Глава 2. Виталик, туфли и говно
Сидя на брёвнах напротив другого дома, мы с Дэном уныло раскидывали соседскую щебёнку в разные стороны, размышляя о жизни. Она летела то на трамвайные рельсы, то в кусты, то на асфальт. Вдруг калитка со скрипом открылась.
– Шухер!
Мы хотели было смыться, но из-за калитки показалась девчонка лет девяти. Мы знали её, это была Алинка. Она тоже приезжала к своей бабушке на каникулы.
– Хватит нашу щебёнку ласкидывать. Я сейчас всё бабушке ласскажу. – Она не выговаривала букву «р».
– Иди отсюда, мелюзга! – сердито прикрикнул Дэн. И мы с ещё большим усердием принялись раскидывать камни.
– А к нам дядя Виталик плиехал в гости, – не обратив внимание на реплику Дэна, похвасталась Алинка.
– И чё? – равнодушно парировал Дэн. – Иди отсюда вместе со своим дядей Виталиком.
– Да правда, Алин, иди. Поиграй с кем-нибудь, – мягко добавил я. – Не лезь к нам.
– А они там пьяные все и песни поют, – не унималась девчонка.
– А действительно, может, пойдём в прятки сыграем? – предложил я. – Всё равно у них тут щебёнки… Всю сегодня не докидать. За лето, думаю, управимся.
– Только спиздим у них яблок и вишни, и если будут где-то папиросы без присмотра, их тоже, – добавил Дэн.
– А то, – согласился я.
Мы зашли во двор, где обнаружили одинокого Тузика, который навалил огромную кучу и теперь уныло бродил возле будки взад-вперёд по притоптанной пыли.
– Вы что, его здесь овсом кормите? – спросил Дэн, косясь на кучу. – Он вам весь двор присрал.
– Я не знаю, лебят, – сказала Алинка, – но какает он много.
– Не какает, а срёт, – поправил её Дэн.
Я согласился с поправкой.
Из открытых окон деревянного дома были слышны смех и пьяные песни.
– Бродяга-а-а-а с сумо-о-ою подхо-оди-и-ит, – подвывал кто-то.
– Может, сигареты на крыльце? – шепнул я.
– Да подожди ты, – одёрнул меня Дэн.
Я проследил за его задумчивым взглядом и понял, что стало предметом его пристального внимания. Он уставился на собачье дерьмо. Тузик при этом уже забрался в будку и, кажется, уснул.
У Дэна созрела какая-то идея. А его идеи всегда имели последствия.
– Алин, пойди-ка сюда, – позвал он девчонку.
– Ну чего тебе?
– Алин, а кто такой дядя Виталик?
– Ну, он бабушки нашей лодственник.
– Хорошо. Очень близкий родственник?
– Я не знаю, – пожала плечами Алинка.
– Ясно, – ухмыльнулся Дэн. – А ну-ка, покажи, пожалуйста, где обувь дяди Виталика. Мы сейчас твоему дяде Виталику «хорошо» будем делать. Тебе ведь нравится, как он поёт?
Алинка, прислушавшись к пьяному завыванию, отрицательно покачала головой.
– Не-а.
– Тогда покажи, где его обувь.
Алинка пулей метнулась на крыльцо. Через секунду она стояла перед нами, держа в руках здоровенные лакированные, начищенные до блеска туфли.
– Вот они! – звонким голоском крикнула она.
– Ну и положи их на место, – сказал Дэн. – Лапа у дяди Виталика будь здоров, должно всё влезть! – засмеялся он.
Затем мы нашли грязный гранёный стакан и объяснили в подробностях Алинке план наших действий. Она согласилась. Затем Дэн, схватив стакан и озираясь по сторонам, не спеша подошёл к куче.
Тузик удивлённо посмотрел на него, но лаять не стал и, отвернувшись к стенке будки, продолжил спать.
– Дэн, – предупредил я, – только не смотри, иначе хана!
– Не беспокойся, у меня всё схвачено, друг.
Отвернувшись, он присел, нагнулся и зачерпнул всё в стакан. Содержимого набралось с горкой. Вонь была жуткая. Наши расчёты оказались точны.
Я стоял недалеко от Дэна, Алинка с интересом наблюдала за происходящим с крыльца. И всё было хорошо и даже очень весело, пока Дэн не посмотрел на стакан. Только взглянув на него, мой друг вмиг с бодрого шага перешёл на быстрый бег. При этом Дэна прямо на ходу начало рвать в разные стороны, но Дэн не спасовал. Это была прелестная картина. Он бежал ко мне с вытянутой рукой, словно спортсмен на олимпиаде с факелом, судорожно сжимая стакан, полный собачьего говна. Я, понимая, что он не сдастся, готов был принять эстафету.
– Дер-рж-жи-и, – услышал я его хрип.
Я добежал с ношей, стараясь не дышать, до Алинки. Она, резко схватив стакан, юркнула в прихожую и вывалила всё в одну из туфель дяди Виталика. Говно легло равномерно.
В это время Дэн быстро приходил в себя. Его красные, полные слёз глаза постепенно обретали здоровый вид.
– Давайте в укрытие!
И мы втроём рванули за ближайшие соседские стройматериалы.
Выбрав место, с которого хорошо просматривалось крыльцо, мы стали наблюдать.
Ждать пришлось ещё полчаса, пока дядя Виталик допоёт все песни и выпьет всю водку. Но вот в дверном проёме показался здоровущий мужик с красным лицом и огромными бакенбардами.
– Ну, дорогие мои! Спасибо этому дому за хлеб, за соль, за полную чашу. Долгие лета вам, мои хорошие! – басил дядя Виталик в открытую из-за жары кухню. Покачиваясь, он засунул в рот «Беломор»…
Нам троим было отчётливо видно, как его здоровая нога плавно, без ложечки, как по маслу, скользнула в начищенную туфлю.
Ловушка сработала, и собачье говно моментально, словно трясина, затянуло ногу дяди Виталика, нежно окутав и грея своим теплом. Дядя Виталик в одно мгновение отрезвел. Не успев прикуриться, беломорина выпала из его полуоткрытого рта.
– Ёб вашу мать! – только и смог прошептать он. А потом принялся тихо повторять, как заклинание: – Ёб вашу мать… Ёб вашу мать… Царица полей, – медленно осознавая неизбежность происходящего.
Наш план настолько чисто сработал, что не оставил ему не единого шанса на отступление. Во-первых, полон дом народа, накрытые столы, гости едят, пьют, никак не разуться. Опять-таки стыдно.
Во-вторых, выйти и снять ботинок уже за калиткой – тоже провальная идея. Вонь распространится в радиусе трёх метров, и тогда точно не уехать никаким транспортом на другой конец города.
Ему оставалось только очень аккуратно дойти до ближайшего таксофона, вызвать машину и бережной поступью, легко пованивая, не попадая в поле зрения таксиста, доехать до дома. С этой тихой мыслью дядя Виталик, как бы легко прихрамывая, спустился с крыльца, открыл калитку и исчез.
Мы сидели в засаде и успокаивались от хохота.
– А давайте им завтра во все ботинки говна напихаем?! – с энтузиазмом предложил я.
– Вы сдулели, – сказала Алинка, обидевшись.
– Нет, Дэн, нас завтра ждут новые дела, – сказал мой друг.
В это время в такси, держа на весу ногу и глядя в окно, грустил дядя Виталик.
– Ёб твою мать! – уже ласково и шёпотом повторял он, наблюдая за мелькающими деревьями.
Таксист, стараясь задерживать дыхание, недовольно косился в зеркало заднего вида на вонючего пьяного мужика.
Глава 3. Полынь
Иногда бывает не так, как ты хочешь. Просто судьба, кидая карты тебе на стол, даже не просит угадать их. Ей насрать. Она просто развлекается, зная, что будет дальше и куда это «дальше» придёт или приедет. Конечно, можно сопротивляться, говорить заученные фразы, мол, мы сами строители своих судеб, и прочую хрень, которая была придумана какими-то псевдо-мотиваторами. Но неизбежность судьбы вне наших желаний и хотелок. Каждый раз, как только мы собирались вместе с Дэном, за нами тянулся шлейф приключений и неприятностей.
Домики частного сектора сбегали длинной вереницей за крутой бугор. В одном из этих домов и жил долговязый худой гопник Лёха.
Лёха был уже взрослый. Поэтому он мог спокойно курить, не прячась в кустах, пить с друзьями пиво и водить местных давалок к себе в гараж.
Он был до смешного длинного роста, с кучерявой головой и очень лопоухий.
Погоняло у него было Полынь, от фамилии Полынёв. Чтобы привлекать меньше внимания соседей, Полынь построил за огородом сарай, где частенько с друзьями устраивал оргии. Грохотал сборник «евро-техно». Пьяные девахи бегали по-маленькому, дружки-гопники плясали и пили из трёхлитровой «Жигулёвское». Продолжалось так до тех пор, пока его отец не разогнал всех и не заставил Полыня разобрать это местное «ДК».
Однажды, когда он ремонтировал старый «Запорожец», поставив около себя ящик с ключами для болтов, Дэн и я аккуратно спёрли этот ящик и побежали. Полынь услышал смех и, долбанувшись головой о глушитель, рванул за нами. Дэн умудрялся по дороге раскидывать добытые ключи. Полынь, матерясь, подбирал их, почти не сбавляя скорости.
– Суки! Отдайте ключи! Поймаю – убью, придурки! – орал он.
– Дэн, да выкинь ты его на хуй! – кричал я на ходу. Я понимал, длинный догоняет, нам не оторваться.
Дэн бежал под горку, обняв ящик, прижав его, как родного, к груди. Сдаваться он не собирался. Однако Полынь своими ходулями уже фактически наступал нам на пятки, и ящик таки пришлось выкинуть в крапиву.
Мы смылись, а расстроенный Полынь полез искать инструмент. Шаря по густым ядовитым кустам, он чесался и возмущался:
– Бля-я-я, ожегся, суки! Ну, придурки, поймаю – убью!
И вот в один из дней, когда мы с Дэном сидели на брёвнах и думали, чего бы такого вытворить, к нам незаметно подошёл пьяный Полынь.
– Эй, шкеты, пойдёмте у центр, у меня там мочалка живёть, хочу её попроведовать, – пошатываясь, сказал он.
Идти в центр города с таким казалось стрёмно, но делать было нечего, и мы согласились. Полынь был одет по последнему писку моды: белая футболка, заправленная по грудь в спортивные штаны, вместо кроссовок начищенные туфли с острыми носами.
– Ты чё вырядился как мудак? – поморщился я.
– А шо, усё в порядке, – возразил Полынь.
– Дэн, я не хочу позориться, – сказал я.
– Да ладно, по приколу! – хохотнул Дэн.
И мы пошли пешком в центр города.
По дороге Полыня кренило в разные стороны, он нёс какую-то чушь.
– Ля, я люблю её, – бубнил он, имея в виду, видимо, свою девушку. – Ля, шкеты, я женюсь на ней.
Мы, не обращая на него внимания, трепались о чём-то своём.
В центре города было красиво, и, так как стояло жаркое лето, большинство девушек щеголяли в очень коротких платьях и юбках.
Полынь, обалдевший от всего этого великолепия, приставал к каждой:
– Девушка, ля, девушка! Вашей тёще зять не нужен?
Красавицы шли дальше не оглядываясь, а одна, что посмелее, обернулась:
– Ты себя-то в зеркало видел? А? Зять. Ты куда так вырядился-то? В колхоз на собрание?
Мы с Дэном посмеялись и согласились с ней.
На адресе его ждал сюрприз. Та, на которой он всю дорогу мечтал жениться, опередив события, оказывается, уже вышла замуж. И встречала на пороге Полыня не она, а её крепкий, широкоплечий муж.
– А вот сейчас будет интересно, – сказал мне Ден.
Схватив Полыня за шкирку, мужик молча поволок его по лестнице к выходу.
Полынь махал длинными руками, но так ни разу и не попал. Хозяин вытащил его из подъезда, один хороший удар под дых – и вот Полынь уже присел в ромашки, а потом и прилёг. Крепкий муж посмотрел на нас, сидящих на лавке у подъезда.
