Чжу Цзылай завопил:
– Все уже на месте: люди, машины, материалы! День простоя – это огромный ущерб, не один-два юаня. То, что нужно потратить, мы потратим, важно лишь то, что время не ждет.
Директор Чжао заявил, что для железнодорожного отдела все это не проблема, нужно лишь, чтобы согласились в уезде, и он тут же приступит к делу. Глава уезда Ван, держа в руках стакан, сказал Те Цзяню, что в уезде уже выпустили оповещение, в ближайшие два дня будет созвано собрание по реквизиции земли и сносу построек в деревнях, примыкающих к железнодорожной линии, чтобы поскорее прояснить и продвинуть вперед решение этих вопросов. Обернувшись, он спросил у председателя поселкового комитета У, нет ли у него каких возражений против сноса зданий и переселения жителей.
Перед лицом главы уезда председатель поселкового комитета У, конечно, был преисполнен доверия, поэтому и ответил, что возражений у него нет. Тон у него был очень решительный, но он намеренно упомянул ферму по разведению лисиц у входа в тоннель и ферму по разведению соболей у моста, которым, вероятно, придётся выплатить компенсацию за все затруднения. Не уверенный в своей позиции на этот счет, глава уезда Ван спросил:
– Это так трудно сделать?
Юань Тинфэн сказала:
– Мы сталкивались с таким на других линиях, если у каких-то лисиц и соболей не рождается детёнышей, какая-то курица яйца не несёт, какая-то женщина не беременеет, обвиняют в этом сразу нас. Банды стариков и старух целыми днями шатаются без дела, работе мешают, днем и ночью строить не дают, говорят, без денег ничего нам не позволят.
Глава уезда Ван сказал директору Чжао и председателю поселкового комитета У:
– Если такое произойдёт, первыми отвечать будете вы.
Юань Тинфэн была очень взволнована его словами. Она доложила главе уезда Вану, что сроки строительства площадки для изготовления и монтажа строительных конструкций очень сжаты, план по землепользованию она уже представила железнодорожному отделу уездного правительства. Теперь нужно посмотреть, смогут ли они сначала занять землю и начать строительство на правах временного пользования, поскольку требование заказчика таково: площадка должна быть достроена до Нового года.
Услышав ее речь, Те Цзянь был даже тронут. Он немедленно поднял стакан и в одиночку выпил за главу уезда Вана, директора Чжао и председателя посёлка У После этого атмосфера начала оживляться. Кун Цинжун и Юань Тинфэн наполнили свои рюмки и поднялись, говоря:
– Почтим тремя залпами трёх руководителей, – и с этими словами полностью осушили рюмки. Глава уезда Ван расхохотался, поднял вверх большой палец:
– У хорошего генерала нет плохих солдат, вот девушка выпила – не восемь лянов[17 - Мера веса в Китае, равна примерно 50 граммов. (прим.перевод.)], так целый цзинь[18 - Цзинь – мера веса в 500 граммов. (прим.перевод.)]! Теперь и я выпью!
Юань Тинфэн вновь подняла наполненную рюмку и подошла к директору Чжао, прося и его выпить. Она и эту рюмку выпила залпом, словно в ней была вода. Директор Чжао, глядя на наполненный водкой стакан, немного струсил и сказал, что столько не выпьет. Юань Тинфэн подняла стакан над шеей директора Чжао и сказала, что, он не выпьет, она сейчас всю водку выльет ему за шиворот. Все за столом расхохотались. Ничего не оставалось директору Чжао, как поднять стакан:
– Как напьюсь, придётся вам меня поддержать.
– Да я вас не то что поддержать, – сказала Юань Тинфэн, – я вас на спине куда угодно донести могу.
Директор Чжао поднял стакан, поглядел на него. Хотел выпить залпом, но, допив, все выплюнул. Чжу Цзылай тогда поднял наполненный до краев графин и сказал, что ничего больше пить не будет. Каждый, принимая у другого графин, произносил тост и выпивал по очереди, и после этого ничего не осталось от ящика водки – лишь раскиданные по земле бутылки.
На самом деле и Те Цзянь был пьян, и Чжу Цзылай, Кун Цинжун, Юань Тинфэн еле стояли на ногах, они только из последних сил строили из себя заправских умельцев пить перед местными руководителями. Они знали, что, если во время застолья не изливать чувства и доверие в тостах, не пить так, чтобы местный руководитель и сам доверился и поднял большой палец вверх, то очень сложно будет занять нужный земельный участок и начать на нем работу. Когда они покинули ресторан, сели в машину и поехали на стройку, всем им уже было нестерпимо плохо. Три внедорожника, мигая аварийкой, остановились у обочины. Те Цзянь, Чжу Цзылай, Кун Цинжун и Юань Тинфэн сидели на корточках на снегу, и их сильно рвало, свежий ночной воздух смешивался с душным запахом перегара. Шофёру пришлось достать из машины бутылку минеральной воды и подать Те Цзяню, чтобы он прополоскал рот. Когда у Те Цзяня прекратилась рвота, он схватил бутылку воды, яростно глотнул, а потом, задрав голову,
несколько раз прополоскал рот, с силой выплюнул воду на снег, обернулся кругом и крикнул:
– Охо-хо, братцы… всё выблевал!
Юань Тинфэн раскачивалась из стороны в сторону, язык её не слушался.
– На. начальник, я первый раз столько выпила. Хочу кого-нибудь ударить.
Пьяный Чжу Цзылай присел к ней поближе и сказал:
– Ты би. бить хочешь. а я обнять. хочу тебя обнять.
– Отвали, отвали! – завопила Юань Тинфэн и оттолкнула его. Чжу Цзылай тоже толкнул Юань Тинфэн и крикнул, чтобы она отвернулась, ему помочиться нужно. Те Цзянь глубоко вдохнул холодный воздух и заорал:
– Как же прекрасно мы выпили. рекой текло. теперь можем не беспокоиться о выполнении задач к Новому году.
Он велел Чжу Цзылаю назавтра неотступно наблюдать за обмером земли.
Те Цзянь вернулся в управление участком. Шофёр поддерживал его, когда он выходил из машины. Пошатываясь, Те Цзянь поднялся наверх. Лань Хуадо, заслышав шум, выбежала в коридор, поспешно открыла дверь и ввела Те Цзяня в кабинет. Она бросилась хлопотать, заваривать ему чай и наливать воду. Те Цзянь, щуря глаза, полулежал, откинувшись на спинку дивана. Правый ботинок неизвестно когда свалился с его ноги, которая теперь свешивалась с дивана. Он попросил Лань Хуадо позвать Дан Хунци, Сяо Иху и Цзинь Гоин. Лань Хуадо поставила воду на чайный столик и торопливо выбежала из кабинета.
Первой пришла Цзинь Гоин. Увидев, в каком состоянии Те Цзянь, она с любопытством спросила, чего это он так напился. Те Цзянь уселся, поглядел на неё и с глупым видом захихикал, потом потер рот и спросил, где Наньнань. Цзинь Гоин сказала, что Наньнань давно спит и Те Цзяню, если он столько выпил, тоже стоит поскорее пойти спать. Те Цзянь, дыхнув на неё перегаром, помахал рукой. Когда, набросив на плечи ватные куртки, пришли Дан Хунци и Сяо Иху, он со смехом сказал:
– Не зря мы так напились. Выпили эффективно, с пользой, выпили – и землю получили, выпили – и темпы у нас есть. За окном бело, в комнате тепло, как я рад!
Дан Хунци тоже напился до тошноты. Он сказал, что скоро он с водкой кровь выкашливать будет. Те Цзянь сказал, что при строительстве высокоскоростных железных дорог без харканья кровью, без потери нескольких килограммов плоти не получится сделать первых шагов. Он спросил, как у Дан Хунци дела с землей, и Дан Хунци заплетающимся языком сказал, что земля есть! Скоро можно будет въезжать на стройку под подъездную зону тоннеля и площадку для складирования отвального шлака. Работы сейчас выполняются на соседней ферме по разведению лис. По взрывчатым веществам надо ещё договориться с управлением общественной безопасности. Те Цзянь, обеими руками опиравшийся о чайный столик, низко опустив голову, выглядел так, что было понятно, как ему плохо. Он сказал, что завтра могут занимать и землю под площадку второго отдела, и попросил проследить за этим Сяо Иху. Если удастся въехать на стройку зимой, развернуть работу во всех точках, проложить подъездные дороги, начать бурить сам тоннель, подготовить площадку для изготовления и монтажа конструкций моста, приготовиться к сооружению моста, то можно считать, что победа одержана, можно напрямую сказать нижестоящим товарищам, что они постарались. Сяо Иху охватила зависть, когда он услышал это. Склонив голову, он спросил:
– Нижестоящие товарищи стараются, а мы не стараемся?
Те Цзянь повернулся и поглядел на Сяо Иху:
– Стараетесь.
Те Цзянь вспомнил, как в самом начале председатель Ся направил его работать с ними вместе, а он ещё хотел отказаться. Дан Хунци упрекнул Те Цзяня, спросив, по-настоящему ли он столько выпил или просто прикидывается. Те Цзянь поднял голову.
– Выпил много! Но голова ясная.
Те Цзянь сказал Сяо Иху, что он чересчур любит покрасоваться своим возрастом и опытом, похлопотать о своей выгоде, побороться за свои полномочия. Сяо Иху его слова не понравились.
– Я красуюсь своим возрастом, хлопочу о выгоде и борюсь за полномочия? – спросил он.
– Разве нет? Если бы ты к полномочиям и выгоде не стремился, с чего бы тебе было нужно звонить мне, с чего бы ты хотел сам себе подписать возмещение командировочных?
Сяо Иху негодующе ответил:
– Я всё-таки заместитель начальника участка, а не имею права даже сам себе возмещение выписать. Все полномочия сосредоточены в твоих руках. Здесь ещё есть демократия?
Цзинь Гоин покосилась на Сяо Иху и сказала, что ей полномочия не нужны, ей важно лишь хорошо делать свою работу. Те Цзянь обеими ладонями ударил о подлокотники дивана и сказал Сяо Иху:
– Моими полномочиями меня компания наделила. Ты тоже работал над проектами и руководителем бывал, нечего тут такие наивные вопросы задавать. Я знаю, что ты не миришься с моим назначением, но почему бы тебе не поучиться у Лао Дана и Гоин? Мы должны совместными усилиями построить прекрасную железнодорожную линию.
Сяо Иху больше об этом не заговаривал. Он бросил на чайный столик материалы, которые держал в руках, сказав, что это план конкурсов на подбор бригад двух отделений на завтра и список рабочих бригад. Бригады, не входящие в квалификационный список, должны быть распределены. Сяо Иху всех об этом оповещает и, можно считать, предоставляет на коллективное рассмотрение. Дан Хунци спросил:
– Бригады, не входящие в квалификационный список? Кто их рекомендовал?
– Заказчик.
Цзинь Гоин спросила, кто конкретно этот заказчик. Сяо Иху сказал, что это две бригады по строительству тоннелей, рекомендованные Ван Чжунли, и распределит их первый отдел.
Те Цзянь взял материалы, несколько раз просмотрел их, схватил ручку и вычеркнул две бригады, сказав, что Чжан Фучэнь ни о чем его не предупредил, а рекомендации других лиц он рассматривать не будет, будь это хоть руководители компании. Бригадой, за которую заступается руководитель, подчиненный не осмелится управлять, а если ей не управлять, то не обойдётся без провалов на проекте.
– Я думаю, – с подозрением сказал Те Цзянь, глядя на Сяо Иху, – не мог ли директор Ван попросить тебя распределить эти бригады на нашем участке?
Сяо Иху тут же в лице переменился и сказал Те Цзяню:
– По твоим словам похоже, будто бригады я должен распределить частным образом, не веришь – так позвони директору Вану.
Те Цзянь отмахнулся и сказал, если это рекомендация Ван Чжунли, то нужно ему ответить отказом и попросить его это понять. Сяо Иху удивился, растерялся и сказал, что Ван Чжунли отвечает за оценку техники, модификаций и репутации, если не распределить его бригады, это может его оскорбить. Те Цзянь сказал «Оскорбить так оскорбить». Он не верит, что Ван Чжунли окажется таким неразумным и решит, прикрываясь своим служебным положением, отомстить им за обиду. Цзинь Гоин добавила:
– Заместитель Сяо, я вам уже говорила, что одного агента нельзя пускать на конкурс на оборудование. Надеюсь, вы не создадите мне проблем.
Кун Цинжун и Юань Тинфэн вернулись на крестьянский двор, где они временно расположились. Ань Сюэжун и Цзы Ци выбежали из дома, поддержали Юань Тинфэн, которая, пошатывалась, прошла внутрь. Она легла на кровать и заявила, что выпила не так уж много и принялась наставлять Цзы Ци и Ань Сюэжун, в особенности же выразила отвращение к партнёру Ань Сюэжун Дэн Лицяну, который требует от неё покинуть «Китайские железные дороги». Юань Тинфэн сказала, что её муж Цзян Цзаймин, работающий в городе, тоже хочет, чтобы она покинула компанию, потому что надеется избежать таких долгих расставаний. Но она никуда не пойдет, будет работать на стройке. Хотя секретарь стройплощадки – не такая уж и высокая должность, хотя она всего лишь работник отделенческого уровня, но строительство высокоскоростных железных дорог непременно войдёт в историю, это дело славное, она им гордится. Ань Сюэжун поплотнее ее укутала, чтобы она не сбрасывала одеяло, и сказала:
– Дэн Лицян именно хочет, чтобы я ушла.
Юань Тинфэн тут же загорелась гневом и заявила, чтобы Ань Сюэжун его не слушала.
– Я не согласна, чтобы ты уходила. Если у него такие мысли, так лучше пораньше его послать подальше, ничего хорошего у вашей пары не получится. Не веришь – сама потом увидишь.
Цзы Ци налила Юань Тинфэн воды и сказала:
– Сестрица Юань, в прошлом пословица была такая: лучше разрушить десять храмов, чем один брак. Зачем вы побуждаете Сюэжун бросить Дэн Лицяна?
Юань Тинфэн на это возразила, что, если Сюэжун говорит правду, то такой брак должно и нужно разрушить. Ань Сюэжун откровенно рассказала, что Дэн Лицян боится, что после свадьбы они будут жить порознь, он такой жизни не перенесёт.
Юань Тинфэн откинула одеяло, вытянула вперед свою красивую белую руку и сказала:
– Не перенесёт, так пусть другую ищет, не иди за него замуж. Посмотри на моего мужа, целыми днями сидит в офисе, в месяц получает три – пять тысяч, за год ни разу никуда не выедет, понять не в состоянии трудностей нашей с вами дикой жизни на стройке. Я уже столько лет по стройкам езжу и привыкла к этому, если меня заставить на одном месте сидеть без движения, мне аж тесно станет. Если мы с ним вдвоём долгое время дома сидим, за три дня непременно разок немножко поругаемся, а за пять дней – один раз сильно поссоримся, и я так разозлюсь, что просто захочу тут же убраться от него подальше на стройку.
Цзы Ци помогла ей подхватить одеяло и сказала:
– А кто не хочет спокойной жизни, много ли таких, как мы?
Юань Тинфэн вздохнула, и Цзы Ци почуяла удушливый запах спирта. Юань Тинфэн сказала:
– В «Китайских железных дорогах» почти миллион официальных работников, и женщин, должно быть, несколько сотен тысяч, и сезонных работников из строительных бригад, должно быть, сотня миллионов. И кто из них на нас не похож? Наше строительство железных дорог – это что, не жизнь? Вот уж странную вещь сказала.
Юань Тинфэн сказала, если Цзы Ци и Ань Сюэжун хотят выйти замуж, то пусть выходят за работника «Китайских железных дорог», а выходить за человека из общества ненадежно, это после свадьбы понятно станет. Ань Сюэжун и Цзы Ци не стали спорить с Юань Тинфэн, находящейся во власти водки, лишь выключили свет и отправились отдыхать.
В ту ночь никто из тех, кто выпил с уездным руководством из-за вопросов реквизиции и сноса, не смог нормально выспаться.
Все они хотели как можно скорее реквизировать землю и развернуть строительство. Ночь уже близилась к рассвету, а Ши Цзинтянь, Чжу Цзылай и Чжао Хуалян из первого отдела все ещё сидели в переговорной и беспрерывно судачили то о том, то об этом, обсуждая работу. Ши Цзинтянь хотел, чтобы в строительстве тоннеля Цзинъян они стали первыми на всей линии. Он распорядился, чтобы Чжао Хуалян позвал Бао Те, командира бригады по сооружению остова тоннеля. Чжао Хуалян вышел из здания на дорогу и принялся кричать: «Бао Те, Бао Те!» Вскоре прибежал Бао Те, набросивший на плечи куртку. Ши Цзинтянь, полулежа на стуле, объяснил ему, что завтра начинается въезд на стройку тоннеля, пусть Бао Те с бригадой отправятся туда и за всем проследят, а также помогут рабочей бригаде въехать на стройку и начать работы. Ещё он намеренно подчеркнул, что цементирование подъездной дороги, порталы тоннеля и анкерные крепления стен должны быть наивысшего качества и выглядеть красиво. Бао Те сказал, что завтра он пораньше туда поедет. Рабочая бригада Ли Вэйминя уже на месте. Впоследствии ещё будут проводиться конкурсы на оборудование, оборудование уже стянуто к стройплощадке и сложено на окраине деревни.
На другой день Цзинь Гоин на машине подъехала к зданию первого отдела. Она как раз стояла внизу и разговаривала с Ван Жоюнь о работе, когда из здания вышел Ши Цзинтянь и остолбенел, увидев Цзинь Гоин. В ту минуту то ли деловитость и красота Цзинь Гоин затронули его сердце, то ли он с некоторым пренебрежением принял тот факт, что женщина тридцати с чем-то лет стала главным инженером всего участка. В то время как Ши Цзинтянь оглядывал Цзинь Гоин, она тоже незаметно бросила на него взгляд. Её охватило необъяснимое чувство при виде этого темнолицего, казавшегося немного неотесанным молодца, но она немедленно отвела взгляд.
Ши Цзинтянь спросил, не к нему ли она пришла. Цзинь Гоин ответила, что к нему. Далее Ши Цзинтянь уже не стал спрашивать. Ван Жоюнь, стоявшая рядом, сказала:
– Не получилось войти на территорию шахты и провести там измерительные работы, и это повлияло на повторный замер по всей линии, вот главный инженер Цзинь и волнуется.
– Вопрос с измерительными работами в шахте нельзя решить? – спросила Цзинь Гоин.
Ши Цзинтянь не осмелился глядеть на неё, отвёл глаза и сказал, что Цзинь Гоин – главный инженер участка, и можно ли провести повторное измерение, она должна сама себя спрашивать. Лицо Цзинь Гоин тут же вытянулось, и она сказала, что реквизиция земли входила в обязанности первого отдела. Ши Цзинтянь язвительным тоном заметил:
– Вы. Женщины, такие все способные, мы под вашим началом работаем.
Ван Жоюнь сначала поглядела на Цзинь Гоин, потом – на Ши Цзинтяня. Она поняла, что положение сложилось неловкое, и немедленно решила найти компромисс.
– Управляющий, – сказала она, – шахта в нашем районе, мы ведь не можем допустить, чтобы за реквизицию этой земли отвечала главный инженер Цзинь?
Ши Цзинтянь почесал голову и с долей презрения презрением сказал:
– Главный инженер Цзинь, вы из управления участком, вы работник департаментского уровня, а я – уровня заместителя департаментского работника. Вы такая сильная, не поможете ли нам… Ведь присутствие женщины позволяет легко уладить дело.
Цзинь Гоин, ужасно разозлившись, сказала:
– Повторное измерение задержалось из-за вас, если у вас нет способностей выполнять обязанности руководителя проекта, я могу попросить начальника Те, чтобы он позвонил председателю У из вашей компании и нашёл вам замену.
С этими словами Цзинь Гоин повернулась и направилась к своему внедорожнику. Ван Жоюнь, ойкая, устремилась за ней, надеясь уговорить её остаться, но её машина уже с шумом отъехала прочь. Ши Цзинтянь закурил, поглядел на удаляющийся внедорожник и сказал, что ей не понравилось, как другой человек призвал ее к ответу.
Цзинь Гоин вернулась в управление участком и доложила Те Цзяню об измерительных работах первого отделения в шахте и встрече с Ши Цзинтянем, конечно, всё ещё гневаясь. Те Цзянь с каменным лицом швырнул на стол ручку.
– Этот Ши Цзинтянь осмелился так разговаривать?
Цзинь Гоин хмыкнула: управляющий отделом – и такой высокомерный, раньше она таких и не видывала. Те Цзянь принялся её утешать и сказал, чтобы она не злилась.
– Занимайтесь техникой. Его можно наказать многими способами, чтобы он сбавил спесь, – сказал Те Цзянь. – Некоторые мужчины неисправимы: не верят, что женщины тоже могут быть сильными и умными.
В это время Ши Цзинтянь с секретарем Чжу Цзылаем шёл по заснеженной дороге, а за ними медленно ехал внедорожник. Ши Цзинтянь, держа сигарету в руке, затянулся, и дым, который он выпустил изо рта, немедленно растворился в промерзшем свежем воздухе. Зазвонил телефон. Оказалось, Ши Цзинтяню звонил Те Цзянь. Чжу Цзылай, видя, что лицо Ши Цзинтяня по ходу разговора становится всё более и более серьёзным, спросил, что происходит. Ши Цзинтянь отключился, остановился и сказал, что Те Цзянь ему смертный приговор подписал, требуя, чтобы измерительные работы в шахте были завершены в течение двух дней. После того, как Те Цзянь остановил вырубку деревьев и расчистку грунта, которыми занимался Цяо Сань, возможно, что тот решил задержать продвижение строительных работ за счёт шахты. Чжу Цзылай сказал:
– Что же, Цяо Сань воспользуется этой возможностью, чтобы получить с нас выгоду и даже шантажировать.
Ши Цзинтянь сказал, что на самом деле нет никакого способа завершить измерительные работы в районе шахт, остаётся только умолять Цяо Саня о помощи. Ши Цзинтянь и Чжу Цзылай предположили, что Цяо Сань определенно выдвинет им условия, на которых допустит их в шахту, и почти наверняка это будет требование допустить его к работам.
Тогда Ши Цзинтянь велел Чжу Цзылаю возвращаться пока в проектный отдел, а сам отправился прямиком в уезд к директору Чжао из железнодорожного отдела уездного правительства. Слева от двери его кабинета висела табличка с иероглифами «Железнодорожный отдел». В кабинете были потрёпанный диван, чайный столик с отслаивающейся поверхностью, у окна располагался малюсенький письменный стол, а к стене прижимался железный шкаф. Узнав, что к нему пришёл Ши Цзинтянь, чтобы урегулировать вопрос об измерительных работах в шахте, директор Чжао немедленно позвонил Цяо Саню, уведомил его об этом и попросил прийти.
Когда Ши Цзинтянь вошёл, Цяо Сань уже сидел на продавленном диване в кабинете директора Чжао. Закатив глаза, Цяо Сань покосился на Ши Цзинтяня, даже не приподняв с дивана задницы. Директор Чжао, видя, что пришёл Ши Цзинтянь, вышел из-за стола и перешёл к дивану.
– Директор Цяо, – любезно сказал он, – ваши подчинённые мешают измерительным работам первого отдела, а ещё отнимают у них приборы. Так всё-таки не годится. Мост в вашем месторождении непременно будет построен, что до компенсации за ваши шахты, вы сможете обсудить её впоследствии с компанией «Север—Юг». Если не будут произведены повторные измерения, по всей линии не получится начать работы, а куда это годится?
Цяо Сань, держа в зубах сигару, в руках теребил нефритовую рукоятку. С нескрываемым презрением поглядел он на директора Чжао, а потом на Ши Цзинтяня, покачал головой и ни слова не проронил. Ши Цзинтянь и директор Чжао переглянулись.
– Директор Цяо, – сказал Ши Цзинтянь, – мы работаем над государственным инженерным проектом, проведём здесь несколько лет, и впоследствии непременно случится так, что кто-то будет кого-то о чем-то просить. Я надеюсь, что вы сегодня проявите любезность и позволите нам провести измерительные работы в шахтах. А с нашей стороны, до того, как вы договоритесь о компенсации, мы не будем начинать работы по строительству моста. Идёт?
– Мне известно, что за проект вы выполняете, но без моего разрешения своевольно входить в мои шахты нельзя, – Цяо Сань, выпустив нефритовую рукоятку, поднялся. – Лао Чжао, смотрю, ты что-то за них заступаться стал, их интересы защищаешь.
– Ах, директор Цяо, – сказал директор Чжао, – я ведь защищаю именно что ваши интересы.
Цяо Сань повертел нефритовую рукоятку, взвесил ее в руке и сказал Ши Цзинтяню:
– Ну хорошо. Чтобы оказать честь Лао Чжао, я разрешу вам войти в шахты и все там измерить, но вы должны поразмыслить, как бы мне что поделать в этом проекте, ведь моим парням тоже надо что-то кушать. Считайте, мы тут сделку заключаем: мне деньги – вам товар. Вы мне даёте работу, тогда обо всем и договариваемся. Как вам это?
Директор Чжао удивился и спросил:
– Я ведь рекомендовал вас заместителю Сяо, разве вы уже не начали работы по вырубке деревьев и расчистке грунта?
