– Я всё о тебе знаю, – усмехнулся Ларт. – Я большую часть жизни потратил, наводя о тебе справки.
– Ты вообще бываешь когда-нибудь серьёзным? – Адель вопросительно подняла бровь.
– Я серьёзно. Размер одежды и обуви – самое простое. Еще я знаю, что твои любимые цветы – пионы, собственно, как и у твоей матери. Знаю, что ты обожаешь персики, а еще – что у тебя гетерохромия. Не все обращают на это внимания, считая твои глаза карими, но только не я. Твой левый глаз – болотного цвета. Но это заметно только при солнечном свете.
– Вообще-то я не особенно люблю пионы, – возразила магирани. Они нравились мне в детстве, но не сейчас.
– Интересно было бы знать причину, по которой ты вдруг разлюбила их. Уж не виной ли тому страстная привязанность к ним твоей матери?
– С чего бы вдруг? – фыркнула Ада.
– Просто заметил, что ты отвергаешь всё, что связано с ней. Не знаю причину вашего противостояния, но взаимное упрямство ни к чему хорошему не приведёт. Кто-то должен сделать первый шаг. Не будь вы так схожи в своей упёртости, уже бы давно помирились.
– Мы с ней не похожи. Как вообще тебе пришло в голову сравнивать нас? – чувственный рот искривился в недовольстве.
– Да ты её отражение в зеркале.
Поймав свирепый взгляд женщины, не терпящей выразить своё несогласие, шевалье примирительно поднял руки, сдаваясь.
– Не злись. Я просто высказал мнение.
Внезапно Ада стала сосредоточенной. Заметив такую перемену, Ларт тоже обострил чувствительность. Где-то неподалёку, словно живой ключ, била мощная энергия.
– Офион? – предположил Ларт.
– Я так не думаю. Но пока трудно сказать, – не успев договорить, Ада уже со всех ног неслась через лес, сбивая пышные шапки снега с еловых лап, местами по колено застревая в сугробах, но ловко выныривая из них. Главное, не упустить. Кто бы он ни был, подобную силу нечасто встретишь.
Они остановились вблизи просторной поляны. Магирани не сомневалась: человек, обладающий столь мощной духовной энергией, наверняка почувствует их присутствие. Однако, в поле зрения оказались двое.
Мужчина, привлёкший внимания Адель, выглядел как обычный крестьянин. Тёмные брюки из грубой ткани, валенки и русская рубаха, отчётливо виднеющаяся сквозь полы овчинного тулупа нараспашку. Голова не покрыта, словно мороз совсем не беспокоил его. Тёмные всклокоченные волосы доставали плеч, а длинная косматая борода спускалась до самой груди. Как и большинство крестьян, он выглядел неопрятно, сидя прямо на снегу под одним из укрытых белой шалью деревьев. В сидячем положении было не просто определить его рост, хотя он не казался крупным. Не больше, чем его собеседник, стоящий неподалёку.
Второй мужчина являл собой самую обычную, не представляющую интереса, персону. Такой же крестьянин, только занимающийся собиранием хвороста. Он лишь изредка перебрасывался фразами с бездельничающим под деревом мужиком.
Они не походили на давних приятелей, скорее, на случайно встретившихся в лесу людей, решивших поболтать от скуки. Возможно, собирающего хворост брало любопытство, отчего тот другой просто сидит на промёрзшей земле посреди леса. Прислушиваясь к их негромкой беседе, наблюдатели притаились за стволом крупного дерева, дожидаясь, когда мужчины закончат, и второй уйдёт восвояси.
– Вот ты, Степан, отчего выбрал самую непривлекательную бабу в селе?
Вопрос, обращенный к собирателю, позволил Аде уловить нить текущей беседы.
– Так потому, что не дурак, – последовал полный самодовольства ответ. – Я ведь часто не бываю дома. Зачем мне головная боль, что её таскали по всей округе в моё отсутствие? А так я спокоен. Кто на неё позарится-то? Да и старается ведь всё время угодить мне. Понимает, что некрасивая. Мне только одна выгода от такого союза.
– А всё ж дурак ты, Стёпа, – последовал неожиданный ответ косматого. – Молишься каждый день, поклоны бьёшь, а далёк от Бога. По любви не женился. Красоты боишься. От твоей бабы завсегда уйти можно без сожаления. Бог – одно из обличий красоты, а ты городишь меж вами каменну стену. Разве ж можно так стать ближе к Богу?
– Вот прицепился ты к этой красоте. У Савелия тоже жёнка некрасивая, а скажи слово о ней, так он за топор сразу хватается. Вон как любит.
– Так в том-то и дело, что любит. Для него она краше всех, потому как в ладу живут. Любовь даёт красоту. Ты-то свою бабу не любишь.
– Ох, чья бы корова мычала. Сам-то как с бабами хороводишься. Люди всё знают. Все о шашнях твоих говорят. Учить меня будешь еще.
– Да мало ли что говорят! Во мне-то любовь Божья живёт. Я люблю мир, люблю людей. Ну и баб, конечно, как часть мира. Бабы-то несчастные, в большинстве своём. За помощью, утешением идут. Вот и помогаю.
Мужчина взвалил на спину вязанку хвороста, и, бросив на косматого полный нескрываемого скепсиса взгляд, побрёл прочь.
Убедившись, что собиратель покинул их, Ада вышла на поляну.
– Дружок твой тоже пущай выходит, – кивнул в сторону деревьев крестьянин, подзывая и Ларта, решившего остаться в отдалении.
Как только гостья приблизилась, глубоко посаженные глаза мужика расширились, выражая крайнее удивление. Но стоило Адель заговорить, лицо его сделалось спокойным и добродушным.
– Мы ехали к пристани, но заблудились. Надеюсь, мы не побеспокоим вас недолгой беседой.
Крестьянин насквозь видел её лукавство. Но Ада и не старалась провести его. Она, скорее, прощупывала способности человека с таким уровнем духовной энергии. Кроме того, искала способ завести разговор.
Мужик перевёл любопытный взгляд на Ларта, который нехотя вышел из-за деревьев и, скрестив на груди руки, опёрся о сосновый ствол.
Косматый совсем не боялся этих странных, явно не случайно оказавшихся здесь, незнакомцев. Он лишь шире улыбнулся и удобнее устроился на своём месте.
– Почему вы один сидите посреди леса? – очаровательно улыбаясь, поинтересовалась Ада.
– Беседую, – без тени иронии ответил он.
– Ваш собеседник едва ли вернётся в скором времени, – ухмыляясь, заметил Ларт.
– А что, разговаривать только с людьми можно? Тот, что ушёл – дурак. Чего с ним говорить? Я здесь с самим Богом. Бог везде. В деревьях, в земле, в реке, по которой вы поплывёте в скором времени. А что создано Богом, в том он сам и есть.
– И как успехи? Бог вам отвечает? – с издёвкой спросил шевалье.
Сидящий усмехнулся.
– Вы что же, в Бога не верите?
– В то во что верю я, откликается мне. Я знаю как это действует, и умею использовать. Но поверьте, никакого мужчины с бородой, подобно вашей, на небе не сидит. Там вообще никто не сидит.
– А разве я упоминал, как выглядит Бог? – косматый бросил вопросительный взгляд. – Бог – есть Верховное. Как же можно научиться говорить с великим, не умея говорить с малым? Ты смеёшься над тем, что я беседую с деревьями, но каждое деревце, ручей и камень имеют силу. Сливаясь с ними, понимать их начинаешь. Вы становитесь едины. С людьми сложнее. Относятся друг к другу, как к вещам. Управляют да используют. Понять их порой непросто. Правильнее сказать, не всем это дано. Обычно ты думаешь, что понимаешь кого-то, но это лишь твои домыслы. Если ты не способен понять деревья, то людей и подавно не поймёшь. Это всё равно, что немой замахнётся на песню.
Ада одарила Ларта многозначительным взглядом, и тот одобрительно кивнул. Из беседы стало очевидно, что крестьянин явно разбирается в том, как устроен мир и понимает его основополагающие принципы. Конечно, он интерпретирует всё по-своему, но это не так уж важно. С высокой долей вероятности можно было утверждать, что перед ними не просто духовно сильный от природы человек, реализующий свой потенциал не более чем интуитивно, а самый настоящий маг, способный управлять дарованным ему знанием.
Энергия крестьянина – открытая и тёплая, что редко встречалось даже у магов. Впереди подстерегают опасности, и совсем неплохо заиметь здесь знающего союзника.
– Звать-то тебя как? – пронзительный взгляд устремился на Аду.
– Адель. А это Ларт, мой защитник.
– Что за имена такие дрянные? – с лёгким недовольством поморщился мужик. – Я ж вижу, что вы свои.
– Ну, так бывает, – беззлобно усмехнулась магирани, пожав плечами.
– Защитник? – крестьянин скривился, метнув короткий взгляд на шевалье. – Кто кого еще защищать будет.
Ларт нахмурил брови, недовольно покосившись на косматого, чьё отношение беспричинно сменилось с дружественного на придирчиво-недовольное.
– Он не так слаб, как выглядит на первый взгляд, – вступилась Ада.
– А то я не вижу, – последовал уверенный ответ.
– Ты нравишься мне, – обратился он к магирани. – Но зачем искала? Из любопытства или помощи ждёшь?
– Возможно, – уклончиво ответила она.
– Может и мне от вас польза выйдет. Людей, как вы, редко встретишь, – задумчиво протянул мужик.
– И как же нам найти вас в случае необходимости? Мы проездом в этих краях.
– Свидимся, – многозначительно пообещал крестьянин.
Магирани подняла левую бровь, сомневаясь, не поспешила ли она обрадоваться новому союзнику. Возможно, от них просто пытаются отделаться.
Крестьянин встал, готовый уйти. Очевидно, беседа была окончена, но Ада не выяснила еще кое-что важное.
– Не скажешь своё имя? – напоследок крикнула она.
– После. Сказано же, свидимся, – проворчал тот, скрывшись среди деревьев.
Глава 3. Путь в столицу
Ада и Ларт проделали путешествие до Тюмени на пароходе, планируя здесь сесть на поезд, который доставит их в Москву, а после в Петроград.
Они прибыли на железнодорожный вокзал, словно муравейник, кишащий людьми разного достатка, нетерпеливо ожидающими своего долгого путешествия.
– Может, зайдём внутрь? – Ларт кивнул на двухэтажное здание вокзала из красного кирпича, скорее похожее на особняк именитого семейства, чем на постройку общественного назначения. – Твой нос уже достаточно красный. Отвалится еще, как у снеговика по весне.
– Если замёрз, иди, погрейся. А я останусь. Здесь столько всего любопытного.
Явно заинтересованная обстановкой, Ада начала пробираться сквозь толпу пританцовывающих от холода людей к железнодорожным путям, всё еще пустующим в ожидании состава. Шевалье, удивлённо хмыкнув, последовал за ней. Слишком много разительных перемен происходило с его спутницей с момента прибытия. Она стала более впечатлительной. Ларт не считал, что это плохо, скорее непривычно, а непривычное всегда воспринимается с опаской.
Ада остановилась в паре метров от путей, сливаясь с сотней пассажиров, ждущих заветный гул приближающегося поезда. Как типичный представитель холодной, неприступной красоты, она редко бывала милой. Не сумев скрыть пылающий взгляд, Ларт наблюдал, как Ада по-детски пытливо озирается по сторонам, грея щёки и нос замерзшими ладонями. Пальцы свело страстное желание коснуться. Он взял озябшие ладони в свои и, поднеся к губам, начал греть их тёплым дыханием.
Адель отвела взгляд. Она нарочно не смотрела на Ларта, но тепло его рук и дыхания действительно помогали согреться, поэтому она не отнимала ладоней.
Ритмичный тяжёлый стук возвестил о долгожданном прибытии состава. Чёрный локомотив, такой же, как на старинных открытках, издал длинный протяжный звук, выпустив плотное облако серого пара. Следом за ним разместились багажный и почтовый вагоны. Далее шли разноцветные вагоны без нумерации, своей особой окраской определяющие класс обслуживания. Самый дорогой, первого класса, имел синий цвет. Следующим шёл жёлтый вагон, для более экономных пассажиров. Между ними вагон-ресторан. За ним зелёный. И самый последний – серый вагон, рядом с которым собрался рой неопрятных, плохо одетых людей.
Ларт купил билеты в вагон синего цвета, беззастенчиво транжиря состояние помещика Зотова. По-царски обставленное купе приветствовало теплом и комфортом. На голубоватых, в мелкий узор стенах, разместилась пара изящных светильников и несколько картин, навевающих домашний уют. Сверху располагались полки для сна, а на двери красовалось огромное зеркало. Тёмно-зелёные, с золотистыми кисточками по краю, шторы создавали контраст с зимним пейзажем за окном. Ада уселась на мягкий диванчик, обтянутый нефритовым бархатом, а шевалье развалился в кресле напротив и уставился в окно. Тонкие пальцы магирани провели по белой крышке деревянного столика, сбоку увенчанного золочёным вензелем.
Поезд толчкообразно тронулся, уведомляя об отправлении характерным скрипом.
Часом позже магирани и её шевалье потягивали чай в вагоне-ресторане. Крепкий бурый напиток в прозрачном стакане, вставленном в узорный металлический подстаканник, обжигал горло. Вагон был полон людей, ужинающих за столами, устланными белой скатертью. В воздухе витал пряный запах печеной рыбы с овощами.
– Так ты думаешь, Амог находится в Питере? – внезапно заговорил Ларт, переводя взгляд с завешенного тьмою окна на магирани.
– Что? – отвлёкшись от мыслей, спросила та, недовольно нахмурив брови.
– Я говорю об артефакте. Ты так внезапно приняла решение отправиться в Петроград, что я предположил, у тебя появились какие-то идеи относительно нашей миссии.
– Алатеи здесь нет, поэтому можешь не притворяться, – резко ответила Ада. – Держать меня за идиотку нет никакого смысла. Я давно уже в курсе всего.
– О чём ты? – лицо шевалье выражало недоумение.
– Да о вашем с Алатеей плане, из которого следует, что ты должен втихаря отправить меня на тот свет, тем самым обеспечив встречу с Амогхасиддхи.
– Но как ты догадалась? – Ларт выглядел еще более растерянным.
– Я достаточно образована, чтобы не повестись на эту чепуху об артефакте. Любого из Дхиани Будд возможно встретить только в Бардо. Каждый, кто хоть немного знаком с культурой востока, знает это. Удивляет только, как востоковед Айана не раскусила замысел.
– Всё не так очевидно, как ты думаешь. Никто из магирани не догадывался. Существует масса магических предметов, так почему бы не быть фигурке Будды одним из них?
Ада безразлично пожала плечами.
– Меня больше волнует, почему Алатея доверила исполнить роль проводника именно тебе. Я думала, подобная беспечность ей не свойственна. И ежу понятно, что ты не сможешь привести план в действие. Как ты вообще собирался справиться с подобным заданием?
– Я сделаю всё, что должен, – несмотря на довольно уверенный тон, лицо Ларта выражало смятение.
– Ей стоило выбрать мне другого шевалье, – разочарованно фыркнула Ада, скрестив на груди руки. – Но раз уж имеем что есть, должна предупредить: не вздумай встать на пути к моей цели. Я, во что бы то ни стало, получу силу Амога, а вздумаешь колебаться, без раздумий пущу в расход.
Услышав в голосе магирани угрожающие нотки, Ларт дёрнулся, как от незримого удара. В его глазах заблестела неподдельная решимость.
– Я справлюсь. Можешь не сомневаться. Твоя мать считает, я подхожу для этой цели лучше всех. Но чем я заслужил твоё недоверие?
– Пока ничем. Но я неплохо знаю тебя, чтобы иметь определенные сомнения, – Ада подозрительно сузила глаза, через мгновение расслабившись. Поняв, что неприятный разговор окончен, шевалье тоже позволил себе облегченный выдох.
– В Петроград мы едем, чтобы испытать мои силы, а еще встретиться кое с кем.
Ларт заинтересованно поднял бровь.
– 1915 год. Как ты помнишь из курса истории, сейчас крайне неспокойное время. На носу революция, да и Первая Мировая в самом разгаре. Смекаешь, к чему я клоню?
– Офионы. Разумеется. Ни одна война или революция не начинается без их чёткого плана. Если они где-то и обосновались, то уж, наверняка, в столице. Не проще ли не попадаться им на глаза? Уверен, они и так будут усиленно нас искать. Так зачем же лезть на рожон?
– Много чести этим скользким тварям, чтобы я сидела и ждала, пока меня выследят. Предпочту сама стать охотником, а не добычей. Офионы самонадеянно полагают, что все люди жалкие и слабые создания. Вот и докажем обратное. В столице вообще много занятного. Например, загадки истории, которые мне не терпится разгадать. Столько поводов развеять скуку, а ты предлагаешь отсиживаться где-то в сибирской глуши.
