Попроси меня. Матриархат, путь восхождения, низость и вершина природы ступенчатости и ступень как аксиома существования царства свободы. Книга 2
Александр Атрошенко
Повествование исторической и философской направленности разворачивает события истории России с позиции взаимоотношений человека с Богом. Автор приподнимает исторические факты, которые до сих пор не были раскрыты академической историей, анализирует их с точки зрения христианской философии. В представленной публикации приводится разбор появления материализма как учения от увлечения сверхъестественным и анализ марксистского «Капитала».
Попроси меня
Матриархат, путь восхождения, низость и вершина природы ступенчатости и ступень как аксиома существования царства свободы. Книга 2
Александр Атрошенко
© Александр Атрошенко, 2023
ISBN 978-5-0060-8411-7 (т. 2)
ISBN 978-5-0060-8120-8
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Исследование исторических событий России разворачивает общественное движение страны с позиции взаимоотношений человека с Богом. Автор приподнимает исторические факты, которые до сих пор не были раскрыты академической школой, анализирует их с точки зрения христианской философии. Например, образование Руси, имеющей два основания – духовное и политическое, крещение, произошедшее далеко не в привычной интерпретации современной исторической наукой, которое следует правильнее обозначить крещением в омоложение, чем в спасение, в справедливость, чем в милость, «сумасшествие» Ивана IV Грозного, который всей своей силой олицетворял это русское крещение, вылившееся затем все это в сумасшествие Смутного времени, реформатор Никон, искавший не новых начал, а старых взаимоотношений. Показывается, как русская система сопротивляется силе ее цивилизующей, впадая тем в состояние, точно сказанное классиком – «шаг вперед, и два назад» – в свою молодость, чему яркое подтверждение служит деспотичное и в то же время реформаторское правление Петра I, а затем развернувшаяся морально-политическая эпопея трилогии в лице Петра III, Екатерины II и Павла I. В представленной публикации приводится разбор появления материализма как закономерный итог увлечения сверхъестественным и анализ марксистского «Капитала», ставшее основанием наступившей в XX в. в Восточной Европе (России) «новой» эры – необычайной молодости высшей фазы общественной справедливости в идеальном воплощении состояния высокого достоинства кристаллизованного матриархата.
НОВАЯ СИЛА С ХАРАКТЕРОМ ХИЩНИКА. ДАНИИЛ АЛЕКСАНДРОВИЧ, ЮРИЙ ДАНИИЛОВИЧ
В становлении русского государства случилось то, что, с точки зрения обычной логики, казалось, не должно было произойти: как писал Н. Г. Чернышевский, «исторический путь – не тротуар Невского проспекта»[1 - Чернышевский Н. Г. Полное собраний сочинений в пятнадцати томах. Худ. лит., Москва, 1950, стр. 923.].
В середине XIII в. Московское княжество представляло собой маленькое и незначительное образование. В своем завещании Александр Невский оставил Москву младшему сыну Даниилу, которому на момент смерти отца было два года. Его воспитателем и опекуном был дед – князь Ярослав Ярославович Тверской. Когда Даниил подрос, то первое время он всегда выступал союзником Твери, в борьбе князей за титул великого князя. В 1293 г. Москва подверглась вторичному разграблении монгол, в ходе противоборства князей, но вскоре она оправилась. После смерти старшего сына Александра Невского Дмитрия, великим князем становится Андрей Городецкий, младший же сын, Даниил Московский, оказался вторым на ярлык великого князя.
В характере Даниила сочетались такие стороны, как решительность, дальновидность, жестокость. В сумме все это можно другими словами назвать проявлением твердого логизма, ориентированного на низменные стороны человека, – именно это «золотое» качество станет непоколебимым фундаментом всех московский правителей. В 1301 г. московская рать неожиданно нападает на Рязань и во время переговоров пленит Рязанского князя Константина Романовича. Первый удар был нанесен с наиболее выгодным политическим расчетом, т. к. Рязань владела Коломной, захват которой открывал контроль над средним течением Оки, соединявшееся через Москва-реку с Москвой.
Не менее важным по своим последствиям стало расширение Москвы за счет Переславского княжества, где в это время умирает бездетный племянник Даниила. По правилам Переславское княжество должно было перейти к великому князю, но Даниил в 1302 г. добивается от умирающего племянника завещания в его пользу. По сути, здесь столкнулись две традиции: традиционного присоединения выморочного княжества к великокняжескому домену и воля князя распоряжаться своей «отчиной». Великий князь Андрей Городецкий попытался оспорить завещание, но Московский князь не пустил великокняжеских наместников в Переславль. Несколько позднее эти действия, очевидно, вследствие преподношений и политики противопоставления, были санкционированы в Орде и, таким образом, обрели законность.
На протяжении истории в моральной атмосфере Москвы было ярко проявлено двойственная природа гармонии – аскетическая простоватость, находившихся под законом, выстраивавший вектор движения, и состояние раскрепощения (взлета) до разнузданности, находившихся вне закона, устанавливающих закон. Поэтому в отображении свойств гармонии, хаоса и скрепления (цементирования), Москва воплощает состояние «единения противоположностей» – закона и беззакония, беззаконие, которое является фундаментом гармонии в ее краеугольном факторе свободы, и закон, который управляет и тем поддерживает форму беззакония. Поэтому властный московский стиль изначально представляет слиток, когда беззаконие является законом, а закон – беззаконием, воплощает природу волшебства формулы единства, а в волшебстве – мистический принцип движения – через «0».
Московский удел, потенциально возросший до конкуренции ближайших небольших княжеств, стал методично поглощать их, используя при этом все свои качества, хитрость, силу и холодный расчет, по оценке В. Ключевского, князья как «беззастенчивые хищники»[2 - Ключевский В. О. Сочинение в девяти томах. Курс русской лекции. Ч. II. Под ред. В. Л. Янина. Послесл. и ком. В. А. Александров и В. Г. Зимин. Мысль, Москва, 1988, стр. 14.]. Своекорыстный интерес московских правителей, отображавшие духовные начала данной местности – целостность, её системный мистицизм, оставленный здесь предками печатью в виде названия (разновидности названия целостности мира), где мокша это херо-гоило – целостность-личность (в степени супер), – с суровым реализмом неизбежности смерти и потому в состоянии истерики жаждавшая отдаления этого момента в приобретении энергии, т.с. из лучших побуждений, но без лишних иллюзий, проявлявшееся в стремлении распространить свои владения дальше, причем способом волшебства – минимальных затрат, при помощи покровительства внешней силы, – совпал с монашеским православием, ее внутренним содержанием тяги к природе целостности и, соответственно, вхождением в систему псих, и, соответственно, создания целостной природы человека, т.е. его обожествление через умопомешательство в признании спасения, которое в действительности является отрицанием спасения посредству страдальческого к нему отношения, осуществлявшееся здесь став двумя взаимодополняющими духовными факторами по уводу от Бога, и еще раз совпал с другим явлением – необходимости формирования общерусской народности, её стремление к освобождению и обретение независимости. Потому он (эгоизм московских правителей) был предоставлен взору истории в лице династии, создавшая деспотический режим своей власти – псих режим, воплощая примитивный типаж устройства общества на началах мира животной стаи, – то были истинно православные личности – расчетливость, суровость, властность, эгоизм, хитрость и заискивание перед сильным являлись неотъемлемыми качествами их внутреннего содержания, – истоки расширения Москвы находились вовсе не в гениальности московских князей, но в большем стремлении их к величинной покойственности, в атмосфере «единства противоположностей» принимавшее вид политической реакционности, – в России народная тяга к системной покойственности, мировоззрению рождения-становления и царской власти слившись, воплотится в магическую форму управления: в истории московского православного русского государства через «половые органы» будут выстраиваться все общественные отношения, негласно подчеркивая тем фаллическую природу Московии, приказная система на началах внутреннего эгоизма и покоя, так, что даже резко выраженная озлобленность будет подтормаживаться и не превосходить озлобленность народов иных конфессий и религий, создавая иллюзию миролюбия – само подтармаживание этой системы будет восприниматься за милостивость, – станет здесь эталоном могущественности и величественности, солнцем, олицетворяющим русское сознание чистоты мира, как тот же Ключевский пишет, «продолжают его мирными хозяевами»[3 - Там же, стр.14.].
Москва, как идея мировоззрения лучшести, будет притягивать к себе и находить общий язык-дружбу себе подобных, мир лучшести, в реальном мире обозначенное обстоятельством невежественности, в дружественных объятиях общего мира лучшести сближаться-срастаться крепостью близких отношений, вплоть до интимности. Поэтому арианское православие станет часть государственной системы, поэтому исторически ориентируясь на более христианский Запад, Москва по внутреннему содержанию будет оставаться природой необузданного пса, ведущего дружбы с дикими ободранцами состояния свободы.
Московские властители, образовав государственность при помощи бандитских взаимоотношений, так или иначе силового подчинения, и дальше продемонстрируют пример алчного правления нацеленное на личностное превозношение, которое достигается всеобщим закрепощением, которым многие будут недовольны, с желанием вырваться из цепких рук Москвы для более свободных, со всех сторон более выгодных, отношений с миром западной цивилизации, что Москвой, в свою очередь, будет расцениваться изменой себе, маскируя это под пафосное определение Отечества и своей веры, с приложением усилия ее искоренения путем злостного покарания всех изменников, реальных, и для острастки превентивным ударом по всем гипотетически возможным.
В начале XIV в. В Москва становилось уже одним из самых крупных княжеств Суздальской земли, это поднимало её политическое значение, практически была второй на северо-западе после Твери, тогда как прежние центры Залесской Руси, в результате набегов и княжеских усобиц, наоборот, свое значение стремительно теряли.
В 1303 г. Даниил Александрович скончался, Московское княжество перешло его сыну Юрию Данииловичу. Характерные черты Юрия отображали такие качества, как упорство, беспощадность и неразборчивость в средствах. Для него годилось все, что помогало победить соперника. Став Московским князем он уверенно подхватил отцовское знамя борьбу за превосходство. Так, уже в том же 1303 г. Москва отвоевала у Смоленского княжества Можайск. Юрий Даниилович почувствовал себя настолько сильным, что решил вступить в борьбу за великокняжеский стол.
В 1304 г. Михаил Ярославич Тверской оправился в Орду за ярлыком, туда же следом собрался и Юрий Даниилович Московский, пытался оспорить себе право на великое княжение. Его не смущало, что Михаил был старшим в роду, что его поддерживали бояре покойного князя и даже глава православной церкви митрополит Максим, который уговаривал Юрия не ездить в Орду и не ввергать в новый раздор русские земли. Но Юрий не обращал внимания. В итоге Михаил Ярославич и Юрий Данилович оказались в столице Золотой Орды одновременно. Несколько месяцев хан Тохта раздумывал, кого бы предпочесть, и соискатели княжеского ярлыка жили в его столице. А в это время в разных частях Руси продолжалось «неустройство». Наконец Тохта сделал вывод, и Тверской князь Михаил был торжественно провозглашен старшим.
По прибытии на родину Михаил сразу послал своих наместников в Новгород и войско в Переславль-Залесский (разрешить историю противоречия завещания и традиции в свою пользу), где в это время княжил брат Юрия, Иван Данилович. Иван отбил войско великого князя, а Юрий тем временем уже пытался захватить зависимую от Твери Кострому. Так началось открытое противостояние Москвы против Твери (следует не упускать из вида, что Тверь собою отстаивала Владимирский великокняжеский стол). Инициатором борьбы являлся неуемный Московский князь. Он попытался овладеть политическими позициями в Новгороде и выгнать оттуда тверских наместников. Михаил ответил войной, разорением Московских земель, ожесточенными сражениями, спаленными селами и городами. Дважды, в 1306 и в 1308 гг. тверское войско подступало к Москве, но взять город не смогло. И хотя инициатором кровопролития стал Михаил, современники винили в новой усобице Московского князя, поскольку он, вопреки древнему обычаю, будучи младшим, затеял спор о старшинстве. Они также осуждали Юрия за убийство Рязанского князя Константина, плененного ещё Даниилом и в шесть лет мирно жившего в Москве. Этого бессмысленного злодейства не поняли даже родные братья Юрия – Александр и Борис Даниловичи. Они отвернулись от брата и уехали ко двору великого князя в Тверь.
Если на полях сражения Михаил доминировал, то в церковной политике он оказался недальновидным, чем и воспользовался Юрий. В 1305 г. умирает митрополит Максим. Михаил решает возвести в этот сан игумена Геронтия, которого он посылает на поставление в Константинополь. Но одновременно с ним для поставления на Галицкую митрополию (образовавшаяся вследствие недовольства переселением митрополита во Владимир), в Царьград прибывает игумен Спасского монастыря на Волыни, Петр. Патриарх, крайне негативно относившийся к разделению русской митрополии, счел, что настал идеальный момент для восстановления церковного единства Руси. Он принимает «соломоново» решение: чтобы не обидеть ни Галицкого, ни Владимирского князей, возвестил на митрополию галицкого кандидата, но его местопребывание определить Владимир.
Петр был поставлен митрополитом летом 1308 г. На первых порах он остановился в Киеве, посетил Юрия Галицкого, а в 1309 г. появился во Владимире, и был сразу встречен Михаилом враждебно. Вместо того чтобы принять свершившееся как данность и сделать нового митрополита своим союзникам, он счет себя униженным, что отвергли его кандидата. Михаил ставит целью добиться смещения Петра и через Тверского епископа Андрея обвиняет его в «симонии» (продаже церковных должностей). В 1311 г. в Переяславле собирается собор для суда над митрополитом.
Против сфабрикованных обвинений Михаила на стороне Петра выступил Юрий. Заседание собора было бурным, между светскими противоположными сторонами дело едва не дошло до оружия. В конечном итоге процесс был выигран, собор обнаружил полную правоту Петра, планам же Михаила не суждено было сбыться. Просчет великого князя в церковной политике, впоследствии стал играть значительную роль в противостоянии с Юрием, который боролся с Тверским князем совершенно нехристианскими методами, но зато теперь во всем имел поддержку со стороны церкви.
В борьбе за великое княжение Юрий использовал постоянные интриги, подкупы, доносы. Но ничто не могло поколебать твердое положение Михаила, пока ханом Орды был его покровитель – Тохта. Михаил Ярославович даже присвоил себе титул «великий князь всея Руси», а в письмах к нему уже появлялись обращения «царь». В 1312 г. Тохта умер, вместо него ханом Золотой Орды стал Узбек. Будучи истинным мусульманином, он под страхом смерти потребовал от всех своих подданных принятия мусульманства. К тому времени среди монголо-татар было уже немало христиан, и те от репрессий в большом количестве бежали на Русь. По сложившейся традиции Михаил отправился в Орду, подтвердить у нового владыки право на великокняжеский ярлык и вернулся в 1315 г. За это время Новгород занял Юрий, а Михаилу оставалось только жаловаться в Орду на самовольство Московского князя. Хан Узбек, намереваясь вмешаться в княжескую усобицу, потребовал, чтобы Юрий немедленно приехал к нему на поклон. Михаил Ярославович, уверенный в благополучном исходе дела, взял золотоордынскую конницу и отправился вновь покорять Новгород, а Юрий Даниилович прибыл в Орду и оставался там до 1317 г. В Орде Юрий всячески обвинял соперника в утаивании дани и скрытом сопротивлении Орде. Со временем он вошел в доверие к хану и даже женился на его сестре Кончаке (в крещении – Агафье). В итоге Юрию удалось выпросить у хана ярлык на великое княжение. В конце лета 1317 г. он возвращается на Русь, ведя с собой монгольскую рать во главе с воеводой Кавгадыем.
Понимая, что Юрий ищет повода для карательной акции против Твери, Михаил не стал сопротивляться и отправил к нему послов со словами «Будь великим князем, если так угодно царю татарскому. Только оставь Михаила спокойно княжить в его наследии; иди во Владимир и распусти войско»[4 - Карамзин Н. М. Истрия государства Российскаго. Том IV. Издание второе. Тип. Н. Греча, СПб, 1819, стр. 179.]. Юрий ничего не ответил послам, но московско-монгольская рать вторглась в пределы Тверского княжества, чиня притеснение местному населению. Три месяца москвичи и монголы хозяйничали в Тверском княжестве, вынуждая Михаила оказать сопротивления. Наконец 22 декабря у местечка Бартеново, в 40 верстах от Твери, произошло сражение, в котором Михаил одержал полную победу. При этом среди их племянников оказались и жена Юрия, Кончака, и брат Борис. Потерпев поражение, Юрий с остатками дружины нашел убежище в Новгороде, который дружно поднялся на его защиту. Но битвы на сей раз не было, т.к. князья договорились вместе ехать в Орду на ханский суд. Договор был скреплен грамотой, где впервые Юрий Даниилович именовался великим князем.
В стремлении подчеркнуть вынужденный характер своих действий, Михаил отпускает Кавгадыя в Орду с богатыми дарами. Но на беду Михаила, находившаяся в Твери Кончака неожиданно умирает. Воспользовавшись желанным поводом, Юрий обвиняет Михаила в её отравлении. Напрасно Тверской князь пытается оправдаться и шлет в Москву посла с предложениями мира. По приказу Юрия посол был казнен.
Весной 1318 г. для выяснения всех обстоятельств в Орду были вызваны и Михаил Ярославович и Юрий Даниилович. Юрий сразу отправился к хану и стал восстанавливать его против великого князя. Михаил же не спешил, но послал в Орду своего сына 12-летнего Константина, как залог своей верности. Михаила все отговаривали, но он, оставив завещание, отправился в августе в Сарай. 6 сентября 1318 г. прибыл на Сурожское (Азовское) море к хану. Шесть недель прошли спокойно, но потом начался суд. Тверского князя корили за нанесенную ханскому послу обиду, за неуплату дани Орде, за смерть Кончаки. Михаил защищался, как мог, но все было бесполезно. На первом собрании в Орде Михаилу бросили грозные упреки, на втором судилище он уже находился с колодкой на шее. Княжеские слуги, старавшиеся облегчить страдания Михаила, предлагали ему устроить побег, но князь отказался бежать, дабы не ввергнуть в беду своих подданных.
Хан Узбек ещё никак не мог решить судьбу русского князя. 22 ноября 1318 г. Орда стояла за Тереком. В этот день к кибитке, в которой томился князь Михаил, подъехали Юрий и Кавдыгей со своими людьми. По приказу Юрия его слуги набросились на пленника и зверски расправились с ним. Потом толпа разгромила имущество князя Михаила. Юрий послал тело великого князя в Маджары (на месте современно Буденновска). Там многие люди хотели внести тело в церковь, но бояре не разрешили это, поставив его в хлеву, а позже избегали останавливаться у церквей. Тело Михаила Ярославича в 1319 г. перевезли в Москву и похоронили в Спасском монастыре, а в 1320 г. после возвращения Юрия из Орды, родственникам было дано разрешение забрать тело и похоронить в Тверском Спасо-Преображенском соборе (построенным Михаилом).
Московские летописи долго замалчивали историю Михаила Ярославича. В 1549 г., когда борьба с Тверью уже была далеким прошлым, РПЦ канонизировала Михаила, причислив его к лику святых. В отличие от священства московские «историки» так и не простили Тверского князя. В XVI веке в Никоновской летописи утверждалось, что князь замышлял бежать к немцам со своей казной и посылал деньги папе в Рим.
После расправы князя Михаила Тверского в Орде, Юрий Даниилович получил от хана ярлык на великое княжение. По возвращению из Орды в 1320 г., по рекомендации Юрия, его брат Афанасий стал княжить в Новгороде. В этом же году Юрий ходил войной на Рязань, готовясь к нападению на Тверь. В 1321 г. Дмитрий Тверской, по прозвищу «Грозные Очи», признавая законность власти Юрия Даниловича, передал ему ордынскую дань, 2000 рублей, со всего Тверского княжества. (Здесь в летописях впервые упоминается рубль, который представлял собой просто отрубок серебра, без всякого знака, весом около 22 золотников, т.е. 93.852 гр.) Но Юрий вместо того, чтобы отправить тверскую дань в Орду, отвез её к брату в Новгород и через купцов-посредников пустил её в оборот с целью получения процентов. Проведав об этом, Дмитрий тут же отбыл в Орду и поведал хану об утаенной от него дани. Извет был признан обоснованным, вместе с тем Дмитрий доказал невиновность отца и выявил всю клевету Московского князя. В итоге 1322 г. хан отнял ярлык на великое княжение у Юрия и передал его новому Тверскому князю. Юрий понимал, что ему следует немедленно идти в Орду задабривать хана. Но добраться туда Московскому князю удалось не сразу. В пути его перехватил брат Дмитрия Тверской князь Александр, и отбил у него весь обоз с данью и казной. Юрию пришлось бежать вначале в Псков, затем вернулся в Новгород, где после смерти Афанасия новгородцы призвали его князем.
Юрий Даниилович оказался, пожалуй, единственным князем, который постарался ладить со строптивыми новгородцами, понимая их значимость в общей политике. В 1322 г. он возглавил поход на Швецию. У истоков Невы на Ореховом острове поставил крепость Орешек (Шлиссельбург), а в 1323 со Швецией заключил Ореховский мир, в котором именовал себя «братом» короля Магнуса. С войском вольного города Юрий успешно отражал набеги Литвы. В 1314 г. ходил на Великий Устюг и завоевал этот город, заключив с устюжанинами договор в интересах Новгорода. После похода на Устюг дружина вернулась домой, а князь, позванный ханом, направился в Золотую Орду.
Великому князю Дмитрию не хотелось, чтобы Юрий встречался с ханом в его отсутствие, и он тоже заторопился в Орду. Далее летописец пишет, что Дмитрий 21 ноября 1325 г. прямо у входа в ханский шатер мечом зарубил Юрия как прямого виновника мученической смерти своего отца. Останки князя Юрия Даниловича привезли в Москву. По одним источникам – погребены в Успенском, по другим – в Архангельском соборе, но в любом случае, без надгробия.
Хан Узбек был возмущен выходом Дмитрия, но вместо ответной быстрой казни за такое дерзновение вопрос о его судьбе растянулся на целых почти 10 месяцев. У монголов были все основания для очень осторожной политики в отношении Твери. Поражение монголо-татарской рати в 1317 г. показало, что военно-политический потенциал этого княжества стремительно возрастает. К тому же монгол беспокоило усиление контактов между Тверью и Литовским княжеством, свидетельством чему был брак Дмитрия Грозные Очи и Марии, дочери Литовского великого князя Гедимина (северо-восточная Русь в лице Литвы искала союзника в борьбе с ордынцами, Литва в лице Руси – союзника в борьбе с тевтонцами). В Орде понимали, что неосторожные действия в отношении Твери могут подтолкнуть её к упрочению альянса с Литвой, поэтому старались «приручить» Тверских князей. Однако Юрий был его зятем и сторонники Москвы указывали, что надо отомстить за смерть родственника, что прощение убийцы может быть расценено как мягкость со стороны хана. Наконец, после долгого взвешивания всех «за» и «против» со стороны монгол было принято решение. 15 сентября 1326 г. по повелению хана 27-летний Тверской князь был убит (место захоронения неизвестно), но ярлык на великое княжение передавался брату погибшего князя, Александру Михайловичу, и, таким образом, Тверь не теряла ничего, ни от смерти Михаила, ни от смерти Дмитрия, в третий раз первенство и сила перешла к её князю. Однако великим князем Александр был недолго.
ИВАН КАЛИТА
После смерти Юрия Данииловича Московское княжество перешло к его брату Ивану Данииловичу Калите. Его роль в возвышении Московского княжества оказалась столь значительной, что Московских великих князей, потомков Ивана Калиты, стали называть Калитовичами.
К 1325 г. из пяти сыновей Даниила в живых остался Иван. Он один унаследовал всю разросшуюся отцовскую «отчину». Тогда как другие княжества продолжали делиться по мере разрастания своего рода, московская династия удачно балансировала на грани выживания: она не пересекалась, но и не разрасталась. Это особенно заметно на примере Калиты и его ближайших преемниках.
В отличие от своего брата Иван Данилович был осторожным, осмотрительным и неторопливым, но такие свойства его роды как хитрость, жестокость и целеустремленность он сохранил полностью. Основной своей политикой Иван сделал ставку на союз с Ордой и православной церковью (что примечательно).
По обычаю того времени Александр стал княжить не во Владимире, а в г. Твери. Туда переехали с ним и монголы. Поначалу все складывалось благополучно, но в конце лета 1327 г. в Тверь приехал из Орды посол Чол-хан (Шевкал или Щелкан), двоюродный брат хана Узбека. Он прогнал великого князя Александра Михайловича с его двора и занял его со своей свитой, начав «въздвиже гонение велико над христианы, насильств (мъ), и граблением, и бие (ни) ем и поруганием»[5 - Полное Собрание Русских Летописей. Том пятнадцатый. Тверская летопись. Тип. Леонада Демиса, СПб, 1863, стр. 415.]. Среди ограбленного народа стал распространяться слух, что Чолхан желает убить князя, сам займет его место и введет магометанство, говорили, что произойдет это на праздник Успения. Слухи, конечно, не имели под собой основание, поскольку такие действия присущи Орде, но в таком возбужденном обществе оказалось достаточно искры, чтобы вспыхнуло восстание. Последней каплей переполнившей чашу терпения тверичей был эпизод, произошедший 15 августа: татары попытались отнять приглянувшуюся им кобылу у некоего дьяка Дудко, тот же стал призывать горожан на помощь. К этому моменту возмущение бесчинствами монгол достигло уже критической точки, и вспыхнувшая потасовка стала прологом повсеместного избиения ордынцев и гибели посла.
Вызывающие действия монгол, которые привели к массовой потасовке, выглядят странно сами по себе, т.к. хан Узбек старался избегать по отношению к Твери, к тому же справно платящую дань, слишком жестких мер. Как бы то ни было, но восстанием тверичей сразу воспользовался Московский князь, предложив хану свои услуги, и тот дал ему войско в 50.000 для наказания жителей Твери.
Узнав о приближении огромного войска, Александр вначале бежал в Новгород, но его там не приняли, а после в Псков, где был признан князем, в стремлении псковичей обособиться от Новгорода. Его братья Константин и Василий скрылись в Ладоге. В результате русские земли остались беззащитны, и началось опустошение. Монголо-Московская рать прошла по Твери, Торжку, Кашину, многие жители были убиты и взяты в плен. Иван Данилович получил от хана ярлык быть великим князем Владимирским, Константин Михайлович – Тверским князем. Но все-таки монголы не пошли на полный разгром Тверского княжества, как того хотел Иван. Более того, не доверяя Московскому князю, хан Узбек сначала дал ему лишь половину ярлыка на великое княжение и только в 1332 г. он, наконец, становится полноправным великим князем.
Александр, между тем, стал княжить в Пскове. В продолжение борьбы с монгольскими и Московскими князьями, он выступил с воззванием к русским князьям, в котором предложил объединиться и сообща бороться с Ордой. Князья оставили его призыв без ответа и, наоборот, в 1329 г. под давлением хана, Тверской, Суздальский, Новгородский и, конечно, Московский князья послали сказать ему, чтобы он отправился в Орду к Узбеку. После некоторого раздумья Александр хотел было уже ехать, но псковичи стали его удерживать. Тогда в дело вмешался Иван Данилович. Он уговорил митрополита Феогноста проклясть и отлучить от церкви Александра и весь Псков, если они не исполнят требование князей. Средство подействовало, но не в нужном направлении для Калиты. Александр уехал, но не в Орду, а в Литву, где находился 1,5 года, и когда гроза поутихла, возвратился к жене в Псков, жители которого приняли его с честью и вновь посадили на княжение. Александр спокойно оставался княжить в Пскове, а в 1337 г. проявив свое смирение в Орде, Александр был совершенно прощен и получил ярлык на Тверское княжение. Это лишний раз показывает, что Орда проявляла осторожную политику по отношению к Твери, ориентированную на Литву, и по возможности старалась перетянуть ее на свою сторону.
Возвращение Александра на политическую сцену Руси нарушало планы Ивана Даниловича, и он, захватив с собой двух сыновей, Иоанна и Симеона, заторопился в Орду. Московский князь сначала представил хану своих наследников как будущих верных ханских слуг, а затем принялся настраивать Узбека против Тверского князя. Главная вина последнего состояла в том, что он якобы был в сговоре с Литовским князем, готовился возмутить против Орды всю Русь. В качестве улики была даже представлена выкраденная шпионами Калиты грамота, подтверждающая его слова. В это время Орда находилась в состоянии войны с Литвой. И Александра снова позвали к хану, где после месячного ожидания своей участи 29 октября 1339 г. Александр Михайлович со своим сыном Фёдором были четвертованы. Останки их позже отвезли в Тверь и похоронили в Спасском соборе. Калита же вернулся в Москву в великой радости, послал в Тверь и приказал снять с церкви св. Спаса колокол и привезти его в Москву. По понятиям того времени это было очень чувствительное унижение.
Иван Данилович был умным и последовательным политиком, высшую власть он использовал для усиления позиций Московского княжества. Сотрудничая с Ордой, он постоянно льстил хану, себя вел смирно и послушно. Пользуясь доверием хана, Иван оградил Московские земли от вторжения ордынцев. В то время как другие княжества страдали от их бесчинств и опустошений, на Московской земле царил покой. В «Симеоновской летописи» об этом сказано так: «И бысть оттоле тишина велика на 40 лет и престаша погании воевати Русскую землю и закалати христиан, и отдохнуша и починуша христиане от великиа истомы и многыа тягости, от насилия Татарскаго, и бысть оттоле тишина велика по всеи земли»[6 - Полное Собрание Русских Летописей. Том восемнадцатый. Симеоновская летопись. Знак, Москва, 2007, стр. 90.].
Перестали поганые воевать Русскую землю, перестали убивать христиан, отдохнули и опочили христиане от великой истомы и многой тягости и от насилия татарского».
Иван исправно платил дань Орде, и став великим князем получил право самому её собирать, а собирая, жестоко карал за неуплату. Без сомнения немалая доля этой дани «прилипала» к рукам оборотистого князя. Часть полученных таким образом средств шла на укрепление и расширение самой Москвы. Тогда не только Кремль, но и посад был обнесен крепкой дубовой стеной. Вокруг города одно за другим возникали большие села. В поисках спокойной жизни на Московские земли перебирались земледельцы. Иван неустанно заботился о внутренней безопасности своей вотчины. Он безжалостно казнил воров и разбойников, и торговые люди могли безбоязненно передвигаться по дорогам княжества.
Всеми способами, где деньгами, где опираясь на помощь Орды, Иван Даниилович расширял пределы Московского княжества. Так он купил ярлыки на Ростовское, Углицкое, Дмитровское, Галицкое, Белозерское княжества, разорил Тверь и добился казни Тверских князей, постоянно требовал новых выплат с Новгорода, пытался отобрать у Суздальского князя Нижний Новгород, взять в плен Ярославского князя, переманивая на свои земли, как бояр, так и простых людей. Иван не тратил деньги зря, и сам вел скромный образ жизни. На поясе у него всегда висел кошелек с деньгами, называемый на Руси калитой. И эта всеми обозримая картина кошелька являлась символичным отображением действительности, когда вся политика выстраивалась на приоритет сбора дани, желая или не желая того, но ввергая народ в тяжелое состояние и нередко в нищенство. Из этого же кошелька Иван нередко прилюдно доставал монету и одаривал нуждающихся. В народе его так и прозвали «Иван Калита», но было у него и другое прозвище – Добрый.
Удачно складывались для Московского князя отношения с церковью. На рубеже XIII – XIV вв. Киевский митрополит Максим перебрался во Владимир. Преемник Макария, Петр установил дружеские отношения с Московскими князьями, Юрием и Иваном Даниловичами, часто и подолгу останавливаясь в Москве. Здесь в декабре 1326 г. он и умер, и был похоронен в заложенном соборе Успения Богородицы, первом каменном храме. Как повествует церковное предание (надо понимать, заинтересованное его составителями в том или ином характере освящения событий), чудеса при мощах начали твориться с самой минуты его погребения, и в 1339 г. Петр был официально объявлен святым угодником и покровителем Москвы.
После смерти Петра на должность митрополита Иван Данилович наметил некоего игумена Феодора. Однако патриарх не внял этой просьбе и назначил грека Феогноста. Иван, в свою очередь, не повторил ошибки Михаила Ярославича и не оттолкнул от себя нового митрополита – союз Московских князей и церкви становился de facto. Митрополит Феогност уже окончательно поселился в Москве, поставив свои палаты рядом с хоромами князя, что способствовало соединению на Руси светского и церковного; т.е. сама глава церкви желала слиться с правителем, против чего последний не возражал. Таким образом, здесь произошло соединение близкородственных душ – очеловеченное православие (пронизанное содержанием матриархального символа луны) нашло постоянное себе место пребывания в центре философии земного мировоззрения, Москве (города лунной символики), поддерживая друг друга и увеличивая тем силу влияния и того и другого. Переезд митрополита, в первую очередь, означал падение престижа Владимирского княжения, за которое постоянно воевала Тверь, и которая теперь сама потерпела сильное крушение. Владимир оставался на периферии политических баталий, тогда как Москва наоборот, все сильнее играла ведущую роль. Перенос митрополичьей кафедры возвышало авторитет Московских князей, открывало возможность им действовать заодно с митрополитом, опираясь на силу церкви.
Иван Калита 14 лет страстно желал гибели Александра Михайловича, а добившись своего, пережил врага всего на пять месяцев, скончавшись 31 марта 1340 г. Своим наследником он оставил полную казну, новый дубовый Кремль, каменные соборы, Успенский, Архангельский, Иоанна Лествичника, и заметно округлившиеся владения Московского княжества. Похоронили Ивана Даниловича в соборе Архангела Михаила, который с этих пор до Петра I стал местом упокоения русских князей и царей.
СЕМЁН ГОРДЫЙ, ИВАН II ИВАНОВИЧ, МИТРОПОЛИТ АЛЕКСЕЙ
Сразу после смерти Ивана Даниловича все основные русские князья выехали в Орду, к хану Узбеку. Князья Владимирской Руси не желали наследника Калиты, предлагали хану выдать ярлык на великое княжение Владимирское Константину Васильевичу Суздальскому, старшему из них по лествичному праву. Но Узбек, в свое время долго не решавшийся поддержать Ивана Калиту, однозначно сделал отставку на его старшего сына. Весной 1340 г. Семён получает из рук хана Узбека ярлык на великое княжение, который удостоверял, что он является «великим князем всея Руси» (впоследствии эта надпись была выбита на его печати). Татищев писал, что Семён Иванович, созывая русских князей, напомнил им, что Русь лишь тогда была сильной и славно, когда беспрекословно повиновалась старшему. С братьями Семён заключил договор, чтобы все княжеские распри решались не войной, а на суде у старшего: «А буде кому в князех будет о вотчине или о чем ином котора, ино не воеватися, а судитися пред князи»[7 - В. Н. Татищев. Собрание сочинений. Тома V и VI. История Российская. Части третья и четвертая. Ладомир, Москва, 1996, стр. 94.]. Также было условлено, чтобы против врага выступать единой командой: «и всем заедин противо враг стояти… А начнет кто войну и позовет татаря или тамо суда поисчет, и на того всем нам быти заедин»[8 - Там же, стр. 94.].
Первое, что сделал великий князь по возвращению из Орды – направил в Новгородский Торжок сборщиков дани. Тем не понравилось, считая это за притеснение, и обратились за помощью к Новгороду. Вскоре Новгородское войско вошло в Торжок, сборщики были схвачены. Семёну же новгородцы послали сказать: «Еще еси не сел у нас на княжении, а уже бояре твои и силу деют»[9 - Там же, стр. 94.]. Семён не стал терпеть вольностей Новгорода, собрал князей, позвал митрополита и выступил в поход против новгородцев. Священнослужители постарались уладить ссору миром. Семён согласился на мир, по «старым грамотам», но при этом потребовал от новгородских послов неслыханного унижения, чтобы те пришли к нему босыми и на коленях. «Аще хосчут милости и мира от мене, да приидут пред мя посадники и тысецкии боси и просят при всех князех на коленех. Они же наместника моего чтят, и вси пред ним кланяются, и не садятся, даже кому велит сести… И придоша посадники и тысяцкии со всеми новгородцы, просиша на коленях и даша ему выходы…»[10 - Там же, стр. 94—95.]. Ценой большой дани и унижения Новгородцы расплатились за свою вольность: князь взял «черный бор» по всем волостям и 1000 рублей с Торжка. Только в 1347 г. по приглашению Новгородского владыки Василия, специально проезжавшего в Москву, Семён отправился в Новгород, где и занял княжеский стол.
За стремление возвеличить себя и своего положения среди всех князей, приводя веские доводы обеспечения спокойствия на земле, но ставившее остальных князей в положение подручников великого князя, т.е. фактически пойдя против традиционных устоев княжеской вольницы, требуя к себе послушание для общего блага, Семён получил прозвище Гордый.
Искусно используя лесть, хитрость и дары Семён Гордый обеспечил жизнь Московскому княжеству без войн и крови. За свою жизнь он пять раз ходил в Орду (в 1341 г. дважды, в 1342, 1344, 1351 гг.), и всегда возвращался оттуда с честью и пожалованием. О монгольских набегах, насилиях баскаков и послов не было слышно в княжение Семёна, как и в княжение его отца Ивана Калиты.
При Семёне Ивановиче Москва впервые напрямую столкнулась с Литвой. В начале 40-х годов литовцы напали на Можайск и сожгли его посады. Литовские рати вышли на западные рубежи Москвы. Одновременно великий Литовский князь Ольгерд, стремясь оттеснить московских наместников, активно вмешивался в новгородские и псковские дела. Тверские князья также искали в Литве опору против своих извечных противников – Московских князей. Сближение с Литвой способствовало росту политического влияния Твери. Но это же обстоятельство во многом определило окончательное поражение Тверских князей, поскольку Москвой, конечно, была раздута угроза гибели Руси и православия от католического Запада, тем, что Тверские князья были якобы ставленниками якобы враждебной православию Литвы. В 1349 г. Семёну удается предотвратить попытку сближения между Ордой и Вильно. Великий князь Литовский Ольгерд послал в Орду своего брата Кориада, испросить у хана подмоги против Семёна. Узнав об этом, Семён отправил к хану Джанибеку гонца с посланием, что Московский князь верный слуга царя татарского, и ежели Ольгерд идет против Москвы, стало быть, он идет и против Орды. Хан счел слова Семёна верными и выдал гонцам Кориада. Пришлось Литовскому князю мириться с Семёном и просить отпустить брата. А 1351 г. был заключен мир с Ольгердом. В том же году Семён угрозой завоевания принуждает к покорности Смоленск – яблоко раздора между Москвой и Вильно.
Более успешный в делах государственных, Семён был несчастлив в делах семейных. Первая жена его, Литовская княгиня, родила ему трех детей, двое из которых умерли в младенчестве, и сама Айгуста (Августа, в крещении Анастасия) умерла в 1345 г. Со второй женой, смоленской княжной Евпраксией, князь жил один год и отослал обратно к отцу уже в 1346 г., фактически развелся, вероятно, по причине бесплодности. Против третьего брака Семёна выступил митрополит Феогност, и Гордого с дочерью Тверского князя Александра Михайловича тайно венчал брат Сергия Радонежского – Стефан. Мария родила Семёну четырех сыновей, но ни одному из них не суждено было пережить своего отца. Отчаявшись, князь Семён постригся в монахи, приняв имя инока Созонта, и оставив в духовном завещании свое состояние настоящей жене и будущему ещё не рожденному сыну, оставив пустое место для дальнейшего написания его имени: «А по о (т) ца нашего бл (а) г (о) с (ло) в (е) нью, что нам приказал жити заодин, тако и яз вам приказываю, своеи братьи, жити заодин… А пишу вам се слово того дела, чтобы не перестала память роди [те] лии наших и наша, и свеча бы не оугасла»[11 - Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV – XVI вв. Акад. Наук СССР, Москва-Ленинград, 1950, стр. 14.]. «Духовная» (завещание) Семёна Ивановича дошло до наших дней. Оно является исторической памяткой, потому что написано на бумаге (до нее ранее использовался пергамент).
Во время написания завещания Семёном Гордым, в 1351—1353 гг., на Руси бушевала эпидемия чумы, «морозовая язва», «черная смерть», начавшаяся в 1346 г. Мор шел из Китая, где умерло несколько миллионов человек, достиг Греции, Сирии, Египта, Италии, Англии, Франции. В Лондоне на одном кладбище было похоронено, как сообщают летописцы, 50 тысяч человек. В 1349 г. бедствие настигло Скандинавию, оттуда перешло в Псков и Новгород. В Пскове мор начался в 1352 г., погибла треть жителей. Болезнь пришла и в другие города – Киев, Чернигов, Смоленск, Суздаль. В Глухове и Белозерске не осталось ни одного жителя. В Москве от чумы умерли митрополит Феогност (11 марта 1353 г., похоронен в Успенском соборе), брат Семёна Гордого Андрей (27 апреля 1353г.), двое его сыновей. А вскоре, 26 апреля 1353 г. умер и сам 36-летний Семён Гордый. Похоронили его в Архангельском соборе Кремля. Незадолго до смерти Феогност в Константинополе смог добиться согласия патриарха на утверждение своим преемником Владимирского епископа Алексея, сына знатного московского боярина Фёдора Бяконта и личного друга Семёна Гордого.
После смерти Семёна Ивановича русские князья вновь отправились в Орду, чтобы узнать, кто же из них получит право на великое княжение. Наряду с Иваном, единственным из сыновей Калиты, переживший «моровое поветрие», на ярлык претендовал Суздальский князь Константин, поддержанный послами Великого Новгорода. Однако хан Джанибек, помня покорность Семёна, который, по словам Карамзина, «ласкал ханов до уничижения»[12 - Карамзин Н. М. История государства Российскаго. Том IV. Издание второе. Тип. Н. Греча, СПб, 1819, стр. 252.], вручил великое княжение его брату – Ивану Ивановичу.
За свое недолгое правление Иван заслужил два прозвища «Красный», т.е. красивый – за приятную наружность и «Кроткий» – за мягкость и миролюбие, хотя в народном фольклоре они могли быть и синонимами. В летописи написано про Ивана, что он был правитель «благоверный, и христолюбивый, и кроткий, и тихий и милостивый»[13 - Полное Собрание Русских Летописей. Том десятый. VIII. Летописный сборник, именуемый патриаршею или Никоновскою летописью. Тип. Мин. Внутр. Дел, СПб, 1885, стр. 230.]. Можно предположить, что у Ивана были проблемы со здоровьем, и в частности с умственной деятельностью, очевидно не сильно выраженные, поскольку такая кротость идет в разрез всей традиционной хищнической практики Московских князей; о проблемах со здоровьем также свидетельствует ранняя смерть князя.
Летопись повествует, что кротким нравом Ивана сразу воспользовались соседи. Ещё он не доехал до Москвы, как молодой Рязанский князь Олег обвинив Ивана в том, что его предка Константина убили Московские князья, в качестве отмщения захватил Лопасню, где со времен Калиты хозяйничал московский наместник. Наместника Олег пленил, а захваченные земли присоединил к Рязанскому княжеству. Вопреки традиции Московских князей Иван II не пошел на Рязань войной, очевидно, он не мог управлять войском, и удовлетворился тем, что Олег за выкуп отпустил взятого в плен наместника.
В 1354 г. Иван Иванович отправляет посольство в Константинополь для наставления на митрополию Алексея. Летопись доносит любопытную историю, связанную с новым Московским митрополитом. В 1357 г. хан Золотой Орды Джанибек потребовал прислать к нему Алексея для исцеления своей жены Тайдулы, тяжко больной и ослепшей уже три года. «Слышали мы, – писал хан Ивану, – что есть у вас служитель Божий, который, если что попросит от Бога, то Бог его в том послушает. Отпустите его к нам, и если его молитвами исцелеет моя Царица, будете иметь со мною мир; если же не отпустите его, пойду воевать вашу землю»[14 - Муравьев А. Н. Жития святых российской церкви. А также иверских и славянских. Месяц октябрь. Тип. III Отд. Соб. Е. И. В. канц., СПб, 1856, стр. 117—118.].
Перед отправлением в Орду «святитель» отслужил молебен у «мощей» митрополита Петра (по другим источникам во Владимире перед иконой Богоматери, написанной митрополитом Петром). И дальше, как повествует Муравьев, «внезапно перед глазами всех, сама собою зажглась свеча, при гробе чудотворца, как бы в знамение того, что очи Тайдулы, откроются опять для света»[15 - Там же, стр. 118.]. С остатком этой свечи и освещенной водой Алексей отправился в Орду, помолился над Тайдулой, окропил её святой водой и она прозрела. После этого Алексей, с честью вернулся в Москву. Джанибек в благодарность подарил ему ханский конюшенный двор, находившийся в Кремле. В 1365 г. на этом месте в память чудесного исцеления Тайдулы, митрополит воздвиг монастырь Чуда Архистратига Михаила в Колоссах – Чудов монастырь (Алексеевский Архангело-Михайловский; разрушен в 30-х годах 20 в.)
Сторонник соглашения с Золотой Ордой для предотвращения новых вторжений на Русь, митрополит Алексей часто ездил к хану, поддерживал мирные отношения. В 1357 г. Джанибек был убит собственным сыном Бердибеком. Новый повелитель Орды сразу же прислал в Москву вельможу Иткара с требованием платить дань в повышенном размере. Митрополит Алексей поехал в Орду и, напомнив о спасенной им Тайдуле, убедил молодого хана отменить грабительный указ.
