– Почему не работает, очень даже работает! – возмутился парень в комбинезоне.
– Мы вот не работаем! – белозубо ухмыльнулась одна из голов-над-ящиками. Остальные «головы» дружно захохотали.
– Жара, – густым басом пояснила другая голова. Исчезла и появилась снова – при голове обнаружилось тело, из-за ящиков выбрался вполне целый немолодой дядька в рабочем комбинезоне. – Вот спадет еще малёхо и снова часок поработаем.
Когда я уезжала… удирала из дому, на фабрике даже самым жарким летом стояла прохлада. Боги, да тут всего-то три цеха и склад, было бы о чем говорить!
– Я хотела бы повидаться с лордом де Молино.
– Эх, везет же этим лордам! – свистящим шепотом сообщила другая «веселая голова», остальные заухмылялись. – С нами такие крали ведаться не желают…
– С тобой, болтун поганый, даже я, старая, вязаться бы не стала! – проскрипела выбравшаяся во двор старуха. – А ну марш работать, а то вам дай волю, вы тут и до вечера просидите! Марш, кому сказала! – метла выдвинулась вперед в почти фехтовальном выпаде, едва не стукнув весельчака по носу. Тот ойкнул и исчез за штабелем. Стукнуло-грюкнуло, снова раздался ойк и обиженный голос весельчака проныл:
– Вы бы, мамаша Торрес, поосторожнее! Покалечите – кто вам работать станет?
– Да с безрукого лучший работник, чем с тебя, обалдуя! – отругнулась мамаша Торрес. – Пошли, пошли! – метла снова свистнула, сгоняя работников с ящиков – торчащие головы исчезли одна за другой.
– К лорду, это вам, дамочка, в поместье надо ехать, – пояснил парень с ветошью, продолжая сосредоточенно вытирать измазанные машинным маслом пальцы.
– Он тут не бывает? – уточнила я.
– Почему не бывает, очень даже бывает! – возмутилась мамаша. – Вчера наезжал! – задумалась и неуверенно уточнила. – Или третьего дня?
– Если вам скобы нужны, или петли, или еще какой заказ, так вон, с Рикардо обговорить можно, – она ткнула метлой в сторону парня с ветошью.
– Вы управляющий? – уточнила я.
– Лорд де Молино управляет фабрикой сам. Я мастер. Рикардо Лангес, к вашим услугам.
Я кивнула – больше своим мыслям, чем его словам.
– Могу я осмотреть фабрику?
– Исключено, – отрезал он, глядя на меня настороженно, а мамаша Торрес немедленно перехватила метлу в боевую позицию.
– А может, я хочу сделать большой заказ? Не ждете же вы, что я его подпишу, не ознакомившись с условиями производства? – я склонила голову к плечу.
– Я, сударыня, вообще ничего не жду, – отрезал Рикардо Лангес. – Велит лорд Тристан показать вам цеха – выполню, не велит… – он развел руками, едва не мазнув мамашу Торрес ветошью по носу.
Я покладисто кивнула:
– Тогда я поговорю с лордом, – и повернувшись на каблуках, направилась обратно к коляске.
– А и поговорите… леди, – бросила мне в спину старуха.
Я не остановилась и не обернулась. Даже если она узнала меня, я ее совершенно не помню! Я запрыгнула в коляску раньше, чем Улаф успел сорваться с места, чтобы подать мне руку. И махнула кучеру – трогай!
– Надо быть совершенно… – инспектор пожевал губами и процедил. – …совершенной …женщиной, чтоб думать, будто вас вот так возьмут и пустят! Все хранят свои коммерческие секреты!
– Вы совершенно правы, инспектор! – торжественно согласилась я. – У нашей семьи всегда был свой, совершенно особый метод накидывания скобы на ушко. Упаси боги, конкуренты узнают!
Инспектор поглядел на меня подозрительно. Улаф почему-то тоже. А я что – я ничего!
– Хотела бы я знать, где вторая фабрика… Перед моим отъездом для нее как раз фундамент заложили…
– Эта? – кивнул Улаф.
Я приподнялась в коляске – и поняла, что да, она. За кустами и плющом, разросшимися буйно, как в дождевых лесах Ганглии, прятались фундамент и даже нижняя часть стен с намеченными оконными проемами. Не очень-то они за пятнадцать лет продвинулись.
Мы молча поглазели на то, что должно было стать второй фабрикой де Молино. Кучер негромко цокнул языком, и коляска покатила дальше.
Я делала вид, что любуюсь обочиной, мне не верили – в неопрятных кустах и обломках кирпича не было ничего живописного.
– Я вот думаю, что лорд Тристан скажет, когда узнает, что вы тут шастаете, – неприязненно покосился инспектор.
– Странный вы, – я рассеяно мазнула по нему взглядом, – думаете, что лорд Тристан скажет мне, вместо того, чтоб думать, что агенты имперской безопасности скажут вам.
– Так это когда еще будет! – инспектор неожиданно дерзко ухмыльнулся. – Им ведь дирижаблем почти неделю добираться – пока мы тут не разберемся, что случилось, дорожники поезда не запустят. А имение де Молино – вот оно! – и он торжествующе указал на невысокие воротца в живой изгороди, неожиданно ухоженной после разрухи вокруг фабрики.
– Вот теперь-то мы и узнаем, что вы за леди и какой ярл вам прадедушка! – с явным торжеством в голосе воскликнул Баррака.
Глава 11
Тристан и Марита
Ворота, в отличии от фабричных, были свежепокрашенными и запертыми. Зато новехонькая будка сторожа пустовала. Перегнувшийся с облучка кучер толкнул створку – та только глухо брякнула, ворота не открылись.
– Эй! Есть тут кто? – кучер привстал, вглядываясь в густые кусты вокруг узкой подъездной аллеи.
– Вы нас специально сюда завезли, – с явным удовлетворением объявил Баррака.
– Конечно, специально, – удивленно оглянулась на него я, – это же боковой въезд, случайно сюда попасть, это еще исхитрится надо! – и подобрав подол, выбралась из коляски. Лучше б не подбирала – хоть не видела бы, какой он грязный! Месячное жалованье за возможность переодеться. Хотя во что – саквояж-то в полиции остался… Ну хоть помыться!
Я оглядела прутья ворот – покрашенные-то они покрашенные, но если присмотреться, то прямо поверх ржавчины, так что… Я собрала пальцы в горсть и просунула руку между прутьями. Теперь вывернуть кисть до предела и… кончики пальцев прижали край защелки. Та звучно клацнула и засов подскочил вверх. Створка со скрипом открылась.
Я махнула кучеру, чтоб заезжал.
– Ничего не изменилось! – хватаясь за протянутую руку Улафа, выдохнула я. И рука у меня все такая же тонкая, и ворота за прошедшие пятнадцать лет разве что красили. Губы невольно тронула слабая улыбка, при взгляде на хмурого Барраку, превратившаяся в сильную. Прям-таки в ухмылку.
– Эй! Стойте! Кому говорю! Стрелять буду! – завопили вслед коляске.
Баррака взвился на ноги. Толчок, рывок, поворот, пистолет в руке, ноги широко расставлены, чтоб не пошатнуться, и вот он уже стоит в коляске, целясь в кто-там-орет. А с другой стороны и чуть сбоку, чтоб не перекрывать обзор, с оружием наизготовку вскочил Улаф.
Орлы. Герои. Горжусь. Почти…
На дороге, придерживая обеими руками штаны, замер молодой парень. И потерянно моргал, глядя в нацеленные на него дула огнестрелов.
– Сссстрелять, значит, будешшшь… – прошипел Баррака.
– Буду, – поддергивая норовящие свалиться штаны, угрюмо процедил парень, – вот только до сторожки доберусь!
Стрелять, это вряд ли. Двустволка у него хоть и есть, но в углу стоит и курки «сброшены» – я посмотрела, когда ворота открывала.
– Потому как сторожу я здеся, чтоб кто попало в поместье не впирался! Прям вот всеми четырьмя колесами! – он неодобрительно окинул взглядом коляску.
А на велосипеде, выходит, можно – у него всего два колеса.
– Где ж ты был, сторож? – гулко хмыкнул кучер.
– В кустах, – еще угрюмей пробурчал парень.
– Вы еще спросите, что он там делал, – Улаф вернул огнестрел в кобуру. – Будто так не видно…
У парня вспыхнули щеки, он бросил быстрый вороватый взгляд на меня, и принялся торопливо застегивать штаны.
– Увлекся, видать, – негромко, но так, чтоб было слышно всем, посочувствовал кучер. – Уж мы орали, орали…
Пальцы у бедного парня задрожали, не справляясь с завязками, а уши теперь пылали как глаза оборотней во мраке.
– Поехали, не будем смущать юношу, – махнул Улаф.
– Куда поехали? – больным драконом взревел наконец справившийся со штанами юнец, и ринувшись вперед, ухватился за борт коляски. – Не можна так!
– К лорду де Молино, – хмуро бросил Баррака, тоже убирая револьвер. – Если тебе надо сообщить – давай. Скажешь, что к нему инспектор Баррака из полиции Приморска.
– А вы кто будете? – спросил сторож, глядя исключительно на меня, Улаф не вызывал у него ни малейшего интереса.
– А мы при нем, при инспекторе, – промурлыкала я.
– Господин военный, может, и при инспекторе, военные с полицейскими завсегда парочкой ходють…
Лица у Барраки и Улафа вытянулись одинаково – похоже, впервые услышали о таких своих занятных привычках.
– …а леди в полиции делать нечего!
«Да ты мудрец, парень!» – я насмешливо покосилась на Барраку.
– Говорите, кто такая есть!
– Леди Летиция де Молино, – представилась я, и лицо парня тут же вспыхнуло торжеством:
– А вас таки пускать не велено, потому как нету у нас тут таких! Заворачивайте оглобли, леди, хоть разом со всей коляской, хоть сама по себе!
Улаф сдавленно хрюкнул и уткнулся лицом в ладонь, я поглядела на веснушчатую физиономию сторожа почти влюбленно и пропела:
– Что надо спросить, господин инспектор?
– Откуда знаешь, что леди нельзя пускать, если у вас таких леди нет? – покорно пробурчал нахохлившийся как ворон Баррака.
Сторож в ответ снисходительно улыбнулся:
– Знать, сударь полицейский – то дело не мое! Велели такую леди не пускать – вот я и говорю, что пускать не велено!
– Сказал – и молодец, – ломким от смеха голосом выдавил Улаф. – Или тебе от леди отстреливаться велели, как на Последнем Рубеже?
Сторож явственно призадумался, а все еще похрюкивающий от смеха Улаф выдавил:
– Поехали! – и коляска в очередной раз тронулась.
Я извернулась, опираясь локтями на сложенный верх коляски и спросила:
– А кто не велел?
– Никто не велел! – довольно объявил сторож и повернул обратно к воротам.
– Да не отстреливаться! Не пускать! Лорд или жена его? – уже прокричала я – фигура сторожа неторопливо удалялась.
– Так хозяйка! – сложив ладони рупором, протрубил сторож. – Еще третьего дня Тита, ейная горничная значит, прибегала!
– Понятно, – прошептала я, возвращаясь на сидение.
Одуряющий запах магнолий плыл над аллей, тяжелый жаркий воздух начал пошевеливать легкий ветерок. Коляска выкатила из аллеи и принялась огибать широкую стриженную лужайку. Навстречу медленно выплывал дом с колоннами и широко раскинутыми крыльями пристроек, томно-белый на фоне заходящего солнца. А позади играло полосами заката… море. Море!
– Растрогались, леди? – пробурчал Баррака, то ли недовольно… то ли… сочувственно?
– Море… – улыбнулась я. – Я так давно его не видела… и не слышала… – сморгнула невольно навернувшиеся слезы.
Придерживая кепку, через лужайку напрямик мчался… мастер с фабрики. Как его, Рикардо? Я провожала его взглядом, пока он не скрылся за углом дома. В общем-то, ожидаемо… Да и не все ли равно?
Я прикрыла глаза, отдаваясь тихому, но когда-то такому привычному рокоту волн. Шшшурх… Шшшурх… Я тоже раньше думала, что море на таком расстоянии не услышишь. Но стоило расстаться с ним на каких-то пятнадцать лет, и понимаешь, что здесь, в этом доме его звук – везде. И ветер над лужайкой доносит тихие вздохи, и гравий под колесами шуршит совсем не так, как в столице, а будто камешки на пляже перекатываются. И даже в нахмуренном дворецком, слишком легко для его возраста сбежавшем по ступенькам навстречу коляске, было что-то неисправимо моряцкое. В общем-то, и было…
– Здравствуй, Костас! Я вернулась! – выдохнула я, в ворохе юбок почти вываливаясь из коляски прямиком ему на руки.
– Су… сударыня?
Он меня едва не уронил!
– Это Костас! Служил юнгой на корабле, его еще дедушка де Молино забрал с собой, когда уходил в отставку. Ну же, Костас! – я повернулась к застывшему как статуя дворецкому. – У меня что, появился обезображивающий шрам через все лицо? Только в этом случае вы сможете сделать вид, что не узнаете меня, мой старый… друг.
Костас едва заметно дрогнул, по лицу его как в калейдоскопе замелькали: испуг-растерянность-неуверенность-безнадежность-смирение-злорадство-радость-гнев… и он коротко поклонился, прикрывшись положенной по должности невозмутимостью.
– Прошу вас! Лакеи заберут багаж.
– Завтра заберут! Как только полиция его сюда доставит, – я просунула руку Улафу под локоть – поддержка не помешает. Во всех смыслах.
