Вячеслав Колмыков "Лабиринт. Фантастическая реальность"

– Вова, где тренер?

– Я же просил не называть меня так больше, – почти с угрозой процедил Вова. – У меня, наконец, нормальное имя есть!

– Ну, ты… Володя! Не зли меня!

Вова повернул голову и посмотрел на поникшего Влада.

– Тренер? – удивился он, – Как только он Влада увидел, его чуть кондрат не схватил! Ушел. Ничего не сказал даже. Вы что, ребята, действительно хотите выступать? Это же самоубийство!

Значит, еще не все потеряно, подумал Макс и кинул в Вову пустую бутылку.

– Выступать! Выступать будешь ты – Щелкунчик! Влад будет драться! И набьет… этому нехорошему человеку лицо.

Его последняя фраза совпала со скрипом открывающейся двери.

Увидев вошедшего, Макс медленно сполз со стола и стал сметать с него несуществующую пыль. Это был декан факультета: высокий, средних лет, мужчина, немного полный, но всегда подтянутый. Он был одет в дорогой черный костюм и до блеска начищенные туфли такого же цвета. Ослабленный галстук на его шее говорил о наступающем жарком сезоне. Как любой бывший спортсмен, он тоже любил спорт и всячески старался принимать участие в подобных мероприятиях. Что касалось его преподавательской деятельности, то он был строгим, не дающим никаких поблажек человеком. Некоторые его боялись, некоторые уважали. Но вне занятий и деканата он слыл веселым, добродушным человеком и интересным собеседником, хотя иногда и не упускал случая показать свое превосходство в интеллекте в разговорах со студентами и другими преподавателями.

– Здравствуйте, Владимир Михайлович! – опомнился наконец Макс. Он не знал, чего от него ожидать: строгого преподавателя или простого болельщика.

– Здрасте, здрасте! – ответил весело декан. – Ну как дела, спортсме-ны?!

– Хорошо, Владимир Михайлович!

Влад поднялся на ноги, и, казалось, был готов принять стойку «смирно!» У Макса сжималось сердце. Влад был в трех шагах от декана и выглядел вполне приободрившимся, но Макс знал, с каким трудом ему это удавалось и он молил Бога, чтобы Михалыч не почувствовал запаха вчерашнего вечера, распространившегося уже по всей раздевалке.

Но это еще не значило, что распространял его только Макс. Он сделал шаг и встал между ними, приготовившись принять на себя вину.

– Я встретил Павла Валентиновича, хотел спросить его о сегодняшнем бое, но он оказался не в духе и даже не захотел разговаривать на эту тему. Вы не знаете, почему?

– Вы же знаете – почти все тренера суеверны, – Макс произносил слова, стараясь больше дышать на декана. – Он просто боится сглазить. Тем более что финал…

– Да, сегодня мы должны доказать еще раз, что наш бокс лучший в Сибири. От тебя, Берский, зависит не в малой степени, как проведут бои после тебя наши тяжеловесы, все «легкие» уже у нас. Не подкачаешь?

– Конечно, Владимир Михайлович, – подтвердил Влад, с трудом улыбаясь. – Я, э-э… докажу!

– Не сомневаюсь, не сомневаюсь. Но все-таки будьте внимательны. Этот парень не промах. Побольше финтов, подставок, не стойте на одном месте. – Михалыч начал показывать, как это делается и чуть не задел по лицу Макса. – Заставьте его расслабиться. Не забывайте и про защиту. Я думаю, вы покажете нам красивый бокс!

– Как в лучших домах, Владимир Михайлович! – Макс взял еще одну бутылку со стола и отпил несколько глотков. – Не желаете?

– Нет, нет, спасибо, Егунов. Пора! Нужно еще успеть занять места, а то хоть у нас и университет, студенты до сих пор не научились элементарному уважению. К старшим преподавателям. – На слове «старшим» он сделал акцент. – Егунов, – обратился он к Максу уже в дверях.

– Да?

– Вы хороший товарищ, но актер из вас никудышный.

Когда дверь захлопнулась, Вова с ужасом произнес:

– Все, прилипли!

– Это ты у меня сейчас прилипнешь, – взорвался Макс. За все время, пока декан был в раздевалке, Вову было не слышно, не видно. – Почему Владиславу Берскому до сих пор еще не сделан массаж? – Он подошел к Владу и положил руку ему на плечо. – Все хорошо, встречу не отменили, хотя он что-то знает. Валентиныч дал тебе возможность решать самому. Решайся, Влад.

Влад стоял и смотрел на него остекленевшими глазами словно оловянный солдатик и ничего не мог сказать. Он чувствовал тошноту и представлял себе, как забрызгает ринг содержимым своего желудка.

Тем временем Вова подошел к нему сзади и стал разминать его плечи.

– Ты пойми – это твой шанс, – продолжал Макс. – Ты должен выйти. Неважно, кто победит. Если ты этого не сделаешь, – будет еще хуже! Все будут думать, что Берский испугался. Ты думаешь, они поверят тому, что ты будто бы приболел? Представь на секунду… Знаю – я виноват, не отрицаю. Но мне тоже нелегко! Если бы ты знал, что у меня на душе творится – ты б расплакался…

Макс отвернулся. Влад смотрел на друга удивленными глазами и не знал – придуривается он, или действительно хочет расплакаться. Вдруг Макс снова повернулся к нему и протянул раскрытую ладонь. На ней блеснуло кольцо.

– На, вот на удачу. – Он схватил Влада за руку и, окольцевав ему мизинец, сам стал натягивать на него перчатки. – Володя, помоги!

Вова взял вторую перчатку и подошел к Владу с другой стороны.

– Ты посылаешь меня на верную гибель, – с безнадежностью в голосе выдавил Влад.

– Нет, – не согласился Макс, – на подвиг!

4

Влад вышел в зал под оглушительный рев и аплодисменты. Вместо обычного приветствия он лишь чуть-чуть наклонился и ссутулясь, стал пробираться сквозь толпу. Он не ожидал, что зрителей будет так много, и испугался еще больше.

– Удачи, парень!

– Дай ему просраться!

– Не дрейфь – получится!

– В хорошей форме, Влад!

– Ого – машина!

Он шел не чувствуя как его хлопают по плечам и стукают в спину. Ему было страшно, страшно как никогда, но Влад понимал, что назад пути нет и уже мысленно стал готовиться проститься с теми, кто не был рядом в эти последние для него минуты. Проходя мимо ринга, заметил тренера. Тот сидел на трибуне и смотрел на него как простой зритель. Влад не понимал, почему Валентиныч не снял его, почему сидит и смотрит, а не ушел от позора, который неминуемо должен был свершиться? У него сжималось сердце. Влад вспомнил вчерашний день, когда они вместе разбирали полуфинальные бои, и проклинал свою хлипкую волю. Режим, многодневные тренировки, планы и надежды, все, что было накоплено тяжелым трудом, вдруг в один день станут бессмысленной тратой времени и сил из-за слабости, которую он проявил так беспечно! Он был немного удивлен и обрадован, когда Валентиныч предоставил ему возможность самому подготовиться к ответственному бою: будет ли это тренировка, сон или что-нибудь еще – все равно, лишь бы это не повредило во встрече с другим финалистом. Он понимал, что подвел свой факультет, университет, а главное тренера, вложившего в него столько сил. И в то же время, почему он пошел на поводу у Макса и зачем сам Макс его в это втянул? Или во всем виновато его прошлое? Нет, все равно это не могло быть оправданием.

Влад занял свое место и посмотрел на того, с кем он должен был драться. Иркутянин попрыгивал в своем углу, выкидывая вперед руки. Влад закрыл глаза. Он уже представлял, как падает под первым же ударом этого красавчика, и молил Бога, чтобы это произошло быстро и безболезненно.

– Влад, Влад!..

Он открыл глаза и увидел, как Макс теребит его руку.

– Да расслабься ты, не робей, – подбадривал он, – главное для тебя сейчас – защита. Улови момент и дай ему хорошенько. Тудым-сюдым… пускай думает, что ты боишься. Он расслабится. Воспользуйся этим и… Береги голову.

– Ты что ли теперь мой тренер?

– Если хочешь, то да! И еще, – Макс придвинулся поближе и стал говорить ему прямо в ухо. – Эти шлюхи специально затащили нас в свое логово, понимаешь, о чем я? Это значит, они неуверенны в своем герое и ты должен это доказать. Покажи им, на что ты способен!

– Мне все равно! – равнодушно произнес Влад. – Я с самого начала знал, что из этого ничего хорошего не выйдет. Сам виноват.

– Если кто и виноват, то только я один… И эти девки. А это, скажу тебе – сила!

Макс, вдруг стал серьезным и участливо посмотрел на друга:

– Влад, пошли отсюда! Не знаю просто, что на меня нашло. Тебе действительно не стоить выходить. Хочешь, устрою?..

– Ну нет, подыхать, так сразу! Отстань! – рявкнул Влад и оттолкнул Макса. Это произошло так неожиданно, что тот слетел с ринга и, упав на спину, несколько метров прокатился по полу. – Надеюсь, ты доведешь дело до конца и вынесешь меня отсюда вперед ногами, МАКС! – сказал Влад про себя и со звуком гонга вышел на ринг.

Приняв глухую защиту, Влад стоял на одном месте и поворачивался за прыгающим вокруг него противником. Иркутянин проделывал имитирующие удары, казалось, он проверял его, и пока не решался идти в наступление. Так думал Влад. Ему было наплевать – сейчас его отправят в вечный нокаут или потом, он лишь уставился в глаза противнику и по привычке старался уйти от ударов. Пока ему это удавалось. Влад был немного удивлен сохранившейся в нем реакции, хотя ему казалось, что так вяло и примитивно он еще никогда не двигался. Он еще не пропустил ни одного удара, заметив про себя, как их каждое отражение им сопровождалось глухими шлепками в его голове, словно они обрушивались не на него, а на кого-то другого. Увлекшись подобными совпадениями, Влад вдруг вспомнил, что ему тоже не мешало бы проявить инициативу, а не стоять все время в пассивной стойке. Погибать, так уж достойно и красиво! – передумал он и начал действовать. Превозмогая боль, сделал уход с остановкой от очередного нападения и тут же приблизился на шаг вперед, одновременно выполнив финт правой рукой. Иркутянин среагировал на это нырком и последующим боковым ударом справа. Влад успел подставить плечо и, в свою очередь, с силой выкинул вперед ту же руку, метя ему в голову…

Зал неодобрительно загудел.

Так красиво и достойно он никогда еще не проигрывал, успел подумать Влад, когда, провалившись в пустоту, он потерял равновесие и шлепнулся на спину.

Господи, за что ему такое наказание! Ему вдруг стало досадно и горько. В его адрес сыпались возмущенные возгласы, среди которых не было ни одного, который мог бы поддержать его в эту минуту. Переживаемый им позор не мог бы даже сравниться с чувством стыда, если бы он вышел на ринг без трусов. Лучше бы это было так! Можно было просто взять и уйти, убежать, чтобы не слышать этих голосов, этих криков, не чувствовать сотен глаз, в которых он отражался, но решил иначе. Пусть будет так как есть, пусть никогда он больше не встанет на ринг, пусть даже если уйдет из университета, он все равно будет жить и какая разница, что про него могут решить… поэтому… пускай… Влад на мгновение закрыл глаза, почувствовав странное облегчение и, как после короткого испуга, за ним тут же последовало не менее удивительное чувство радости. Ему вдруг захотелось смеяться. Пускай все это заполнится до краев, по самое горлышко, переполнит все его беспомощное тело и всех, кто над ним сейчас смеется, станет его сущностью и вволю даст собой насладиться всем тем, кто этого так хочет. Все равно – для себя он останется самим собой, и… Плевать ему на других! Если ему предстоит быть шутом, для него это будет как защита, за которой сохранится его безразличие, окруженное морем спокойствия. Влад успел встать на ноги до того, как рефери закончил счет, и снова вступил в бой.

Неожиданно для себя он осознал, что ему стало намного легче, чем утром: постепенно возвращалась ясность ума, а скованные и нерешительные движения сменялись профессиональными, отшлифован-ными многолетним трудом. И все же удивленный таким преображением, он не решался вновь идти в атаку и продолжал стоять в пассивной стойке, несмотря на уже второе предупреждение судьи. Он боялся потерять свое новое ощущение, которое могло исчезнуть при первой же попытке атаки, с ее скоростью и резкой переменой направлений.

Но с каждым разом, наматывая очередной круг по своей оси, он чувствовал все большее облегчение и, словно морской отлив, от его больной головы отступали неприятные ощущения и тупая боль, которая уже казалась не такой сильной, но все еще, продолжала сковывать его мысли и движения.

Наконец прозвучал гонг. Влад вернулся в свой угол и медленно сел на стул.

– А он не такой уж и здоровый! Слон и моська – честное слово!

Макс держал полотенце и обмахивал Влада.

– Не понимаю, – выдавил Влад.

– Что не понимаешь?

– Не понимаю – почему я еще жив?

– Ну, это от природы!

– Ага, может мне теперь всегда перед боем нажираться? Кстати, ринг хороший опохмелятор!

– Да и постель тоже. Но лучше не стоит – он тебя в сухую тащит. – Макс плеснул ему в рот воды и чуть снова не слетел с ринга, успев увернуться от его кожаного кулака.

– Ты что?! – разозлился Влад. – Что ты за фигню мне в рот засовываешь?

– А что такое?

– Да ничего!

Влад стал сплевывать пену, которая к их удивлению еще и шипела, а, упав на пол, снова растеклась водой. – Отравить меня хочешь?

Макс удивленно посмотрел на бутылку, затем взял ее осторожно за горлышко и отдал Вове, который в это время безуспешно старался размять Владу руки.

– Вот задубели-то! – изумился он.

Тем временем на другом конце ринга происходили не менее странные события. Тренер иркутской команды, казалось, был очень недоволен своим подопечным и отчитывал его, не стесняясь привлечь к себе внимание.

– Что с тобой происходит? Все правильно делаешь, но где удар? Где удар? Боишься сделать ему больно? Он же еле на ногах стоит!

– Но что я могу сделать? – оправдывался парень. Он был сильно возбужден и еле сдерживал крик. – Его с места не сдвинешь… Все равно что столб фонарный!

– Прекрати молоть ерунду! Какой еще столб? Ты меня поражаешь!

Тренер вдруг выпрямился во весь рост и положил руки на пояс.

– Ударь меня, ударь в живот, – потребовал он. – Я не меньше его. Я посмотрю… Я подозреваю…

Зал вновь загудел, но на этот раз уже одобрительно.

Большинство из присутствующих даже привстали со своих мест, когда мужчина в красном углу ринга вдруг согнулся пополам и, схватившись за живот, упал на колени.

Начался второй раунд. С первой же секунды иркутянин перешел в атаку, рассчитывая свалить Влада массой, проводя почти безостановоч-ные серии по корпусу. Влад снова принял глухую защиту» и практически не чувствовал ударов, хотя отчетливо слышал характерные звуки кожаных перчаток. Он никак не мог взять в толк, почему его щадят, и изумленно смотрел в глаза противнику, в которых были злость и такое же недоумение. Может, его предупредили, подумал вдруг Влад. Он решил, что не стоит отправлять парня в больницу, а решать исход боя по очкам. Или чтобы не позорить университет, посчитали правильным разыграть весь этот спектакль, лишь бы не отменять встречу, которую все так ждали? У него не было времени убедиться в этом – иркутянин продолжал наступление, набирая победные очки. Казалось, он был готов разорваться от злости из-за того, что ему приходилось вести одностороннюю игру, а не полноценную и справедливую, без которой его победа будет всего лишь очередным тренировочным боем, выигранным у новичка. Вдруг неожиданный «брэйк» рефери заставил Влада опомниться. Он опять забыл, что ему тоже не мешало бы проявить активность, а не плыть по инерции, как в первом раунде. Странное чувство умиротворения и безразличия ко всему почти совсем увело его от реальности. По мере оживления Влада оживал и зал. Поднимался такой шум, казалось, откуда-то издалека надвигается огромная снежная лавина. Он уже не стоял на месте, а передвигался в своей манере, делал выпады, выбрасывая руку вперед и довершая серию правой. Боец напротив умело уходил от его ударов и сам тут же переходил в наступление. Иркутянин довольно быстро привык к внезапной перемене своего противника и, казалось, был даже обрадован, когда чуть не пропустил одиночный боковой левый. Еле успев увернуться, он отскочил в сторону. Незаметно их поединок превратился в некий диалог, создав комичную ситуацию, где неуклюжий великан не мог отогнать назойливую муху, а та, в свою очередь, безуспешно пыталась сбить его с ног, ударяясь о его могучую грудь. И хотя бойцы были одной весовой категории, у многих создавалось впечатление, что один из них намного легче и проворнее другого. Влад тоже чувствовал это, но ничего не мог с собой поделать. Что бы он ни предпринял, у него не получалось добиться нужного результата, более того – он даже еще ни разу не коснулся противника! Несмотря на то, что он почти полностью отошел от вчерашней вечеринки, его мозг продолжал отказываться работать; он был не в состоянии просчитывать комбинации и предвидеть ситуации. Результатом этого были справедливые, со стороны соперника, ответные действия, которые тоже, в свою очередь, не приносили никаких результатов. Для Влада это тоже было не менее странным открытием. Он знал свои способности и все же не понимал, откуда у него появился такой иммунитет к неожиданности, благодаря которому он все еще находится в вертикальном положении. Он не успевал сообразить, как его тело, сделав нырок или уход, оказывалось в недосягаемости, делая тем самым безуспешными попытки застать его врасплох. Его не покидало ощущение, что не он, а кто-то другой проделывал все эти движения, оставив ему лишь роль простого наблюдателя. В какой-то момент он почувствовал, что устает. Нет, не физически: голову стали переполнять такие невероятные мысли, что, желая избавиться от них, он начал покрываться потом, словно поры были единственным путем, которым они могли выйти наружу и оставить в покое. Иркутский спортсмен, видимо, тоже устал, но продолжал бой с такой же интенсивностью, как и раньше, и даже чаще стал нападать. Оба они как будто знали, что этот раунд решающий для каждого из них, но кому первым удастся воспользоваться моментом, который приведет к победе, никто не догадывался. Не обращая внимания на все разрастающийся смех в зале, они выкладывались так, что каждая их проведенная, но удачно разгаданная, комбинация приводила болельщиков в неописуемый восторг. Шум был таким оглушительным, что привлек внимание зрителей, безуспешно желавших протиснуться сквозь плотные ряды людей, и без того заполнивших все свободные места, где можно было только поставить ногу. Даже Максу с Вовой пришлось последовать примеру иркутского тренера, который, спасаясь от надвигающейся толпы, забрался на ринг. К тому времени он уже совсем замолк и только с удивлением смотрел на поединок.

Макс с трудом отыскал в толпе Валентиныча и убедился, что у всех, кто хоть сколько-нибудь разбирается в боксе, было одинаковое выражение глаз. Для простых болельщиков этот бой был не более, чем красивое и необычное зрелище, тогда как для судей, уже забывших о своих обязанностях, наставников и присутствующих в зале спортсменов, он являлся неординарным событием, сводящим все представления о возможностях этого вида единоборства к начальной стадии.

– Бэ – Гэ – У! Бэ – Гэ – У! Бэ – Гэ – У!

Несогласованные выкрики болельщиков постепенно слились в дружное скандирование, сотрясая стены и стекла и, казалось, вот-вот разнесут их на мелкие осколки. Но вдруг произошло то, ради чего все собрались в зале, на какое-то время заставив их притихнуть, перед тем, как снова своими криками способствовать неминуемым разрушениям. На секунду замешкавшись, рефери не успел отскочить в сторону, когда Влад сделал очередной уход и сбил его с ног. Судья упал на спину и метра два прокатился по рингу. В отличие от Влада, иркутский боец заметил это и, отвлекшись, еле успел среагировать на его атаку. Она была такой неожиданной, что смог только подставить перчатку и локоть от серии ударов в корпус и голову.

Но это ему не помогло. Словно сбитый железнодорожным составом, он отлетел на другой конец ринга, затем, на мгновение зацепившись за канаты, сделал сальто и упал прямо на головы болельщиков. Беднягу успели подхватить с десяток рук, прежде чем он свалился на пол. Когда толпа расступилась, он лежал на спине без чувств, его челюсть была неестественно сдвинута в сторону, а на левой половине грудной клетки, прорвав кожу, торчало ребро.

Зал мгновенно замолк, но через несколько секунд по его рядам прокатился шепот, вслед за которым постепенно снова стал нарастать шум.

Первым очнулся парень, стоявший в это время рядом с ним. Его звали Андрей – тренер по кик-боксингу, в свои молодые годы он был уже призером страны по боксу. Очевидно, он сталкивался с такими ситуациями, так как подсев к бесчувственному, сразу положил руку на его шею и крикнул врача. Убедившись, что парня рано еще списывать со счетов, он выпрямился и жестом дал понять всем, что все в порядке. Зал, казалось, только этого и ждал. Многие не видели, что на самом деле случилось с человеком, лежащим посреди расступившейся толпы, и выкрикивали имя победителя. Некоторые особо впечатлительные болельщики пробрались на ринг к Владу и хотели поднять его на руки, но он стоял как вкопанный и, вцепившись в канаты за спиной, с ужасом наблюдал, как иркутянина кладут на носилки и уносят из зала.

Увидев, как толпа обступила Влада, Макс с трудом стал пробираться к нему. Оказавшись около него, он взял друга за руку и попытался оторвать ее от каната, но Влад даже не шелохнулся, словно был железобетонной скульптурой. Его мышцы были так напряжены, что Максу казалось, что они вот-вот лопнут.

– Пошли, Влад, – начал кричать он. Из-за шума ничего не было слышно и ему приходилось орать Владу в ухо. – Проснись же, что с тобой?!

Наконец Влад повернул голову к Максу и тихо спросил:

– Я убил его?

– Что?! – не расслышал Макс. – Да, ты побил его, побил, пойдем. О, Господи, да отцепись ты!

Макс беспомощно посмотрел на трибуны и случайно заметил единственных зрителей, которые были не только огорчены, но удивлены и напуганы. Это были те самые девушки, чьи планы не удались, несмотря на все старания и соблазнительные фигурки, которыми они обладали…

Он в последний раз бросил в их сторону гневный взгляд и снова принялся уговаривать Влада оставить канаты в покое. Тем временем некоторые уже поняли тщетность попыток поднять победителя и лишь похлопывали его по плечу. Кто-то еще пытался пожать ему руку, но вскоре убедившись в тщете усилий, уходили восвояси.

Вдруг Влад как-то странно улыбнулся и посмотрел на друга, вызвав в нем подозрительные мысли, затем окинул зал взглядом, словно он был последним, и, наконец, разжал руки. Никто не заметил, как его левая нога зацепилась за нижний канат – канат порвался, как нитка и скатился на пол под безжалостные ноги зрителей.

– Ну, ты… терминатор! – еле вымолвил Макс, когда они остались одни в раздевалке.