Следом за Костасом мы неторопливо двинулись вверх по лестнице. Я привычно поддернула юбку, чтоб не зацепиться подолом за старую выщерблину в мраморной ступени, и уже вздрогнула сама. Я не ожидала, что помню даже это!
– Полиция вам не курьерская служба, чтоб вещи таскать! – мне в спину проворчал нагнавший нас Баррака.
Я задумалась: пусть его или не давать инспектору спуску? Что-нибудь вроде: «Вы у всех задержанных вещи присваиваете или только мои платья приглянулись?» Как-то мелко это… Пока думала, выбор закончился – я уже промолчала. Костас распахнул дверь.
У ведущего меня под руку Улафа невольно вырвался облегченный вздох, когда тяжелый жаркий воздух сменился прохладным полумраком. Да что там, и меня проняло! Я запрокинула голову к потолку, позволяя сквознячкам, юркими змейками снующим между искусно прорезанными окошками, охладить разгоряченное лицо. Высокий свод, выложенные сине-зеленой, прохладной даже на вид, мозаикой, точно парил над головой. Парадная лестница, не тяжеловесная, как в столичных домах, а прихотливо изогнутая, будто виноградная лоза, невесомо взмывала к портрету юной бабушки де Молино в летящем белом платье, и дедушки в пузырящейся на ветру рубахе…
В глазах опять предательски защипало.
Я и забыла уже, как красив мой дом.
– Кто вы такие? Костас, кто это? – раздался… нет, не визгливый, леди не визжат… почти-визгливый женский голос.
А, нет, уже давно не мой…
Я торопливо сморгнула.
Опираясь округлой рукой на широкие мраморные перила, на изгибе лестницы застыла темноволосая леди со зло поджатыми губами. Она всегда была полновата, а с возрастом обещала располнеть еще больше… и надо же, взяла, и не сдержала обещание! Так и осталась знойной южной красавицей с приятными округлостями. Разве что постарела… Немножко. Совсем немножко. Будто не пятнадцать лет прошло, а пять. И ведь не маг ни капельки, даже обидно!
– Добрый вечер, Марита! – тон у меня вежливый, а слова – издевательские. Вечер я ей безнадежно испортила, по глазам видно.
Марита изобразила фальшивое удивление – брови демонстративно поползли вверх…
– Не стоит, – я покачала головой. – Ты начнешь восклицать, что впервые меня видишь, а у меня документы с собой. И вообще я тут с полицией, – я кивнула на Барраку. – Неловко потом будет… перед родственником. Позволь представить тебе – лорд командор Улаф Рагнарсон. А это, дорогой кузен, леди де Молино. Жена моего старшего брата Тристана.
– Рагнарсон? У де Молино нет таких родственников, – мазнув по коротко поклонившемуся Улафу невидящим взглядом, процедила Марита.
– А у Тормундов есть.
Некоторое время она еще боролась с собой – взгляд ее метался между Барракой, Улафом, мной. Прикидывала: полиция ведь… и родственничек этот… нежданный… И наконец сдалась. Лицо ее дернулось от ярости, Марита вцепилась обеими руками в перила и подалась вперед, точно хотела ринуться на меня сверху лестницы, как орлица на добычу.
– И досстало же наглости явиться! После стольких лет! Еще и с полицией!
Костас едва заметно расслабился – в глазах его мелькнуло облегчение.
– Как же я могла пропустить похороны моего дорогого старшего брата! – сладко-сладко протянула я.
Костас напрягся снова – и не только он: дернулся Баррака и даже Улаф поглядел удивленно.
– Похороны? Какие… Что ты говоришь? – вот теперь Марита в самом деле взвизгнула – пронзительно, как укушенный поросенок. – Ты… ты…
Наверху хлопнула дверь, послышались торопливые шаги:
– Марита? Что здесь происхо…
– А вот и он! – я подхватила юбки, вихрем взбежала по лестнице и прежде, чем Тристан успел хотя бы слово сказать, с размаху пала ему на грудь.
Брат пошатнулся и обхватил меня за плечи, не столько обнимая, сколько стараясь удержаться на ногах.
Я тут же отстранилась, вглядываясь ему в лицо, и с чувством выпалила:
– Удивительно хорошо выглядишь… для того, кто лежит при смерти!
– Тристан, о чем она говорит? Что значит… при смерти? – завопила Марита, уже позабыв о манерах вовсе, и кажется, даже попыталась оторвать меня от шеи Тристана.
– Ой! Я не должна была говорить? Вы это скрываете? Знаешь только ты и О’Тул? – старательно засмущалась я, а сама всмотрелась в брата еще раз, уже осознанно и без злости.
А ведь он и правда… сдал. Облысел, как отец, и морщинами обзавелся, каких у отца до последнего его дня не было. Мешки под глазами – будто Тристан много и часто колдовал, не давая себе восстановиться. Под ладно скроенным сюртуком чувствовался вислый животик – будто не колдовал вообще! Магия, она ведь энергию тянет, заставляя есть… простите мой франконский, жрать все, что не успело сбежать от наколдовавшегося до спазмов в желудке мага. Регулярно колдующие маги толстыми не бывают! За исключением моего брата Тристана, не самого слабого природника… который в свои сорок пять выглядел шестидесятилетним!
Меня словно варом изнутри обдало. А если… я угадала? Если лепрекон не соврал, Тристан и впрямь умирает, они не говорят никому и… Я снова приникла к груди брата. Диагностических чар я знаю немного, но те, что знаю, у меня работают неплохо – пришлось в свое время натренироваться. Сейчас я не чувствовала ничего особенного: сердце билось чуть учащенно – тук-тук, тук-тук – но спишем это на нашу встречу… Ток крови… да тоже нормальный! Пот пахнет слабенько и правильно, но… Я слабосилок! Вымотавшийся слабосилок-иллюзор, а не целитель, и болезни бывают разные, хотя если я ничего не чую, с моим-то опытом, значит, она только начала развиваться, и в столице наверняка…
«Стоп! Стоп! – мысленно заорала я. – С ума сошла? Он – лорд де Молино, у него хватит влияния и денег на лучших целителей, для этого ему вовсе не нужна моя помощь!»
– Да отпусти же ты меня! – пропыхтел Тристан, отчаянно вырываясь из моих рук.
Мне нужна пауза. Мне очень-очень нужна пауза – слишком уж стремительно все происходит после моего отъезда из столицы!
Я замерла, глядя поверх плеча брата остановившимся взглядом. Высвободилась…
– Что такое? – Тристан нервно оглянулся.
– Инсссспектор! А идите-ка сюда!
Баррака дернулся – ага, не только он шипеть тут может! Вышло не хуже, чем у королевской кобры. Инспектор неспешно поднялся к нам…
– Добрый вечер, милорд!
– Добрый, инспектор, – ошарашенно пробормотал Тристан. – Могу я узнать, что случи…
Я простонародно ткнула пальцем в портрет на стене, походя едва не угодив братцу в глаз – Тристан отпрянул.
Отлично видный со ступенек, на стене над поворотом лестницы висел портрет статной длиннокосой блондинки – типичной северянки – в зеленом костюме для верховой езды.
– Как вы тогда сказали: нет тут никакого портрета? Зачем же так врать? – у меня мелко задрожали губы. – Вы хотели меня оклеветать? Или брата – передо мной? – я судорожно всхлипнула.
– Я… Я… Клянусь… – инспектор перевел растерянный взгляд с меня на портрет и обратно. Его даже было немного жаль: сказать, что еще недавно портрета здесь не было – так Тристан слышит, сказать, что был – так я здесь, и под локоток меня держит взлетевший по лестнице Улаф. – Милорд, неужели эта… дама… и вправду ваша сестра? – в отчаянии выпалил он.
– Эта леди, безусловно, моя младшая сестра, Летиция де Молино, – кивнул брат. – А что, собственно…
– Значит, ты и правда ее вызвал? – скрежетнула Марита.
– Да, я ее вызвал, – подтвердил Тристан – в голосе его отчетливо перекатывалось раздражение.
– Леди… Летиция… – титул дался инспектору с немалыми усилиями. – Будет жить здесь? Скажу точнее: можете ли вы поручиться, как глава рода, что ваша сестра не покинет Приморск без разрешения властей?
– Что она успела натворить? – взвилась Марита.
Я поглядела на нее почти одобрительно: не видела меня пятнадцать лет, но до сих пор точно знает, что натворить я могу!
– Скормила демонам Междумирья беззащитных пассажиров поезда, – покаянно вздохнула я.
– Это невозможно! – Тристан поглядел на меня дико, я на него – задумчиво. Вот всегда он был формалистом – никакой инициативы и творческого подхода.
– Леди… несколько преувеличивает, – выдавил Баррака.
«Чуть-чуть… – мысленно признала я. – Всего одну пассажирку».
– Она нас всех ночью убьет! – твердо объявила невестка и прошлась взглядом по лестнице – получится упасть в обморок или нет. Но мы все стояли на ступеньках и Марита передумала.
– Мне кажется, ваши другие родственники… вам не слишком рады, кузина? – дотрагиваясь до моего локтя, негромко поинтересовался Улаф. И решительно заключил. – Лучше вам поехать со мной в гарнизон. Гюрза будет рада вашей компании.
На лице Мариты было написано, что да, со змеями мне самое место.
– Да. Моя личность подтверждена, с братом все в порядке… – я окинула Тристана взглядом. Не все, но ведь и не умирает? Или все же… Я тоже решительно подвела итог: – В гарнизоне мне будет лучше, – взяла Улафа под руку, и мы просто пошли вниз по лестнице.
Вслед мне донесся облегченный вздох Мариты.
– Стойте! – крик брата догнал нас уже почти внизу. – Леди де Молино не может жить… в гарнизоне! Неизвестно с кем…
– Я – родственник Тормундов, госпожа Гюрза – офицер медицинской службы и респектабельная замужняя дама.
– А за кем она замужем? – немедленно заинтересовалась я.
– За ротмистром Ка Хонгом, – удовлетворил мое любопытство он. – Все приличия соблюдены, – и повел меня дальше.
– Но… Я в любом случае более близкий родственник! – завопил Тристан… и входная дверь с грохотом захлопнулась у нас перед носом, полыхнув сине-зеленой искрой.
Банг! Банг! Банг! Распахнутые окна принялись захлопываться одно за другим, стреляя под мозаичные своды яркими искрами. Обширный холл рухнул в сумрак и тут же засверкал от вертящегося под потолком хоровода искр – по полированному мрамору стен заметались гибкие зловещие тени, а дом наполнился стонущим гулом, будто где-то гудела громадная морская раковина. Тристан черным зловещим силуэтом застыл наверху лестницы, озаренный переливающимся сине-зеленым ореолом – короткие злые протуберанцы то и дело разлетались в стороны и снова втягивались во тьму.
– Летиция из рода де Молино останется в резиденции своих предков и не покинет ее, пока не получит дозволения властей и главы рода! – голос брат, вдруг ставший пронзительным, как полковая труба, и тяжелым, будто гробовая плита, рокотал под сводами дома де Молино, и стены отзывались ему тягучей дрожью. – В чем ручаюсь, я, Тристан, лорд де Молино, естественный глава рода, защитник и покровитель! Все ли слышали волю мою?
– Слышииим! – вздохнуло море вдалеке. И деревья в саду. И стены дома. И гравий на дорожке. И Костас. И Марита. И… и я.
– Исполнять! – громыхнуло громовым раскатом.
Мгновение стояла оглушительная тишина – лишь искры трещали пронзительно, как цикады в саду. Свечение вокруг Тристана начало медленно гаснуть, а темный силуэт, наоборот, набирать красок, из пятна непроницаемой мглы превращаясь в человеческую фигуру. Искры под потолком рассыпались беззвучным фейерверком, а потом медленно и тихо отворились окна. Внутрь деликатно вползли сумерки.
– Мнеэ-э-э… – только и смог протянуть бедняга Баррака.
Я лишь тихонько вздохнула. Каким бы сложным ни было мое настоящее, аристократического прошлого достаточно, чтоб понимать, когда сделать уже ничего нельзя и остается лишь одно – держаться с достоинством.
– Мои вещи. Завтра с утра. Надеюсь, ночи вам хватит, чтоб завершить все проверки, – напомнила инспектору я. – Кузен Улаф… Благодарю за заботу, если бы не вы…
– Если бы не вы, меня и моих людей бы сожрали, – отрезал он. – Я слишком высоко ценю свою и их жизни, чтоб считать ценой благодарности разговор с полицией, и прогулку в экипаже!
Я кивнула: ответ был ожидаемым, но приятным, а благодарить дальше означало намекать, что северянин ценит свою жизнь слишком дорого.
– Тогда жду вас к завтраку! Вместе с Гюрзой, Ка Хонгом и всеми, кто захочет повидаться!
– Она что теперь: будет приглашать в наш дом гостей? – прошептала Марита.
– Если уж брат так хочет, чтоб я осталась здесь, и правом главы рода запер меня в четырех стенах, то по закону должен заботиться о моих нуждах, – хмыкнула я. – А я очень, очень нуждаюсь в друзьях.
У Мариты вытянулось лицо. Занятно… Она хоть и купеческая дочь, но неужели за годы брака так и не разобралась в родовом праве?
– Зачем же в стенах… По поместью можешь гулять… Оно же тоже – резиденция…
Тристан был смущен и раздосадован: то ли тем, что сделал, то ли тем, что ни запереть меня в комнате, ни тем более прикопать под кустом не получится – завтра сюда явится и полиция с моими вещами, и армия с благодарностью за спасение.
– Ну, милочка, ведите! Где тут теперь моя комната? – скомандовала я выглядывающей из-за перил бледной горничной.
И пошагала вверх по лестнице. Мимо вжавшейся в стену Мариты. Мимо брата, метнувшегося с моей дороги так стремительно, что чуть через перила не перелетел! Поднимаясь по с детства знакомым ступенькам, вспоминала, как у отца с мамой, особенно если вдвоем, не искры, а целые световые ленты из ореола разлетались, а ГОЛОС гремел так, что барабанные перепонки лопались! Тристану родовой алтарь отзывался откровенно слабо.
А комнату для меня не приготовили.
Глава 12
В гостях у себя дома
Горничная вставила ключ в замок. Из распахнутой двери дохнуло застоявшимся воздухом, и запахом прели – будто в комнате ворох мокрых тряпок забыли… примерно месяц назад… там они и сгнили… Осветительный шар под потолком не вспыхнул, как положено, а начал медленно разгораться, щелкая, и то и дело затухая, словно раздумывая, а не погаснуть ли совсем. Я остановилась на пороге, оглядывая скудно обставленную комнатушку и демонстративно зажимая нос. Щадить самолюбие дорогой невестки было бы напрасной и вредной благотворительностью.
– Откройте окна, Тита! – из-за спины отрывисто бросила Марита, – и поторопитесь, пока наша дорогая Летиция не посчитала вас копушей… с высоты собственного опыта. Шутка ли, в столичном особняке служить. Там горничных муштруют не в пример нашей провинции – чуть где пыль найдут, сразу оплеуха! Верно… дорогая?
Я медленно обернулась.
Марита впилась взглядом мне в лицо, словно надеясь найти на нем следы всех полученных мною в жизни оплеух.
– Раз даже Марита знает, что я – горничная…
Возившаяся с наглухо запечатанными ставнями Тита покосилась на меня и насторожила уши.
– Что значит – даже… – Марита вскинулась как конь, заслышавший боевую трубу. Как кобыла. Ну правда, есть в ней что-то лошадиное – в изгибе шеи, в вытянутой физиономии… Или я просто не люблю Мариту?
– То мастер О’Тул с вами связывался и что я приезжаю – сообщил, – продолжала я, переводя взгляд на переминающегося рядом с ней брата. Вся величественность, окутавшая его при обращении к алтарю, свалилась, как упавший с плеч плащ – теперь это был обычный немолодой мужчина с брюшком и плешкой, похожий и одновременно не похожий на того брата, которого я помнила, – но меня даже не встретили, – я горестно покачала головой.
– Я отправил коляску. В Мадронгу. Заранее. Мы же не знали каким именно поездом ты приедешь, – проворчал брат. И с упреком добавил: – Но ты не приехала!
– Вместе с поездом… – теперь я покивала – для разнообразия. – А выяснять и разыскивать вы не стали.
Род де Молино, конечно, не самый значимый на юге, но и не из последних. Начни Тристан меня искать, это изрядно облегчило бы мне жизнь. Уж точно избавило бы от неприятных минут в обществе Барраки и Зарембы.
– Неужели нельзя предоставить моей сестре что-то… поприличнее? – вместо ответа брат накинулся на Мариту. – Вы же готовили сегодня какие-то комнаты – недаром весь день пыль столбом!
– Комнаты – для гостей! – Мариту откровенно перекосило. Похоже, брат нечасто выводит ее в свет – совсем не умеет держать лицо. Или просто не считает нужным со мной?
