– Обычно обучают вышиванию с детства, мессир. В двенадцать лет я уже делала первые стежки. Для того чтобы продолжать работать, нужно делать массаж.
– С детства?
– Да. Вышивка – это тонкая работа, она не делается на станках. А детские руки для неё – это то, что надо. В эргастерии мы учились не только расписывать ткани вышивкой, но и занимались коврами, даже украшали кавадии, начиная от ворота и заканчивая их длинными рукавами. А это очень тяжёлая и плотная ткань, мессир. Теперь я могу идти?
Он повернулся к ней и схватил её за руку. Мелина хотела было отшатнуться, но хватка Адриана казалась стальной. Перевела взгляд на Сафию, которая делала вид, что рассматривает горящий светильник возле постели.
– Совершенно не изнеженная рука, – вполголоса произнёс он. Мелина застыла на месте, боясь шевельнуться. – Это пальцы человека, который всю жизнь тяжело работал. Но мне они нравятся. Так кто же ты?
– Сейчас это уже не важно. – Мелина едва могла дышать, чувствуя, как Адриан ослабил хватку и перевернул её руку. Провёл большим пальцем по её ладони.
– Мне интересно.
– Я не смогу отвечать больше на ваши вопросы, мессир. Отпустите меня.
– Хорошо. Иди.
Когда она подошла к двери, то его голос остановил её. Обернувшись, она смотрела на Адриана, который вновь погрузился в мыльную воду почти до мочек ушей. Он положил голову на бортик ванны и произнёс:
– Я благодарен тебе, Мелина из Константинополя. Я тебя явно недооценил.
Она поспешно закрыла дверь в его покои. Прижалась спиной к холодной каменной стене, пытаясь успокоиться. В висках стучало, а в горле пересохло. Что с ней творится? Нужно не терять головы! Но мысли путались, и Мелина злилась на себя за такую растерянность. Какое дело ей до этого надменного и грубого человека? Даже то, что он снизошёл до благодарности, ещё ничего не значит! Лучше бы он сказал ей, что уже завтра она отправится в Дамаск. Но это «завтра» так и не наступало…
Глава IХ
Жерар де Ридфор смотрел на стоящего перед ним человека, положив руку на абакус[2 - Абакус – жезл Великого магистра Ордена.] с крестом Ордена. В походном шатре было нестерпимо душно – видимо, в таком зное и должны умирать грешники в аду, а не христиане на Святой земле. Но она уже насквозь пропиталась кровью, отчего казалась Великому магистру Геенной огненной. Именно в этих краях находились останки храма царя Соломона с его крытыми подземными галереями, цистернами и хранилищами. Жерару нужны были тайные печати, ковчег Откровения с каменными скрижалями, жезл Аарона, манускрипты, сокровища и ещё бог знает что, скрытое под многовековыми слоями земли и песка. И на этом пути не должно оставаться свидетелей – всех тех, кто способен извратить подлинные знания, по невежеству отнеся их людям…
– Я разочарован в тебе, Доминик из Руана. Сколько ты возишься с этим поручением? Зачем тебе дали статус визитатора[3 - Визитатор – своего рода ревизор духовных учреждений.]? Я дважды побывал в плену и только что вернулся, а ты всё тянешь. Мы уже потеряли Газу и чудом не пал Тир! А тут вопрос насчёт одиночной паршивой овцы!
– Он всё время в окружении охраны, сир. У него вышколенные дозорные и крепость хорошо укреплена, – Доминик почесал рыжеватую бороду.
– Свой храм этот клятвопреступник оберегает так же ревностно, как и храм божий, – Жерар сплёл перед собой тонкие пальцы и сжал их так, что костяшки побелели. Влажные от пота белокурые волосы облепили покрасневший лоб. – И каждый день твоего промедления увеличивает опасность для всех нас. Auferte malum ex vobis.
– «Уберите злых от вас», – повторил Доминик цитату из Устава Ордена. – Так и будет, сир.
– Кто ещё живёт в крепости?
– Некий Филипп де Варн, пятидесяти лет от роду. Он покинул ряды крестоносцев в прошлом году после битвы при Хаттине.
– Такой же клятвопреступник, жаждущий отлучения от церкви. – Великий магистр желчно улыбнулся. Он посмотрел через плечо Доминика на походный алтарь, на котором дрожало пламя единственной свечи от сквозняка. – Кто ещё?
– Воины, каменщики, плотники, оружейники, кузнецы, слуги, лошади и прочая живность.
– Сколько людей в крепости?
– Около двухсот душ.
– Это может потребовать осады, – задумался Жерар. – Но король будет против того, если я сейчас созову капитул и отправлю людей в Сирийскую пустыню. Поэтому ты возвращаешься туда, Доминик. Добей уже эту паршивую овцу, чтобы она не смела блеять там, где положено шептать молитвы. Всё это уже слишком затянулось.
– Я всё сделаю в нужное время. – Доминик поклонился и направился к выходу из шатра.
Жерар заметил уже погасшую свечу на алтаре. Наблюдал, как Доминик, пропустив входящих писцов со свитками и перьями, поспешил к выходу. Вскоре его белый плащ с красным лапчатым крестом затерялся среди множества шатров и палаток.
Рассеянно кивнув писцам, рассаживающимся у выхода, Жерар откинулся на спинку деревянного кресла. Положил руки на резные подлокотники и стиснул зубы. Его душила бессильная ярость. Этьен из Реймса уже поплатился за своё любопытство, но его старший брат до сих пор ещё находится в мире живых. Два безродных тамплиера, оказавшихся паршивыми овцами! Как они могли находиться в Ордене, которому должен быть доверен Гроб Господень в городе, который они потеряли?
Мало кто знал, что Жерар де Ридфор родился в полдень 15 ноября 1139 года, когда во Фландрии стояли ясные и сухие дни. В честь рождения первенца его отец, Албер де Ридфор, подарил матери золотое кольцо с рубинами, но она не дожила до дня, когда мальчик произнёс первое слово. Поранившись кухонным ножом, она вскоре умерла от воспалившейся раны. Воспитанием Жерара занялся его дед, славящийся жёстким и сумасбродным характером. Тогда ещё никто не знал, что собравшийся в Иерусалиме капитул объявит сорокапятилетнего фламандского рыцаря новым Великим магистром. Именно воспитание деда, привитые им резкость, изворотливость и фанатичность, помогли Жерару достичь заветной мечты – возглавить Орден.
Однако, до этой даты, Жерар де Ридфор успел послужить триполийскому графу Раймунду, третьему из носивших это имя. Тот пообещал ему отдать часть своих владений, но впоследствии передумал и продал те земли итальянскому купцу Пливено вместе с их наследницей, Люси Дорель – эта темноволосая девушка успела пленить сердце Жерара. Получив за владения десять тысяч безантов, граф удовлетворённо потирал руки, а Жерар отправился к тамплиерам, чтобы попытать счастья в их рядах. Перед тем, как вступить в братство, он продал бережно хранимое материнское кольцо с рубинами, поклявшись себе больше никогда не смотреть в сторону женщин. Однако в скором времени он тяжело заболел и истово молился за спасение своей души, но это ничуть не смягчило его нрав после поступка графа Раймунда. Выздоровев, Жерар дослужился до поста сенешаля в Иерусалимском королевстве, и начал вынашивать план мести, который касался не только владельца Триполи…
Великий магистр знал, что увидел Адриан из Реймса, переступив через внутренний круг Ордена. Тот провёл достаточно времени вместе со своим братом в подземельях Тортосы, недалеко от церкви Богоматери Тартусской. Над ними возвышалась крепость в виде прямоугольной трапеции, длинная часть которой выходила к морю, откуда виднелась гавань. Прямо под большим залом для торжественных встреч с гранитными колоннами спускались лестницы в подземелье, где один вход оставался тайным, для членов внутреннего круга. От него шли разветвляющиеся тропинки, одна из которых приводила в грот, заполненный водой, а другая упиралась в стену.
В тот день в хранилище спустили шесть сундуков с монетами, свитками, мечами, скипетрами и стягами. Никто, кроме посвящённых не знал и не видел этого, полагая, что там хранится только один ключ от королевской сокровищницы – двое других хранились у патриарха и у магистра госпитальеров. Жерар знал, кто снабдил братьев картой и подробным описанием. Рассказал, как спускаться по высоким, едва обтёсанным ступеням. Этим человеком стал Доминик – после убийства Адриана он вслед за ним покинет мир живых, раз допустил такую ошибку.
Жерар помнил, как в последний раз стоял в зале, рассматривая доспехи, шлемы, копья, мечи и боевые знамёна, захваченные у неверных. Через узкое окно видел изящную часовню с белёными стенами. Перед тем, как крепость Тортосы заняли госпитальеры, им удалось вывезти всё из тайников и переправить в Англию и Францию. Но тот, кому не следовало знать об этом, оставался здесь, на сирийской земле после того, как из-под каменных сводов подземелья гружённые сундуками лодки выходили прямо в море.
Что именно увидели Адриан с Этьеном, когда братья застали их в нише хранилища над россыпью свитков? В гневе Жерар перевернул стол, когда узнал, что после короткой схватки Этьен был убит, а Адриан спасся бегством, удрав из крепости на лодке. Море выбросило на берег лишь его тунику с красным крестом, которую Жерар позже велел сжечь.
– Они смотрели манихейские книги, – запыхавшись, докладывал один из рыцарей, – но те на арамейском.
– Что там было?
– Повествование о весеннем празднике Бемы, Великий магистр. Ещё лежал список апостолов, которые проповедовали о вознесении души через Солнце и Луну, и также о пяти стихиях.
– А ещё? Я должен знать, что они там искали. Каждый свиток! Каждое развёрнутое знамя! Каждый вытащенный из ножен клинок!
– Трактаты о демиургах и архонтах, сир. Высказывания пророка Юхана бар Закрии…
– Иоанна Крестителя, – кивнул Жерар, успокаиваясь. Перевёл взгляд на развёрнутый пергамент с «испанским воском[4 - «Испанский воск» – так раньше называли сургуч (материал из расплавленных смол и красителей для скрепления писем).]», в котором на арабском шёл перечень всего хранящегося в подземелье.
– Да, сир. Ещё были описания ритуалов масикты и крещения в Ярдне. Там же лежали и мандейские белые одежды с крестом из ветвей оливкового дерева, которые мы вывезли из Иерусалима. Ещё были разложены трактаты о небесных светилах и четыре свитка, посвящённых тому, что было найдено при раскопках храма Соломона…
– Можешь идти, – взмахом руки Жерар отпустил рыцаря и, сев за стол, погрузился в глубокие раздумья.
Он ожидал встретиться с Адрианом при осаде Иерусалима, полагая, что тот не упустит возможности побывать на Храмовой горе, но его ожидания не оправдались. После битвы при Хаттине ему донесли, что Адриан оказался в рядах наёмников и получил смертельное ранение в бок. Скорее всего, умер среди двадцати тысяч рыцарей, лучников, арбалетчиков и пехотинцев. Зря тогда тамплиеры не стали искать его тело! Но раз этот клятвопреступник вновь заявил о себе в Сирии, нужно завершить дело. Он обзавёлся богатствами и его власть растёт. Значит, и его слова также будут иметь всё возрастающий вес. А этого нельзя допустить и такую ошибку Жерар де Ридфор во второй раз не совершит.
Доминик привезёт ему голову Адриана из Реймса.
Глава Х
Замок Аш-Альдеб, Сирия,
6 июня 1188 года
В горах вновь горел одинокий огонь. Стоя на крепостной стене, Адриан видел, как тот подрагивает на склоне, находясь в кольце колючего кустарника. Руки невольно сжались в кулаки. Адриан знал, что это Доминик. Человек, который когда-то рискнул играть на обе стороны, не боясь быть обнаруженным. Видимо, заслуги его отца перед Орденом давали ему определённое прикрытие.
К этой угрозе Адриан уже давно привык. Доминик стал частью его жизни, как и стены Аш-Альдеба. Он пока просто наблюдал, выжидая момент для нанесения удара. Момент, когда Адриан покажет своё уязвимое место.
До его ушей донёсся негромкий мелодичный смех, и он вздрогнул. Посмотрел вниз, на внутренний двор и увидел вышедших на крыльцо Филиппа и Мелину. Его друг что-то рассказывал девушке, отчего та, прикрывая рот ладонью, смеялась и качала головой. К ним подошёл Артак, которого Адриан решил назначить своим оруженосцем, и который теперь каждый день проверял его кольчугу на прочность звеньев и ржавчину. Артак улыбался Мелине так, словно она была лучом света в сгустившейся вечерней мгле. Взяв факел из рук Филиппа, подросток проследовал к крепостной стене, чтобы заменить погасший.
Адриан видел, как Мелина направилась вслед за Артаком, и её шаги были лёгкими, но решительными. Она почти оправилась от перенесённого в пустыне, на щёки вернулся румянец. Обгоревшая кожа на лице уже шелушилась, и Филипп как-то сказал, что скоро девушка будет готова отправиться в путь. Он тянул с её отъездом, и Адриан начал понимать почему. При этом старался отгонять от себя мысли о ней, скрываясь за безразличием и сарказмом. Женщины – это всегда слабость, особенно когда с ними обзаводишься семьёй. Он же выбрал путь одиночества, чтобы никого из близких не подставлять под удар. Знал, что случись такое с ним, как Орден тут же воспользуется этим. Так что лучше держать Мелину на расстоянии, как и всех остальных.
Она, откинув голову, вновь рассмеялась над очередной шуткой Филиппа. Он по-отечески опекал девушку, и Адриану это не нравилось. Тем самым друг мог тоже попасть под прицел, но его было не остановить. Но сейчас он слушал тёплый лёгкий смех Мелины, к которому присоединился Артак, закончивший проверять освещение крепости у ворот.
Адриан подумал о том, что в его присутствии девушка никогда не смеялась. Она становилась похожей на напряжённую тетиву лука. Держалась обособленно и осторожно. Боялась смотреть ему в глаза и при первой возможности старалась уйти. Если смотрела на него, то в глазах чаще отражался страх, словно перед ней стоял волк, готовый разорвать её. Но в те минуты Адриану хотелось расплести её кудрявые волосы так, чтобы они снова напоминали ему нимб над головой. Ему хотелось зарыться в них лицом, вдыхая тонкий лимонный аромат. Хотелось прикоснуться к её коже, рассмотреть мозолистые пальцы и наконец-то забыться. Но напоминал себе, что она всего лишь женщина – такая же, как и десятки других, которых он знал…
– Я стану великим воином, – донёсся до него голос оруженосца. – Сейчас я учусь чистить сталь и ухаживать за боевым конём мессира, но когда-нибудь смогу сражаться вместе с ним на поле боя!
– С таким настроем ты точно этого добьёшься, – произнесла Мелина. – Сейчас тебе нужно добросовестно выполнять свои обязанности, чтобы мессир был доволен тобой.
– Он никогда не доволен, – буркнул подросток.
– Так создаётся дисциплина, – заметил Филипп. – В бою нет ни жалости, ни сочувствия. Никаких христианских добродетелей! Я уверен, Адриан сделает из тебя настоящего воина.
– Если так, то я буду стараться, – заверил Артак. – Но теперь я должен идти в конюшню, чтобы проверить, осталась ли там вода, ведь завтра мессир едет на осмотр окрестностей.
– Тогда беги, – сказала Мелина. В свете факела Адриан видел её улыбку.
Когда подросток ушёл, она повернулась к Филиппу и некоторое время молчала. Над её головой, вдоль крепостной стены виднелись силуэты стражников, совершавших очередной обход.
– Знаете, Филипп, а ведь он гордится своей работой, – произнесла она, и в её голосе послышалась радость.
– Конечно. Любой житель деревни почтёт за честь работать в крепости. Здесь он под большей защитой, чем на равнине. Но Адриан берёт далеко не всех, Мелина. Его больше интересуют воины, а не слуги или рабы. Адриан презирает рабство, а ведь эта крепость раньше принадлежала одному работорговцу…
– Понятно, почему она кажется мне столь мрачной, несмотря на такое количество огней.
– А кем была твоя мать, Мелина? Была ли она рабыней?
– Нет, мессир. Она была свободной женщиной, но из обедневшей семьи. После её смерти нас с сестрой продали в шёлковый дом. Мне было двенадцать, а Медее – всего четыре.
– И с тех пор ты занималась шёлком?
– Да.
– А твоя сестра? Что с ней стало?
– Артак напоминает мне её. Такой же юркий и шустрый, – в голосе Мелины Адриан явственно расслышал печаль. Видел, как она вздохнула и обхватила плечи руками. – Я не знаю, что с ней стало и не хочу больше об этом говорить. Простите меня, Филипп. Холодает, и мне лучше уйти спать. Доброй ночи.
– Я никогда не был рабом, – чуть помедлив, произнёс Филипп, – но мне знакомо, каково спать в хижине на полу, завернувшись в дырявое одеяло. Когда мне исполнилось шестнадцать, я подался в крестоносцы. Оставил пожилую мать в полуразвалившемся доме в Варне. Продал отцовского коня и оказался здесь.
– А что стало с вашей матерью?
– Об этом знает только Господь. Верю, что твоя сестра жива в отличие от моей матери.
– Она была жива, когда я покидала Константинополь. Я обещала вернуться за ней, как только смогу. И каждый день, проведённый здесь, отдаляет меня от этого. Ещё раз простите меня, мессир.
С этими словами Мелина чуть ли не бегом пошла к крыльцу. Её светлое платье мелькало в полумраке. Длинная коса была отброшена назад. Руки сжаты в кулаки. Адриану показалось, что послышались сдавленные рыдания. Он отошёл от края стены. Нужно как можно быстрее отправить её в Дамаск и забыть о ней.
Какое-то время он стоял на месте, всматриваясь в мерцающий огонёк на склоне горы. Ему хотелось оседлать коня и вернуться в рощу. Вызвать Доминика на одиночный поединок и покончить с этим. Но он знал, что рыжий тамплиер не настолько глуп. Если б тот хотел боя, то давно бы вызвал Адриана на битву…
Услышав шаги со стороны лестницы, Адриан напрягся. Меньше всего ему хотелось с кем-либо разговаривать, особенно, с Филиппом. Но в дверном проёме показалась Мелина. Её губы были сжаты, а на лице читалась решимость. Она храбро шагнула к нему. Её глаза были влажными.
– Я должна поговорить с вами, мессир, – чуть запинаясь, сообщила девушка.
– Не сейчас, – тут же отрезал он и перевёл взгляд на равнину, где располагалась деревня. – Не сегодня.
– Я здесь уже восемь дней, мессир. Почему вы меня тут держите? Я уже окрепла и готова отправиться в путь. Моим шелкопрядам пока хватает листьев. Не так много времени осталось до того, как они окуклятся. Я не смогу получить нить, если буду находиться в дороге! Сегодня я весь день пыталась поговорить с вами, но не могла найти, пока Филипп не сказал, что я могу найти вас здесь.
– Я не обязан каждый день развлекать тебя, – Адриан произнёс эту фразу как можно холоднее.
– И не надо. Всё, что вы умеете, как я поняла, это только сражаться, ходить из угла в угол, предаваться вину и страсти.
– Вот как? – усмехнулся он и, приподняв левую бровь, посмотрел на Мелину. – Если хочешь того же самого, последнего из моего списка дел, то так и быть, ступай к Филиппу. И держись подальше от меня, иначе я за себя не ручаюсь. Мне нечего терять, девица. И, как ты уже догадалась, у меня своё понимание чести.
Прищурив глаза, он смотрел на её вытянувшееся от страха лицо. Да, она определённо понимала смысл его слов. Понимала и боялась, не имея представления, что именно за этим скрывалось. Но даже этот страх не удерживал её от стремления поговорить с ним. Быть рядом. Трогать его, не ведая, какую реакцию у него вызывают её прикосновения. Если бы не его самоконтроль, он давно бы уже целовал эти бледные дрожащие губы, чувствовал нежную кожу под своими ладонями, слышал шорох сминаемого платья…
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/chitat-onlayn/?art=69942367&lfrom=174836202) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
notes
Примечания
1
