– Мили…
Вторая рука обхватила грудь и сжала с грубой нежностью, а первая опустилась на внутреннюю сторону бедра, слегка раздвигая.
– Адам…
Забираясь под ворот платья, Адам кружил языком по трепещущей венке сонной артерии, покусывая и посасывая кожу. Правая ладонь легла на никем нетронутое место, а большой палец надавил на точку неиспытанного удовольствия. Пальцы левой руки пропустили между друг другом сосок под тонким кружевом и сжали до сладкой боли.
– Ох… ммм…
Я едва дышала, задрав лапки кверху, как собачонка… и только могла стонать, ахать и охать.
– Как же здесь тесно… – хрипел он, спускаясь к груди, прикусывая ее сквозь ткань, обжигая ее дыханием, продолжая стискивать меня в самых неприличных местах, – и на тебе слишком много одежды, сладенькая клубничка…
Меня пробивала лихорадка похлеще, чем при недавнем гриппе, а пальцы на ладонях словно онемели и покрылись инеем. Когда мистер Найт сжал мою… невинную подружку в кулак, я выгнула спину, непроизвольно запустила пальцы в его волосы и сжала их в кулачки, отрывая его от себя, сбивчиво шепча:
– Адам… мне страшно…
Мой ментор вырвался из моих рук, поднимая на меня свои потемневшие радужки. Взъерошенный, тяжело дышащий огненный дракон сглотнул:
– Сама виновата… лучше не зли меня, а то не посмотрю на твой страх.
Он поднялся, усаживая меня вплотную с собой, располагая ладонь на моем бедре.
– Понятно тебе?
– Да-да, мистер Найт.
Не сдерживая смеха, я поправляла платье и волосы.
– Вот сучка!
– А?! Что ты сказал?!
Скалящийся во все тридцать два Адам ущипнул меня за ягодичку.
– Ай! Да больно же!
Я взвизгнула, когда наша машина остановилась.
– Приехали, колючка.
Мы вышли у маленьких заснеженных елочек, и я вдохнула кружащий голову запах замороженного спящего леса.
– Ты привез меня сюда, чтобы надругаться и закопать в лесу?
Мой ментор взял меня за руку и мягко сплел наши пальцы, а я поджала губы и ответила на этот, как мне показалось, излишне ласковый жест.
– Идем. Это сюрприз.
Сделав несколько шагов вперед, я огляделась и увидела…
«О. Мой. Бог. ВОЗДУШНЫЙ ШАР?!» – я начала упираться и пытаться затормозить движение к моему самому главному кошмару.
– Адам… нет-нет-нет! Ни за что! Я боюсь высоты! Очень очень сильно!
– Так же как секса со мной?
– Сильнее…
«Кажется…»
Он остановился и заботливо заглянул в меня умоляющими безоблачными глазками, обнимая мое лицо, нежно поглаживая скулы большими пальцами.
– Со мной ты можешь ничего не бояться. Я укрою тебя от всех бед и врагов.
Это прозвучало так искренне, что мое сердечко забилось, как воробушек о стекло. И я смело забралась в корзину. Пух! Звук огня… баласт сброшен и нас начало очень медленно поднимать под облака.
– Ну встань же уже.
Я сидела, забившись в углу, закрыв глаза и уши, пытаясь хотя бы дышать и не умереть от невыносимого, нещадно душащего меня страха.
– Нет!
Адам сел напротив меня на корточки и попытался убрать мои ладони с моей головы.
– НЕЕЕТ!
– Ладно… что ты хочешь за то, что ты встанешь?
– Не поняла…
Он нежно водил пальцами по моим икрам вверх к коленям и обратно.
– Ну я исполню какое-нибудь твое желание, просьбу… Все, что хочешь.
– И в чем подвох?
– Ни в чем! Просто встань! Доверься мне!
Мое сердце билось в горле, и я никак не могла его проглотить.
– Ладно… только держи меня.
Счастливый Адам вскочил и подал мне руку. Я впилась в него дрожащими пальцами и встала на трясущихся ногах с закрытыми глазами.
– ДЕРЖИ МЕНЯ!!!
От страха я нервно посмеивалась.
– Да держу, держу, сумасшедшая!
Он развернул меня спиной к себе и обнял за талию, держа мои руки, вновь переплетая в замок, слегка целуя мое ушко и шепча…
– Открой глаза…
Как по волшебству они распахнулись, и я поймала такую тахикардию словно пробежала стометровку за 9,6 секунд.
– АДАМ!!! ЭТО НЕМЫСЛИМО!
– Я знаю, не кричи так.
Я взглянула вниз на заснеженный горный хребет, малюсенькие пушистые деревья и белоснежные склоны… наверху космос, а вокруг ватные невесомые облака.
– Прости, но это… это…
– Я знаю… прекрасно… а ты еще прекрасней, Мили… просто необыкновенная…
Прошептал он и легко поцеловал мою щеку, висок, ушко, шею. Я таяла от его прикосновений словно пломбир на солнце.
«Хотя зимой актуальнее „как пломбир на батарее“.»
Мы так и простояли весь наш полет, не двигаясь и, практически, не дыша. Я – в медвежьих объятиях и бесконечных поцелуях Адама. Когда мы возвращались обратно был уже закат.
«Зима – время постоянной тьмы… но сейчас мне это нравится.»
Я остановилась и притянула к себе Адама за руку, тут же оказываясь в его объятиях.
– Что такое, ягодка?
– Я придумала желание.
– И какое же?
Он покачивал меня в своих объятиях, поглаживая мои бедра.
– Поцелуй…
– Я разве мало тебя сегодня целовал?
– В губы, Адам, – проговорила я томно, заглядывая в его резко изменяющие настроение такие глубокие глаза.
Он посерьезнел, и от прежнего романтичного Адама ничего не осталось.
– Нельзя.
– Но… Адам… это же глупое правило, которое всего лишь…
– Я сказал, нет! – резко отрезал он, – Нам пора. Нужно вернуться в отель.
Мы молча доехали до отеля, молча вошли в холл и молча разошлись по разным сторонам.
«Козел!»
Как же хотелось надавать по его такому красивому лицу. Из-за резких перепадов его настроения у меня начали пульсировать виски от негодования, переполняющего меня. Ко мне подошла Шейла. Сегодня ее прическа была настолько ярко синей, что мне обожгло глазные яблоки.
– Мелиса?!
– Шейла… привет. Твои волосы?…
– Привет. Да, это парики, я – фанатка. Но ТЫ! Ты такая красавица! Я даже не ожидала! – она обошла меня со всех сторон, вскидывая руками и не скрывая своего восхищения. – Как ты проводишь время, и почему ты одна?
– Хочу отдохнуть от своего кавалера. А так все прекрасно. Я в восторге.
– Мили, помни. Ты можешь абсолютно все, на что решишься. Никто тебя не заставит, но и сдерживать не будет… – ее черная бровь взлетела до линии роста волос.
– Я знаю.
Я вежливо улыбнулась и, попрощавшись, направилась в свои апартаменты, под неслышное изречение колоритной женщины:
– Ну, Адам, ты и жук! Вот это женщина! Ох, как я теперь понимаю твои душевные терзания…
Я зашла в номер, скинула одежду и направилась набрать ванну. И только я залезла в горячую ласковую воду, раздался громкий стук в дверь.
«Этот барабанный бит я уже знаю наизусть.»
Завернувшись в полотенце, я пошла на звук.
– Ну чего тебе?
– Мили, открой…
– Нет!
– Открой, или я вышибу чертову дверь! – хищный рев давал прозрачный намек на абсолютную серьезность слов его обладателя.
«Вот маньяк!»
И я открыла – еще мокрая, в одном полотенце, с собранными вверх волосами, с ниспадающими влажными одиночными локонами на мои плечи.
– Зачем ты пришел?
Ничего не ответив, он стянул с себя футболку, наступая на меня.
– Ванну значит принимаешь?
«У него тату… о… мой… Бог… эротическая фантазия каждой ботанички… хулиган с тату…»
Во всю длину его мощной рельефной руки простирался замысловатый цветной рисунок, заходящий на его мускулистые плечо и грудь.
