Перегонщик
Геннадий Мастрюков
Действие романа происходит в начале 90-х годов, но тесно переплетается с настоящей действительностью. Главный герой – русский офицер-спецназовец, после войны в Афганистане служит в СОБРе. При освобождении заложников, среди которых женщины и дети, получает тяжелое ранение, после которого вынужден уйти со службы. Чтобы заработать средства для существования, офицер вынужден принять предложение перегонять машины из Владивостока в Москву. Здесь и начинаются полные опасности и рисков для жизни приключения главного героя, для которого понятия Родина, Честь, Долг не пустой звук. Такие люди, как главные герои этого произведения служат Родине не ради наград, славы и материальных благ. Они просто не могут иначе.
Геннадий Мастрюков
Перегонщик
Глава 1
Не то чтобы он не любил звёзды, нет, иногда ему нравилось смотреть на них. Но они всегда волновали его, тревожили, бередили душу какой-то гнетущей тоской. Так было с детства, в детдоме он даже боялся их. Они казались холодными, безразличными и равнодушными. С ними не хотелось разговаривать, им нельзя было пожаловаться на свои детские обиды и печали, им было всё равно. То ли дело ласковое солнышко, которое заставляло подставлять под тёплые лучи лицо и улыбаться, или весёлый ручей, протекавший по опушке недалеко от детдома. Он тоже своим мелодичным журчанием всегда пел о том, что всё будет хорошо. А эти звёзды, которые он видел сейчас, со дна старого, давно пересохшего каменного колодца, были не просто холодными и равнодушными, они были откровенно враждебными и злыми. И ещё их было слишком много, они будто специально все сгрудились над колодцем чтобы полюбопытствовать, что будет с этим глупым пленником, после того что он учудил сегодня.
Наверное, так казалось оттого, что они были чужими, здесь всё было чужое: и горы, и небо, и даже солнце. Оно здесь не ласкало и не грело, а палило и нещадно жгло, а когда уходило спать, за дело принимались хмурые горы и эти звёзды, они несли с собой могильный холод, и быстро леденили раскалённые за день камни.
Сама природа Афгана изводила и выматывала душу. А может быть просто она помогала своим, говорят дома и стены помогают. Надо же, пятый год здесь, всякое было, и всегда как заговорённый. А теперь вот плен. Хрен бы взяли, если бы не контузило.
Сопровождал со своей спецротой колонну, попали в засаду, приняли бой. Духов было в несколько раз больше, окружили, поливали огнём со всех сторон. Били по колонне со склонов, а наши внизу, на открытом месте, как прыщ на пятой точке.
Когда понял, что всё, приготовил последнюю гранату, чтобы вместе с собой и пару-тройку духов на небеса прихватить, когда близко подойдут. Не успел, контузило, сознание потерял. Очнулся уже в плену.
Старейшина кишлака, в который его привезли, совсем не был зверем или садистом, хотя среди афганцев попадались всякие, ребята рассказывали, и сам навидался. По-русски Алим говорил прекрасно, без акцента. Гути говорила учился в союзе, обучил русскому и дочь и многих других.
Странно у них, старейшина, а мужику, наверное, и шестидесяти нет, крепкий, жилистый, уверенный и спокойный. Трое сыновей, дочери всего четырнадцать. Эта тоненькая гордая девочка хоть как-то согревала душу. Добрая была, а стреляла из автомата не хуже мужчин, сам видел.
Кормили хорошо, почти не били, так, было пару раз, но за дело. Сначала держали в сарае, большом и светлом. Даже одеяло дали, чтобы ночью не мёрз. Попробовал бежать, быстро поймали. Когда брали, разошёлся вовсю, сопротивлялся, нескольких духов поломал, рукопашному бою сначала в училище, а потом на спецкурсах, хорошо обучили.
Надеялся, что убьют, смерть в бою лучше плена. Не убили, Алим не дал. Сказал, что на офицера спецназовца русские многих воинов Пророка обменяют. Тем более в плену у наших его старший сын был, на него и хотел Серёгу поменять. И ещё на кого-нибудь, всем известно, что за одного своего, русские десяток пленных отдадут, а то и больше.
Но в колодец после неудачного побега всё же посадил, одеяло забрал. Стало намного хуже. Одна радость осталась – эта девочка. Отец поручил ей присматривать за пленником, носить ему еду, забирать пустую посуду.
Так и подружились, ещё когда в сарае сидел. Тогда они подолгу разговаривали, она расспрашивала о его далёкой Родине, о незнакомой стране без гор, о полях, лесах, и больших реках. Советский Союз по её представлениям находился далеко, на самом краю земли.
Однажды она спросила:
– Зачем ты пришёл сюда воевать Сергей? Тебя заставили?
Он честно ответил и попробовал объяснить:
– Нет Гути, никто меня не заставлял, я сам. Среди наших здесь нет тех, кого заставили, мы все сами.
– Почему? Тебе нравится убивать?
– Нет Гути, не нравится, я думаю ни одному нормальному человеку не может это нравиться. Но я солдат, русский офицер, я выбрал профессию военного, и должен быть там, куда меня пошлёт моя Родина.
– Значит, всё-таки заставили – задумчиво сказала девочка.
– Да нет же, я сам, я не знал, что здесь так будет, никто не знал.
– Но вы пришли убивать нас, мы не хотели войны.
– Её никто не хочет Гути, но мы ваших пленных не пытаем, и головы им не отрезаем как баранам.
– Разве тебя кто-нибудь пытал? Отец если и убьёт тебя, то пулей или ножом, а пытать не будет.
– Меня нет, а других? Мне просто повезло что я в плен к твоему отцу попал, а не к кому-то другому. А брат твой, Парвиз, кажется? Он не пытал? Головы не резал? Я сам видел. Ещё повезло что я офицер, твой отец надеется меня выгодно обменять, на другого твоего брата, а то бы давно уже убил.
– Каждый отвечает за себя Сергей-, не по годам мудро и рассудительно ответила Гути, плохие люди везде есть, и у нас, и у вас.
– А я какой Гути? Плохой или хороший?
– Я не знаю, как сказать, но точно не плохой. Ты воин. Ты честный и смелый, я это чувствую, но всё равно ты враг. Так отец говорит.
– А я вот тебя врагом не считаю Гути, и отца твоего не считаю. Противником да, но не врагом.
– А Парвиза?
Лицо Сергея потемнело: – а Парвиз да, враг. Зачем он двоих моих парней зарезал? Пацаны ещё совсем, ничего в жизни не видели. Их ведь тоже обменять можно было.
– Он велел им на колени встать, прощения просить. Они не встали, вот он их и убил-
– Я бы тоже не встал Гути.
– Он понял это, поэтому тебя и не тронул, отец не велел. Я бы тоже не встала Сергей, и я тоже тебя врагом не считаю, пусть они что хотят говорят. Я не маленькая, и у меня своя жизнь. А у вас Сергей все такие, как ты и эти два бойца твоих?
– Все Гути, по крайней мере все, кого я знаю.
– У нас тоже все, кого знаю, поэтому ни вы нас, ни мы вас победить не сможем, вот увидишь.
– Может ты и права девочка. Умна и мудра ты не по годам.
Теперь разговаривают редко. Гути прибежит, опустит на верёвке кувшин с водой, лепёшки, иногда мясо, и сидит ждёт, когда он поест. Во время еды и перекинутся парой фраз, говорит запретили ей с ним говорить.
А он нарочно ест помедленней, нравится ему с ней говорить, честно говоря, очень привязался к девчонке, сам не заметил, как это случилось. Однажды, ещё до побега, как-то решился и выпалил:
– Помоги мне бежать Гути. Не могу я здесь, к своим мне надо.
– Что ты, что ты Сергей! – замахала руками девочка. -Не могу я, получится что я своих предаю, вот ты бы предал?
– Нет конечно, понимаю тебя. Но тогда хотя бы скажи в какую сторону идти, я дороги не знаю, без сознания сюда привезли.
– Хорошо, расскажу. Мне тебя жалко, тебя, наверное, дома ждут? Отец, мама?
– Нет Гути, никто меня не ждёт, может быть друзья только, а родителей нет у меня, я детдомовский
– Как это детдомовский? – удивилась девочка, -и почему родителей нет? Где они? Умерли?
– Я не знаю, может быть, и живы. А детский дом, это то место, где дети без родителей живут, у кого-то они умерли, от кого-то отказались.
– Как это отказались? – снова удивилась Гути. Разве можно от своих детей отказаться? Не понимаю, неправильно это
– Я тоже не понимаю Гути -, но, к сожалению, это есть, у нас детских домов много. Так расскажешь куда идти? А может карту принесёшь? Я посмотрю, запомню и отдам сразу-
– Хорошо Сергей, принесу. Я помогу тебе, если ты дашь слово больше никого из наших не убивать. Дашь?
– Не могу я тебе дать такого слова Гути, я ведь не знаю как всё дальше будет, но я попробую. Как ты видишь, я честен с тобой, обманывать тебя не хочу и не могу, потому что я всегда держу слово.
Девочка задумалась.
– Хорошо, не надо никаких слов, я тебе и так помогу. Карту принесу, продуктов немного, расскажу куда тебе идти надо. Только оружие не проси, не принесу, ты убьёшь при побеге кого-нибудь, мне не простят. Саму может и не убьют, но по отцу это очень ударит, а я люблю его и расстраивать не хочу.
– Спасибо Гути.
Вот так капитан 22-ой отдельной бригады СпН ГРУ, Сергей Климов, стал готовиться к своему первому побегу из афганского плена.
Глава 2
Впрочем, готовиться это громко сказано, не было ни чёткого выверенного плана, ни рассчитанных по времени действий. Вся подготовка сводилась к тому, чтобы хотя бы попытаться выбраться из кишлака и определить направление, по которому предстоит уходить, а дальше, как говорится, "как Бог на душу положит", русский "авось" никто не отменял.
Гути принесла карту района, стащила у отца. Карту надо было быстро вернуть на место, Алим человек умный, и обнаружив пропажу, сразу поймёт, что к чему. Но для того, чтобы её изучить и запомнить, Сергею много времени и не требовалось, подготовка спецназа ГРУ всегда была на уровне.
Тем более у него была такая помощница как Гути, девочка смышлёная, и прекрасно разбирающаяся в местных реалиях. Она тоже хорошо читала карту, делала необходимые пояснения, и давала ценные советы.
– Вот смотри Сергей. Это наш кишлак. Из кишлака можно выбраться только вот этими двумя дорогами, они почти противоположны друг другу, выходят с разных сторон кишлака.
– Вот эта ведёт на северо-запад, прямиком в Пакистан, это даже не дорога а тропа. Тебе по ней идти не надо, здесь тебя быстро поймают, да и нечего тебе в Пакистане делать. А вот эта дорога ведёт на юго-восток, видишь, если их соединить, то получится почти прямая линия.
По ней тебе можно попробовать выйти к своим. Как идти, я тебе расскажу. Уходить надо рано утром, на рассвете, во время утреннего намаза*. Ночью нельзя, вход в кишлак с этой стороны ночью охраняют.
– Может всё же лучше ночью Гути? Времени больше будет. Сколько человек охраняют, и как?
– Охраняет один человек, но он опытный воин, вооружён автоматом, мимо него не пройти. Дорога одна, на посту у нас не спят, и вплотную к караульному не подобраться, утром надо, когда он на молитву уйдёт. Если повезёт, у тебя времени достаточно будет, до самого вечера, тебя ведь обычно вечером проверяют-.
Сергей во время всего этого разговора внимательно разглядывал и запоминал карту, этот кишлак он знал, видел раньше на другой. У нас он считался мирным. Большая база боевиков была возле ущелья Карера, километрах в 50-ти отсюда.
Туда наши стягивали силы чтобы штурмовать и уничтожить базу, а с другой стороны было удобное сообщение с Пакистаном, оттуда боевикам поступало оружие и свежие силы, меняли тех кто отбывал туда на отдых. В том районе колонна и попала в засаду. Далековато его увезли.
– Хорошо Гути-, сказал он. – Спасибо. Последую твоему совету, утром так утром, а карту отнеси на место, пока отец не хватился-.
Гути сбегала отнесла карту, сразу вернулась и продолжила пояснения:
– Как только выйдешь из кишлака, иди как можно быстрее, рано утром на дороге никого не будет, все на молитве. До выхода я тебя проведу за дувалами* чтобы случайно никто не увидел, дальше сам.
Дойдёшь до большого камня, ты его сразу увидишь, это огромный кусок скалы. Там уже дорога на юго-восток превращается в тропу, это если идти дальше прямо. Но тебе туда не надо, там тебе не пройти, хотя это и самый короткий путь.
– В часе ходьбы от скалы по этой тропе, она переходит в узкий карниз на почти отвесном склоне. Наши там ходят, но только по двое и с верёвкой. Связываются друг с другом, один идёт, другой страхует на тропе.
– Когда первый перейдёт, он страхует второго на той стороне. Идти там надо прижавшись к скале, потихоньку, сорваться можно запросто, а внизу пропасть, острые камни. Я там два раза ходила с отцом, страшно. А отец ловкий, он и без верёвки перейти может.
– Поэтому ты должен возле большого камня повернуть направо, на юг. Там хорошая дорога, через пару часов ходьбы будут ответвления на неширокие тропы, сворачивай на любую, примерно через сутки или чуть больше выйдешь к своим.
– Там много камней, есть расщелины в скалах, можно легко спрятаться в случае чего. Если тебя до вечера не хватятся, то успеешь свернуть, тогда ты спасён. Воды я тебе в дорогу принесу, вяленого мяса, лепёшек. Костёр ночью не разводи, могут заметить. Ты должен успеть.
Не успел, хватились его быстро. Он даже не дошёл до большого камня, о котором говорила Гути. Услышал погоню издалека, она приближалась на американском открытом джипе, шесть человек с автоматами, среди них Алим и брат девочки Парвиз.
Сергей остановился, повернулся к преследователям лицом, и стал ждать. Эх жаль автомата нет, он выше, позиция выгодная. Влепить очередь по джипу, срезать водителя, и закувыркается американская игрушка по склону любо-дорого.
Но что толку рассуждать о том, что было бы, если… Значит судьба такая, час настал. Ладно, если сразу не застрелят, может и удастся кого с собой на тот свет прихватить, а нет, так всё равно лучше в бою погибнуть.
Он поднял руки и спокойно смотрел на быстро приближающийся джип. Если подойдут близко, можно попытаться вырвать автомат, тогда продаст духам свою жизнь подороже.
Автоматом завладеть не удалось, духи были бойцами опытными. Но когда связывали руки, вывернулся и разошёлся вовсю. Пара-тройка жёстких ударов почти достигла цели: один из боевиков рухнул на землю от страшного удара в колено, а Парвиз заорал от боли в сломанной ключице.
Превозмогая боль, он вскинул автомат, ещё мгновение и срежет очередью, значит своего добиться удалось, смерть в бою лучше плена. Но тут резко, за миг до выстрела, хлестнул окрик на дари*, "нэй"!
