– А вам тут что надо? Вы с ним? – кивнул он на Полыня, который, держась за живот, отдыхал на клумбе.
– Не-не, – замотали мы головами. – Мы тут гуляем. Дай сигаретку?
– Не курю, – ответил он. – Идите отсюда, – и, кивнув на Полыня, добавил: – Его с собой прихватите.
Полынь уже пересел на бордюр и молча отряхивался. Муж, снова посмотрев на него, спокойно произнёс:
– Ты бы, прежде чем свататься, переоделся хоть, чучело.
Потом, окинув нас всех тяжёлым взглядом, резюмировал:
– Чтоб я вас здесь больше никого не видел.
Так закончился приятный романтический вечер для нашего жениха из частного сектора.
В один из дней, когда мы с Дэном гоняли мяч, соорудив из кирпичей импровизированные ворота, Полынь выкатил из своего гаража какое-то чудо. Переднее колесо было у него от мопеда, заднее, вероятно, снято с чужого мотоцикла. Цвет бензобака говорил о том, что и он тут не родной. Сиденьем служил сложенный вдвое и примотанный изолентой к раме толстый кусок поролона. Вместо выхлопухи сзади была криво приварена трубка от домашней батареи. Прислонив эту «квазимоду» к воротам гаража, Полынь начал возиться с движком, крутя какие-то болты. Мы с Дэном подошли к нему.
– И чё это за хуйня? – засмеялся Дэн, пнув ногой по заднему колесу.
– Ля, слышь, – заворчал Полынь. – Идите отседова, придурки, пока я добрый.
– «Отседова», ты хоть русский язык знаешь? Деревня.
Мы засмеялись.
– Ой, лянь, слышь, ма-асквач приехавший, – издевательски протянул Полынь. – Ты тут не выёбливайся, будешь в Москве своей выёбливаться. Идите на хуй отседа, пока я сейчас в вас ключом не запустил.
– Он хоть у тебя поедет? – спросил я.
– Вас не ебёть, поедет или нет. У меня шо хошь поедет и куда хошь.
– И куда ты на нём собрался? – поинтересовался Дэн. – До ближайшего поста?
– По тёлкам, – гордо ответил Полынь, затем уселся на примотанный поролон. – Ля, толканите, придурки.
Мы помогли Полыню докатить его недовелосипед или полумотоцикл до поворота.
– Дальше сам, под горку, – сказал Дэн.
Мы стали наблюдать.
Этот, сидя на своём непонятно чём, принялся отталкиваться от земли длинными своими ходулями в шлёпанцах. Опор для ног у «квазимоды» предусмотрено не было. Полынь поджал ноги. Картина была душераздирающая. Набрав нужную скорость, затарахтел движок, из батарейной трубки повалил белый выхлопной дым, скрывая от нас фигуру Полыня на его шедевре. Наш гонщик крутанул ручку газа и… поехал! Агрегат быстро набирал скорость, осанка Полыня стала гордой, будто он оседлал «Харлей».
– Ставлю пачку «Золотой Явы», что наебнётся, – сказал Дэн, глядя на клубы дыма.
– Я две пачки, – сказал я. – Две, что очень сильно наебнётся!
Прилично разогнавшись, Полынь вспомнил, что забыл подтянуть тормоза. Как только это пронеслось в его бестолковой голове, пришла новая беда – заклинило газ, и как он ни старался крутить ручку, она не крутилась. Выпучив глаза от страха и понимая, что его железный конь вышел из-под контроля, Полынь летел мимо частных домиков, мимо крутящих у виска бабок с авоськами, мимо ржущих алкашей, которые расположились под кустом и мирно пили самогон, закусывая ворованными огурцами.
Впереди был перекрёсток с двухсторонним движением, налево – поворот к туберкулёзному диспансеру. Терять Полыню было уже нечего, и он, снеся ворота, теряя шлёпанцы и распугивая пациентов, с бешеным рёвом влетел на территорию больницы, где и продолжил свой фристайл, сбив длинными болтающимися ногами несколько урн, словно кегли.
– Да ёп вашу ма-а-ать! – интеллигентно орал Полынь, вцепившись в руль.
Навстречу ему выскочил врач и замахал руками.
– Эй! Ты куда поехал, дебил ушастый?!
– Да пошёл ты на хуй, мне пиздец! – кричал Полынь в ответ.
Впереди его ждали крутой спуск и озеро. Собрав все кусты и репейники на свою кучерявую голову и кое-как вырулив под горку, он уже помчался навстречу воде. Поняв, что пора спрыгивать, он влетел в камыши, а его супертехника заскочила в озеро и утонула.
Дэн наблюдал, как Полынь скидывает с себя лягушек и, судя по сосредоточенной физиономии, переосмысливает сущность бытия.
– Ладно, Дэн, с меня пачка, – вздохнул он. – Спижжю – отдам.
– Да ладно, забей. Пойдём лучше в футбик погоняем.
– Эй, шкеты! – крикнул нам вслед Полынь. – Помогите мотоцикл достать!
Но мы ушли не оборачиваясь.
Глава 4. Они «тлахаются»
Всегда хочется быть лучше. Но при этом никого не слушать, а идти самому к заданной цели. Как правило, достигнув цели, мы, расслабившись, отдыхаем на лаврах, не замечая, что всё вокруг меняется с быстротой летящего метеора, который скоро сгорит в стратосфере, так и не коснувшись земли.
Дэн терпеливо ожидал меня возле калитки. Я пулей вылетел из дома навстречу новым приключениям.
– Здорово, Дэн! Сигареты стрельнул? – спросил он.
– Да, я украл, Дэн. Неохота было спрашивать.
– Ну и хорошо. – Дэн одобрительно улыбнулся.
– Чем займёмся? – с любопытством спросил я.
– Пойдём мяч у Алинки погоняем. Может, собаку отвяжем, окно разобьём. Подумаем, в общем.
К Алинке приехала её мама – тётя Лена, было ей на тот момент 34 года. Это была красивая женщина с большой грудью, милой улыбкой и бездонно-голубыми глазами.
– Пливет, – поздоровалась радостно Алинка, когда мы зашли в калитку.
– Ты когда-нибудь научишься «рэ» говорить? – недовольно проворчал Дэн. – Уж как-никак девять скоро будет.
– Денис, не лугайся! – радостно крикнула Алинка.
– Тьфу! – сплюнул Дэн с отчаянием, но быстро взял себя в руки и посмотрел на крыльцо.
Мягкой походкой, словно блудливая кошка, на крыльцо вышла Алинина мама, тётя Лена.
Мы были приятно удивлены. На тёте Лене не было ни лифчика, ни заколки. Но на отсутствие заколки мы с Дэном внимания не обратили и, застыв, уставились на контуры торчащих через тонкую футболку сосков.
– Привет, ребят! – Тётя Лена была подшофе. Облокотившись на перила крыльца, она закурила.
– Здравствуйте! – выдохнули мы с Дэном и, чтобы не выдать стояки, сделали вид, будто играем в футбол на воображаемых воротах, которые были отмечены досками. Притом Дэн, пасуя, промахивался, а я, делая вид, что охеренный вратарь, пропускал голы.
К нашему удивлению, на крыльцо вышел высокий поджарый парень и крепко прижал тётю Лену к себе. Он был явно моложе неё. Парень нежно поцеловал её в шею и спросил нас:
– Ну чё? Играем, пацаны?
– Да! – ответил Дэн раздосадованно и негромко добавил: – Вот мудак!
Я согласился.
Мы его узнали, это был рабочий, который трудился у них на стройке (Алинкин дедушка возводил большой дом из белого кирпича). Глаз у тёти Лены был с нужным прицелом. Она, будучи в разводе, чтобы не терять даром времени, сделала свой выбор в предвкушении множественных оргазмов.
Парень что-то шептал ей на ушко под нашими любопытными взглядами, а тётя Лена, развязно хохоча, строила пьяные рожицы, как бы флиртуя.
– Ы-ы-ы ц-ц-ц ц-ц-ц, – цокала языком она, смотря в глаза казанове взглядом удава.
– Ц-ц-ц, – отвечал загорелый мачо, приобняв её за талию, смело опуская руку на её красивый зад и скаля свои белоснежные зубы, как у героя дешёвых мыльных боевиков.
«Я так не начищу», – подумалось мне.
Алинка в это время бегала по участку вместе с нами, якобы принимая участие в игре. На минуту Дэн остановился, смотря на эту парочку, потом подошёл ко мне и, набрав в лёгкие полный заряд летнего зноя, произнёс:
– Дэн, ты чувствуешь, чем пахнет?
– Я догадываюсь…
– Дэн, это пахнет грандиозной «ёблей»!
Дэн, улыбнувшись, подкинул мяч ногой.
Мы опять посмотрели на парочку. Та, уже перейдя все мыслимые границы приличия, целовалась взасос.
И тут Дэн психанул.
– Да ну на хуй этот футбол, – резко бросил он. – Пойдём покурим.
– Мы сели на холодный кирпич. Представления о геморрое и простатите нам были неведомы, поэтому мы не переживали. Я достал свежеспизженные папиросы.
Мы закурили, покашливая, и затягивались почти как взрослые.
Дэн уставился на парочку, его взгляд напоминал взгляд хищника, следящего за жертвой.
– Бугор!
– Что? – не понял я.
– Бугор, – ещё раз повторил он. – Там за огородом бугор, Дэн.
Парочка продолжала сосаться, потеряв разум и контроль.
– Дэн, мы тут с тобой уже как в кинотеатре. То Виталик, полный говна, то бесплатный киносеанс для взрослых, – сказал я.
Дэн сжал сигарету в зубах.
– Юность, – произнёс он тихо, выпуская табачный дым, обработанный молодыми лёгкими.
Я промолчал.
На наших глазах картина поменялась. Тётя Лена, которой уже, по-видимому, было невмоготу, повела парня, держа за руку, за собой – вдоль недостроенного дома, мимо соседних огородов, за бугор.
Дэн оказался прав.
Я было рванул туда, но он, явно предвкушая что-то особенное, дёрнул меня за руку.
– Не спеши. Не сейчас. – Дэн улыбнулся. – Пока играем, чтобы не спалиться, – и пнул мяч. – Пасуй!
Я дал пас.
Алинка бегала по огороду, занимаясь своими делами, футбол ей быстро надоел. Внезапно её взгляд остановился. Она долго изумлённо вглядывалась во что-то вдали. Наконец, сделав свои выводы, рванула к нам, крича на весь огород:
– Лебята-а-а-а, лебята-а-а! Они тлахаются! Тлахаются!
Алинка умудрилась упасть, перемазав в земле и пыли щёки и коленки.
Дэн посмотрел на меня.
– Вот теперь пора! – сказал он.
– Они тлахаются! – подбежав к нам, ещё раз выпалила Алинка.
– Да тише ты! – шикнул на неё Дэн. – Пошли к яблоням, – сказал он мне.
Мы набрали яблок, у которых вид был настолько гнилой, насколько это можно представить, и крадучись, медленно, словно в невесомости, с кучей гнилья пошли вдоль огородов. Дэн заранее предупредил Алинку, чтобы «тише». Пробираясь через репейник, чистотел и зверобой, мы услышали стоны.
– Уже рядом, – шепнул Дэн. Потом остановился, посмотрел на Алинку и сказал: – Иди домой! Иди поиграй, мы скоро.
– Ну лебята! – захныкала она. – Я с вами-и-и.
– Алин, иди, – попросил я. – Потом в карты поиграем.
Алинка, опустив голову, поплелась обратно к дому в напрасной надежде на «карты».
