Немет бросил взгляд в окно, а затем улыбнулся каким-то своим мыслям:
– Не пропустила. Мы скоро к нему подъедем. И часто у тебя такое? – спросил он, намекая на моё необычное состояние.
Я вздохнула:
– Последнее время все чаще.
Надеюсь, во время выступления я не грохнусь в обморок прямо на сцене, это было бы очень некстати.
– Значит, ты возвращаешься?
Я даже вздрогнула:
– Всмысле?
– Твоя память. Процесс запущен, и его уже не остановить. Волнуешься?
Он говорил так мягко, словно мой лечащий врач, и я действительно волновалась, хотя уже давно пора привыкнуть, что все вокруг обо мне знают больше, чем я сама: папа, дядя, Винсент, Вивиан, Виктория, Флориан. Проще назвать тех, кто не в курсе, что я себе голову вычистила от нужного и ненужного.
– Волнуюсь, что всем всё известно и только я в неведении. Получается, кто угодно можно прикончить меня, раскрыв мне правду о моём прошлом.
– Знают только те, кому ты небезразлична, Елена. Или лучше говорить Нана?
У меня в груди стало предательски тепло, а сердце заколотилось с новой силой. После того холода, которым Винсент весь день меня одаривал, это простое “Нана” стала чем-то волшебным. Мне нравится, мне приятно сейчас. И Немет смотрит так тепло. У нас с ним тоже какая-то история? Он так и сказал небезразлична. Мне хорошо и одновременно ужасно, словно мы с Винни местами поменялись, и прямо сейчас это я ему изменяю. А он-то просто помогает студентам из нашей академии.
Но если задуматься, то все, кого я перечислила, кроме Виктории, разумеется, не чужие мне люди. А с ней Винсент поделился, считая другом.
– Да можешь звать меня Наной. Тем более Винс перестал. Для него я вдруг опять стала просто Леной, – пробурчала я.
Отлично, теперь я ещё и Адриану Немету жалуюсь, следующим шагом будет написать о своих чувствах в эфире, и тогда я окончательно пробью дно.
– Неприятности в раю? Поссорилась со своим парнем?
– Когда это у нас с Винсентом был рай? Он сначала играл в ненависть, теперь играет в холодность. И я за ним уже не поспеваю, – продолжала страдать я. – И если ты, как и все остальные, будешь стыдить меня и говорить, что я дурочка и эгоистка, что не понимаю его любви, что он мне кучу песен написал, а я неблагодарная и требую с него что-то ещё, то я просто заору на весь поезд. Да так, что стеклянный купол треснет.
Мне даже отдышаться после этой гневной тирады понадобилось, а вот Адриан стоял и смеялся, и от его смеха звенели его многочисленные серёжки.
– Я последний человек в Острайхе, кто станет заступаться за Винсента Вестерхольта. Зачем мне это делать, Нана?
Все интереснее и интереснее.
– Этот полоз и тебе нервы умудрился потрепать? – участливо спросила я. Так у меня появился собрат по несчастью. Вот возьмём и вместе тёмную Винни устроим, подкараулим в тёмном углу и поколотим от души.
– Хах. Нет. Дело в другом, – уклончиво ответил он, продолжая очень внимательно следить за моим лицом, словно ждал, что я сама догадаюсь. А вот и не догадаюсь. Я за последнее время столько безумных теорий успела в своей голове выстроить, что всю энергию на это растратила. Мне теперь надо разжевать и в ротик положить.
– А в чём?
Немет даже не думал отвечать на мой вопрос. Отвернулся и посмотрел в окно.
– Вставай, мы почти подъехали к виадуку. Чувствуешь? Поезд замедлился.
И правда. Ход стал тише. Я тоже подошла к окну и проследила за взглядом Немета.
– Вон смотри туда.
Издалека это выглядело невероятно красиво и в то же время жутко. Каменные арки казались игрушечными и точно не предназначенными для огромного состава. А если они вдруг рухнут? Если поезд сойдёт с рельс и сорвется в ущелье? Что там внизу? Я даже на носочки привстала, пытаясь разглядеть. Река. В свете звезд она казалась отлитой из серебра, словно волосы Адриана. Забавно, если бы я подбирала ему стихию, он бы точно был водой. Спокойный, но жутко загадочный, у которого секретов куда больше, чем у меня. Именно! Винсент – огонь. Всепоглощающий пламень, а Адриан – глубокая река. Почему я вообще их сравниваю сейчас? Почему, когда нужно думать о красоте пейзажа, я думаю о парне, который стоит слишком близко ко мне?
Попыталась сделать шажок в сторону, но Немет поймал меня за талию, и я даже дышать перестала на мгновение. Наверно он боится, что я опять в обморок хлопнусь. Это обычное проявление заботы. Вот и все. Я осторожно уберу его руку и отстранюсь. Сейчас.
– Ты так и не послушала те записи. Иначе не задавалась бы этими вопросами, Нана. Винсент не единственный, кто писал для тебя музыку…
Адриан развернул меня к себе, где-то под ногами оглушительно грохотали колёса поезда, или это у меня в груди сейчас происходило настоящие безумие. Надо что-то сказать. Остановить его. Отшутиться и сбежать.
– Отвечая на твой невысказанный вопрос, Нана. Мы не знакомы. Нас никто не представлял друг другу в прошлом. У нас нет никакой истории. Но я знаю тебя. Я слушал твои записи и концерты, как ты играла, какой ты была, какой ты стала. Каждый музыкальный узор, каждое движение смычка этой скрипки вызывало во мне самые странные чувства: обожание, любовь, ревность, желание. Я думал, мне придётся бороться за тебя. Ты слишком сильно любила этого позёра, но я ошибался. Он испортил все сам, мне даже делать ничего не нужно. Просто ждать, когда Винсент своими руками всё уничтожит…
Я попятилась и упёрлась в стекло. Не такого признания я ждала, и точно не такой реакции своего измученного ревностью сердца. От этих слов ему было хорошо, а мне просто отвратительно, и худшее было впереди: пропасть, в которую я вот-вот сорвусь вместе с этим треклятым поездом, потому что рука Немета все ещё на моей талии, потому что бежать мне некуда.
– Вестерхольт сломал тебя, Нана. Он заставил и заставляет тебя страдать. Он ищет лекарство от твоего недуга, не понимая, что он его и вызвал. Чтобы убрать из крови токсин, нужно перестать пить его каждый день… Его песни яд, отравляющий твоё тело и мысли, а я могу исцелить тебя здесь и сейчас. Это судьба, что ты пришла сюда сегодня.
Немет осторожно убрал прядь волос мне за ухо, коснулся моих новых серёжек и сказал то, что я хотела услышать от Винсента:
– Мне очень нравится. Теперь мы с тобой ещё больше похожи.
Он провел по своим проколам и подмигнул.
Затем Адриан мягким рывком притянул меня к себе, а я даже руки ему в грудь не упёрла, чтобы оттолкнуть, так сильно я была заворожена его словами и пронзительным взглядом голубых глаз, блеском его многочисленных серёжек…
По законам жанра Вестерхольт должен был вбежать сюда и оттолкнуть Немета, между ними бы завязалась драка, а я бы разнимала их, повисла на руке Винса, кричала, что люблю только его, что всё вспомнила, и нет больше преград для наших отношений. Но реальность оказалась куда сложнее и безвыходнее. Теперь между нами выросла новая стена и новый страшный секрет, так как Адриану я не дала отпор. Даже не попыталась.
Его губы сначала невесомо коснулись моих, а затем очень настойчиво вовлекли меня в совсем не детский поцелуй. Я отпрянула, но не сразу. Не знаю почему. Возможно, в какой-то момент мне показалось что проще, отдаться вот этому чувству. С Адрианом не будет проблем: он красив, талантлив, знаменит. Его идеальный вкус к музыке похож на мой, мы стали бы прекрасной парой и создавали такие произведения, которые не шли бы ни в какое сравнение с рваными ритмами, которыми Винсент и его команда щедро кормит слушателей в кабаках.
И главное, он может целовать меня и касаться, а со мной не произойдёт ничего плохого. Ведь от чего-то очень плохого я сбежала когда-то. Стёрла и вычеркнула из жизни. Разве так поступают с собственным разумом, когда счастливы? Вот и вывод. Я была несчастна, как весь сегодняшний вечер. Может стоит послушать ту себя из прошлого. Винсенту явно лучше с Викторией, раз он за всё время ни разу обо мне не справился. А мне… Мне же сейчас хорошо? Что я на самом деле чувствую?
Дальше события развивались вполне себе книжно: я вырвалась из объятий Адриана и метнулась к лестнице. Бежала я так быстро, что герр Зибахер был бы в шоке и точно повысил бы мне планку на уроках физкультуры. Только оставив позади себя с добрую дюжину вагонов, я смогла наконец, отдышаться. Остановилась у нашего купе. Поправила волосы, посмотрела на свое отражение в окне. Щёки до сих пор горели огнём, в глазах был какой-то странный блеск и испуг, а губы… Потёрла их рукой, отчего они стали только краснее. Ужас какой-то. По мне же всё видно, что что-то случилось! Прижалась лбом к стеклу, чтобы хоть чуть-чуть унять жар и непроходящую мигрень.
Как мне теперь рассказать обо всём Винсенту? А признаться надо, иначе я просто умру. Объясню ему мягко все это недоразумение и попытаюсь не выставлять Немета совсем уж мерзавцем. Скажу, что все это вышло случайно, и никто не виноват. Ох, Музы! Это даже в моих мыслях звучит отвратительно и нелепо, как же говорить всю эту чушь вслух? Что ж зато теперь я лучше понимаю Винни. Видимо, поэтому он не может рассказать мне про свой момент с Викторией, он банально слова подобрать не в состоянии.
– Точно!
Эта догадка поразила меня до глубины души, и я даже чуть меньше обижаться в Винсента стала.
– Но это все равно не оправдывает случившегося, – тут же добавила я, все ещё не представляя, как начну неприятный разговор. Не хочу ссориться с Винни и ещё меньше хочу, чтобы он выяснял отношения с Адрианом. Особенно накануне нашего выступления.
– Решено! Скажу ему после отборочного!
– Что решено? И что скажешь?
Раздался за спиной голос Виви, и я чуть головой стекло с перепугу не пробила.
–А? Да я… Винсент вернулся? – я быстро перевела тему, а сестрица моего парня нахмурилась.
– Нет. Я думала, он с тобой. Вас обоих давно не было, мы решили, что вы где-то в углу зажимаетесь.
Да уж. Зажимаемся. Только не друг с другом. Просто отлично! Я тут голову ломаю, как тактичнее признаться в домогательствах Адриана, а Винсент вообще не парится и все своё время проводит в компании Виктории. Даже мучиться угрызениями совести не буду.
Видимо, выглядела я совсем уж поникшей, Вивиан сгребла меня охапку и прижала к себе.
– Я поговорю с этим придурком. Нельзя себя так вести. А если не прекратит, то без девушки останется. Возьму и уведу тебя у него.
Я шмыгнула распухшим носом:
– Не надо. У меня только с Марко начали нормальные дружеские отношения выстраиваться. Он мне такое не простит!
– Чё это с ней?
А вот и Марко. Лёгок на помине, а я тут с любовью всей его жизни обнимаюсь. Конец нашей несостоявшейся дружбе.
– Винсент с ней случился, вот страдает теперь, – без лишних подводок сдала меня Ви, поглаживая по волосам как ребёнка.
– А они разве все это время не вдвоём были? Нет? Ох… Вот он, конечно, охреневший. Ви, я буду держать его, а ты бей.
– Вдвоем подержим, пусть Лена его на правах самой обиженной ушатает. А мы добавим.
Я в очередной раз всхлипнула. Да блин! Дожили, меня жалеет банда Винсента. Ещё в начале учебного года, они меня кошмарили, а теперь своему фронтмену готовы навалять за мои слёзы.
Марко положил мне руку на плечо:
– Держись. Вестерхольты они такие. С ними постоянно эмоциональные качели, я уже привык.
– Слышь, сейчас тебя точно укачает, если не прекратишь, – шикнула на него сестра Винсента.
– Ого, у нас тут внеплановые обнимашки! – на шум подоспел явно заспанный Ласло. Его я не видела, потому что теперь была зажата уже между двумя музыкантами Парамнезии. Он протяжно зевнул, а потом обхватил нас троих своими огромными ручищами.
Что ж мне немного полегчало. Когда тебе тяжело дышать, из-за что тебя тискают три брутальных рокера, воображаемая измена твоего парня уже кажется не самой большой проблемой в жизни. Поправочка: два брутальных рокера и Марко.
Не знаю, сколько мы так простояли в таком положении, но закончилось все с того, с чего началось. С Винсента и Виктории…
– А я говорила тебе Вини, что Лену надо оставить наедине с командой, чтобы они лучше сплотились. Это полезно для нового коллектива, тем более вы название поменяли в её честь. Видишь, какие они теперь дружные.
Что?! Она в своём уме? Она вот как решила оправдать то, что на всю поездку увела моего парня к себе в купе. И только Великие Музы знают, чем они там на самом деле занимались все это время.
– Ага. Вижу. Лена, ты там живая?
От его голоса мне стало только хуже. Винсент все ещё зовет меня не так, да и нежности я больше не улавливаю в его словах. Крепче прижалась к Виви, потому что теперь мне хотелось плакать ещё сильнее.
– Живая. Помятая, но живая, – ответила ему.
– Отлично, тогда давайте собираться, мы скоро подъедем к Клостер-ам-Зее. Поезд остановится не более чем на пять минут, за это время нам надо выгрузиться, не забываем свои вещи.
Я наконец-то выбралась наружу из многочисленных объятий и посмотрела на Винсента. Все такой же слегка отстранённый, а в руках у него по-прежнему чемодан Виктории. Это он, очевидно, тоже делает ради сплочения коллектива по совету президента моего сестринства. Помогает с багажом другой девушке. Прелестно. Теперь мы непременно будем играть лучше.
