Я позвал Татьяну.
– Вы не подскажете, из чего собрана солянка и сколько в ней, должно быть говядины?
– Как не знать. Из чего повар собрала из того и состоит, главное, что вкусная или вам не понравилась?
– А вы её пробовали?
– Я мясо не ем, но у клиентов нареканий не было.
– Хорошо, спрошу по-другому, – начал злиться я. – Вы знаете, что такое бракеражный журнал? Хоть раз его видели?
– Мне на прошлой работе Сидоровна показывала, – подала голос повариха. – Туда записывается, что и когда приготовили.
– И ещё, ставится оценка блюду и даётся разрешение на его выдачу, – уточнил я. – А вы что-нибудь из этого перечня сделали?
– Так у нас это никто не требовал, да и журнала такого нет.
– А кто-нибудь вас хоть раз перед началом рабочего дня осматривал?
– Так Петруша систематически не только осматривает, но и в баню зовёт, но мы жёны верные, – усмехнулась Татьяна. – Хотя если бы настоящий мужчина пригласил, так муженька можно было и подвинуть, – опять хихикнула она и выразительно посмотрела на меня.
– Понятно, значит, вы не знаете, что предлагаете клиентам, а полностью полагаетесь на вкус повара.
– Полагаюсь, – согласилась Татьяна. – Аллочка ещё ни разу не подводила.
– Ну что ж раз Аллочка надёжная давайте посмотрим, что у вас за буфетом делается.
Я встал и, не дожидаясь согласия Татьяны, зашёл за стойку. Внутри был порядок. Касса и кофемашина выглядели как новые. «Стекло» натёрто до блеска. В мойке чистота. Всё как бы на своих местах. Единственное, что мне бросилось в глаза – это ряд посуды: чашечек, ложечек, тарелочек, помеченных какими-то буквами.
– А это что такое? – удивился я.
– Так мы не возле метро и не в центре находимся, у нас проходящих клиентов нет, все свои. Вот я им посуду и подписала, чтобы знали, что их здесь помнят и ждут.
– Умно, – заметил я. – Молодец! А что у вас в графине налито? Почему алкоголь не закрыт пробкой?
– Да это так, – отставила его в сторону она.
– Не понял. Что здесь налито? – не отступал я.
– Чай, – наконец созналась она. – Когда клиенты просят выпить вместе с ними, я вместо коньяка себе чай наливаю.
– Что, всегда? – имея в виду то, что я недавно наблюдал лично, спросил я.
– Как правило, – засмущалась она.
– С клиентами пить нельзя. Так я не это хотел сказать. У вас заборный лист есть?
Татьяна с удивлением посмотрела на меня.
– Всё, что я получаю, в тетрадку записываю, а затем по чекам и по ней считаюсь.
– Заборный лист не для этого, – с разочарованием вздохнул я, понимая, что ни о каких правилах торговли и санитарных нормах здесь и не слышали. – Ладно, Татьяна, я всё понял, мне надо идти. Трудитесь пока, как можете, а об остальном потолкуем позже.
Рабочий день незаметно приближался к концу. Я обошёл ещё с десяток помещений, заполняя страницы блокнота, одновременно осознавая, что здесь не паханое поле для работы и всё это должен сделать я.
Молодость, оптимизм и запас внутренних сил не допускали и тени сомнения, что я с этим справлюсь и толкали к совершению трудовых подвигов на благо клуба и моего материального благополучия. В восемнадцать часов я представил записи директору, чем его очень удивил.
– У нас, что столько швабр?.. А зачем?..
Я понимал, что человек, занимающийся последние двадцать лет наукой и педагогикой далёк от осознания этой реальной действительности и хотел ему объяснить для чего их так много, но не стал, а просто твёрдо посмотрел ему в глаза и сказал: «Поверьте, это очень важно. Так надо». Он поверил, похвалил мои наклонности к скупердяйству и поинтересовался, познакомился ли я с персоналом. Я сказал, что частично.
– Вот вам и задание на следующую наделю, – он сделал лицо серьёзным. – Мы должны знать с кем работаем. Знакомьтесь, тестируйте и как будете готовы, встретимся вновь. До скорой встречи любезный!»
Глава 3. Иваныч
На каждом предприятии есть те, без которых не обойтись. Общепит производит еду, соответственно главным, незаменимым специалистом на таком предприятии помимо руководства является повар. Конечно, уровень знаний и подготовки у работников кухни бывает разным. Есть шеф-повара, просто повара, есть их помощники, Иваныча считали недосягаемым, лучшим поваром. Его уху по-норвежски, стейки из акульего мяса приезжали кушать с другого конца города. А за изворотливость, гибкий ум, неформальные отношения с директором нарекли серым кардиналом клуба. Кого-то он подсадил на халявное мясо по-французски, кому-то помогал зарабатывать деньги, а кого-то просто удовлетворял духовно и физически, ненавязчиво влияя на принимаемые решения на предприятии. Поскольку вы уже поняли, что Алексей Иванович Горохов персонал неординарный, то и разговор о нём пойдёт отдельный.
В десятом выпускном Иваныч был просто Лёшкой и отличался от остального только тем, что был самым длинным и худым среди одноклассников. Учился – посредственно, спортом не занимался. Хотя, на мой взгляд, проще указать к чему он стремился, чем зачитывать продолжительный список того, где он не.… Так вот, стремился он иметь много денег, модных вещей и красивых девушек. «Да, основа всего деньги, – думал он, – но где их взять, когда в семье каждая копейка на счету. Нет отца, а мать и так рвётся, что есть силы, чтобы не голодали, и было не хуже, чем у других. Толи дело сосед с третьего этажа, – завидовал он. – Не только денег тьма тьмущая, да ещё и весь мир повидал, а всего-то старпом на торговом судне. Интересно, а что надо сделать, чтобы стать таким? – однажды задумался Лёшка. – Спрошу, может, расскажет».
Семён Северьянович в плавания уходил надолго, а соответственно дома появлялся редко, но, однажды, обычным летним вечером, он неожиданно вышел из подъезда, чтобы после любовного рандеву посадить даму приятной наружности в такси.
– Дядя Семён, – позвал его Лёшка, когда машина отъехала, – можно с вами поговорить.
– А, сосед, – узнал он. – Что ты хотел?
– Я хочу стать моряком, не расскажите, как? – без обиняков спросил он.
– Семён Северьянович с удивлением взглянул на неказистого юношу, хмыкнул, посмотрел на часы, видимо, давая понять, что каждая минута его аудиенции дорогого стоит, и немного посомневавшись, согласился: «Ну, хорошо пойдём, потолкуем».
Они поднялись в квартиру на третьем этаже. Хозяин включил свет и подтолкнул соседа вперёд. Алексей несмело вошёл в комнату и осмотрелся. Таких вещей он не видел никогда. На стенах висели огромные фотографии неизвестных городов и стран, карты морей и океанов; на полках серванта и комоде пылились миниатюрные фигурки неведомых животных и фантастические предметы.
– Что это? – не переставая спрашивал Лёшка, а Семён Северьянович не торопливо рассказывал из какой страны или континента он привёз очередной сувенир.
Затем он как будто, между прочим, включил новенький кассетник, распаковал новенький джинсовый костюм.
Алексей был в восторге. Вот это да! Вот о какой жизни он мечтал. И все дальние страны перед тобой, и деньги и прикид что надо и девушки.
– Так как стать моряком? – как будто выведывая страшную тайну, настойчиво спросил он.
– Всё просто. Поступить в мореходку, желательно на отлично закончить её и весь мир перед тобой. Важно хорошо знать математику, физику, желательно один из иностранных языков, – улыбнулся старпом, подозревая, что эти высоты для соседа не достижимы.
И, действительно, на этой фразе, пелена приятного дурмана сползла с глаз Лёшки. Отлично знать математику и физику, а тем более иностранный язык, было сверх его возможностей.
– Ладно, спасибо, я подумаю, дядя Семён, – тоскливо сообщил он и попрощался с моряком.
В этом году Алексей окончил школу, но поступать в мореходку было уже поздно. В Армию его не взяли.
– В сапогах ходить не сможешь из-за плоскостопия, – сделали заключение на медкомиссии и Лешка, немного погоревав, что не получится одеть военную форму и вдоволь наестся солдатской каши, устроился в заводскую столовую разнорабочем, находящуюся в двух кварталах от дома. Мойка котлов и сороковок, чистка овощей и уборка мусора были основной обязанностью длинного как каланча и худого как стропила начинающего работника. Было трудно, но он справлялся. Несколько раз его просили помочь на кухне порубить или отбить мясо, почистить рыбу, и Алексей это делал с удовольствием. Его заметил шеф-повар Хоттабыч, низкорослый юркий старичок с козлиной бородкой и несколько раз брал помощником.
Лёшка умел и любил кашеварить с детства. Сварить простенький суп, пожарить рыбу, приготовить фарш на котлеты – для него не проблема, но дома надо было готовить на двоих – троих, а здесь на сто, двести человек, а это не так просто. Не доложил в бульон свеклы и у тебя вместо борща щи, переложил в кастрюлю крупы и вместо супа каша. А чего стоило почистить на сто человек судака или окуня, а Лёша героически, со слезами на глазах, чистил. Помимо кулинарного искусства шеф учил и другой науке – как из ничего сделать что-то. Или сделать так, чтобы все были сыты и довольны и самому продукты домой не покупать. Николая Николаевича и прозвали Хоттабычем не за козлиную бородку, а именно за это умение.
Алексей продолжал оттачивать мастерство.
– Шеф, а как вы знаете, сколько чего надо добавлять?
– Так есть сборник рецептур, по нему составлены технологические карты. Смотри в них и не ошибёшься.
– А почему вы не смотрите?
Хоттабыч на мгновение задумался.
– Я?.. Так я ведь повар. По запаху, по вкусу, по цвету всё понимаю. Мне это ни к чему.
– А остальные тогда кто?
– Ну, как тебе сказать. Кем можно назвать певца без голоса, музыканта, без слуха, сочинителя без воображения? Я бы их назвал работниками «кухни», только у каждого она своя.
– Понятно, – Лёшка почесал затылок. – А вы меня научите?
– Учись, я, не против.
Алексей постигал таинства кухни почти год. Весной он уже мог самостоятельно накормить и сто, и двести человек, при этом, не забывая обеспечить продуктами свою семью.
Семёна Северьяновича в очередной раз он встретил в июле.
– Так что в мореходку-то поступаешь или передумал? – поинтересовался он.
– Не могу я осилить иностранные языки, – признался Лёшка, – да и некогда сейчас, работы много.
– И чем же ты занят?
– Поваром становлюсь, – гордо похвастался он.
– Это хорошо, что ты любимое дело нашёл, но неужто не тянет другие страны посмотреть, других людей повидать?
– Тянет, но как?
Северьяныч хитро улыбнулся.
– Так на корабле не только старпомы нужны, но и повара тоже. Хочешь, поговорю с нашим коком. Посмотрит на тебя, если подойдёшь, возьмёт в помощники.
– Конечно! – обрадовался юноша.
Лёшка первый раз в жизни видел корабль вблизи. «Вот это махина, – первое, о чём подумал он, а второе – почему здесь такие низкие потолки?» На камбузе его встретил Петрович – главный кок судна.
– Что умеешь? – поинтересовался он.
– Всё, что скажите.
– Это хорошо, что не горделивый. Где трудился раньше?
– В столовке. Сам по сто человек кормил, – похвастался поварёнок.
– Это тоже хорошо. У нас предстоит недельный поход. Пойдёшь?
– Если возьмете…
– Вот и хорошо. Там всё и проверим. Справишься – определю на постоянку. Завтра в десять утра отходим, не опаздывай. Да, и тёплые вещи возьми, на север пойдём.
Алексей не спал почти всю ночь. Он несколько раз собирал и разбирал старый чемодан, найденный на антресолях. Долго ворочался с открытыми глазами в скрипучей железной кровати и представлял себя то в белой поварской одежде, выдающим обед, то, как его хвалит капитан и обещает взять в следующее плавание главным коком, а когда, наконец, уснул, то тщеславная улыбка до утра не сходила с его губ.
Алексей не опоздал. Поход начался. К концу первого рабочего дня бравая улыбка на его устах пропала. Всё было не привычно. Чтобы приготовить, казалось давно известное простое блюдо, приходилось затрачивать гораздо больше усилий, чем обычно и то, что у него выходило из-под ножа и закипало в кастрюлях, было совсем не такого вкуса, как он ожидал.
– Почему? – смотрел он на кока.
– К концу похода поймёшь, – отвечал Петрович, – а если нет, то извини, подвинься.
Поварёнок очень старался. Для окончательной проверки Петрович поручил приготовить прощальный обед и Лёха не подкачал. Команда осталась довольной, а значит, впереди ждали новые плавания и заоблачные вершины профессионального мастерства.
Прошло несколько лет. Алексей Иванович пробороздил не один океан, приготовил не одну тонну борща и макарон. Появился кассетный магнитофон и джинсовый костюм и стать бы ему главным коком и спокойно наматывать морские мили до старости лет, если бы не один случай, который изменил всё.
Поход был в далёкую Австралию. Алексея взяли вторым коком. Сухогруз обогнул Европу, протиснулся через Суэцкий канал и на всех парах подошёл к Сингапуру. Слава о городе-государстве манила и завораживала. Измотанная жарой и бездельем команда жаждала сойти на берег. Изнемогал от тоски и Иваныч.
– Там, на берегу надо быть осторожным, – инструктировал его бывалый матрос. – Жвачку употреблять нельзя, сигареты должны быть только в открытой пачке. Ещё нельзя бузить: штраф большой. Если выпил, то отдыхай потихоньку. А девочки там…, что надо. Со всей Азии красавиц встретить можно. В городе есть светское место Орчэн-Роуд – там, в ресторане, за десять баксов кого хочешь, снимешь.
– Так, где их взять, баксы эти? – растерянно улыбнулся кок. – У меня кроме рублей нет ничего.
– Ну, тогда лучше в ботанический сад сходить или на рынок Лау Па, там вход бесплатный, – посоветовал матрос и скрылся из вида.
Иваныч сошёл на берег, прихватив с собой вместо долларов, предусмотрительно припасённые позолоченные часики, которые повесил на цепочку как медальон. Свободного времени было предостаточно, и вначале он прошвырнулся по центру, а затем, изрядно вспотев и замотавшись, отправился на рынок. Лау Па был похож на лабиринт, состоящий из бесконечных торговых лавочек и зазывал, и работал двадцать четыре часа в сутки. Часики удалось продать за пятьдесят долларов какому-то китайцу, и для Алексея это было состоянием. На вырученную сумму он мог купить всё, о чём так долго мечтал. А мечтал он – хорошенько выпить, вкусно поесть и облагодетельствовать местную жрицу любви, а после выпитой бутылки рома понял, что лучше двух. Так и получилось. Иваныч окончательно разомлев от счастья, открыл глаза, когда до отплытия сухогруза оставалось полчаса. Впопыхах он успел одеть только брюки и ринулся вперёд. Длинная сухощавая босая нога кока вступила на борт, когда пароход уже давал прощальный гудок.
– Ты, где был? – теребя фуражку в потных руках, завыл Семён Северьянович.
– В ботаническом саду…, – не задумываясь, соврал кок.
– Ещё немного и ты бы остался на берегу, а это ЧП для команды и нашей партийной организации. Ты знаешь, что за это бывает?..
Старпом посмотрел в глаза протеже, пытаясь увидеть раскаяние, но, почувствовав страшный перегар от неизвестной смеси алкоголя, отодвинулся в сторону:
– За это бывает расформирование команды, а этого тебе никто не простит. До Сиднея посидишь в каюте, а дальше посмотрим, что с тобой делать.
Алексей принял решение старпома с удовольствием. «Хоть высплюсь». Однако к вечеру от удовольствия и след простыл. У него неожиданно поднялась температура, появились боли в мышцах и позвоночнике. Несколько раз вырвало.
– Не знаю, что и думать, – растерянно признался доктор, проводя осмотр больного. – Похоже на лихорадку, но какую?.. Посмотрим, что будет завтра, а сейчас обильное питьё и парацетамол. И изолировать его надо, а то не дай бог ещё кто-то эту гадость подцепит.
