Тамара Габриель "Берег историй. Сборник рассказов"

Когда я проходил мимо, она подошла ко мне, улыбаясь, и сказала:

– Привет.

Вот так просто. И я кое-как промямлил:

– П-привет.

– Я Оля. А ты?

– Вла… Воло… Вова… – я не мог сосредоточиться и даже не знал, какое имя лучше назвать. Владимир – слишком официально, Володя – как-то по-детски, меня так мама зовёт. Я решил, что Вова лучше всего. Но все мои мысленные стенания сорвались с моих губ. Я почувствовал жар на щеках. И мне захотелось убежать. Я уже не хотел с ней знакомиться. Чувство дискомфорта меня выбило из колеи и мне даже показалось, что я ненавижу эту девушку.

– Очень приятно, – деловито продолжила она. – Вы простите, что я на вас вот так неожиданно налетела. Просто я постоянный клиент на мойке. Я заметила, что вы очень серьёзный и честный человек. Я много раз оставляла наличность в машине, а вы не взяли. Я даже папку оставляла, но вы не любопытный.

Я нахмурился. Как сказать ей, что я вижу её в первый раз? По-настоящему я увидел её только сегодня. И что ответить мне на её признание?

– Вова, вы меня простите, но можно пригласить вас на кофе? – спросила она.

Вот так сразу. Это я должен приглашать её, а не она меня. И вообще, может у меня есть девушка?! Что она себе позволяет? Возможно, мои мысли отразились у меня на лице, но Оля добавила:

– Вы не подумайте, я не пристаю к вам. Я приглашаю вас на деловое кофе. У меня к вам выгодное предложение. На самом деле я в вас сильно нуждаюсь… в вашей помощи. Мне очень нужна помощь.

На её последних словах я невольно взглянул ей в глаза и увидел, что это не шутка. В глазах было отчаяние, и на щеках играл румянец. Может быть, её этот разговор смущал даже больше, чем меня. Возможно, у неё действительно не было выбора. И мне вдруг стало интересно. Любопытно, просто ужасно любопытно. Я никогда ни к чему не проявлял любопытства, а сейчас мне нестерпимо захотелось узнать, в чём же здесь дело. Я кивнул.

Мы пошли в ближайшее кафе. «По дороге» – так называлась сеть дешёвых кофеен, которые располагалось рядом с СТОшками и мойками. Они, как плесень, прилеплялись рядом с такими заведениями. Внешне, это был дешевый киоск. Заходишь внутрь, а там стоит вонь: забродившим хлебом, кислой капустой, уксусом и дешёвым кофе. Мы взяли два обычных кофе из пакетика «3 в 1». Усталый продавец засыпал эту дешёвую смесь в стаканы и залил кипятком. За этот кошмарный кофе он взял 80 рублей. Да этот пакетик стоит 15 рублей от силы. Кипяток за 65 рублей это наглость! Но я не стал говорить этого вслух. Молча, взял два пластиковых стакана с жуткой жидкостью и поставил на грязный замусоленный столик.

Мы встали за столик и молча, мешали сахар в кофе. Она придвинула стакан к себе, он был очень горячим, невозможно даже глоток сделать. Оля о чём-то напряжённо думала. Она мешала кофе и смотрела в центр кофейного водоворота. Молчание затянулось. Мне нечего ей было сказать, это она меня позвала на кофе. И вновь я почувствовал себя героем розыгрыша со скрытой камерой. Всё происходящее мне казалось не реальным, подстроенным.

– Извини, Вова, – вдруг нарушила молчание моя собеседница. Я поймал себя на мысли, что смотрю в её стакан с кофе. Я с трудом оторвал взгляд от сероватой жидкости и посмотрел на неё. – Я просто думала с чего начать. Как тебе объяснить, чтобы ты меня понял правильно. Мы, в общем-то, чужие люди друг другу. И ты не обязан помогать, просто… Не знаю… Мне понадобилась помощь, а попросить её оказалось не у кого.

Как мне это знакомо! Ты живёшь, встречаешь людей. Знакомишься с ними, здороваешься каждый день, но когда тебе требуется в чём-то помощь, люди перестают быть твоими знакомыми. Некоторые даже делают вид, что не узнают вас.

Оля достала фотографию и положила на столик передо мной.

– Это я и моя сестра – Настя. На фотографии были две рыжие девушки. Одна из них без сомнения Ольга. Её рыжие кудри золотились на летнем солнце. Она смеялась, сидя на траве, а рядом с ней была другая девушка. Девушка, от одного взгляда на которую, захватывает дух. Оля была симпатичной рыжей девушкой, а её сестра Настя была Незабываемой девушкой! От неё невозможно было отвести взгляд. Её рыжий цвет был более насыщенным, красочным. Волосы были объёмные и потрясающе оттеняли её белоснежную кожу. Глаза ярко-серые. Не просто блёклые серые, а яркие серые глаза, бьющие энергией! Цвет был настолько насыщенный, что не мог сравниться даже с голубым цветом глаз сестры. Все черты лица девушки были тонкими, нежными, аристократичными. Милые губы, маленький носик, потрясающие глаза, правильный овал лица.

Невозможно описать, что творилось у меня в душе, когда я увидел её. Оля даже померкла, но наваждение быстро прошло, и здравый смысл заговорил. Зачем она мне показывает это? За кого она меня принимает? Что она от меня хочет? Видимо эти вопросы отразились на моём лице, потому что Оля начала быстро объяснять, будто боялась, что я сейчас уйду.

– Это моя сестра Настя. Она, как ты видишь, потрясающая девушка. Мы с ней погодки. Я старше её на год. Она всегда привлекала к себе взгляды противоположного пола. Даже в школе, все мальчики смотрели только на неё. А она никогда не могла найти себе подходящую пару. Она слишком доверчивая, слишком добрая и всегда от этого у неё были одни проблемы. Может быть, в далёкие советские времена, доброта и помогала жить, но не сейчас. Наивность и доброта – верный путь к неприятностям. Настя училась в медицинском институте и встретила на стажировке одного врача… Хирурга. В общем он ей так вскружил голову, что она ни о ком думать больше не могла. А потом она вдруг пропала.

Оля остановилась и судорожно сглотнула, как будто пыталась подавить неожиданный всхлип. Потом, она немного помолчала и продолжила.

– Понимаешь, мы с Настей всегда были близки. Перед исчезновением, она стала скрытной, грустной и постоянно плакала. Будто сердце её разбито. А потом, однажды я вернулась домой из института, а её нет. Пустая комната и всё. Это было два года назад. Сначала её искали родители, они ночами не спали, всё ждали, что она вернётся… Я и тогда и сейчас уверена, что во всём виноват тот доктор, в которого она влюбилась. Но никто не хочет меня слушать, а я не могу это оставить. Я засыпаю с мыслями о Насте и просыпаюсь с её именем на устах! Я должна узнать, что с ней произошло!

Признаться, здесь я запутался окончательно: сестра, исчезновение, злобный доктор. При чём тут я?!

– Мне никто не верит. Никто не верит, что её больше нет и виноват в этом её ухажёр. Потому что доказать я это не могу. Да и тела Насти и не было найдено.

Когда Оля замолчала, я решился спросить:

– А причём тут я?

– Конечно, не причём. Но тот, кого я подозреваю в исчезновении моей сестры, моет у вас машину раз в неделю. Белая Тойота Приус. Помнишь такую?

Я нахмурился, и сразу в памяти всплыла та самая Тойота. Та самая, потому что владельцем был мужчина и он действительно, мыл машину каждое воскресенье ночью. А ещё я вспомнил, что однажды Тойота ужасно воняла протухшим мясом. Блиин! Сейчас будет казаться подозрительной каждая помывка этого «автомобиля смерти». Причудилось быть может…

Оле надоело ждать моего ответа, и она нетерпеливо продолжила.

– Ну, это не так важно. Просто у тебя есть возможность немного мне помочь, возможно, ты мог бы даже незаметно обыскать его машину.

Я закачал головой, этого мне ещё не хватало!

– Он клиент, я не могу воровать у него.

– И не нужно воровать. Ты просто сфотографируй на телефон его салон авто и багажник зафотай. Ничего больше не нужно!

Мне не понравилась эта затея. За такое можно было вылететь с работы. И тут же накатило разочарование. Не я ей понравился, а мои возможности. На моём месте мог быть любой. Мне ещё меньше захотелось ей помогать.

– Я не могу… Почему именно я? У нас на автомойке ещё шесть человек работают. Почему ты обратилась именно ко мне?

– Ну… Просто, наверное, ты меня не помнишь… Мы в классе девятом ходили в один шахматный кружок на Октябрьской. Помнишь?

Мляяяя… Кто бы мог подумать. Позор-то, какой. Этот кружок был самой большой ошибкой моей подростковой жизни. Я чувствовал себя таким тупицей, среди очкариков и умников. Я не вписывался в этот кружок, но мать хотела, что-то сделать для меня и мне пришлось целый год унижаться каждую среду. И, оказывается, Оля была свидетелем моего позора. К тому же я её совсем не помню.

– Много лет, конечно, прошло, – усмехнулась она. – Да и я ненавидела это кружок. Это была папина идея. Настя ходила в балетную школу, а я не хотела быть похожей на сестру и строила из себя заучку. Родители подумали, что шахматный кружок принесёт мне удовольствие. Разумеется, даже нехотя, я научилась играть, но звездой шахмат не стала. Я помню, что ты ходил только один год. Тебе повезло, мне пришлось ходить до окончания школы туда.

Я усмехнулся, действительно мучение. И хотя Олю я так и не вспомнил, но почему-то почувствовал некое родство. Будто шахматный кружок это наша тайна, то, что нас сближает. Я наклонил голову и посмотрел на Олю, она сидела и усмехалась. Вспоминала Романа Устиновича, который вёл шахматный кружок и вечно над ним все ржали. То оденется неправильно, то потеряет что-то. Она вспоминала и рассказывала, а я даже не вслушивался в смысл историй. Солнце вдруг заиграло на Олиных волосах, я любовался этими отсветами, её улыбкой, её робкими взглядами. И тут я будто со стороны услышал, как с моих губ слетело:

– Ладно, я помогу тебе, – услышал я свой приговор. Это ж надо, вот дурак! Зачем я на это подписался? Чёрт!

А Оля заулыбалась и облегчённо вздохнула. Пальчиками постучала по столу и сказала:

– До воскресения ещё много времени. А ты знаешь, что Леонид живёт напротив твоей автомойки?

– Что? Какой Леонид? – когда мы успели заговорить про какого-то Леонида? Что за?

– Ой, – спохватилась Оля. – Я же даже не сказала тебе. Того мужчину, в которого влюбилась Настя, зовут Леонид Елистратов. Он работает хирургом в больнице, что на Богаткова.

Я кивнул и понял, что Оля уже погрузилась в поиски сестры. Может быть, если я ей помогу, она успокоится и обратит внимание на меня? Герой и всё такое.

Все три дня из моих выходных мы с Олей тесно общались. Будто общая тайна нас сблизила. Я, никогда не бравший в руки смартфон, вдруг перестал выпускать его из рук. СМС, за СМС. Оля могла позвонить и в шесть утра и в полночь. Для неё время текло иначе, и она искренне верила, что и у всех оно идёт также.

Её имя вдруг впечаталось в моё сердце и при каждом звуке телефона оно трепетало от нетерпения. Видя её СМС с безумным количеством смайликов, я чувствовал, как у меня перехватывает дыхание. Пожалуй, я впервые не был один. Я почувствовал тепло её души: она рядом, она здесь. Всего лишь три дня, а казалось, что прошёл год. Мы за это время настолько привыкли друг к другу, что даже мыслили одинаково: писали одновременно СМС, заканчивали предложения друг за другом. Это было потрясающее чувство.

Ну, и моя мама, конечно, заметила, что я стал другой. Она даже сначала подумала, что я под действием наркотиков. Всё это случилось настолько неожиданно, что выбило и меня, и маму из привычной колеи. Мы впервые за всю жизнь поссорились из-за девушки.

Ах, если бы я тогда прислушался к маминым доводам, всё было бы иначе. Но любовь и правда похожа на наркотик, она не позволяет думать объективно и разумно. И я летел, как мотылёк на огонь. Я был так счастлив, что отказывался замечать что-либо ещё.

Мы с Олей ходили в кафе, прогуливались по парку, но всегда поблизости от мест обитания Леонида. Оля настолько выучила его расписание, что совершенно точно знала, где он находится в какой-то определённый момент времени. Я Леонида впервые увидел в сквере, где мы с Олей гуляли. Он шёл через сквер к нам навстречу. Этот момент впечатался в моё сознание навсегда. Леонид был обычным красавчиком. Действительно красив. Он высокий, широкоплечий, и у него настоящие мускулы. У него было настолько мужественное и красивое лицо, что я почувствовал себя жалким гномом, идущим рядом с Белоснежкой, а он – Леонид, это и есть самый настоящий прекрасный принц. Скулы, подбородок, нос, губы всё было привлекательным и запоминающимся. Вот только его глаза, его взгляд не сочетался с образом простого мужчины. Его глаза были какого-то блёклого цвета. Безжизненные, цепкие, колючие. Когда мы посмотрели друг другу в глаза, я почувствовал дикий страх! Это даже не просто страх, а ужас на уровне генов и инстинктов. Я почувствовал себя кроликом, который попался на глаза удаву. Секундный взгляд, а я уже затаил дыхание и потерял всякое мужество. Я даже почувствовал, что у меня затряслись руки. Я каким-то образом понял, что он меня УВИДЕЛ. Именно МЕНЯ. И это взгляд был не случаен. Он всё знал, и все действия Оли были заранее обречены на провал. А я оказался не в то время и не в том месте. В тот момент, когда он на меня посмотрел, а я заглянул в глаза ему, обратного пути уже не было. Это стало началом конца. С этого момента, часы моей жизни были на исходе. Но я ещё об этом не знал. Я всё ещё наивно думал о будущем и о том, как я стану героем.

Чёрт! Так обидно! Так обидно, что я попался на крючок. Обидно, что я не предпочёл свою любимую размеренную и скучную жизнь, этому решению стать героем и добиться Оли. Как глупо!

И вот настал последний день моей жизни. В тот день я проснулся рано утром. Мне позвонила Оля, чтобы напомнить, что сегодня я по плану должен обыскать машину Леонида. Брать ничего не нужно, лишь сфотографировать. Всё очень просто. Клиенты пригоняют машину на мойку, ставят её в бокс, а сами ожидают в уютном офисе, с чашечкой кофе. В этот момент машина полностью во власти мойщиков. Всё должно пройти легко, и самое приятное, что никаких неожиданностей быть не могло.

Я вышел на кухню, мама нахмурилась, потому что ей не нравилось, то, что я вдруг нашёл девушку и был очень занят. Но она приготовила мне самый вкусный завтрак за всю жизнь. Это были блинчики, которые я обильно смазывал вареньем, заворачивал конвертиком и ел. Я обожаю блинчики, которые делает моя мама.

Я поел, обнял маму, но она и слова не сказав, отвернулась от меня. Я глубоко вздохнул и пошёл на работу. Всё утрясётся. Она познакомится с Олей и тоже будет от неё в восторге. Так я думал, когда шёл в последний раз на работу. В тот день всё было ярким и ароматным. Лето выдалось красочное. Все оттенки зелёного, на клумбах, кустах и деревьях. Даже обочина вдоль дороги была изумрудной. То там, то здесь мелькали яркие одуванчики и кустистые ромашки. В воздухе пахло озоном, как перед грозой, и даже пар от земли шёл. Я наслаждался каждой секундой. И не потому, что это был последний день моей жизни, ведь тогда я об этом не знал, а потому что я был молод, влюблён и счастлив.

А вообще мой последний день был такой же, как и все другие. Меня не посетила неожиданная удача, по дороге на работу меня обрызгала машина, которая моет асфальт и пыль прибивает. Окатила меня с ног до головы. Я пришёл на работу и молча, переоделся в сухую рабочую форму. И впервые она мне была приятна, после сырой рубашки и джинс. И смена была такой же, как всегда. Машина одна за другой сменялись в боксе до того момента, пока передо мной не оказалась белая Тойота. Машина Леонида. Моя последняя машина.

Я сразу узнал эту машину, и адреналин ударил мне в голову. Краски казались ярче, ароматы острее, а я нервничал, даже руки снова мелко задрожали. Я старался держаться, как обычно, но в глаза Леониду я боялся посмотреть. Я, молча, прошёл мимо, не глядя на него. Ах, если б я тогда посмотрел на него, если б я поймал тот взгляд, я бы НИКОГДА не подошёл к его чёртовой машине! Но, как я уже сказал, моя судьба была предрешена в тот момент, когда мы встретились с Леонидом в парке. Он уже тогда продумал всё до мелочей, а мы с Олей и не ведали, что творим.

Я сел в машину и сделал вид, что мою салон, а на самом деле я сделал штук десять фотографий салона и отправил Оле по бесплатному чату «Wапка». Из подозрительных вещей в салоне я обнаружил только карту. Там было обведено всего одно место. Я перефотографировал всё и отправил Оле. Она написала, что я ещё должен внимательно осмотреть багажник.

Я так увлёкся осмотром багажника, что не замечал ничего вокруг. Внимательно осматривая багажник, я увидел, что в самом дальнем углу за коврик зацепилась женская серёжка. Я её вытащил и сфотографировал на смартфон для Оли. Отправив сообщение по вапке, я думал о том, как в фильмах упаковывают улики. Может и мне стоит упаковать её? Какой же я осёл! Я тогда не понял, что это была ловушка, что серьга не просто так оказалась в багажнике. Я понял это через секунду, когда получил удар по голове. Всё померкло перед глазами…

Я очнулся через какое-то время и был всё ещё жив, но это было ненадолго. Как же я сглупил! Я лежал в багажнике связанный. Перевернувшись на другой бок, я увидел свой телефон, дисплей загорелся, потому что пришло сообщение от Оли. «Боже, Вова, не трогай ничего, уходи оттуда! Это серьга моей сестры!». А я, знаешь ли, уже догадался! Чёрт! Чёрт! Чёрт! Хотелось плакать, как маленькому, ведь умирать я не хотел!

Я вспомнил, как мне нравилась моя скучная, размеренная жизнь. Я вспомнил, как мне хорошо было, без всего этого… без неё… Не знаю, может на самом деле я не любил её. Все говорят, что за любимого человека отдашь жизнь не думая, и не сожалея. А я не хотел отдавать за неё жизнь! Я даже готов был обменять её жизнь на мою, но точно знал, что этому человеку, который украл меня прямо на работе, ничего не стоит отнять жизнь у нас обоих. Более того, я уверен, что чуть позже придёт очередь и Оли.

Машина остановилась, я не знал, сколько она ехала и где мы, но знал, что это конец моего пути. И снова глаза сильно защипало, и по щекам скатились горячие слёзы. Багажник открылся, и мне в глаза ударила такая масса света, что я просто ослеп на какое-то время. Когда зрение сфокусировалось, я увидел ЕГО… Моего убийцу.

Мне было стыдно, ведь я мужчина, а лицо зарёванное, как у ребёнка. И мне было так страшно, больно и обидно, что хотелось кричать. Мне хотелось броситься к нему в ноги, и молить о пощаде. Я отчаянно желал жить! И все мои силы уходили на то, чтобы этого не сделать. Он вытащил меня из багажника и просто бросил на землю, как мусор.

– Не думал, что этим закончится? А? – Светским тоном спросил Леонид. – Да, чтобы заниматься тем, чем занимаюсь я, нужно заранее всё продумывать. Нужно делать несколько шагов опережая соперника. Ты, конечно, не соперник, да и подружка твоя тоже не соперник. Она думает, что следит за мной.

Леонид засмеялся, очень искренне, и смех его не был зловещим. Даже смех его был очень обычным, как у всех людей. Но, несмотря на смех, его глаза совсем не смеялись. Его ужасные белёсые глаза смотрели на меня без всякого выражения.

– Я люблю играть в кошки-мышки. Приятно дать жертве думать, что охотник она. Хотя на самом деле охотник здесь только я. А ты парень не обессудь, но ты просто средство для достижения цели.

Он был очень доволен собой, а я в тот момент понял – «Карта».

– Ага, догадался? – обрадовался Леонид. – Верно, карта не настоящая. Я надеялся, что ты сфотографируешь и отправишь своей подружке. Конечно, она обязательно поедет проверить то место, которое я указал на карте. Там-то мы с ней и сыграем в нашу последнюю игру. И что самое замечательное, она сама приедет ко мне. Я просто буду, как настоящий охотник, ждать её в засаде.

Я закрыл глаза, как мне было на всё это начихать. Я хотел только одного – Жить! Но у меня не было ничего, чем бы я мог выкупить свою жизнь. Губы пересохли, и дико хотелось пить, как с похмелья. Во рту был кляп, который не позволял мне говорить. Да я и не смог бы. Я был переполнен жалостью к себе.

– Мне жаль, парень, что вот так придётся от тебя избавляться, но это моё единственное нерушимое правило – никаких свидетелей. Конечно, сейчас ты можешь думать иначе, но спроси себя, чтобы ты сделал дальше? После обыска моей машины? Ты бы продолжил слежку за мной? Конечно, продолжил бы. И не, потому что тебе интересна моя личность, тебе интересна девушка, которая тебя во всё это втянула. Поверь, ты бы сделал всё, чтобы впечатлить её, и всё равно рано или поздно, пришёл бы к такому же итогу. Но вот, в чём проблема – Оля не испытывает к тебе ничего. Все её мысли – обо мне. Нет-нет, не о сестре, как тебе могло сначала показаться, а именно обо мне. Признайся, что о сестре вы говорили лишь один раз, а потом вас объединили мысли обо мне!

Я смотрел на своего убийцу молчаливым взглядом и понимал, что он прав. Я думал об Ольге, а она действительно говорила лишь о нём. Она одержима была поимкой именно Леонида. Они никогда не рассматривала других подозреваемых. Конечно, сейчас на исходе жизни мне понятно, что она чутко уловила ноты хищника в Леониде, но почему она не думала о безопасности?

– Я тебя ещё больше огорчу парень, – вдруг сказал Леонид, который, вероятно, следил за мной всё это время. Он уже не копал, он воткнул лопату в землю и облокотился на неё, улыбаясь. – Дело в том, что Оля видела, что с тобой произошло, но она не пожелала тебе помочь. Она принесла тебя в жертву, только для того, чтобы доказать свою правоту. Она не позвонила в полицию, тебя никто не ищет и я уверен, что заявление о пропаже подаст только твоя мать.

Я не очень-то ему поверил, но он показал на смартфоне кадры с регистратора, который снимал багажник, а не как у всех людей дорогу перед автомобилем. Хотя может быть у него не один регистратор в машине. Однако, Леонид указал на машину, в которой сидела Ольга. На экране я видел, как Леонид подошёл ко мне сзади и смотрел, как я нахожу женскую серьгу. Леонид дождался, пока я отправлю фото Ольге, а после ударил меня по голове. Признаться, очень странно было смотреть на то, как тебя похищают со стороны. Очень неприятное чувство, будто это всё происходит не с тобой, будто это всё нереально. Однако он был прав, Ольга проверила моё сообщение с серьгой, написала предостережение и уехала. Наверно, поехала по адресу с карты, который я ей отправил. Мой убийца был прав, Ольга принесла меня в жертву. Пока Леонид убивал меня, она поехала искать свои ответы по тому адресу. И вот в ту секунду я её возненавидел. Я сам захотел её убить! Сука! Я был для неё пустым местом! Шутом, который отвлекал убийцу, пока она выискивала его тайны. Во мне всё вскипело, я хотел закричать, но кляп не позволил мне этого сделать. Из моего рта вырвалось лишь жуткое отчаянное мычание. Как я её ненавидел! Как я его ненавидел! Как я ненавидел их обоих! Для них это всё игра, а я лишаюсь самого дорого – жизни! И я заплакал, я больше не мог сдерживаться, я рыдал так горько и неистово, что забыл обо всех своих чувствах. Я помнил только одно: Я ХОЧУ ЖИТЬ!

Леонид толкнул меня грубо ногой и я, перевернувшись, упал прямо в яму, как мешок картошки. И всё замерло во мне от ужаса! Казалось, я летел на дно ямы в замедленном темпе. Казалось, что я забыл как дышать, но упав на дно ямы, я невольно выдохнул. Леонид даже и не подумал, что-то делать со мной. Он выбрал другой путь. Он решил меня заживо закопать. И всё. Никакой жалости, никакой крови, ничего лишнего. Просто толкнул меня в яму и засыпал землей. Сказать, что я в этот момент уже не боялся, значит солгать. Я всё ещё отчаянно надеялся на помощь извне. Я всё ещё хотел жить и пытался выбраться из пут. Но ничего не получалось: земля попадала в глаза, в нос и я уже не мог дышать. Перед глазами пошли яркие пятна, как после долгого взгляда на солнце. Земля полностью забила мне нос, и дышать я не мог.

Перед глазами начали разворачиваться образы, истории из моей жизни. Время текло всё также медленно, но исход уже был понятен. Моё сознание угасало, я умирал. Огонь охватил мои лёгкие, мне казалось, что я плавлюсь изнутри, как фотоплёнка на яркой лампе. И в ту секунду я подумал: «Вот он я. Один из тех несчастных людей, для которых завтра больше не наступит».

Записки Саверьяна Евгранова

12 июня

Сегодня 12 июня и я всё ещё веду дневник, как посоветовал мне доктор Иванов. Сюда я записываю все свои мысли и важные события. Это уже моя третья тетрадь. Мама говорит, что нужно заводить новый дневник, когда мы переезжаем. А жаль, мне нравился старый дневник, особенно то, на чём он закончился. Мама говорит, что в новом дневнике нельзя писать о том, о чём уже было написано в старом. В новом дневнике должны быть лишь новые события. Всё новое мне нравится. И я сейчас счастлив, потому что мы начинаем новую жизнь в новом городе.

Мой старый дневник был чёрного цвета и все уголки листков уже загнулись, а мой новый дневник имеет красивую зелёную обложку с мраморным рисунком, все странички новые и вкусно пахнут. Надеюсь, что в Новосибирске у меня начнётся новая жизнь. Лучше прежней.

Сегодня светит солнце, папа ведёт нашу машину, старенькую Ниву, по асфальтированной дороге. Мой папа смуглый с чёрными волосами. Его нос с горбинкой был самой выдающейся частью лица. Раньше папа постоянно смеялся, его высокий голос летел по этажам, когда он поднимался в нашу старую квартиру. Но всё изменилось, когда мы решили переехать. Может, нам лучше было остаться там?

Мама сидит рядом и изучает карту. Моя мама очень красивая! Она самая лучшая мама на свете! У неё красивые волосы цвета шоколада. Они очень мягкие и пахнут сиреневым шампунем. Моя мама любит сирень и её аромат. Она очень умная, всегда делает со мной уроки. Когда-то она работала прокурором, но когда мы переехали, она сменила профессию. Говорит, что устала работать в неблагодарной системе правосудия.

Мама попросила завернуть на стоянку, чтобы покушать. Мы ехали уже больше трёх часов. Родители сняли жильё по интернету, ещё перед отъездом из нашего прежнего дома, мама запретила говорить и писать название этого города. Наш новый дом был хорошим, с тремя комнатами. На фотографиях был виден большой двор, баня, сарай и огород. Мама сказала, что дом полностью благоустроенный и отапливается газом. Значит, нам не нужно будет топить печку, как в том городе, в котором мы когда-то жили, и название которого мама попросила забыть.

Уже скорей-бы приехать, я очень устал. Багажник и заднее сиденье Нивы забиты нашими баулами, и для меня почти не осталось места. Очень тяжело переезжать в другой город на машине, но папа говорит, что намного тяжелее переезжать БЕЗ машины.

Мы подъехали к придорожному кафе. Пойду, возьму себе картошку и котлетку, или гамбургер с пироженкой.

13 июня

Сегодня я проснулся с надеждой на что-то очень хорошее. Вчера мы приехали очень поздно и не успели оценить дом, сразу легли спать. Зато на утро нам открылась вся неприятная правда о нашем новом доме. Фото явно были слишком приукрашены, или сделаны давно.

Ограда заросла, везде валялся разный хлам, сарай сильно покосился, а огород больше напоминал зелёную пашню, только колосилась там совсем не пшеница, а какая-то болотная трава. Так мама сказала.

Дом был облезлым, почти без краски, окна деревянные, совсем иссохлись и не держали тепло, но хотя бы дом отапливает газ. Ванная комната была, а горячей воды не было. Из крана текла только холодная вода. «И на том спасибо», сказал папа. Зато унитаз был, и в точности, как на фотографии.

Мама, увидев утром дом, заплакала, а папа просто психанул, и ушёл в машину.

Я подошёл к маме и обнял её, сказав, что: «Не важно, что дом старый, зато мы все вместе и это главное». Мама обняла меня, но потом у неё улучшилось настроение, и она стала прибираться в доме. Вскоре вернулся хмурый папа, который не понимал, почему вдруг у мамы сменилось настроение. Он посмотрел, как она наводит порядки в доме и глубоко вздохнув, отправился во двор. Мне тоже пришлось с ним пойти. Мы стали разбирать завалы рухляди и стригли траву во дворе. Мы порвали три лески электрокосилки. Через час наш двор сиял, как новенький. Папа уже планировал, где поставить надувной бассейн, а где будет стоять мангал.

Вдруг мы с папой услышали приветствие из-за забора, и, обернувшись, увидели женщину. Это была очень странная женщина. В глаза бросилась огромная шляпа, а затем красный купальник в белый горошек. Женщина была так ярко накрашена, что мне не удалось рассмотреть цвет её глаз. Соседка представилась, как Павлена. Какое-то ненормальное имя. Она принимала странные позы и зачем-то всё время наклонялась. Папа тоже стал вести себя странно. Он постоянно заикался, и говорил о странных вещах: о погоде, овощах и о глобальном потеплении. Папа постоянно приглаживал свои волосы и кидал украдкие взгляды на соседку.

Тут Павлена воскликнула: «О, у вас есть сын!», как будто только меня увидела. И заявила, что у неё тоже есть сын и мы одногодки. Соседка предложила папе дружить и заглядывать в гости. Потом я увидел её сына издалека. Это был довольно упитанный мальчик, с тёмно-русыми волосами и голубыми глазами. Я от него сильно отличался. Во-первых, у меня не было жира. Мама говорила, что я для своего возраста идеально сложен. Во-вторых, у меня карие глаза, а волосы тёмно-каштанового оттенка (так сказала мама). Я посмотрел на соседа, и подумал, что мы можем стать друзьями. Было бы круто, если бы лучший друг жил по-соседству.