Михаил Сергеевич Шамриков "Серёга Полищук. Пилигрим, дух Предтечей"

Старик вкратце объяснил мне место расположения схрона, и мы тронулись в путь. Ехать было километра три, не больше. Знакомая дорога выглядела удручающе. Не особо быстро, объезжая наваленные и наметённые кучи мусора, мы добрались-таки до указанного стариком места. Это была старая прачечная, которую в моей реальности давно переделали в офисный центр и сдавали помещения нуждающимся предпринимателям. И наша диспетчерская такси в этом мире, как и в моём, находилась здесь же. Чем-то родным повеяло. И я понял, что это то самое место, где можно закрепиться в новоявленной реальности.

Помимо деда здесь были ещё люди. Немного, человек пятнадцать. Одни охраняли периметр, другие что-то готовили в большом котле в одном из ангаров на заднем дворе. Двухэтажное офисное здание не было единственным на территории бывшей прачечной. Здесь же разместились огромные ангары-гаражи, покрасочная мастерская и автомойка. С трёх сторон территорию окружал забор, сваренный из толстой стальной арматуры с пиками на конце, вдобавок по верху и так непреодолимой трёхметровой стальной ограды была натянута колючая проволока типа «Егоза». А с четвёртой, задней стороны стояли двухэтажные гаражи соседнего ГСК, таращась во двор тёмными провалами зарешёченных окон.

На территорию нас пропустили без всяких колебаний, открыв въездные ворота нараспашку. Дэу по своему обыкновению я припарковал перед подъездом, где находился вход в наш офис. К нам потянулись люди. В основном знакомые мне. Дедок нырнул в подъезд, а я вышел из машины и остановился, оглядываясь по сторонам.

– Серёга! Охренеть! Ты где был? – с нескрываемым удивлением и радостью похлопал меня по плечам один из водителей нашей фирмы – Макс с позывным «Пять-четыре», – Мля, братан, я тебя уже похоронил! О тебе с начала БП (так называли здесь то, что случилось с появлением блуждающей аномалии, то есть «Большой Пиздец!») ни слуха, ни духа!

– Сам в ахуе, братишка, – обнял я друга, – для меня ещё час назад всё было как обычно, мы с тобой на «Рассвете» кофе пили.

– Так ты чё… это… иномирянин, что ли? – изумлённо разглядывал меня Макс.

– Выходит, что так, – усмехнулся я, – Расскажи мне, что за хуйня тут происходит?

– Пойдём к ребятам, там расскажу, а заодно и кофейку дерябнем, – похлопав по спине, Макс пригласил пройти в офис, – ты, как обычно, «модный» будешь?

– «Модный», если можно, – так мы называли кофе «три-в-одном», если туда добавить ещё и ложечку обычного чёрного растворимого кофе, от чего напиток получался неимоверно крепким.

– Ты смотри! – воскликнул Пять-четыре, – Реальности разные, а человек один и тот же!

– Макс, братишка, а что со мной, из этого мира, произошло? – поинтересовался я у друга.

– Пойдём, говорю, там всё узнаешь, – весело подбодрил меня Макс.

В бывшем кабинете директора прямо посередине были составлены столы, и тот факт, что они были разной высоты, никого не «колебал». Их попросту, вместо скатертей, накрыли шторами, снятыми из соседних офисных помещений, таким образом организовав пункт приёма пищи. В этом, как и в моём мире, в соседней комнате располагалась диспетчерская радиоточка. За пультом, с гарнитурой на голове сидела диспетчер, красивая и ладная дочь армянского народа, молодая женщина, с весёлым и абсолютно нескандальным характером. Коллектив любил её искренне, так сказать «по-братски». Имя её для славянского языка (а коллектив был в основном русским) было труднопроизносимым, поэтому все поголовно называли её ласково «Гаечкой».

Я испытал странное ощущение. Осознавая тот факт, что это – чужой мир, я в то же время чувствовал, что здесь я не лишний, а, вроде как – тоже дома.

– Братан, ну чё ты завис? Давай, заходи уже! – Макс по-дружески протолкнул меня в помещение и запер за нами дверь.

Из-за стола поднялись трое: ещё два Максима, один с позывным «Один-пять», по прозвищу «Полторашка», второй – «Восемь-пять» и Саня – «Два-сто». Старик, что приехал вместе со мной, остался сидеть за столом. Ребята, выражая радость моему появлению, встретили меня крепкими объятиями и похлопываниями по спине и плечам, получая и от меня ответные шлепки. Гайка каким-то образом вкрутилась между нами, радостно вертясь и пытаясь чмокнуть меня в щёку, потому нам приходилось «здороваться» аккуратнее, чтобы не раздавить хрупкую женщину.

Несмотря на все возражения Макса, прозвище «Полторашка» приросло к нему намертво – в кругу коллег и друзей в глаза и за глаза тоже называли его именно так. А потом и сам он, смирившись с неизбежным, принял «наречение» как должное. Макс «Восемь-пять» – действующий венный, бравый майор ВДВ, сбитый и мощный, больше походил на гнома-переростка, только без бороды. Зарплаты военного было недостаточно, чтобы содержать семью из четырёх человек, и Восемь-пять покручивал баранку в нашей фирме. Его ещё «Майором» звали, но всё же чаще – по позывному: таксишная жизнь вносила свои рецензии в общение. Саня «Два-сто» – бывший военный водитель с небольшим дефектом речи после контузии от взорвавшейся мины в одной из горячих точек, откуда он не выкисал в своё время. Его тоже называли преимущественно по позывному.

Завершив, наконец, приветствия, мы сели-таки за стол.

– Ребятки, выкладывайте, что тут произошло? – начал я расспрашивать друзей.

– Да тут лучше, чем «Проф», никто и не расскажет, – ответил Восемь-пять.

– Да, Серёжа. Видишь ли, я присутствовал при создании этой аномалии и являюсь единственным живым свидетелем её рождения, – сказал Палыч-Проф, спасённый мною дедок, – Я доктор физико-математических наук, профессор кафедры квантовой физики в нашем НИИ, он на Рыбацкой улице находится, вы, наверняка, все это здание знаете. Высокое такое. Там мы изучали электро-волновые колебания, способные «пробить» пространство, разделяющие слои Мультиверсума. Проект изначально считался утопическим, соответственно и финансирование оставалось исключительно символическим. Трудились на чистейшем энтузиазме, при этом работая на двух-трёх работах одновременно, дабы сводить концы с концами. И вот в один прекрасный день нашей инициативной группе удалось вычислить среди миллиардов частотных колебаний уникальную частоту, которая поспособствовала образованию небольшого, абсолютно чёрного сгустка ноль-материи, сквозь которое, нам совершенно случайно удалось проникнуть в другие слои реальности. Для наблюдения за иными мирами мы использовали самые обычные приборы слежения, то есть простую цифровую видеокамеру. По причине нестабильности в работе аномалии две камеры мы потеряли, а они, как вы понимаете, недешёвые, потому было принято решение о создании прибора стабилизации активности «Пилигрима» (так мы назвали чёрный сгусток высокочастотной волновой энергии). Для поддержания стабильной работы «Стража» – это название самого СААЭ, стабилизатора активности аномальной энергии – требовалось колоссальное количество электроэнергии. Целый год мы успешно сдерживали Пилигрима. За это время аномалия выросла, значительно увеличилась в размерах и приобрела непрерывную продолжительность в режиме «Пробитого пространства» порядка одного часа. Всё шло замечательно, так сказать: «по плану», пока всеми нами почитаемые «Электросети» не отключили электричество, как они сказали, «для профилактического обслуживания линий электропередач». Лишившись Стража, Пилигрим вышел из-под контроля и, так сказать, сбежал. Но как сын заботливых родителей, начал «таскать» нам «подарки» из других миров, перемещая все объекты, до которых сумел дотянуться, сюда.

Мы немного помолчали. Каждый думал о чём-то своём.

– А что случилось со мной в этом слое реальности? – ещё раз задал я вопрос, ни к кому конкретно не обращаясь.

– Да чё?.. Схавали тебя… Я и не помню уже, кто сказал – такие дела творились! Но слухи ходили, что тебя какие-то монстры разорвали, – начал объяснять Майор.

– Да, пацаны на «кормушке», – так называли места, где можно было перекусить и выпить кофе нетребовательному к изыскам таксишному народу, – говорили, что тебе чуть ли не на голову ёбаный Пилигрим сбросил каких-то тварей из других миров, – заикаясь от волнения продолжил повествование Два-сто, – говорят, что ты сигналил, как бешеный, чтобы привлечь к себе внимание тварей и увёл их за собой, подальше от своих пассажиров. Больше тебя не видели.

– И здесь ты отличился, шеф! – резюмировал Полторашка.

– Почему шеф? – поинтересовался я у Макса.

– Ну ты же замдиректора! Значит шеф! – подмигнул друг, – Ты чё, Ноль-один?

– Да меня не так давно только ночным бригадиром сделали… – я задумчиво почесал затылок.

– Так бригадиром ты ещё два года назад был, – хихикнула Гаечка.

– Да ладно, ребятки, хватит дифирамб, – сменил я тему разговора, – какие планы в перспективе?

– У Вас деловой подход к делу, Сергей, – Палыч поправил очки на носу, – нужно вернуть Пилигрима на место, а ещё лучше – избавиться от него. Навсегда.

– И какие идеи на этот счёт у науки? – продолжил я вести беседу в конструктивное русло.

– Есть мнение, что, нарушив частоту колебаний электрического поля ноль-материи, можно ввести Пилигрима в состояние оцепенения или паралича, – задумчиво начал Проф, – а затем, с помощью Стража изменить амплитуду колебаний электроволн аномалии до состояния полной нестабильности и растворить её в эфирном поле планеты.

– Как это сделать? – поинтересовался я у учёного.

– Точно пока не знаем. Нет зацепки. Только предположения. Да и те все – несостоятельные, – грустно произнёс профессор.

Глава 4

После недолгих разговоров на отвлечённые темы Палыч предложил отобедать. Перешучиваясь и балагуря, мы всей честно?й компанией, ну, кроме Гаечки, спустились вниз, в ангар, где парни, с кем мне ещё предстояло познакомиться, готовили в котле варево. По просторному помещению разливался аромат настоящего узбекского плова.

– О, вы вовремя! – радостно приветствовал нас молодой узбек, чем-то похожий на американского актёра Уилла Смита, только светлокожий, но такой же лопоухий и улыбчивый, – плов только что поспел!

– Красавчик, Шахид! – Макс-Восемь-пять одобрительно хлопнул парня по плечу.

– Зачем Шахид, Максим? Я – Шавкат! – несерьёзно возмутился парень.

– Всё равно красавчик, – не меняя доброжелательного тона, по-военному бодро отчеканил Восемь-пять, – пойдём кушать, пока тут все слюнями не захлебнулись.

Ещё двое парней, Степан и Денис, помогавших Шавкату в готовке, подхватили с костра котёл с пловом за шест, на котором он держался над костром, и споро потащили его на второй этаж, так сказать в «столовую».

Степан и Денис – два закадычных друга, обоим чуть за двадцать. Не найдя приличной работы после армии, устроились в такси, но не в нашу, а в другую фирму. «Крутили» преимущественно по ночам, а так как «ночники» всех фирм друг друга, благодаря «кормушкам», знали в лицо, заочно являлись «своими» и были приняты в коллектив единодушно и безоговорочно. Шавкат же был студентом одного из институтов и готовился стать лингвистом, чтобы преподавать в школе родного села русский язык. После занятий в институте Шавкат подрабатывал в такси – обычное дело для студентов.

– А сколько народу к вам притащила аномалия? – поинтересовался я у Профа.

– Живых единицы, а точнее двое. Ты – второй, – охотно ответил профессор, – а так только изменённых приносит.

– Это зомбаков, что ли? – удивлённо уточнил я у Палыча.

– Да, молодой человек, вот только зомби – это умершие люди, а затем воскрешённые с помощью некого ритуала, а Пилигрим нам приносит живых, но изменённых людей.

– То есть, моя пассажирка в процессе переноса была изменена? А я почему остался прежним?

– Есть одно предположение, – задумчиво произнёс учёный и поведал свою гипотезу, объясняющую данное явление, – алкоголь и чрезмерное увлечение просмотром телепередач может влиять на радикальное изменение личности в процессе переноса объекта аномалией. Сейчас попробую объяснить. Увлечение просмотром телепередач грозит ухудшением когнитивных функций и снижением объема серого вещества, об этом довольно-таки давно предупреждают ученые. Это потенциально повышает риски развития деменции. Это во-первых. А во-вторых – алкоголь. Алкоголь, в свою очередь, оказывает негативное воздействие на головной мозг даже при употреблении в небольших количествах. При умеренном употреблении алкоголя деятельность нейронов подавляется, это проявляется нарушением памяти, снижением умственной активности, и нарушением внимания. Если человек употребляет спиртное регулярно, нейроны погибают, и такие изменения становятся необратимыми. Ослабленный такими воздействиями мозг больше уязвим для излучений Пилигрима. Они беспрепятственно взаимодействуют с разрозненными, «рваными», так сказать, нервными окончаниями нейронов головного мозга, но на целостную структуру нейронных связей мыслящих существ воздействовать они не способны. Это как в байке про отдельную веточку и вязанку хвороста. Помните такую? Это про то, как легко сломать одну веточку, но если этих ветвей целая вязанка, то сломать её представляется невозможным.

– Выходит, что я, как человек непьющий и нелюбящий «зомбоящик», не по зубам аномалии? – уточнил я у Профа.

– Выходит, что так. То, что Вас перенесло к нам без психических изменений, только подтверждает эту гипотезу.

– Проф, Вы сказали, что я не первый, кого Пилигрим перенёс вменяемым? – продолжил я расспрашивать учёного.

– Да, Вы – второй, а первой была девушка лет двадцати, не больше. Неделю назад мы нашли её в районе «Стандарта» и привезли сюда, в схрон. Хочу заметить, «боевая» особа! – Проф приподнял бровь и покачал головой, придавая сказанным словам особый смысл, – Крепкая такая, с длинной косой, в чёрной кожаной «косухе» и грубых армейских ботинках, их кажется «берцами» называют. Пробыла у нас сутки, расспросила обо всём и предпочла уйти. Честно говоря, это нас весьма озадачило, но силой мы никого не удерживаем. Дали ей провизии, воды и отпустили. Свой уход она объяснила, дескать, есть тут дела, которые надо решать, и, что это исключительно её личные проблемы. Имени её мы не узнали. Назвалась «Рысью» и была такова.

– Я не ослышался? Рысь? – от такой неожиданности сердце, кажется, пропустило удар, – Такая красивая, с острым носиком? Тонкие губы, серебряные глаза? Немного картавит? – меня трясло, а может так просто мне казалось.

– Сергей, возьмите же себя в руки! И прошу Вас, не сжимайте так моё запястье, Вы его сейчас сломаете! – серьёзным взглядом, но с еле уловимыми чёртиками в глазах, потребовал профессор.

– Эммм… – разжал я пальцы, освобождая руку деда, схваченную незаметно для меня самого, – Проф, простите пожалуйста. Не знаю, что на меня накатило.

Я почувствовал, как к лицу прилила кровь.

– В точности так, как Вы и описали. Полагаю, эта милая особа вам знакома? – хитро? щурясь и потирая запястье произнёс старик.

– Да я это, батя, то есть Проф, эээ… Палыч, – я глупым взглядом уставился проницательного старика.

– Серёжа, обращайтесь ко мне так, как Вам удобно. Можно и на «Ты», это несколько сближает, – улыбаясь произнёс профессор, становясь похожим на доброго Деда Мороза из русских сказок.

– Хорошо, Проф, а то что-то переволновался, – наконец-то я взял себя в руки, – эту девочку, Рысь я имею ввиду, я видел всего лишь однажды. Она, так сказать, друг моих друзей. Нас так и не познакомили. Помните ту биту, что пригодилась мне при знакомстве с Раптором? Это её подарок. Запала она ещё тогда мне в душу, но встречи с ней я, в общем, не искал. У нас разница в возрасте большая, куда мне. А тут сама судьба велит!

– Ну вот и прекрасно! Хорошая девочка сделала хороший подарок хорошему человеку, – весело констатировал Проф и, указывая рукой в сторону офисов, куда ребята унесли котёл с пловом, добавил – а теперь пойдёмте обедать. У Шавката удивительные кулинарные способности. Сейчас Вы в этом убедитесь!

Плов был «зачётным»! Других слов не найти. Более вкусного плова я, пожалуй, не пробовал. Наевшись «от пуза» мы сменили ребят, что патрулём ходили по территории. Встав в пару с Полторашкой, мы направились в дальний край схрона. Патрули были вооружены битами, самодельными пиками и охотничьим помповым ружьём МР-153, прозванного в народе «Муркой». У Макса была пика, сработанная из арматуры с остро отточенными концами, а я взял свою биту.

– Максик, – по-простецки, как и в своём мире, обратился я к другу, – а вы уже пробовали приструнить аномалию?

– Проф занимается вопросом, я в этом ни в зуб ногой. Что-то пытается старый, несколько раз к себе в институт гонял. Но, как видишь, пока тишина, – ответил он.

– И как давно вся эта катавасия завертелась?

– Полгода уже примерно, – Максим немного задумался, – плюс-минус пара недель.

– А часто этот Пилигрим всякую хрень сюда таскает?

– Когда как. То каждые десять минут, то по несколько дней его не видать. Но тогда он такую срань притаскивает, что хоть стой, хоть падай! – многозначительно округлил глаза Полторашка, – Зомбаков, ну, этих, изменённых – часто приносит. Они медленные и «ебашить» их просто. А порой и динозавриков таскает. Вот эти твари опасные. Раптор, которого ты битой забил – это мелкие. Был случай, этот хрен тираннозавра притащил! В длину метров десять и в высоту… хер знает… больше трёх! Видать, напуганная была ящерка – такого тут кипиша устроила! Людей много побила, техники. Еле завалили. Ребята из дивизии на бэтэре с КПВТ расстреляли. Да пиздец! Полгода как страшный сон! По городу то зомбаки бегают, то ящерицы допотопные, то хуета какая, вроде «Чужого» из фильма. Да, бывали тут и гуманоиды разные. Страшные, здоровенные, метра под три ростом. Они и сейчас где-то гуляют. К нам в схрон редко суются. Мы им не по зубам здесь. Один перепрыгнул, но до земли не долетел, на пики его приняли. Тяжёлая херня, скажу я тебе! Часто животных таскает: что-то вроде собачек, некоторые козликов каких-то напоминают. Держатся стаями, на людей нападают. А козлики те, сука, плотоядные! Недавно тётку загрызли в районе кормушки «Буратино», ну, знаешь, на улице Героев-Десантников которая. По городу передвигаться вообще опасно. Магазины не работают, увеселительные заведения тоже. Школы закрыты. В больничках дежурные врачи сидят только. Короче, пиздец, братан. Большо-ой Пиздец!

– М-да. Дела. Я так понимаю, дело за Профом? – спросил я.

– За ним. Только и он в растерянности.

– Херня, прорвёмся, – хлопнул я товарища по плечу.

– У тебя, по ходу, во всех мирах оптимизма выше крыши! – усмехнулся Макс.

За разговорами пролетели четыре часа нашего патрулирования. Я засыпал товарища вопросами, не переставая поражаться ответам. Макс поведал о том, как всё переменилось за полгода со дня, когда «лёг» Страж: что население и без того не самого крупного города сократилось едва ли не втрое; что военные, не получив от руководства одобрения на зачистку улиц от недружелюбных «гостей», разместили свои семьи в ближайших к частям опустевших квартирах и сосредоточились на обороне их и самих частей; что внутренние вооружённые силы, не имея в распоряжении подобных армейским укреплений, опустошили оружейные комнаты и большей частью разобрались по бандформированиям; что инфраструктура города не рухнула, но теперь строилась на договорной основе и из-за частой смены хозяев отраслей лишилась какой-либо стабильности. Поначалу мне не слишком-то верилось в такую масштабность последствий. Может, я просто не хотел верить? Но, когда друг стал перечислять имена тех, кто уже не выйдет на связь, я с ужасом понял, что дослушать список до конца выше моих душевных сил. И, слава Богам, патрулирование окончилось раньше.

Глава 5

– Сергей, – окликнул меня профессор, когда я был уже в дверях – а не могли бы Вы мне оказать одну услугу?

– Да, батя, какую?

– Мне необходимо попасть в институт. У ребят топливо на исходе, а Вы только из другого мира, может с этим у Вас попроще? – учёный робко улыбнулся.

– Без проблем, Проф, почти полный бак. Я к концу смены всегда заправляюсь «под крышечку».

– Это на Рыбацкой. Вы знаете это место?

– Пффф! – улыбнулся я, – Погнали.

Настроив рацию на местную радиоволну, мы с Профом выкатили за ворота. Дорога была такой же замусоренной, как и та, по которой мы приехали в схрон. Похоже, придётся к этому привыкнуть. Наш путь пролегал по той же улице, где находилась «кормушка» с весёлым названием «Буратино». Магазин канцтоваров с большой светящейся вывеской, давший имя кормушке, находился в одном здании с круглосуточной шашлычной, которая стала местом перекусов и встреч ночных таксистов. Мы подъезжали к знакомой стоянке у «Буратино», когда я заметил какое-то движение на противоположной стороне улицы.

Из двора напротив выбежала стая… Максик был прав, что-то козлиное в них определённо присутствовало. Существа припустили за нами. Бежали козлики резво, но детище южнокорейского автопрома всё-таки двигалось быстрее. Глядя на преследователей в зеркало заднего вида, я понял: от этих тварей на своих двоих не уйти. «Ну и страшилища!» – думал я, разглядывая их урывками. Вроде бы, и рога есть, и хвост, а вот вместо копыт – когти как у гепарда и башка с продольным разломом, больше на питбулью похожа.

Мы спустились к перекрёстку, на котором светофор мигал жёлтым светом. Меня удивлял этот аспект: кругом неразбериха, хаос, а электричество подаётся в полной мере. «Профилактика электросетей прошла качественно» – усмехнулся я про себя. Мы свернули на проспект Дзержинского, и я дал газу. Дорога была относительно чистой, судя по всему, мусор разогнало ветром, прибив его к обочине. Ветра здесь – явление частое.

Козлы давно отстали. Я, сбросив скорость, плавно свернул на улицу Южную, упиравшуюся в пляж, от которого до НИИ профессора было, как говорится, рукой подать. То здесь, то там, мелькали силуэты людей. Неопрятный и потерянный вид сразу же выдавал в них изменённых. Заметив движущийся транспорт, они поднимали головы и провожали нас долгим взглядом. Казалось, разочарованные осознанием того, что добыча им не по зубам, они снова опускали глаза вниз и продолжали своё никчёмное шествие в никуда.

Над частным сектором бывшего рыбацкого посёлка, не так давно вошедшего в состав города, возвышалось небольшое по площади, но в пять с лишним этажей высотой здание. Постройка в явно выраженной архитектуре советского конструктивизма была огорожена невысоким, метра в два с «хвостиком» металлическим забором, сваренным из арматуры и украшенным нехитрыми узорами. Ворота были открыты нараспашку, а по территории «гуляли» четверо зомбаков.

Я остановил машину, немного не доезжая до ворот, и вышел, прихватив с собой биту. Что касается скорости и сноровки: изменённые не были ни спринтерами, ни сколь-нибудь умелыми рукопашниками. Они торопливыми шагами направлялись к жертве, протягивая к ней руки и норовили схватить покрепче, с одной единственной целью – покушать. Но я из числа тех, кто скушанным быть не согласен. Это, скорее всего, неприятно, и, наверняка, больно.

Алгоритм умерщвления изменённых теперь уже был мне знаком: размах битой посильнее, удар в область виска или по темени и результат будет мгновенным. Четырежды Рысь прогудела в воздухе и четыре трупа распластались на асфальте. «Простите меня, сограждане. Ничего личного, просто я хочу ещё пожить», – мысленно извинялся я перед упокоенными.

Неправ будет тот, кто решит, что я – беспринципный и аморальный убийца. Но в новых, таких безжалостных реалиях, быстро адаптироваться, отбросив все моральные нормы, этические принципы и ограничения – просто необходимость. К счастью или сожалению, у меня, похоже, получается. В противном случае есть риск стать закуской для менее тормознутого индивидуума.

Я не сторонник насилия. Убивать мне противно до жути. А вот пришлось. Меньше суток назад я и помыслить не мог о том, что теперь, похоже, становится бытом. Я не такой: мне нравится разговаривать с людьми. Разными. Стариками и детьми, с женщинами и мужчинами. Люблю женщин, ну, вы понимаете… хоть и нет постоянной. Люблю петь под гитару где-нибудь с друзьями, на природе. С шашлыками и лимонадом, горячительного я не употребляю, не нравится мне спиртное. А друзей у меня много, я общительный. Как многие, люблю поваляться на диване, в тишине, читая какую-нибудь книжку: обожаю всякую фантастику. Люблю в гараже смастерить рогатку или саблю из дерева и подарить пацанятам на улице, а потом наблюдать, как счастливая ребятня играет в рыцарей, или стреляет по банкам, соревнуясь в меткости. Однажды смастерил небольшую табуретку и вручил её пожилой соседке, тёте Свете. Она благодарна и по сей день, говорит, что теперь удобно картошку чистить, а то стулья у неё слишком высокие. Но жизнь вносит свои коррективы. Теперь…

Я перетащил трупы на другую сторону дороги, загнал машину на территорию НИИ и закрыл ворота, скрутив створки найденной толстой проволокой. Мы с Профом поднялись на второй этаж. Первая же дверь от лестницы вела в его лабораторию, где учёный и сотоварищи некогда сварганили «Стража». Профессор зарылся в бумагах, а я устроил себе экскурсию, рассматривая наглядную агитацию, доски почёта и всякие инструкции на стенах коридоров института. Затем посетил санузел и вернулся в кабинет Профа, справиться о состоянии дел: ну, мало ли, может помочь чем надо? Учёный как раз в это время, пятясь задом, выходил из кабинета. Удерживая в одной руке стопку книг, довершаемую какими-то папками, другой он пытался запереть дверь.

– Всё, Серёжа, можем ехать, – усердно стараясь попасть ключом в замочную скважину, не оборачиваясь, сказал он.