Оксана Калакун "Аванпост Борей"

Аванпост Борей
Оксана Калакун

История о выживших после глобальной катастрофы, считающих, что произошла война. Выясняя причины пропажи людей во время рейдов, герои узнают, что являются потомками древней цивилизации.

Оксана Калакун

Аванпост Борей

Пролог

Среда, 11 августа 2038 года

– Мы терпим бедствие… п-ш-ш… Все системы отказали… п-ш-ш… Столкновение неизбежно… п-ш-ш… – звучал из динамика голос полный отчаянья.

– Корплайн, система ликвидации! Вы не должны попасть в атмосферу и тем более допустить падение! – серый балахон холодно отреагировал на известие.

– Ликвидация невозможна… п-ш-ш… Искин отключен… п-ш-ш… Все отключено… п-ш-ш… Магнитное поле нас притягивает… п-ш-ш… Нечем сопротивляться… п-ш-ш… Только свободное падение… – голос по ту сторону потускнел и захрипел.

– До столкновения осталось… Пять минут, – еще один серый балахон доложил о ситуации.

За маской под капюшоном пряталось лицо без единой эмоции. Только внутри, под балахоном, сердце рвалось наружу. Столько лет о них ничего не знали. Столько веков они удачно скрывали себя и свое местоположение. Столько же времени они защищали планету и при необходимости влияли на людей.

– Четыре минуты.

Неважно, что произошло с Корплайном. Важны последствия, которые произойдут неминуемо и неотвратимо.

– Три минуты.

При форс-мажорных обстоятельствах в действие вступает протокол безопасности, согласно которому необходимо продолжать соблюдать правило секретности.

– Две минуты.

В зависимости от тяжести катастрофических последствий, возникших из-за падения объекта, бункер закроется на срок от трех до двадцати лет, без возможности выхода на поверхность.

– Одна минута.

Наблюдать за всем придется сидя взаперти. Руки окажутся связаны. Помочь хоть чем-нибудь они не смогут еще долгое время.

– Есть контакт.

– Куда?

– Сорок градусов северной широты и тридцать шесть градусов западной долготы, – ответил безликий балахон у монитора.

– Атлантический океан. Последствия?

Пальцы застучали по клавишам. Приборы запищали со всех сторон.

– Гольфстрима больше нет.

Это означало, что часть Европы замерзнет в ближайшие несколько месяцев.

– Землетрясения в Средиземном море, на западном побережье обоих американских континентов, в азиатском регионе и на Камчатке. Пятьдесят три процента вулканов тихоокеанского огненного кольца повысили свою активность в сотни раз за последние две минуты.

– Йеллоустоун? – с тревогой уточнил балахон.

– Есть. В течение трех часов шкала активности достигнет восьми баллов[1 - Шкала вулканической активности (также VEI, от англ. (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%90%D0%BD%D0%B3%D0%BB%D0%B8%D0%B9%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9_%D1%8F%D0%B7%D1%8B%D0%BA) Volcanic Explosivity Index) – показатель силы извержения (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%98%D0%B7%D0%B2%D0%B5%D1%80%D0%B6%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D0%B5_%D0%B2%D1%83%D0%BB%D0%BA%D0%B0%D0%BD%D0%B0) вулкана (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%92%D1%83%D0%BB%D0%BA%D0%B0%D0%BD), основанный на оценке объёма извергнутых продуктов (тефра (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A2%D0%B5%D1%84%D1%80%D0%B0)) и высоте столба пепла (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%92%D1%83%D0%BB%D0%BA%D0%B0%D0%BD%D0%B8%D1%87%D0%B5%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9_%D0%BF%D0%B5%D0%BF%D0%B5%D0%BB).].

– И он разбудит остальных своих собратьев, – цокнул балахон.

– Электромагнитный импульс привел к сбою электроники, – еще один в сером доложил из угла помещения.

– Ось планеты сместилась на пять градусов. Теперь наклон составляет 28 градусов вместо 23.

– Уровень воды в Тихом, Атлантическом и Индийском океанах поднялся на три метра.

– Ожидается масштабное цунами.

Главный покачал головой с явным недовольством.

– Составьте прогноз, скажем, на десять лет, – руки в балахоне сосредоточенно пересчитывали бусины на четках.

– Вулканическая зима в течение года. Радиоактивное заражение покроет более шестидесяти пяти процентов суши. Вероятны изменения ландшафта. По линии разлома евразийский континент разделится на две части.

– Наше убежище выдержит. Мы находимся на самой устойчивой плите. Ни над ней, ни под ней сдвинуться ничего не может.

– Но сам континент, несомненно, пострадает.

– И даже хуже, чем в ядерной войне.

Резкий толчок оказался ощутим в бункере. Серый балахон с маской еле устоял на ногах. Сработала сирена, обычный свет сменился на красный аварийный. Система заблокировала выход на поверхность и вежливо оповестила об этом обитателей.

– Аристей, еще два объекта упали, – с тревогой обернулся один из сидящих за мониторами. – Тихий и Индийский океан. Связи нет.

Аристей сел в кресло, снял маску и обеими руками растер лицо. Серые глаза засветились серебряным сиянием.

– Придется подождать. А потом мы все исправим. Это наш шанс. Возродиться из пепла.

Глава 1

Среда, 11 августа 2038 года. Оренбург.

Жара для августа стояла жуткая. Футболки прилипали к спинам, вода скупалась во всех магазинах. Кто-то обмахивался веерами, другие носили с собой ручные вентиляторы или специальные солнцезащитные зонтики с пропеллером внутри. Шины автомобилей буквально плавились на асфальте, от которого поднимался пар. И никто не замечал паутины трещин, растущих и покрывающих землю и дороги.

Беспилотные такси ловили глюки – их электронные мозги не выдерживали таких высоких температур, и, во избежание поломок, сами отключались. Не спасали и кондиционеры в салоне, так как узел искина устанавливался под капот машины. Из-за этих такси образовалась километровая пробка, которую пытались объехать консервативные водители на своих напичканных электроникой мобилях.

Электромобили тратили весь свой заряд и становились таким же препятствием на пути у бензиновых машин. Всюду раздавались недовольные сигналы, окрики, нецензурная брань. Между рядами разномастных тачек проезжали моноколесные роботы, предлагая напитки, модную бумажную прессу и куаркоды на развлечения.

Люди шли по своим делам. Одни торопились, другие просто гуляли или прятались в тени от палящего солнца. Внимания не обращали на гул, постепенно нарастающий и не предвещающий ничего хорошего.

На детской площадке между четырьмя пятиэтажными домами старой хрущевской застройки, но с отремонтированными по последнему слову моды фасадами, прогуливались мамочки с детьми разного возраста, в колясках и на трехколесных велосипедах. Дети капризничали из-за жары, игрушек и нехватки внимания. Мамочки болтали друг с другом, с прохожими или по телефону. На удивление в этом дворе не было ни единого робота-няни, которые обычно имели три-четыре пары рук-манипуляторов, и приобретались как раз в целях занять капризное чадо.

Молодая мамочка в одной руке держала смартфон, другой рукой качала коляску, когда за спиной прогрохотало. От испуга и неожиданности она обернулась на звук, и телефон выпал из ее рук. Сердце словно остановилось, и женщина забыла, как дышать, в ужасе оглядываясь вокруг. Дом, из которого она только что вышла, сложился, как карточный домик, и ушел под землю, оставив после себя облако пыли и обломки бетона. Рядом закричали полными ужаса и отчаянья голосами. Следуя инстинктам, практически на автопилоте, женщина побежала с коляской из двора на дорогу.

Буран долго ждал этого дня. У людей его профессии выходные, как и отпуск, случались редко. Не смотря на середину недели, да еще и страшное пекло, он собирался провести свой законный выходной на даче за городом, в полном одиночестве. Чтобы никакие срочные вызовы от генералов и штабных не помешали, Буран отключил телефон. Он любил свою работу. В ОМОН не попадает абы кто. Спасение жизней, поимка преступников, обеспечение безопасности – настоящая мужская работа. Но иногда и от любимых занятий можно устать, и физически, и морально. Каждый по-своему справляется со стрессом и выгоранием. Буран же предпочитал оставаться наедине с самим собой. В багажнике в сумке стояла упаковка пива, маринованное мясо в кастрюле, заготовленное с вечера. Осталось только доехать.

Размышляя о том, как проведет день, Буран не сразу заметил, что встал в пробку. Расслабился.

– Ничто не испортит мне день, – спокойно проговорил он.

Постукивая пальцами по рулю, он посмотрел по зеркалам, попытался высунуть голову в окно и увидеть размеры и причины пробки. Но понять ничего не удалось, тогда Буран залез в навигатор и включил режим «светофора». Ближайшие три километра светились красным. Голосовой помощник вежливо сообщил, что возобновление движения ожидается не ранее, чем через час.

Буран вышел из машины и осмотрелся. Что-то заныло в груди, зашевелилось, как червяк. В воздухе пахло тревогой, и чем-то едва уловимым, но до боли знакомым. Буран знал это чувство. Его ни с чем не спутать. И появлялось оно в минуты опасности. Предчувствуя беду, Буран всмотрелся вдаль и понял, что так встревожило его. Крайняя левая полоса дороги, где находился он сам, а также средняя и правая, все в одну сторону были забиты машинами. А три встречных полосы – абсолютно пусты. Ни одного авто, мопеда или беспилотного такси. И ведь сначала Буран не обратил на этот факт никакого внимания, лишь подумал, что человечество выросло до фантастических технологий, а проблему пробок и дорог до сих пор никто не смог решить.

Земля дрогнула неожиданно, Буран еле устоял на ногах, ухватился за дверь своей машины. Посмотрел вперед и застыл на мгновение – асфальт провалился под тяжестью стоящих автомобилей, и они тут же ушли под землю. Оцепенение ушло, Буран быстро схватил сумку с заднего сиденья и побежал через пустую часть дороги. Кто-то окликнул его сзади, выйдя из соседней машины, но Буран, не оглядываясь, закричал: «Спасайтесь!» Асфальт пошел волной, сминая все на своем пути.

– Сделаем папе сюрприз? – женщина улыбалась, держа за руку пятилетнего мальчика со связкой цветных воздушных шариков.

– Да! – малыш подпрыгивал в предвкушении увидеть удивленное папино лицо, и как он будет улыбаться, и возьмет его, маленького, на руки, и станет кружить…

А потом они вместе с мамой пойдут есть мороженое и кататься на карусели, потому что сегодня у Алешеньки день рождения. Алеше можно не пойти в садик, а папе можно не сидеть весь день на работе. А вечером мама с папой подарят что-то очень интересное, может даже то, о чем мечтал Алешенька. Лучше, конечно, щенка. Мальчик очень хотел щенка, обязательно ушастого и пузатого.

Но этот день разрушил многие мечты, не выбирая, детские они или взрослые. Не успев сделать несколько шагов до машины отца семейства на парковке за территорией завода, мама и Алеша увидели, как вздыбилась земля под их ногами. Мама подхватила мальчика и уже не заметила, как с другой стороны на них падал бетонный столб. Они ощутили мощный толчок, швырнувший их на землю. А через несколько минут лишь затянутое дымом небо отражалось в глазах матери и ребенка.

– У нас уже несколько свищей! Мы не справляемся! – кричал по рации Степан Петрович, одновременно нахлобучивая каску на голову. – Что там с автоматикой?

– Степан Петрович! Ничего не работает! Автоматика отказала! – последовал ответ.

– Искин же должен включить протокол безопасности! – кричал Петрович, ускоряя шаг между газовыми трубами и установками.

– Искин всё! Сбой!

– Черт его дери, – сплюнул Степан Петрович.

День не задался с утра. Автоматизированные системы сбоили, трубы лопались в самых неожиданных местах, одни вентили закрывали вручную, у других не работали задвижки. Операторы газовых установок и распределительных пунктов бегали туда-сюда, хватались за головы, за сердце, проклинали автоматизацию и искусственный интеллект.

Резкий подземный толчок свалил Степана Петровича с ног. За толчком последовал взрыв, за ним еще и еще. Петрович услышал крики, попытался встать, но сверху на него упало что-то тяжелое, и мужчина провалился во тьму.

Алексей нервно мерил шаги вдоль забора, отделяющего дорогу по улице Шевченко от территории городской больницы имени Пирогова, или в народе просто Пироговки. Он курил одну сигарету за другой. То медленно брел, то ускорял шаг, то останавливался и всматривался в окна хирургического комплекса. Где-то там, в операционной, лежала его жена Светлана. Сложная операция по удалению опухоли головного мозга. Врачи говорили, что шансы есть всегда. Нужно надеяться и верить, а еще молиться. Алексей раздраженно сплевывал. Он не был атеистом, но и не верил особо в молитвы и прочее сверхъестественное. Даже когда жена Света таскала его по гадалкам и знахаркам, по монастырям и храмам, Алексей относился к этому скептически.

Он взглянул на часовню, на крест, сияющий на солнце, и решил расправиться со своими сомнениями. Скромно открыл тяжелые дубовые двери, вошел, переминаясь с ноги на ногу. Бабуля, божий одуванчик, маленькая и сгорбленная, протирала кандило[2 - Большой подсвечник, стоящий перед иконой в православном храме.] со свечами. Посмотрела на Алексея снизу вверх, перекрестилась, подпустила ближе к иконе и протянула свечку.

– Лица на тебе нет, – сказала бабуля. – На-ка вот, поставь за здравие родной тебе души, – и пошла по своим делам.

Алексей кивнул, взял свечку, зажег от стоящей рядом, поставил на нужное место. И задумался. Как просить? О чем? И, главное, кого? А услышат ли? Алексей не умел просить и не верил. Но раз ноги сам принесли, раз он уже стоит здесь перед образами, то нужно хотя бы попросить за Светлану. Она не виновата в своей болезни, страшно обрушившейся на их семью нежданно и негаданно. У них была хорошая семья, счастливая. Они мечтали о детях, чтобы как минимум трое малышей бегали по дому и дарили радость. Не сложилось, не сбылось. Алексей не представлял себе жизни без Светы, не знал, что будет делать, если жены не станет.

– Господи, ничего не прошу для себя, – губы Алексея беззвучно зашевелились. – Помоги жене моей, пожалуйста. Лишь бы она не мучилась.

Больше он слов не находил. В армии и на войне не было столько страхов за жизнь, как в эти минуты. Там вообще отсутствовали мысли о бренности бытия. Не до того было. И хотя Алексей уже давно имел лишь частичное отношение к силовым структурам, работал инструктором по стрельбе, чувство сдержанности никуда не делось. Не мог Алексей выплескивать эмоции. Он неумело перекрестился и вышел. Ноги сами несли, не разбирая дороги. Алексей не заметил, как оказался далеко от больницы, как треснул тротуар, как позади него громыхнуло и заскрежетало. Что-то тяжелое ударило его по голове, и Алексей упал, отключившись. Когда очнулся, уже вовсю выла сирена ПВО. Голова гудела. Алексей ощупал затылок, и на руках осталась кровь. В сотне шагов он увидел толпу людей у ворот завода. Они кричали, плакали, размахивали руками. Алексей поднялся с земли, и, прихрамывая и держась за голову, побрел в сторону толпы.