Я начала вырываться, он лишь схватил меня за второй рукав, моя паника превратилась в безысходность. Автобус остановился, оранжевая куртка всё так же смотрел испепеляющим безумным взглядом. Момент – массивной подошвой ударяю его по ноге, чудом вырываюсь из его лап, хватаюсь за впереди стоявшие кресла и, перелезши их, выбегаю вон из салона. Двери автобуса закрываются, оранжевая куртка начинает долбить в стекло кулаками, а водитель и все остальные, будто зомби никак не реагируют. Вот что наш мир знает о помощи другим. Как только транспорт двинулся с места, мужчина-оранжевая куртка начал зловеще смеяться и показывать на меня пальцем. Моё сердце стучало так сильно, и я думала, что умру.
В автобус я больше не села и пошла до университета пять остановок пешком. Я ничего не чувствовала больше: ни страха, ни боли и уж тем более радости. Я была в ступоре.
«Кто он и зачем это делает? Кто такой этот Доктор и кого я якобы убила?» – мысли роем сгустились надо мной. Не было сил даже плакать, зато было чувство, будто я уже мертва и иду навстречу холодному воздуху вовсе не я, а кто-то другой.
Я опаздываю. Впрочем, плевать. Когда я вошла в двери университета, я уже знала, что первую пару пропустила. Мне звонили, я сбрасывала и на один звонок вроде ответила, чтобы все шли куда подальше. Мне было уже всё равно, я ненавидела это место, мне было плевать на него и на то отчислят меня или нет.
Навстречу мне шёл директор, весь важный, в костюме и лысый. Меня уже знали, как хорошую студентку, сдающую всё вовремя, но я всегда слышала: «Ты умна, но ты будто не хочешь учиться». Это значило, что я учу, но не интересуюсь, на что я отвечала: «Верно». Не знаю на что я рассчитывала. Начать все сначала – вот чего я хотела. Я хорошо училась, мои оценки были безупречными, но я не чувствовала, что хочу этого.
– Остановитесь, мисс Лэвэндер, – он грозно посмотрел на меня. – Это для вас.
Он протянул мне маленький листок, на котором было написано:
«Студент Валетта Лэвэндер, обучающийся по специальности юриспруденция, в связи с пропуском занятий и неприемлемым поведением в стенах учебного заведения, вы отчислены».
– Что? Как вы можете меня отчислить сейчас? Я опоздала лишь сегодня и пропуск был единственный за этот месяц! Это нечестно!
– Прошу прощения, но нам поступил приказ из департамента. Увы, ничем не могу помочь, – он развернулся и направился по своим делам.
– Но…Как…Я, – он не слушал меня.
Вот и всё. Я, наверное, должна была радоваться, ведь я ненавидела этот факультет, но что мне теперь делать? С бумагой об отчислении в престижный ВУЗ мне путь заказан. Кто я теперь? Раньше я была студенткой, получала стипендию и мне полагалось думать о будущем. Но я ничего не решила. Я ещё не успела понять, чем хочу заниматься. Как же так?
Я бы хотела, чтобы существовал такой вот человек, который сам за меня всё решит. И да, кажется это моё официальное признание в том, что я некомпетентна для современного мира. Раньше я, кажется, писала тексты, но снова не могу вспомнить куда делась та записная книжка 8 лет назад. Почему-то последнее время я пытаюсь вспомнить то лето, но ничего не выходит.
Глава 4. Прийти в себя
Проходят часы, дни, недели, а я сижу у телевизора с кучей вредной еды и смотрю разного рода сериалы. Каждый день повторяю только: «я так устала» или «Тори, укрой меня?». Она вроде как понимала меня, не задавала лишних вопросов по типу «почему так внезапно?», но это было лишь снаружи. Что она чувствовала по этому поводу на самом деле, я не знала. У меня ничего не получалось на личном фронте, на работу я так и не устроилась – даже не пыталась, и с университета меня отчислили. Я не видела ни единого лучика света во всей этой тьме. А может не хотела видеть. Иногда намного легче сделать так – закрыть глаза и позволить шансам пройти мимо. Просто потому, что хочется. Просто потому, что уже устала бороться.
Тори ещё какое-то время молчала. Но её терпение лопнуло, когда в начале ноября она, споткнувшись о гору тарелок, закричала сорвавшимся голосом:
– С меня хватит, мисс! Немедленно поднимай свою пятую точку от нашего, между прочим, общего дивана и иди ищи работу! Хватит! Тебя отчислили, бросили, предали – да какая разница?! Если ты ещё и сама себя бросишь, то что это будет?! Коллапс, а не жизнь!
Я устало взглянула на неё и мне стало её жаль. Я потрепала ей нервы. Мне не стало легче от её слов, но не хотелось более её обременять и я встала с дивана, молча собрала тарелки в мойку, затем взяла пылесос. Тори уселась на диван и грозно наблюдала за мной, сложив руки на груди.
Когда закончила, я села рядом с ней. Вздохнув, Тори снова заговорила.
– Если ты не выбьешь из себя свою так называемую депрессию, то я сама это сделаю. Я сейчас словно в больных романтических отношениях, где взяла на себя все человеческие роли в мире, оставив одну, роль убитого жизнью подростка, своему мужу.
– Прости меня, – это всё, что я могла сказать. Она не знала про «оранжевую куртку», не знала, как страшно мне было и есть, но она всё равно, не опираясь на причины, пыталась понять меня. Но прошёл месяц такого моего состояния. Любой бы сдался.
Тори была старше меня на 2 года, но было чувство, будто это разница недосягаема. Я ощущала себя глупым ребёнком, которому всё ещё нужен совет взрослого.
– Ладно, приводи себя в порядок и пошли.
– Куда?
– Хочу помочь тебе. Ведь ты этого сделать не в состоянии сейчас.
– Я думала, ты зла на меня…
– Зла, но твою хандру нужно прогнать.
– А Алекс? Разве у вас не должно быть свидание сегодня?
– Он меня поймет. А если нет, значит он не тот, кто мне нужен, потому что, какая бы ты не была, ты мне дороже. На данном этапе.
Она обняла меня, и я впервые за эти недели заплакала. Так тепло, но так больно мне было сейчас. Кое как поборов лень, ставшую мне за этот месяц лучшей подругой, я приняла душ, сделала какой-никакой макияж, заплела волосы в хвост и надела свое любимое синее платье.
Куда мы идём Тори так и не сказала, но что бы это ни было, я была не готова. Я слишком долгое время была дома.
На улице пасмурно и холодно. Зима уже скоро раскинет здесь свои пожитки в виде белого покрывала, а я всё ещё живу осенью и в моей душе бушует ураган пожухлых листьев.
– Куда мы всё-таки идём, Тори?
– Туда, где твой потускневший голос надеюсь станет хоть немного более живым.
– Вот уж не представляю, где это место может быть…
После я поняла, что она говорила о боулинге. Меня это не очень вдохновило. Признаться, я не воспылала энтузиазмом, но начав играть и представляя, что кегли – это мои проблемы, мне становилось легче и каждый раз сбивая их, я ликовала. С каждой упавшей кеглей душа потихоньку оживала. А потом оплаченное время закончилось.
– У-у, Тори, я только вошла во вкус! – начала канючить я.
– У меня есть еще кое-что для тебя, поэтому, пожалуйста, пошли.
Мы подошли к зданию, которое напоминало мне старый амбар. По его стенам вился зелёный плющ, от чего постройка выглядела одновременно и красиво, и жутко. И я понятия не имела что это место таит внутри себя, ведь снаружи доверия оно не внушало. Но когда мы вошли, всё стразу встало на свои места.
– Это…Вау! Это же то место, где нужно разбивать тарелки! Как здорово! Пошли скорее!
– Место называется «комната ярости». Тут можно снять стресс, думаю, должно помочь.
– Спасибо тебе, Тори! Ты лучшая подруга на всём свете!
– Ты тоже ничего, – улыбнулась она. – Рада, что хоть смогла тебя заинтересовать, а то совсем из дома не вытащить было.
Работники коротко рассказали о способах снятия стресса, о том, как создавались первые пространства гнева и тому подобные интересные вещи. Затем проводили по очереди в уединённые комнаты.
Я вошла в маленькую комнатёнку, стены были белыми и обшарпанными, в углу стоял серый диван времен перестройки, ободранный и в каких-то пятнах. Перед диваном кофейный столик, на нём пузатый телевизор. «SONY», вроде как. У стены справа я обнаружила шкаф с посудой, на комоде с зеркалом нашлись черные маркеры, бита и очки, чтобы осколки чего бы то ни было не попали в глаза.
Осмотревшись, я думала с чего начать. Во мне не было злости, только страх. Решила открыть шкаф и достать пару тарелок. Взяла маркер. Что я хочу написать? «Страх», «Преследователь», «Оранжевый». Я хотела, чтобы он, тот человек, как и тарелка, разбился вдребезги.
Я била разного рода посуду о бетонную стену и кричала, просто кричала, будто кто-то стоял передо мной. Но с удивлением вдруг осознала, что этот кто-то – я. Это я получала свои же ругательства и унижения. «У тебя нет работы! Ты не знаешь, кем хочешь стать! Твои родители не гордятся тобой! Ты посредственность! Глупая! Наивная! Дура! Ты плохая подруга! Ты много ешь! Твоя фигура – отстой! Я ненавижу тебя! Ненавижу, ненавижу, НЕНАВИЖУ!»
И вот я сидела на полу и рыдала. Слёзы, сопли, размазанная тушь. Усталость сковала мой разум. Мне просто хотелось спать. Но нужно было закончить начатое. Я взяла биту и принялась что есть мочи дубасить ни в чём неповинный «SONY». Из ниоткуда ко мне пришли силы и с каждым ударом я всё яростнее лупила пластик. Становилось легче, незначительно, но тело будто освобождалось от невидимых оков.
Выйдя из здания, я чувствовала что-то странное. Я разбила столько тарелок, сломала столько вещей, мне было невероятно здорово на душе, но для меня это не было стимулом, я не готова была отказаться от всего, что со мной произошло, не могла просто выкинуть это из головы, будто этого и не было, а значит план Тори не сработал. Но ради её стараний я должна взять себя в руки. Мне нужна работа, нужно расставить все точки над «ё» с Марком и нужно что-нибудь съесть. Я сума сойду от голода…
– Тори, это было замечательно! Какая следующая остановка? – я улыбалась во все 32 в преддверии нового развлечения.
– Вот как! Значит твоя тяга к жизни усилилась, и ты решила эксплуатировать меня?
– Не-ет, что ты! Я бы никогда, – я состроила щенячьи глазки и надула губы.
– Хей, не честно. Даже не думай, я не растаю, – но она не могла сдержать улыбку.
Мы обе шутили и смеялись, шутливо пихали друг друга, и мне было весело в тот момент. Но как только он заканчивался, я вспоминала те глаза, что обжигали мою плоть и душу. Мне нельзя было грустить при Тори. Она так старается. Я не могу так поступить с ней…
Подруга снова не сказала куда мы идём, но вид у неё был хитрый. Когда мы наконец подошли, я не была уверена, что это именно то место.
– Думаешь, мне нужно что-то изменить?
– Это ты должна ответить на этот вопрос. Самой себе. Хочешь ли ты изменить что-то, чтобы почувствовать себя по-другому? Если да, то дерзай, а я заплачу. Так уж и быть, побуду крёстной феей для тебя, – она взмахнула рукой, указывая на салон красоты.
Я решительно кивнула и сделала шаг навстречу новой себе. Это действительно то, что может мне помочь. Так я думала.
Меня встретили улыбчивые администраторы, готовые заполучить мои деньги, и провели по коридору прямо к высокому светловолосому парикмахеру. Он взглянул на меня и протянул палитру.
– Здравствуй! Меня зовут Евгений. Твой природный цвет довольно неплох, ты действительно хочешь что-то изменить? Я могу просто сделать тебе уход и укладку, будешь великолепна!
– Нет, – я помотала головой. – Хочу это, – и ткнула пальцем в понравившийся цвет.
– Для первого раза это очень смело. Но раз таково твоё желание… Что ж, выход в этот цвет займёт время. Вполне вероятно, что ты уйдёшь отсюда поздно вечером.
– Хорошо. Но я должна предупредить подругу.
Я сказала Тори о своём решении, и она согласилась подождать.
Через несколько часов я вышла к ней. Её реакцию было несложно предугадать.
– Что ты сделала…Это просто…Воу!.. – она выдала сдавленный смешок.
Я стояла перед ней, девушка с лиловыми волосами, и думала: «Как я рада, что сделала это!»
– Ты потрясающая! Немного странная, но потрясающая!
– Спасибо, Тори! Евгений сказал, что мне очень идёт, как думаешь?
– Определённо! Кто бы ни был этот Евгений, он прав.
– Спасибо тебе, что вытащила меня сегодня. Я никогда этого не забуду.
– Конечно нет, я ведь столько денег за тебя отдала! – она шутливо подмигнула.
– Ха-Ха, теперь будешь припоминать мне это вечно?
– Да! – она добродушно смеялась.
Мы попрощались со всеми, кто получил наши деньги, и отправились домой с двумя коробками пиццы.
Путь до дома нужно было целый час отсидеть в электричке. Раньше я их жутко боялась. Не столько сидеть внутри, как мыслей о рельсах. Выглядели они очень страшно. И колёса, которые скользили по ним, тоже так выглядели. Но страхи нужно преодолевать, поэтому, когда двери вагона открылись, я храбро вбежала внутрь.
– Я посплю, если ты не против, – Тори облокотилась на стекло и закрыла глаза.
Перон за окном начал прерывисто двигаться – электричка тронулась. Я провожала людей, их чемоданы и кислые лица взглядом, в то же время послышался звук мобильного. Посмотрев на экран, я поняла, что это моя мама.
«Ого, они с папой нечасто мне звонят».
– Алло, мам, всё в порядке?
– Привет, доченька! Всё хорошо, а как ты поживаешь? – голос у неё был счастливый и моё напряжение спало.
– Я.…я в порядке. В полном, – не считая всего, я в порядке, да.
– Как учёба? У тебя всё получается?
Я немного помедлила с ответом. Почему все всегда спрашивают о том, в чём у тебя полная…
– Да, конечно. Никаких проблем.
– Рада слышать. Последний курс должно быть сложный. Но не буду утомлять тебя рутинными вопросами. Самое главное, как ты себя чувствуешь?
– Недомоганий нет. Мам. Вы нечасто звоните мне. О чём ты хочешь мне сказать?
– И ничего от тебя не скроется, – она тяжело вздохнула, – Я передам трубку папе, хорошо?
– Что же это такое, что может сказать только папа? В телефонной трубке слышались перешёптывания моих родителей, что насторожило меня ещё больше.
Раньше мы с ними были очень дружны. Я была очень стеснительным и нерешительным ребёнком, но они никогда не критиковали меня за это. Всегда были на моей стороне. Ну, чаще всего. Оба они были великолепной командой и однажды эта команда уговорила меня уехать в лагерь. Папа уверял меня, что будет весело. Так и было. И я бы с удовольствием вернулась бы в то время, когда мы втроём были вместе, но произошедшее отделило меня от них.
– Алло? Меня слышно? Принцесса, ты как? – папа всегда кричал в трубку, будто его не слышно, а слышно было прекрасно.
– Да, пап. Привет. Как вы?
– Мы в порядке, даже очень хорошо. Мы перевели деньги на твой счёт. За последний год учёбы, этот месяц аренды и немного на личные расходы. На пару месяцев должно хватить.
– Спасибо, я очень благодарна. Обещаю, когда-нибудь я смогу зарабатывать на всё сама.
– Да, принцесса. Касательно этого. К сожалению, это наша последняя помощи тебе материально. Мы хотим немного попутешествовать по миру, на сколько это возможно. Твоя мама очень мало где бывала, да и мне это интересно. Думаем отправиться на фургоне, как в кино. Она отучилась на водительские права, знаешь?
