Виктор Анатольевич Коробов "Второй срок"

Некоторое время все молчат. Да и время урока уже к концу подходит. Таня Косточкина поднимает руку, я ей киваю.

– Виталя, а вот то, что ты говорил на диспуте… Мне Лазарев сказал, что это всё неточно. Как же так, он врёт, или ты и вправду…

И тут звенит звонок, но все остаются на местах, слушают.

– Тань, ну если бы я стал просто пересказывать Евангелие, меня бы и слушать не стали. А так… люди хотя бы задумаются. А потом – путь к Богу у каждого свой, он может быть долгим, сразу всех не переделаешь.

Тут некоторые начинают шевелиться, а потом и к выходу тянутся. Урок мужества закончен.

– Погодите! – это Света Русакова, – А следующая тема какая?

– Мне кажется, про самолёты интересно, про моторы. Или могу рассказать про всяких предателей, бандеровцев, литовцев с латышами.

– Лучше про самолёты.

Два мероприятия, одно из которых общешкольное, плюс участие в олимпиадах, это уже достаточно для одного человека. Ну, ещё один урок мужества провести, и хватит. Но тема с ветеранами уже закрутилась. Зубарь дала поручение Сафоновой, та точно кого-то найдёт. Хотя бы ППЖ какую-то, с медалью за боевые заслуги и с пятью юбилейными. Так что придётся беседовать. Подобную работу проделал Драбкин, кажется, Артём. Несколько книг издано его бесед с ветеранами. Но это дело большое, серьёзное. Я вряд ли справлюсь.

Через неделю ко мне Лазарев подходит.

– Чеснок, я с дедом поговорил. Он вообще-то по школам ходить отказывается, пришлось ему рассказать про Черкасское, как ты говорил. Он согласен с тобой встретиться. Но это надо сразу после уроков. Он и так-то… А вечером выпьет, тогда совсем…

– А что Сафонова? Будете с ней ветеранов искать?

– Да ну её. У неё итак два помощника. Надо было раньше с ней поговорить.

– А что выяснилось?

– Да ничего. Я ей не нравлюсь. Я для неё никто.

– А ты на что надеялся?

– Всё, забили. После шестого урока – сразу к деду, согласен?

– Пожрать бы. Ну ладно, пойдём.

Итак после шестого урока пора обедать, так ещё и до Пашиного деда идти почти полчаса.

– Его Иваном зовут, Иван Прокопьевич. А фамилия как и у меня – Лазарев. Только учти – ты сам напросился.

Живёт Иван Прокопьевич в панельной хрущёвской пятиэтажке, в однокомнатной квартире. Так себе дом. Выглядит он тоже не очень, на забулдыгу похож. Но манеры у него властные.

– Пашка, ты домой ступай. А ты, пацан, заходи, разувайся. Тапки возьми, пол я редко мою. Так ты, значит, войной интересуешься? И даже решился рассказать маленький кусочек правды?

– Я думаю, скоро войной будут по-настоящему интересоваться. Вот отойдёт народ от ужаса, и захотят знать правду. Только к тому времени ветераны…

– Все передохнут. И мне нас не жалко, тараканов. Лучшие погибли ещё тогда.

Иван Прокопьевич уходит на кухню, и возвращается с бутылкой водки, неполной. Ещё у него стакан, плавленый сырок и два куска чёрного хлеба. Один кусок он даёт мне, и отрезает половину сырка. Мне это как раз кстати.

– Водки не предлагаю, мал ты ещё. Ну, помянем погибших.

И он залпом выпивает, но немного, треть стакана примерно.

– Ну и что ты хочешь знать?

– Давайте сначала начнём. Вы когда родились?

– В 1920-м, в Щёкино, это под Тулой. Потом семилетка, по тем временам это неплохо было, потом училище милицейское, и я стал опером. Работал «на земле». А потом война…

– Погодите, Иван Прокопьевич. Так значит, вы застали репрессии 1937 года, или вы позже пришли?

– Репрессии… Много болтовни и хрущёвской брехни. Ты в лагерях был? Нет, конечно. А если бы был, то увидел бы, кто там сидит. Конечно, ошибки были, но в основном…

Мысленно я согласился с бывшим ментом. У Солженицына во «В круге первом» только один еврей Лев Рубин за советскую власть, все остальные – убеждённые противники. Да и этот Лев мягко говоря чудаковат.

– Я на войне такого понавидался, тебе лучше и не знать, а то не заснёшь. А если бы ещё и не та чистка… Эх, зря ты ко мне пришёл. Ну спрашивай, чего тебе надо.

– Вот вы говорите, война. А вы предполагали, что она будет, или это полная неожиданность?

– Предполагал? Я знал. Я же мент, нам себя тешить сладкими байками – последнее дело. Мы разгребаем дерьмо, которого люди не хотят видеть. Пока к ним не подойдут с ножом. Всё на самом деле было понятно, все улики складывались. Но люди не хотели верить. Понимали, что будет война, но… Не сейчас, когда-нибудь потом. А может, и вовсе не будет. Сталин, опять же, мудр.

– Вы об этом говорили?

– В то время лучше было не говорить, что не положено. А о войне ясно было сказано: молчать. Ты дурачок, думаешь, кукарекнул бы кто-то о войне, все бы проснулись, приготовились… И без того готовились, как только могли. Ещё бы год, довести до ума новую технику… Не дали нам года. А чем нам пришлось заплатить, чтобы выиграть это время… Я бы выпил, да боюсь, на этом наша беседа и закончится.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/chitat-onlayn/?art=70010284&lfrom=174836202) на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.