А значит ей идти… и нет той прежней силы,
Которая покинула смердя,
Пророчеств лик… кривы уста Сивиллы,
Судьба не ублажается рядя.
Как странно… с ней… не по пути, наверно,
Не поводок, не вера, и не сказ,
Стерня-подрез на ощупь, время-стерно,
И вперившийся в душу мертвый глаз.
Эфемерка
Переживаешь… глубину, а может водомеркой
Скользишь безопытно пролазной эфемеркой,
Калькируешь, касабельно, словейно,
То благо родно, то благо говейно.
И тщишься сам и поделом огрехи,
Души на мотанной на ус и не ус пехи,
Вкусил кусил и за кусил дила у-,
Ли мистер ли, ли мисс, ли фройляйн, фрау,
При близился хотя бы верхней ноткой
К царю царей и песни песней глоткой,
Сорвал ли голос, вымолчал мгновенье
Где слово первое как Духа дуновенье,
Остановил поток сейчас, я ЭТО вижу,
И счастье? нет, я обнаженье нижу
Готовых форм и их не сочетанье,
Полуоткрытий не грехопитанья,
Воды творённой жданного со бытья,
Как часторедкого любовного наитья,
Я ино стас, я происк, лома ветка,
Изогнутая ветрено и метко,
Я твой не дуг из радуг сердцем воткнут,
В которых неслучившиеся молкнут,
Взгляни, не трожь, игра в глазакасанье,
Костей прижавшихся подкожьем зависанья,
Материализующихся чувством,
С таким проникновеннейшим искусством,
Теряющим последние пределы,
Где чернь кромешна и белезней мелы,
Где иноходец звука со творящ,
И выглубен и вылюблен и вящ.
Караван
Собаки лают… караван
Души моей небрежность,
Я открываю иностан
Слов выскользнувших нежность.
Крою многотерпимый лист
И сяк и наизнанку,
Мой небожитель, мой хорист
Стихов латает ранку.
Целебность… выдохшийся звук,
Он нивелир… и терпкость,
Вот ломкость предуховных мук,
И вязкость и каверность.
Слова утопленники прошл
Всплывают без мучений,
Им мирф (рифм) волнения ни пошл
Ни искрен без свечений.
Тату не тел не роспись длин
Времянкою рассудка,
Словоохотие причин
Перед пристрелкой чутко.
Вынежнивать не счастье ж глупь,
Вмирая благовейно,
Стихотворенческая струпь
Жестокостей лелейна.
О том и речь… и караван
Собачится образно,
Души и мот и игахран,
Кочующий экстазно.
Изгиб ли линий…
Изгиб ли линий, полунедвиженья,
Соперничество звуков, полустрасть,
Томленье первого безумного сближенья,
И полюбовная греховная напасть.
А не греховной так ли уж кончаться,
Небес не вес пузырится лазурь,
Не ей ли каплями не в сини обливаться,
И пожинать земные летья бурь.
Как необуздана бессмысленна исчувством
Естественная томная волна,
Которая бушующим искусством
И бережлива и полуверна.
И как потом вдруг проявившим нравом
И требует и бродит и велит,
Как будто обладает неким правом,
И гнев ее неправедный сулит
И тяжесть убегающего неба,
И дробь полутускнеющих дождей,
И корочку черствеющего хлеба
Тех манн несуществующих вождей.
И разближенье истин полумертвых
Как тело холодно, как лунная слеза,
Как смыслица общений полустёртых,
И бес- полезная забытая греза.
И жалкий ход конечностей привычных,
И не огонь растеплившихся душ,
Какой то пепел слов, пустых, обычных,
И долгая вневременная сушь.
И рот забот, спасительно-затейных,
То ступорно то «помнишь?», – тишина,
И среди мыслей редких, неврастейных
И не поймёшь вина иль не вина.
Куполок
Заброшенные церкви как кресты
На кладбищах, прогнившие с годами,
Их горькие последние версты
Приговоренных адскими судами.
И камень мертвый в поле одинок,
Хладит былье разбитыми руками,
Державшими когда-то куполок,
Над белыми плечистыми боками.
Порог прискорбного глухого забытья,
Таинственен и нем и искорёжен,
Грехами безрассудного бытья
И колесован и главой низложен.
И нет тропы к нему и не идут
Как к смертнику на прежнюю молитву,
Он проиграл бессмысленную битву,
И молот испытав и бодрый кнут.
Лишь кости-камни во поле лежат,
Да остов среди сумерек томится,
Воспоминаньями к земле сырой прижат
И на стенах раскрошенные лица.
Фантасмагория и духа и души,
Среди руин встречающихся чудом,
Глядящих друг на друга из тиши,
На удивленье позабытым грудам.
Тень
Слова лишь тень, отброшенная донцем
Или поверхностью… преложное, молчи,
Не всё чревато тороватым лонцем,
И эхо в нём глухое, не кричи.
Есть шепот гула, гром не поднебесный
Умерших звуков в памяти живых,
И мир им до скончанья века тесный
И боль не оприходует иных.
Но кто услышит « дольней прозябанье»,
Меж струек исповедуя ковчег,
Тому земли святой обетованье
Из рая бед и мазохистских нег.
Тому не страшен ропот многокрылый
И языкастый и коснодурной,
Его не лики, образ тупорылый,
Его не смех, без тени стороной.
Ножом не режь, острее слова нету,
И пуля столько армий не возьмет,
И даже на прискорбную монету
Не разменяешь мысленный полёт.
А значит, это слово было,
