***
На нужной станции поезд остановился в шестом часу вечера. Там меня уже ждали. Едва я спрыгнула с подножки на поросшую мелкой травкой бетонку пассажирской платформы, как тут же оказалась в крепких бабулиных объятиях.
– Приехала, моя звездочка, – радостно заахала бабушка, звонко целуя меня в обе щеки. – Господи, а отощала-то как! Одни кости и глаза остались! Не кормят тебя в твоем городе, что ли?
– Кто бы говорил! – весело ответила я, с удовольствием обнимая Лекарцеву-старшую. – Конституция-то, между прочим, у меня твоя.
И это самая чистая правда. Наша Валентина Петровна всегда была стройной и изящной, а теперь, в неполные восемьдесят лет, и вовсе высохла до состояния божьего одуванчика. К слову сказать, на эти неполные восемьдесят бабушка совершенно не выглядит – глаза у нее ярко-зеленые и лучистые, морщин на лице немного, осанка прямая. О солидном возрасте напоминают только пепельные от седины волосы (она за всю жизнь их ни разу не красила) и руки – с желтой пергаментной кожей и кучей пигментных пятен. Рук своих бабуля обычно стыдится, а потому на людях всегда носит перчатки – зимой вязаные, летом тонкие матерчатые.
Внешне я на бабушку не очень похожа, если не считать зеленых глаз и пресловутой конституции, однако надеюсь, что в ее годы (если, конечно, до них доживу) буду выглядеть так же моложаво.
– Моя не моя, а чуток откормить тебя надо, – подмигнула мне бабуля. – Зря ты, что ли, в гости приехала? Я уж для тебя и пирогов напекла, и курицу зажарила.
– Здорово!
– А чтобы нам с тобой до Волховского пешком через поля не топать, я попросила Игната – моего соседа подвезти нас на машине.
Дядю Игната – статного седоватого мужчину лет шестидесяти я, конечно, не вспомнила, а потому пришлось нам знакомиться заново. Собственно, после этого у меня возникло предположение, что знакомиться заново в Волховском мне придется со всеми. Впрочем, по словам бабушки, особой беды в этом не было, так как прежнее население села за последние семнадцать лет сократилось почти на треть («что поделать, Люсенька, у каждой жизни есть свой срок»), зато появилось несколько дачников, которые, как и я, приехали сюда отдыхать.
Машина дяди Игната – старенькая, но приличная на вид Волга, быстро и с ветерком домчала нас практически до калитки.
Выбираясь из душного салона на воздух, я отметила, что бабулин дом остался таким же, каким я запомнила его в детстве – одноэтажный, из белого кирпича, с широкими окнами и аккуратным палисадником.
Однако стоило сделать к нему несколько шагов, как от растущих на углу пышных кустов сирени, к нам навстречу поспешила черная сгорбленная фигура, при ближайшем рассмотрении оказавшаяся маленькой плотной старушкой в темном платье и стареньком платке, повязанном на цыганский манер.
– Неужто внучка к тебе приехала, Валентина? – проскрежетала она скрипучим старческим голосом.
– Как видишь, Зиночка, – приветливо улыбнулась ей Лекарцева-старшая. – Выбралась, наконец-то, из города бабушку навестить.
– Лучше поздно, чем никогда, – добродушно усмехнулась старушка. – Помнишь ли ты меня, Милочка?
У меня на мгновение перехватило дыхание.
– Помню, – серьезно сказала я. – Здравствуйте, Зинаида Семеновна.
А потом шагнула к ней и крепко ее обняла. Оставшаяся позади бабуля испуганно охнула. А старая Семеновна обхватила меня в ответ руками и тоже прижала к себе – на одно лишь мгновение, а потом мягко отстранила в сторону.
– Хороша, – с восхищением сказала она. – Красавица! А уж силища-то какая! Но сохлая вся, серая. Подкормить тебя надо, говоруха. Слышишь, Петровна?
– Слышу, – отозвалась бабуля. – Не переживай, Зина, подкормлю.
Схватила меня за руку и решительно повела к калитке.
– Ты что же, Людочка, правда Семеновну узнала?
Я кивнула.
Только в моей детской памяти она выглядела иначе. Не было у нее тогда поникших плеч и сгорбленной спины, а лицо не напоминало печеное яблоко. Если не ошибаюсь, среди местных жителей баба Зина слыла человеком замкнутым и нелюдимым, да и вообще особым авторитетом в селе не пользовалась.
Между тем, наше семейство она почему-то выделяла среди всех остальных: с бабушкой была особенно вежлива, моего отца при встрече целовала в обе щеки, а мне приносила в подарок пряники или конфеты. А еще почему-то звала Милой – видимо, другие сокращения моего имени ей не нравились.
Спать мы с бабушкой отправились после полуночи. Поужинав, еще долго сидели и разговаривали. Обсудили кучу тем, причем, большая часть из них касалась, конечно же, меня. Лекарцеву-старшую интересовало все – моя работа, отношения с начальством и коллективом и, конечно же, расставание с женихом.
– Вы так долго были вместе, – задумчиво сказала бабуля. – Мне казалось, что Игорь – очень достойный мальчик.
– Тебе не казалось, – пожала я плечами. – Он действительно хороший. Добрый, умный. А уж как здорово умеет готовить кофе! Но мы друг другу жутко надоели, бабуля. Пытались как-то оживить отношения: свидания назначали, в театры ходили, даже письма писали. И все равно какая-то глупость получалась. Знаешь, я в последнее время, когда с работы возвращалась, постоянно загадывала, чтобы его не было дома. Ну, чтобы он на работе задержался или к друзьям в гости ушел. Причем, с ночевкой. Не думай, Игорь меня не обижал, просто опостылел до невозможности, – я криво усмехнулась. – Честно говоря, мне сейчас многое опостылело, если не сказать все. Чувствую себя жутко уставшей. Подруги говорят, что я похожа на унылую куклу. Так странно… Все вокруг будто потеряло цвет, стало серым и скучным. Даже дышать тяжело, понимаешь?
– Понимаю, – кивнула бабушка. – Это ведь вполне закономерно, Людочка. Каждому человеку время от времени требуется полноценный отдых. Не переживай, милая, здесь ты быстро наберешься сил.
…Для ночевок бабуля выделила мне небольшую спаленку с кроватью-односпалкой, высоким старым шкафом, скрипучим деревянным стулом и милыми ажурными занавесками на окне.
Укладываясь в постель, я чувствовала себя, как никогда спокойной и умиротворенной, а потому уснула, едва моя голова коснулась подушки.
Сон был мягок и безмятежен. Но, к сожалению, не долог.
Спустя примерно час после того, как мы с бабушкой пожелали друг другу спокойной ночи, случилось что-то, заставившее меня буквально подскочить на кровати. Несколько секунд я растерянно моргала, пытаясь сообразить, что произошло. И вдруг подскочила снова – с улицы внезапно раздался вой, громкий, звериный, леденящий душу.
Что за?..
Я спрыгнула на пол и босыми ногами пошлепала к окну.
Неужели волк?..
Но из окна оказался виден только забор и растущие возле него высокие кусты сирени.
Стараясь не шуметь, я вышла в соседнюю комнату, которую бабушка из-за наличия в ней телевизора гордо именовала залом. Комната была озарена мягким лунным светом, льющимся из двух широких окон. Я приникла к стеклу одного из них, вгляделась в темноту.
У забора явно кто-то стоял.
– Люда, почему ты не спишь? – раздался вдруг заспанный бабушкин голос.
– Ба, тут кто-то есть, – чуть дрожа от волнения сказала я. – Он стоит у ограды и воет.
– Ну кто там может выть? – с некоторым раздражением пробормотала бабуля, выходя из своей комнаты.
Словно отвечая на ее вопрос, неведомый гость снова издал протяжный громкий звук.
– Ба, у вас тут что, волки водятся? – чувствуя, как похолодели мои руки, поинтересовалась я.
– Да какие волки! – всплеснула руками бабушка. – Это Мишка, сосед!
– Сосед воет? – вытаращила я глаза.
– Да не сам сосед, а пес его, образина монструозная! Небось, опять забор перепрыгнул и по улице гуляет. Ну я его сейчас!..
Чуть шаркая широкими домашними тапками, она направилась в кухню. Вернулась буквально через минуту, держа в руке обычный целлофановый пакет, наполненный водой.
– Не ушел певец-то наш?
– Стоит, – ответила ей, вглядываясь в стекло.
Бабушка открыла соседнее окно и, прицелившись, ловко метнула пакет через забор. В тот же миг с улицы донесся испуганный визг, потом скулеж и тихий торопливый топот звериных лап.
– Ушел, – удовлетворенно кивнула бабуля. – Ложись спать, звездочка. Сегодня уж он больше выть не будет. А утром я с Мишкой поговорю. Развел зверья…
Я послушно вернулась в кровать и вскоре снова уснула – на этот раз до утра.
Глава 2
Проснулась рано. В окно уже решительно пробивался пока еще тусклый утренний свет, а часы на дисплее мобильного телефона показывали 05.47.
Надо же, а мне-то казалось, что теперь, имея возможность спать сколько угодно, вылезать из постели я буду не раньше полудня.
Между тем, несмотря на ночное происшествие, чувствовала я себя отдохнувшей и вполне готовой к новому дню.
Тихо встала, заправила кровать, потом тщательно умылась холодной водой, из установленного в ванной рукомойника. Можно было, конечно, включить котел и принять полноценный душ, однако его шум наверняка разбудил бы бабушку – живности моя Валентина Петровна не держала, а потому имела возможность понежиться в кровати чуть дольше своих односельчан.
Судя по безоблачному небу, день обещал быть солнечным и ясным, и мне пришла в голову мысль сходить к расположенному неподалеку озеру. Купаться в нем, конечно, нельзя – последние две недели стояла прохладная погода, а потому его вода наверняка окажется холодной. Впрочем, мне будет достаточно просто полюбоваться отраженным в нем небом и послушать тишину.
Надела джинсы, кроссовки, теплую кофту, вышла за калитку.
Опасливо огляделась по сторонам – не выскочит ли мне навстречу давешний монструозный пес? Но никаких собак в поле видимости не обнаружилось.
Вот и замечательно.
Я неторопливо зашагала вперед.
Волховское, между тем, просыпалось. Кроме меня на улице никого пока не было, однако из-за заборов уже доносились самые разнообразные звуки: обрывки разговоров, смех, кудахтанье кур, лязг водяной колонки или шум работающего насоса.
Я прошла вдоль домов, полной грудью вдыхая свежий утренний воздух. Возле последнего двора свернула влево, сбежала вниз с небольшого пригорка и очутилась на берегу местного водоема – небольшого и круглого, как зеркало.
Однако, стоило подойти к воде чуть ближе, как оказалось, что послушать тишину сегодня не удастся: на траве, что росла неподалеку от озерной кромки, лежала чья-то одежда, а в самом озере кто-то плавал – умело и с явным удовольствием.
Брр! Там же, наверное, жутко холодно! Чтобы плескаться при такой температуре, нужно быть моржом, не иначе.
Я всмотрелась в скользящую по озерной глади точку и с некоторым удивлением поняла: судя по пышным, собранным в пучок волосам, этот морж явно женского пола. Догадка почти сразу подтвердилась – купальщица вынырнула в нескольких метрах от берега и ловко взобралась на торчавший из воды камень.
Мои глаза тут же полезли на лоб – передо мной совершенно определенно была русалка. Нет, у нее не имелось ни рыбьего хвоста, ни чешуи, ни жабр. Однако, если водяные девы на самом деле и существуют, то выглядеть, по моему мнению, они должны так, как она: точеная идеальная фигура, нежная алебастровая кожа, огромные глаза и белокурые волосы, на свету отливающие бледной зеленью.
– Эй! – крикнула русалка, увидев меня. – Что ты там стоишь? Иди купаться!
– Ну уж нет, – почему-то развеселилась я. – Вода холодная!
– Холодная, – согласилась со своего камня девушка. – Эх вы, неженки!
Она мягко соскользнула вниз и уже через пару секунд вышла из воды на берег.
– Привет, – дружелюбно сказала русалка, поднимая с земли полотенце и теплую длинную кофту. – Я – Марина.
– Привет, – ответила, с любопытством ее разглядывая. – А я – Люда.
Вблизи волшебство рассеялось, и я с некоторым разочарованием увидела совершенно обыкновенную девушку в черном спортивном купальнике. Красивую, фигуристую, но и только.
– Ты тоже дачница? – поинтересовалась Марина. – Я тебя здесь раньше не видела.
– В некотором роде, – кивнула головой. – Я приехала в гости к бабушке.
– К бабушке?
– Да, к Валентине Лекарцевой.
– К Лекарцевой? – в ее глазах появилось забавное детское любопытство. – Ого! Так ты тоже, как и она?..
– Что тоже?
– Ну… Тоже лечишь?
– Нет, – улыбнулась я. – Я не лечу, я разговариваю.
– Говоруха? – удивилась русалка. – Настоящая?
– Кто? – не поняла я. – Вообще-то я имела в виду, что я не врач, как бабушка. У меня другая профессия, связанная с постоянными разговорами.
– Ясно, – протянула Марина, странно на меня посмотрев. – И надолго ты сюда приехала?
Она быстро вытерлась, накинула на плечи кофту.
– На четыре недели.
– Здорово! – обрадовалась девушка. – А то я тут страшно скучаю. От нечего делать целыми днями в воде сижу.
– В этой холодине? Ты, наверное, спортсменка.
– Не совсем. Спортсменкой была раньше, а теперь я – тренер.
Я бросила на нее удивленный взгляд.
Хм. А ведь если присмотреться внимательнее, становится ясно, что не такая уж эта русалочка молоденькая. Возможно, даже старше меня – года тридцать два ей можно дать смело. Да и плечи у нее широковаты, как, собственно, у всех людей, которые серьезно занимаются плаванием.
– А кого ты тренируешь?
