Нине Аля очень нравилась своей смелостью, начитанностью и умением в любой сложной ситуации найти положительные моменты. За эти два года учёбы и дружбы, только ей она могла доверить свои секреты. Аля не была соперницей. Все женщины, как считала Нина, соперничали между собой, чтобы быть первыми. Первыми везде, особенно в глазах мужчин. Все, кроме Али. У Али соперниц не было. Она стояла, как будто, в стороне от всех девушек, и не кичилась этим. А, может, не осознавала этого.
Аля направлялась по коридору общежития на общую кухню. Услышав шум на третьем этаже, где располагались комнаты для сильной половины человечества, решила подняться и посмотреть. То, что она увидела, привело её в шоковое состояние. Несколько русских ребят выбрасывали вещи в коридор из комнаты, возле двери которой стоял новоприбывший увалень.
– Ищи себе другую комнату, если тебе не нравится, что мы курим!
– Ты, маменькин сынок, катись в свою Грецию!
– Шум, видишь ли, ему мешает. Так уши заткни.
Увалень вжался в стену коридора и рассеянно смотрел на происходящее. Аля подбежала к толпе.
– Эй, вы, уроды! Оставьте человека в покое! Что происходит? Какое вы имеете право выгонять его из комнаты? – закричала Аля, взяла увальня за руку и оттащила в сторону.
– Спасибо, – тихо сказал юноша и улыбнулся. – Вы всегда так врываетесь в жизнь чужих людей?
– Как – так? – удивилась Аля.
– Как вихрь. Вы врываетесь в жизнь, как вихрь. Это очень красиво. Но… Я сам о себе позабочусь. Хотя, я действительно маменькин сынок. Они правы.
– Пойдёмте к коменданту и попросим другую комнату, – резко ответила Аля и потащила увальня за собой.
– Вам бесполезно сопротивляться, – улыбнулся увалень, следуя за Алей. – Как вас зовут?
– Ольга, – неожиданно для себя сказала Аля, – но все зовут меня Аля и мне это нравится.
– Поверили Пушкину? Странно. Вы же смелая.
– Это здесь ни при чём, – смутилась Аля. – А у вас имя есть?
– Конечно. Как и у всех людей. Мама назвала меня ХрИстосом. Но все зовут меня Крисом. Так лучше. И безопаснее.
– Вы странный, Крис – ХрИстос, – тихо произнесла Аля. – Мы пришли. Попросите у коменданта другую комнату. Лучше с вашими соотечественниками.
– Вы так думаете? Ну, что ж. Попробую и этот вариант. Признателен вам за совет. Приятно, когда о тебе заботится такая красивая девушка Аля. Теперь буду обращаться к вам за советом. Вы разрешите? – с лёгкой улыбкой спросил Крис.
Аля не знала, что ответить. Манера разговора Криса была настолько странной, что она впервые растерялась. Речь юного грека была медлительной и слегка ироничной. Но при этом глаза смотрели серьёзно и внимательно. Создавалось ощущение, что он наперёд знает ответы собеседника, и ему от этого весело и доставляет удовольствие.
– Крис, скажите, ваш отец был партизаном?
– Откуда вы знаете? Читаете газеты? Приятно. Мы поговорим об этом в другой раз. Обещаю. А сейчас, извините, пойду проситься к моим соотечественникам. Как вы и сказали. Хотя не думаю, что они будут этому рады. Я не терплю беспорядка.
– Это общежитие, Крис. Придётся привыкать, – ответила Аля и, простившись с новым знакомым, вернулась к себе в комнату.
Глава 6.
Нина ликовала. Сегодня произошло то, о чём она мечтала уже два месяца. С тех самых пор, как увидела Георгия – грека, так похожего на Дугласа. Его страстный, пылающий огнём взгляд, смелые и сильные руки, гибкое тело и губы, жадно целующие её тело. Всё это произошло с ней. Сегодня. С ней и с ним. В его комнате. Она просто пришла к нему и сняла платье. А под ним -ничего. Только её, жаждущее любви, тело. Она добилась того, чего хотела. И неважно, что это длилось, как ей показалось, мгновение. И неважно, что он был немного груб. Вначале. Но потом… Это было истинное наслаждение. Со Степаном такого не было никогда. Ни до, ни после замужества. Красота Георгия пленяла и возбуждала. И немного пугала.
Нина вспоминала и мечтала. Мечтала о романтических свиданиях, о страстных ночах с Георгием. Впервые она не жалела, что замужем. Это успокаивало и придавало уверенность. Уверенность в своей красоте, привлекательности, да и, что греха таить, защищённости. Разве была бы она так смела, если бы не имела такой стены, как Степан? С большим удовольствием она приготовит сегодня его любимый рассольник. И будет очень страстной ночью. А что? Представит Георгия. И округлившийся за эти три месяца живот Степана не будет её раздражать. Нине захотелось с кем-то поделиться нахлынувшим на неё счастьем, и она помчалась к Але.
В комнате, кроме Али и Полины, находился Георгий. Он был в куртке. Полина накинула на себя пальто, и вместе с Георгием вышла из комнаты. Нина удивлённо проводила их взглядом.
– Куда это они? – спросила Нина, когда за ними закрылась дверь.
– А тебе не всё равно, а, замужняя дама? – удивилась Аля.
– Да, всё равно, конечно. Только… Странно это…
– Ничего странного. Красивая пара. Ты что, ничего вокруг себя не видишь? Они же на лекциях вместе сидят. Думаю, что у них всё серьёзно.
– Посмотрим. Поживём – увидим.
– У тебя что-то случилось? Что так поникла? Пришла такая весёлая. Говори. Я же всё вижу.
– Да что говорить? Всё ужасно, – тихо произнесла Нина и расплакалась. – Я так его люблю, Аля, так люблю.
Аля подошла к Нине, села рядом с ней и обняла. Рыдания Нины были ей понятны. Много девушек уже успели влюбиться в Георгия. Полине повезло. С первых же дней после расселения в общежитии, Георгий стал ухаживать за Полиной. Да и Крис, который теперь жил в одной комнате с ним, как-то проговорился, что его друг напоминает ему влюблённого сумасшедшего. Почему сумасшедшего, Аля не стала уточнять. Не её это дело. Достаточно и того, что у неё впервые появился друг мужского пола. Хотя и другом назвать Криса было очень сложно. Он, просто- на- просто, нуждался в чьей-то защите. В защите от бесконечных нападок со стороны парней, да и девушек, тоже. Несмотря на всю его неординарность, он напоминал Але слепого котёнка, брошенного на произвол судьбы. Слишком он не был похож на обыкновенных парней.
– Не плачь, милая, успокойся. У тебя же всё хорошо. Семья, Степан, любовь. Многие об этом даже и мечтать не могут. Дорожи тем, что есть.
– Ты не понимаешь. Он такой… Господи, как же я ей завидую.
– Он урод, Нина. Поверь мне. Просто, поверь.
Глава 7.
Приближались новогодние праздники. Заканчивалось время шестидесятых, время романтиков, физиков и лириков, геологов и юных мечтателей, верящих в коммунистическое будущее страны, гордящихся полётом Гагарина в космос, стихами Рождественского и Евтушенко, Иннокентием Смоктуновским в роли Гамлета. Хрущёвская «оттепель» сменилась Брежневским «застоем», тайно читалась запретная литература Сахарова и Солженицына, «Мастер и Маргарита» Булгакова, появились диссиденты и гонение на них, более открыто высказывалось недовольство в адрес правительства и «железного занавеса», набирала мощь массовая эмиграция из Страны Советов. Из разных источников поступала информация о том, как прекрасна жизнь в Израиле, Америке, да и в европейских странах: большие зарплаты, красивая одежда, комфортное жильё, а главное – свобода. И этой красивой, недоступной жизни, хотелось испытать на себе. Хоть в чём-то. Появились фарцовщики, которые торговали импортными вещами, а вместе с ними и мошенники, которые виртуозно подменяли красивые вещи на старые тряпки прямо на глазах восхищённых и счастливых покупателей.
Нина раскрыла пакет, только что привезённый из подземного перехода на Пушкинской, достала красное платье, купленное за общие со Степаном деньги и… разрыдалась. Красная мятая тряпка совсем не походила на то, что ей показывал продавец-фарцовщик.
Мечта затмить Полину на Новогоднем празднике рухнула и отчаяние сдавило горло. Она задыхалась. Всё, что касалось Георгия стало для неё самым важным в жизни, и важнее самой жизни. Она готова была умереть за него… или убить.
После той, первой ночи с Георгием, последовали и другие. Она не могла не приходить к нему. Это было выше её сил, выше сознания. Ей даже было всё равно, что он влюблён в Полину, и что у него с Ниной нет будущего. Отказаться от этого настоящего было невозможно. Это происходило в одно и то же время. Нина заходила в тёмную комнату и её подхватывали стальные руки Георгия. А дальше наступало блаженство, граничащее с безумием. Она от переполненных душу и тело чувств теряла сознание, и в эти мгновение казалось, что она окружена миллиардами звёзд, сжигающих её тело такой же страстью, какую испытывает и она. И ей не хотелось покидать это «бессознание», а остаться навсегда и наслаждаться их ярким, пронизывающим всё её тело вселенским жаром. Но… Это неизбежное «но».
– Пора, – голос Георгия слышался, как приказ, которого она не могла, даже боялась, ослушаться.
Нина покорно вставала, одевала платье и молча, не проронив ни слова, покидала комнату. Она шла в общую студенческую душевую, становилась под ледяную струю, пытаясь справиться с дрожью во всём теле, затем натягивала платье на мокрое тело и шла в свою идеальную, как считал муж, семейную жизнь.
Степан часто повторял, что у него самая идеальная жена, потому что она много и вкусно готовит, идеальная семья, потому что они знакомы с самого детства и знают друг о друге абсолютно всё, поэтому застрахованы от сюрпризов, и жизнь у них самая идеальная, потому что они живут в лучшей стране мира, в лучшем городе этой самой страны и учатся в самом лучшем вузе.
Степан был счастлив, сыт и спокоен. Он спал крепким сном молодого здорового мужчины после сытного ужина и позднее возвращение Нины оставалось незамеченным. Он ей доверял безгранично, всегда и во всём.
– Плевать на платье, – сказал Степан. – Ты мне нравишься в любом наряде. А лучше даже без платья. Денег жалко, конечно, но ничего, прорвёмся. Батю попрошу, он сала пришлёт. Свинью зарежут, в конце концов. Нашла из-за чего рыдать. Вот то, что сволочей развелось много, это плохо. Сажать их надо. Правильно, что у нас страна закрыта от всяких там иностранцев. Молодец Брежнев. До коммунизма мы точно доживём, моя дорогая Нина. За красивыми вещами и человека сложно определить потом будет. Так что не плачь. Мы с тобой самые счастливые люди на земле.
– Мне этого мало, Степан. Я женщина. Я хочу затмить…. Неважно. Пойду к Але. Может, у неё что-нибудь найдётся.
– Кого ты хочешь затмить? И зачем? Для меня ты самая красивая.
У Али особого выбора не было. Она надела платье-матроску и, сидя на кровати, ждала, когда Полина подкрасит и без того чёрные ресницы.
– Полина, ты сегодня просто фантастически хороша. От поклонников не будет отбоя. Бедный Георгий. Я ему не завидую.
– Я – тоже. Через неделю приедут мои родители знакомиться с ним. Если они дадут согласие на наш брак, то летом мы поженимся. Они у меня очень, я даже не знаю, какое слово им подходит: требовательные, строгие, жёсткие. Я рядом с ними себя чувствую, как в плену. Шаг в сторону – расстрел. Для меня уехать в Грецию с Георгием – это обрести свободу.
– А воспользоваться сможешь? Свободой?
– Не знаю. Я постараюсь.
Дверь с грохотом распахнулась и в комнату влетела Нина.
– Девчонки, выручайте. Меня фарцовщики обманули. Вместо красного платья продали тряпку. У меня ни одного платья нет. Только юбки и свитера. И всё такооое. Ужас.
– У меня ничего, кроме этой матроски.
– У меня есть три платья. Выбирай. Возьми моё. Любое.
– Твоё? – нерешительно спросила Нина. – Господи, какая же ты красивая сегодня. И, тоже, в красном. И я хотела красное. Ладно, показывай, что у тебя есть.
– Вот, смотри: зелёное, серое и вот это, бирюзовое. Зелёное очень подойдёт к твоим глазам. Бирюзовое очень яркое. Серое – скромное. Закрытое.
– Я возьму бирюзовое.
– Я не возражаю, – тихо ответила Полина.
– А я возражаю, – Аля взяла из рук Нины платье и отдала Полине. – Спроси у других девчонок. Обязательно у Поли брать?
Стук в дверь прервал неожиданные споры и в комнату зашли Крис и Георгий.
– Поля, Аля, мы за вами. Одевайтесь. Мы вас внизу подождём.
Нина, воспользовавшись моментом, вырвала из рук Полины бирюзовое платье и выбежала в коридор.
– Вот же какая. Не упустит своего, – зло сказал Георгий. – Твоё платье взяла, а ты, как всегда, за себя постоять не можешь.
– Рыцарь, а ты на что? – возмутилась Аля. – Догони. Отбери.
– Бирюзовый цвет на фоне красного очень проигрывает, – изрёк Крис медленно и иронично. – Затмить не удастся. А ты, Аля, сегодня будешь единственная. Знаешь, как говорят великие люди? Хочешь выделиться среди роскоши, оденься проще. Не спрашивайте, кто сказал. Не отвечу.
– «В платье ищите женщину. Если нет женщины, то нет и платья». Коко Шанель, – резко ответила Аля. – Ладно, умники, пойдёмте. К началу опоздаем.
Глава 8.
Зал был полон. Ёлка сияла, как сказочная Королева. Гремела музыка. Счастливый смех и веселье слышались со всех сторон. Крис, как всегда, прошёл, ведя за собой Алю, в самый дальний угол, вдавился в стену, как истинный греческий Атлант, подпирающий небосвод, и стал наблюдать за окружающими с неизменной ироничной улыбкой.
– Крис, а ты вообще, умеешь веселиться? Или так и будешь стоять столбом?
– Я похож на столб? Как мило это звучит из твоих прекрасных уст.
Не прошло и минуты, как к Але подошёл высокий парень.
– Разрешите Вас пригласить на танец, если, конечно, Ваш спутник не будет против.
– Спутник не будет против, – ответил Крис в той же изысканной манере, и, даже, поклонился. – Прошу Вас. Аля фантастически танцует.
– Значит, мне повезло. Благодарю Вас, юноша, – ответил незнакомец, и, взяв Алю за руку, провёл в самый центр зала, обхватил за талию, и закружил в медленном танце. – Разрешите представиться. Меня зовут Виктор, студент, родился и вырос в Ленинграде.
