шерсть, шипел и не подпускал медиков к своей хозяйке.

– Иди сюда, неадекватный, – я вновь попыталась забрать животину, но он выпустил когти и на груди сестры опять прочертились полосы его когтей.

– Он что, бешеный? – тут же спросил парень из бригады скорой помощи.

– Что вы! Нет! Это кот сестры. Он ведёт себя так с того момента, как я не смогла её разбудить, – сморгнув слёзы и шипя от боли, проговорила я.

На вытянутых руках вынесла из комнаты животину, которая противилась и всеми лапами пыталась остановить мои действия. Кота заперла подальше от медиков в спальне родителей. Руки покрывали царапины и пара укусов из-за странного поведения Шерлока. Он дико скрёб дверь и продолжал громко истошно орать.

Больше не отвлекаясь на него, я поспешно вернулась в спальню, где обследовали мою сестру. Врач слушала пульс на руке Надежды. Фельдшер, раскрыв чемодан, ждал её указаний.

– Она принимает что-нибудь? Седативные? Может, снотворное, – тут же спросила меня женщина. – Наркотики употребляет?

– Нет, – ответила я и отрицательно замотала головой. – Ничего такого. Я бы знала об этом, – уже не так уверенно сказала ей.

– Как давно она сделала себе татуировку? – спросила женщина, прислоняя к груди сестры стетоскоп. Спустя пару секунд я услышала недовольное бурчание врача о том, что молодежь нынче безмозглая и совсем не думает о последствиях испорченной кожи никому не нужными рисунками.

– У неё никогда не было татуировок. Это проявилось, когда я не смогла её разбудить, – сглотнув ком, ответила врачу, прекрасно понимая, насколько странно это прозвучало.

Женщина подняла на меня глаза и, судя по взгляду, не поверила мне ни на грош. В целом неудивительно, медики как никто другой верят лишь в медицину и её силу.

– Спиридон, унесёшь девушку, чтобы не спускаться за носилками и Степанычем? – больше не обращая на меня внимание задала вопрос помощнику и обернулась дожидаясь его ответа.

– Конечно, а её можно транспортировать таким образом? – тут же отозвался парень.

– Пока я вижу только крепкий сон, – пожала она плечами. – Возможно, напилась снотворного, но точнее покажут анализы. Забираем её и поехали.

– Я с вами, – едва не перебивая парня проговорила я, давая понять, что не отступлюсь чуть вздернула подбородок.

– В этом? – кивнула женщина на мой не по размеру большой халат.

– Я мигом, – сбросила с себя папину вещь на кровать, больше не стесняясь короткой и миленькой пижамы, метнувшись к шкафу, схватила первые попавшиеся вещи с ближайшей полки.

Пока парень поднимал на руки сестру с невероятной легкостью, будто она весит не больше чем пушинка, а врач паковала чемодан, я успела переодеться в спортивный костюм, надев его прямо на пижаму. По пути из квартиры, схватив телефон и вытащив ключи из скважины, захлопнула дверь и спустилась вслед за врачами.

– Документы взяла? – заставила меня затормозить женщина из бригады скорой помощи.

– Сейчас, – едва ли не со скоростью света я развернулась и рванула через ступеньку наверх обратно в квартиру. Пока бежала, снова услышала мелодию своего телефона и взглянув на экран чуть не споткнулась на ступенях.

– Алена, я тебе позже перезвоню, – быстро протараторила я и скинула вызов, не дав подруге вставить ни слова.

Наши паспорта лежали всегда в одном месте, и я попросту схватила всё, что попалось под руку – не разбирая, где документы Нади, а где мои.

По ступеням неслась так быстро, словно за мной кто-то гонится и вот-вот схватит меня в метре от спасения. Из подъезда выскочила, запыхавшись, к моменту, когда фельдшер заботливо укладывал мою сестренку на кушетку. Он показал мне рукой на свободное место, и я, сев рядом, всё ещё шумно дышала, стараясь восстановить дыхание.

Глава 3.

Любовь.

Пока мы добирались до больницы, у меня взяли документы и заполнили какие-то бумаги. Которые позже меня попросили прочесть и подписать. Я так распереживалась от всего произошедшего, что кажется не очень хорошо соображала – информацию что передали мне медицинские работники читала через строчку, совершенно не понимая смысла. Буквы казались чужими и незнакомыми, текст плыл помимо того, что машину периодически трясло на неровностях дороги.

По первым строчкам которые все же удалось распознать поняла, что это было согласие на госпитализацию. Доверившись врачам, я подписала бумаги практически не глядя и вернула их, уронив при этом ручку. От движения и напряжения руки мои все ещё ходили ходуном. Извинившись подняла не успевшую закатиться писчую принадлежность и вернула ее владельцу.

Как только машина скорой помощи выехала на главную дорогу, телефон в моих руках стал настойчиво вибрировать, сообщая о входящем вызове. Увидев номер мамы, я приняла звонок и поднесла смартфон к уху.

– Люб, скорая приехала? – тут же спросила она. Голос родительницы был очень взволнованным.

– Да. Врачи её осмотрели и решили, что она нуждается в госпитализации. Мы уже едем, – стараясь не зареветь в голос и собраться, проговорила я как можно четче.

– Ты спросила, куда вас везут? В какую именно больницу? – строго по делу задавала вопросы мама. Её тон говорил о многом. Голос хоть и подрагивал от волнения, но в целом она пыталась не скатиться в истерику, а стойко перенести свалившееся на нас несчастье. – Ближе к нам районная. Думаю, они повезут вас в неё, – по коротким, сухим фразам было понятно, что мама нервничает, но старается не выдавать настоящих эмоций.

– Скажите, а в какую больницу мы едем? – подняв взгляд на задумчивого парня, сидевшего рядом со мной, тут же обратилась я. Он слегка пожал плечами, не зная ответа на мой вопрос.

Доктор сидела рядом с водителем кричать ей в затылок я не решилась. Но она видимо услышав мой вопрос всё же соизволила обернуться и назвала адрес, который я сразу же пересказала маме.

– Хорошо, я тебя поняла. Мы с папой на полпути к городу, Люб. Все будет хорошо, не волнуйся. Жди нас. Как будет что-то известно, сразу же звони, -мама положила трубку, а я, судорожно выдохнув, вновь перевела взгляд на неподвижную сестру.

– Она словно «Спящая красавица», – едва слышно проговорил фельдшер. Возможно мне показалось, что край его рта немного поднялся вверх обозначая легкую улыбку.

Хотелось сострить: спросить не принц ли он и попросить его поцеловать эту самую красавицу. Или того хуже – просто дать ему в глаз за шуточки, которые были вообще не ко времени и не к месту. Только страх за жизнь сестры расползался под кожей, не давая выплеснуть ярость на ни в чем не повинного человека. Я могла наломать дров в таком состоянии и позже об этом очень пожалеть. Еще не хватало кинуться с обвинениями и прочей ерундой на парня, который приехал спасать мою сестру. В чём он виноват? Необычное сравнение девушки со сказочной героиней? Так не с кикиморой ведь.

Сделав глубокий вдох и стараясь снизить градус злости на него, я промолчала. На груди Нади всё ещё чернела паутина, расчерченная несколькими царапинами кота.

– Неужели она и правда сделала что-то с собой? – в голове бесконечно крутилась эта фраза, которую я раз за разом отметала как назойливого комара. – Возможно это действительно просто новая тату, о которой я не знала, а она её мастерски замазывала тональным кремом? – я пыталась найти оправдания сверхъестественной штуке ни с того ни с сего появившейся на груди сестры. – Бред! Мы живём в одной комнате, и такое я бы точно заметила. Да и вчерашний день мы провели вдвоём в университете, а после также вместе вернулись домой и легли спать. На Наде не было этой чёрной метки! Ну, не было ведь!

Я, наверное, ещё долго пыталась бы убедить себя в реальности происходящего, но мои размышления прервала остановка машины. По всей видимости мы приехали. Как только наш транспорт остановился задние двери скорой тут же открылись.

Потянув на себя носилки, сотрудники больницы выкатили спящую сестру на улицу и тут же транспортировали в здание. Я выскочила следом стараясь не выпустить их из виду и не потерять. Прижимая к груди документы, вошла в приёмный покой, где врачи скорой помощи отчитывались о проведённой работе.

– Похоже на наркотический сон, – все также сухо и безучастно объяснила свою догадку врач, транспортирующая мою сестру в эту больницу.

– Моя сестра не наркоманка! – перебила я женщину, которая по идее годилась мне в матери и скорее всего имела больший медицинский опыт нежели я.

Врач тут же резко обернулась ко мне и сверкнула злым взглядом. Хоть на груди её висел бейдж с именем и фамилией я в нынешнем состоянии даже не запомнила, как к ней обращаться. Думаю, ей не очень понравилось то, что её перебила молоденькая девушка без должного образования, во время серьезного разговора.

– Милочка, а ты знаешь, сколько на своём веку я откачивала вот таких НЕ наркоманов? Иногда даже самые близкие люди не видят того, что происходит у них под носом. Перестань ставить под сомнение мой диагноз и просто поверь! – бросила она все это мне в лицо и продолжила беседу с медперсоналом, больше не обращая внимание на мое присутствие рядом.

Реплика врача скорой помощи припечатала меня к тому месту, где я стояла. Отрицание сменялось гневом, страх и возможная правдивость её слов накатывали словно волны. Утаскивали в свою пучину и били о камни реальности. Всё это длилось секунды, которые в моём состоянии казались часами. В руках снова завибрировал телефон, и не глядя на экран, я взяла трубку.

– Где вы? – тут же послышался взволнованный мамин голос. – Мы приехали, где вас искать? – не дождавшись ответа на первый вопрос она тут же задала следующий.

Когда узнала о приезде родных, я испытала ни с чем не сравнимое облегчение. Родители здесь, они рядом. Теперь всё точно будет хорошо.

Сообщив наше местонахождение, я ждала появления близких. Мама вошла в приёмный покой первой за ней последовал папа. Найдя меня глазами, отец тут же шагнул ко мне и крепко обняв прижал к себе. В его тёплых и родных объятиях слёзы, что я пыталась сдержать уже долгое время, хлынули бурным потоком. Он как мог по-мужски начал утешать меня. Гладил по спине, говорил о том, что мы со всем справимся и давал возможность выплеснуть свои переживания.

– Если вы родители девочки, то один остаётся, все остальные покиньте помещение, – тут же проговорила нам врач выпроваживая на улицу лишних посетителей.

Папа вытер своей теплой и немного шершавой ладонью с моих щек не высыхающие дорожки слез. Заглянув в глаза маме получил неуверенный, но все же положительный кивок головы и оставив их обоих в приемном покое, потянулся на выход, а я следом с ним.

«Теперь родители рядом, мама справится со всеми вопросами. Я выстояла, врачи обязательно помогут Надежде. Всё будет хорошо», – под эти истеричные мысли мы вышли в зал ожидания и разместились на скамье неподалеку.

– Расскажи, как всё произошло? – попросил папа, когда я наконец немного успокоилась и перестала всхлипывать от переполнявших эмоций.

Всё же сбиваясь на всхлипы, я пересказала все события, произошедшие утром. Папа молча слушал, продолжая обнимать меня за плечи. Отца не волновало, что я залила слезами его футболку, не смущал мой распухший от переживаний нос, а до окружавших нас людей ему вообще не было никакого дела. Внимательные и так похожие на наши с сестрой глаза смотрели лишь на меня, пытаясь не упустить ни одной мелочи.

– Когда она успела сделать татуировку? – тут же переспросил отец, нахмурившись.

– Пап, честное слово она её не делала, в том то и суть. Это появилось, когда я так и не смогла разбудить сестру, а после этого на груди Надюшки стал орать кот. Наверное, не знаю, как правильно это объяснить, мне кажется паутина проявилась именно из-за Шерлока, – понимая, что он вряд ли он поверит моему сбивчивому рассказу, но все же с жаром продолжала рассказывать я. Прекрасно видела и сама, что со стороны мой рассказ – откровенный бред, но ведь это было правдой. Я не приукрасила ни одной детали, но все же такого не бывает в нашей реальности!

– Люба, татуировки из воздуха не берутся, – отрицательно покачал головой родитель. – Ты её покрываешь? Сочинила сказку, чтобы замести следы за нерадивой сестричкой? Вы с Надей очень близки, но прошу тебя расскажи мне правду. Я всего лишь хочу помочь и способен понять многое, но врачам чтобы поставить диагноз и прочее нежны более весомые аргументы нежели твои догадки и предположения.

– Почему ты мне не веришь? – шёпотом, чтобы слышал только он, проговорила я и насупилась.

– Потому что это звучит слишком неправдоподобно, – устало вздохнул папа и потер виски.

Больше я не проронила ни слова. Да и нечего было говорить. Потянулось время ожидания. Как назло, прямо перед нами висели часы. Глаза раз за разом машинально поднимались к неспешно двигающимся стрелкам.

«Тик…тик», – эхом раздавалось во мне.

Почему самое плохое происходит словно в замедленной съёмке? Будто кто-то, желая продлить твои нестерпимые мучения, превращает секунды в невыносимую вечность. Отсчитывая вместе с секундной стрелкой время, ты словно погружаешься в транс. Мысли мечутся в голове не задерживаясь, хотя казалось бы, как раз есть возможность обдумать ситуацию и сделать из неё какие-то выводы.

Сидя в фойе ты видишь такие же печальные лица ожидающих и понимаешь, в этот момент они испытывают такие чувства, как и ты. Больница никого не делает счастливым, но дает надежду на то, что со временем твой близкий человек вернется к тебе. Врачи слишком часто борются со смертью и могут вырвать из её лап людей с даже с тяжелыми диагнозами.

Папа сидел в раздумьях, а я всё ещё сверлила взглядом настенные часы, когда к нам спустя час вышла мама. Уставшая, на лице залегли серые тени – и это несмотря на то, что её не было с нами каких-то несчастных шестьдесят минут! Что ей сообщили такого, что её взор вмиг потух и заставил нас насторожиться, и ждать плохих новостей?

Взявшись за руки, чтобы поддержать друг друга, мы с папой одновременно встали ей навстречу:

– Что? – тут же спросил, отец заглядывая в потухшие глаза мамы. – Что они тебе сказали?

– Домой, – севшим, словно не своим голосом ответила она. – Здесь нам делать больше нечего. Мне не разрешили остаться, – развернувшись, мама тут же пошла на выход.

Папа всё так же, не выпуская моей руки из своей горячей и большой ладони, пошёл следом, потянув меня за собой.

Покидая вместе с родителями больницу в моей груди ещё больше разрослась появившаяся недавно бездонная пугающая пустота. Говорят, близнецы чувствуют своего брата или сестру. Но я не чувствовала ничего… Глухая стена, за которой был холод.

Мама молчала, не сказала и слова пока мы шли к машине и это пугало не на шутку. Ноги переставляла больше по инерции, словно с каждым шагом что удалял меня от сестры за спиной я оставляла и частичку себя. В душе камнем лежало понимание, что раз маму не пустили к ней, то она сейчас находится в отделении реанимации.

Глава 4.

Любовь.

В салоне машины нависла гнетущая, оглушающая звенящим напряжением тишина. Даже радио, которое обычно что-то говорит без умолку на минимальном звуке, сегодня молчало. Я прикрыла глаза, пытаясь прогнать дурные мысли и задремать. Хотя и понимала, что это была бредовая идея. «Может быть, это всё просто дурной сон? – уверяла себя я. – Самый обычный кошмар, от которого покрываешься липким потом, но радуешься, что это всего лишь приснилось? Сейчас я открою глаза и всё закончится!.. Все закончится», – добавила я шепотом, но открыв веки, поняла, что ничего не изменилось… Сон не развеялся.

Мимо мелькали машины, дома и люди, спешащие по своим делам. У кого-то на лице играла улыбка, кто-то стоя на светофоре смотрел в экран телефона. У каждого из них своя история, наша же теперь омрачена печалью за жизнь сестры. За этими мыслями не заметила, как мы подъехали к нашему дому.

Молча мы вышли из машины, также молча вошли в подъезд. Не разговаривая друг с другом и не переглядываясь, все вместе поднялись на нужный этаж. Никто не был в состоянии говорить. На душе было так тяжело, что не передать словами. Врагу не пожелаешь столкнуться с этой неизвестностью, в которой находится самый близкий тебе человек.

Первое, что мы услышали, войдя в квартиру – истошный вопль Шерлока.

– Блин, кхм-кхм, – прохрипела я и откашлялась, восстанавливая голос. От продолжительного молчания пересохло в горле. – Я закрыла его в вашей спальне и забыла выпустить. – повинилась перед родителями оправдывая заодно и кота.

Скинув наспех обувь, я поспешила освободить заждавшуюся животину. Не успела открыть дверь, как Шерлок пулей рванул в нашу комнату и запрыгнул на постель сестры.

Увидев опустевшую кровать, он сел и начал опять топтать плед лапами. От этой картины вновь нахлынули слёзы. А я ведь всё это время держалась как могла!

– Мне тоже её очень не хватает, – шёпотом сказала я коту. – Она скоро к нам вернётся. Всё обязательно наладится. Нужно только немножко подождать, – протянула руку, желая погладить его, утешить любимца сестры и просто прикоснуться к чему-то принадлежащему близняшке.

Шерлок тут же перебрался ко мне на колени и принялся тереться, выпрашивая ласку. Как будто ему, как и мне самой, очень хотелось, чтобы кто-нибудь успокоил и сказал, что с Надей все будет хорошо.

Кот всё терся об меня и не спешил сбежать, как это делал обычно. Напротив, Шерлок водил по мне своей мордочкой активнее выпрашивая внимания. За ним такого раньше не наблюдалось и, вспомнив о его укусах, я осторожно коснулась шелковистой и такой приятной на ощупь шерсти. Надя никогда не жалела денег на самые лучшие кошачьи шампуни и всегда старательно вычесывала своего любимого котика.

Неожиданно всё же дав себя погладить, Шерлок уселся поудобнее на мои колени и заглянул в глаза. Этот взгляд никак нельзя было проигнорировать, он был очень осмысленным и глубоким.

– Ты словно пытаешься мне что-то сказать, но не можешь, – спустя несколько биений сердца проговорила я, смотря в усатую морду. – Как жаль, что ты не Чеширский кот, умеющий широко улыбаться и разговаривать. – немного устало проговорила в слух я.

На кухне внезапно раздался звон разбитой посуды, прервав наш гипнотизирующий зрительный контакт. Вздрогнув от неожиданности мы с котом сначала обернулись на звук, а позже вместе ринулись в сторону источника шума.

Мама стояла посреди кухни, опустив руки и склонив голову, а папа обнимал её за плечи. Вокруг лежали осколки разбитой тарелки. Она раскрошилась на мелкие кусочки, словно кто-то нарочно прошёлся по ней молотком, вкладывая в удары всю свою злость и отчаяние. Говорят, что разбить посуду к счастью. Только где оно? Это уже вторая за день расколотая вещь, а новости в нашей семье все сплошь не утешительные.

– Мам, пап? – позвала я увидев всю картину целиком. – Вы чего? Что-то случилось? – хотя, о чем я спрашиваю. Сестра в больнице, родители расстроены так же, как и я.

Папа тут же повёл маму к столу и, усадив на стул, попросил:

– Давай, уберём осколки и поговорим.