– Я прошерстил разные сайты. Нашел один. Выложили на продажу только что. Очень похож на наш. Или безупречная реплика. По фотографии трудно определить.
– Уточни, есть ли на нем дарственная надпись.
– Все-таки мне кажется, что это современное изделие. Георгиевский кортик, новодел, но состаренный. Некоторые спецы научились изготавливать с очень большой точностью, но, как правило, у честного мастера они и идут как копии. Но кто-то хочет выдать его за настоящий. Вообще-то, сами понимаете, настоящие аннинско-георгиевские кортики – редкость великая, дорогостоящая. Цена на Аннинское оружие «За храбрость», конечно если оригинал, больше десяти тысяч долларов. А вам достался бесплатно.
– Ты же знаешь, что это была благодарность. Человек просто не имел возможности оплатить наши услуги и, зная мое увлечение, предложил такой вариант.
Алексей, а поговори-ка ты сам с теми, кто проходит по убийству. Разузнай у следователя телефоны и побеседуй. Вдруг и правда эти дела связаны. У оперов знаешь, какой нюх бывает. Сначала, вроде и зацепок нет, а потом выясняется, что интуиция не подвела. Нужно найти, куда ведут следы.
17.
Вика лежала на кровати, сжившись в комок. Второй день ее лихорадило. Она уже не понимала, что это – простуда или нервная дрожь. Она боялась включать телефон. Он начинал звонить и сыпать сообщениями, которые читать не хотелось. Было страшно. Последний раз он сказал, что знает ее адрес и если она не выполнит все условия, то очень пожалеет. И эта страшная фраза «Слышишь, что я говорю? Слух у тебя хороший? Так послушай, как косточки хрустят, когда пальчики выламывают». После этого раздался омерзительный хруст и чей-то истошный крик.
Эти жуткие звуки стояли в ушах. От них хотелось сбежать, спрятаться, забиться куда-нибудь и забыть, как страшный сон всю эту историю.
Он жутко ругался, требуя свой заказ. Что случилось с Гариком, она не призналась. Просто сказала, что он пропал, его нигде нет, телефон не отвечает. Он рассвирепел еще больше. Сказал, что теперь ей придется отвечать за двоих.
Куда ей спрятаться? Без денег – некуда. Этот идиот – хотя о покойниках плохо нельзя – он промотал все деньги. Ее деньги, которые она копила месяцами и годами. Зачем он снял гостиницу? Говорил, что домой ехать опасно. Глупости! Теперь она понимала, что ему просто захотелось провести шикарный вечер после удачной операции. Он говорил, что больше не придется себе отказывать, что все получилось. Теперь будут деньги, будет жизнь, будет все, что нужно.
Но вышло наоборот – это не жизнь, наступил кошмар. И с каждым днем все хуже и хуже. Если пойти в полицию, придется все рассказать – откуда нож, что произошло с Гариком. Сейчас еще есть шанс, если сделать все, как требует их Куратор. Ему нужна шкатулка и все ножи, которые он заказал. Точнее – которые остались, – поправила она сама себя. И еще ему нужна роза. Из всего этого нет только шкатулки. Значит, я должна ее найти. Я все передам ему и исчезну. Просто уеду в другой город. Или в деревню. Даже пусть в наш старый дом. Найду работу. Продержусь. Постепенно все затихнет.
Виктория достала из своей сумки два одинаковых металлических предмета – розы, как две капли воды похожие друг на друга. Она заказала себе копию. Но теперь она поступит по-другому. Она не хочет иметь никаких дел со всеми этими артефактами. Скорее отдать и забыть навсегда.
Она посмотрела на свои трясущиеся руки. Главное – не терять самообладания. Где твоя умная голова, Викуша? – на месте. Вот и думай, думай. Безвыходных ситуаций не бывает. Просто не сразу виден выход. Когда волнуешься, перестаешь соображать. Значит нужно успокоиться и шаг за шагом выбираться из этой истории.
18.
Люба шарила в сумке, куда-то подевались ключи. Надо еще раз перетрясти «маленькую дамскую сумочку», в которой масса нужных вещей. Иногда можно найти даже то, что вроде, туда и не клал. Положила – забыла. Лак для ногтей, которым она пользуется 2 раза в год. Брала с собой на работу перед новым годом – надо было хоть немного привести в порядок руки – банкет все-таки, праздник. Салфетки сухие, влажные, степлер. Откуда он здесь? Вот ведь – купила ребятам неделю назад. Они какие-то работы в школу готовили. А вынуть так и забыла. Вот отвертка. Тоже брала, чтоб шпингалет вкрутить поплотнее на работе – попросить некого, проще самой сделать. Ой, совсем забыла. Так и не отдала администратору шкатулку. Как же она забыла! Сколько дней ее в сумке носит? С воскресенья, кажется. Сразу администраторшу не застала, потом так и забыла. Да, совсем не до этого. Нехорошо. Надо завтра обязательно-обязательно. Сейчас зайду в квартиру, поставлю крестик на запястье, что б не забыть.
Вот наконец, ключи. Из кармашка вывалились. Всю сумку пришлось перетряхнуть. Зато сколько всего нашла. Надо в сумке навести порядок, да и помыть ее. Старенькая, но приличная. Только немного уголки замусолились. Вымою и будет снова хороший вид.
В прихожей быстро кинула сапоги.
– Тимочка, ты дома? Как дела?
– Да у меня все хорошо. Как там Тёмка?
– Пошли мыть руки и ужинать. Все будет хорошо. Он ни в чем не виноват. Скоро разберутся и отпустят его.
Из недр сумки зазвонил телефон. Где же он. Снова пришлось перекопать все содержимое, какая я стала несобранная, в собственной сумке порядок не могу навести.
Телефон перестал звонить. Теперь его труднее найти. Но нужно это сделать, чтоб был под рукой. Люба принялась перебирать сумку, выкладывая из нее содержимое на стол.
Вот и телефон нашелся. Номер не знакомый. Перезвонят.
Она села в кресло и бессмысленно уставилась в стену. Опустошенная и разбитая, она никак не могла понять, что же происходит. Как вообще за один день весь ее мир перевернулся. Их непростая, но стабильная жизнь, добрые отношения, надежды на будущее мальчиков – о себе она уже давно не думала – все превратилось в прах.
Нужно собраться. Нужно подумать, как помочь Тёме. Нужно приготовить ужин Тимоше. Мы справимся. Все будет хорошо, все будет хорошо. Повторяя это снова и снова, как молитву, она откинулась на спинку, словно концентрируясь для рывка.
Новый телефонный звонок с мелодией из Тореадора запел где-то в коридоре. Она поднялась и взяла в руки телефон, бодро наигрывающий «Тореадор, смелее в бой…». Ребята частенько подсмеивались над ней за то, что в качестве звонка она ставила что-то классическое. Они знали ее музыкальные предпочтения и, любя, иногда поддразнивали: «Мам, давай тебе сделаем мелодию звонка «Цвет настроенья синий?». На что она могла ответить, напевая «За что, за что, О Боже мой? За что, за что, О, Боже мой?». Наверное, для них она несовременная. А ей нравились эти мелодии. Они проживут еще не один век, они поднимают дух, создают настроение.
Звонила администратор гостиницы.
– Любовь Евгеньевна. Я знаю, что вы сегодня выходной брали. Но это срочно. У нас в номере 204 постояльцы были в воскресенье. Говорят, забыли там шкатулку дорогую. Вы не находили?
– Нашла я ее, хотела сразу вам отдать. Но вас на месте не было, дверь заперта, а у меня смена закончилась, я домой торопилась.
– Любовь Евгеньевна, не говорите глупостей, – голос администраторши стал раздраженным, – я всегда бываю на месте. А вот с вашей стороны это просто возмутительно – забрали чужую вещь. Вы же знаете, что персоналу запрещено. Все найденное немедленно передается на хранение на рецепшен. Не ожидала от вас такой халатности.
Люба положила телефон, исторгающий возмущенные вопли администраторши, села на стоящую в коридоре банкетку и из глаз полились слезы. Трубка разговаривала сама с собой, казалось, монолог был записан на пленку, там все говорили и говорили. Наконец наступила тишина. Люба услышала, что ее зовут.
– Да, слушаю.
– Хватит слушать. Выходите уже. Я вам сказала, что к дому сейчас подъедут. Парень в черной куртке. Ему срочно шкатулка нужна. Скажет, что от меня. Он выезжает, здесь не далеко, вы же знаете. Оденьтесь и ждите его около дома. Я ваш адрес дала.
Разговор прекратился. Медленно, не очень соображая что делает, она надела сапоги, пальто, взяла в руки сумку и вышла из квартиры.
Около подъезда освещения не было, но неподалеку горел фонарь. Люба машинально пошла туда, где было светлее. Откуда-то сбоку к ней подошел невысокий парень в темной куртке с капюшоном.
– Это вы Любовь Евгеньевна?
– Да
– Давайте шкатулку.
– Вы кто? – от усталости, переживания, успокаивающих капель она впала в полный ступор. Не понимала, зачем она здесь, кто это – подошедший человек, что вообще от не хотят:
– Шкатулку давай! – заорал парень тонким сипловатым голосом.
Любе стало страшно. Темный пустой двор, кто этот человек? Почему он так орет? Она сделал шаг назад, но поскользнулась, стараясь сохранить равновесие, замахала руками. В тот же момент человек в темной куртке выхватил сумку и побежал во дворы.
19.
… Ее нашел сосед. Сидящую около дорожки, неподвижную, с пустым бессмысленным взглядом. Помог подняться.
– Вы упали? Ударились? Может скорую?
Она медленно повернула голову, посмотрела на него:
– Не надо скорую. Мне надо в милицию. Я сама, сама…
– Что случилось? На вас напали? Я вызову полицию.
– Нет, я должна сама к ним идти. Сама, сама. Я знаю, кто мне нужен.
Сосед недоуменно пожал плечами:
– Вам точно не нужна помощь?
– Да, а сама. Я всегда сама…
Она не помнила, как добралась до отделения полиции. По привычке называла «милиция». Но когда, наконец, попала в теплое освещенное пространство, словно очнулась. Подошла к окошку дежурного:
– Мне очень нужен следователь. Я у него была сегодня. Он сидит по коридору направо вторая дверь.
– Наверное, капитан Климчук? Только уже поздно, завтра приходите.
– Пустите меня, это очень срочно. … мой сын сидит здесь у вас… добавила она еле слышно. – мне нужно все рассказать.
Дежурный взял телефон и набрал номер, после нескольких слов повернулся в ее сторону.
– Ладно, идите. Вы же знаете, где кабинет.
Климчук вопросительно смотрел на женщину, сидевшую около него. Она молчала, опустив голову.
Капитан устал, был голоден, ему очень хотелось скорее закончить сегодняшние дела и уйти домой. Видимо, сидящая перед ним женщина очень переживала. Он прекрасно помнил ее, мать задержанного Артема Тимченко. Утром она сидела у него в кабинете и все твердила «Это не он, он не мог, это ошибка». И вот она снова пришла. Уже девятый час. Что у нее стряслось? Или с головой плохо стало? Да, он знал, что парень влип. А мать переживает, с ума сходит.
– Ну, здравствуйте еще раз. Рассказывайте, с какой стати, на ночь глядя пришли.
– У меня выхватили сумку. Толкнули меня и украли сумку. А там все было. Ключи, деньги, телефон, шкатулка.
– Денег много?
Это был стандартный вопрос. Нужно определить ущерб. Капитан знал, что больше всего люди переживают, теряя деньги. Конечно, и сумку жалко, и телефон. Но если есть деньги, все можно купить. В этой семье точно денег не много. Может, ее парень сам хотел кого-нибудь ограбить, поправить семейный бюджет, так сказать. А убил случайно, при самообороне. А теперь вот у нее сумку украли. Вот так бывает.
– Денег, наверное, около тысячи.
– Ну, придется вам эту потерю пережить. Не самое страшное.
– А еще ключи. И шкатулка чужая. Меня с работы выгонят за эту шкатулку.
– Что, ценная очень? И при чем здесь работа?
– Я шкатулку должна была сразу отдать, а я ее второй день в сумке ношу.
Андрей Климчук понял, что придется разбираться долго. Женщина явно была в состоянии сильного шока, связно рассказать ничего не могла. Нужно из нее вопрос за вопросом вытягивать.
– Давайте так. Сегодня мы вашего грабителя уже точно не поймаем. Мы все отдохнем и завтра утром со свежими силами запишем все, как было.
– Нет, я не уйду сегодня никуда. Послушайте, это важно. Это точно связано с моим сыном. Только не знаю, как. Я соберусь. Я все вам расскажу, вы сами поймете.
Глаза ее прояснились, голос стал тверже. Только очень рожали руки и колени.
Андрей Климчук подумал и решил, что начинать завтрашний день со вчерашней истории ему тем более не захочется. Да и жалко эту женщину – мать переживает. Его тоже такая – все на себе тянет, всем помогает, обо всех заботится. Он включил чайник, достал пачку печенья. Получается, что все свое время он посвящает преступлениям и нарушителям. А вот сейчас понадобилась помощь человеку не виновному, так он ее выпроводить хочет. Это ведь не правильно, так не должно быть.
Он улыбнулся:
– Ладно, Любовь Евгеньевна. Давайте чаю попьем, согреетесь, успокоитесь. Расскажете все по порядку: про сумку, шкатулку и почему это может быть связано с вашим сыном.
Час с набольшим спустя ситуация была обрисована предельно ясно. Капитан Климчук удовлетворенно захлопнул папку с бумагами, убирал ее в сейф, с облегчением осознавая, что теперь-то уж точно можно закончить рабочий день.
Когда они вышли из отделения полиции, вокруг было темно и пусто. Даже никто не курил у крыльца, как это бывает обычно.
– Сколько сейчас времени? – спросила Любовь Евгеньевна, начиная понимать, что несколько часов просто выпали из ее сознательной жизни. Все произошедшее словно было не с ней. Но ведь она здесь, ее рассказ записан, значит, все происходило в реальности.
– Ой, я же Тиме даже ничего не сказала, не позвонила. – она привычно потянулась в карман за телефоном, но вспомнила, что его нет.
– Мне нужно скорее домой. До ближайшей остановки идти, наверное, минут 10, а у меня даже денег нет на проезд. – Она растерянно посмотрела на капитана.
– Я на машине, давайте подвезу. На вас сегодня и так много свалилось. – предложил Андрей. А про себя подумал: и правда, откуда только у этих женщин силы берутся. Вот ведь маленькая, хрупкая, а внутри такой стержень – позавидовать можно.
По пустым улицам они быстро доехали до Любиной пятиэтажки. Выходя из машины, она пожелал ему спокойной ночи, поблагодарила за помощь, за то, что подвез и вышла из машины. К ней тут же метнулся какой-то человек.
От неожиданность она вскрикнула.
– Мам, это я, Тима. Где ты была? Я собирался в полицию звонить, чтоб тебя разыскивали. Ты как? Все нормально? А почему ты ушла без сумки? У нас в квартире кто-то был, я думал – это к тебе приходили…
Все это время Андрей Климчук слушал, немного опустив стекло. Теперь он понял, что придется выйти из машины и прояснить ситуацию. Похоже, это дело продолжает набирать обороты. А они не могут даже понять, что происходит.
– Так, давайте поднимемся к вам домой и там вы все расскажете,– предложил он, беря инициативу в свои руки.
Капитан снял обувь в чистенькой прихожей. Быстро оглядел небольшую квартиру. Да, видно, не просто матери одной двух мальцов растить.
Они присели на диван в Любиной комнате.
– Хотите чаю? – не дожидаясь ответа, она метнулась на кухню, привычным движением наполняя чайник и водружая егона плиту.
– Любовь Евгеньевна, не хлопочите. Уже давно всем спать пора, какой чай. Давайте послушаем, что тут у вас дома произошло. Он повернулся к молодому человеку.
– Вы Тимофей? Правильно? А меня зовут Андрей Иванович Климчук. Так получилось, что я веду дело вашего брата. А теперь и другие дела, которые происходят с вами.
Любовь Евгеньевна, когда вам позвонили насчет шкатулки, сына не было дома, верно? Тимофей, расскажи, когда ты пришел домой и что произошло.
– Я был на факультативе по физике, потом в бассейне с Гришей, потом еще зашли к нему на обратном пути. В общем, домой не так давно пришел. Подхожу, а из нашей квартиры быстро так выскакивает пацан – худенький такой, невысокий. Быстро так мимо меня прошмыгнул и по лестнице тоже почти бегом. Ну, я думал, к тебе кто-то приходил. Захожу, кричу – ты не отвечаешь. Я быстро в комнатах посмотрел – нет никого. Я тебе звонить начал, слышу – телефон в квартире где-то звенит. Нашел в коридоре на тумбочке твою сумку, в ней телефон.
