– Позволь узнать, как ты собралась мне мстить?
– М-м-м, как бы тебе сказать… Я вынуждена нарушить своё обещание и слегка поцарапать твой автомобиль.
– Если ты поцарапаешь мою машину, молись, чтобы тебя пристрелили на месте, – спокойным голосом, будто говоря о погоде, "напутствует" Роланд.
Есть вещи, заложенные во мне, которые никогда не поддадутся моему пониманию. Почему я сейчас собираюсь "жертвовать" собой, несясь в бездну неизвестности? Во имя каких благих целей это делаю? Кто вложил в меня такие странные понятия чести и преданности делу? Кто научил не бояться ни жизни, ни людей, ни власти?
Я связала свою жизнь с этими людьми и с этим делом, а значит я буду с ними до конца.
Сдав назад, закрываю глаза, чтоб перестроиться и настроиться. Делаю глубокий вдох и выдох и, открыв глаза, втаптываю педаль газа. Волнение, безумство и адреналин бьют через край, и я на всей скорости сношу шлагбаум, расчистив дорогу для Демида.
Моё действие за доли секунд обращает на себя всё внимание служащих. Решаю не останавливаться на достигнутом и закрепляю всё последним штрихом. Резко торможу, включаю заднюю скорость и, что есть мочи, несусь к одной из пограничных будок, врезаясь в неё.
– Сука, – с ужасом вскрикивает Демид.
– Что, блять, эта идиотка сделала? – еле сдерживается Роланд.
Быстро прихожу в себя. Снимаю наушник, чтобы не слышать дальнейшего крика мужчины, и прячу его. Надеюсь, новость о моём поступке не станет причиной его скоропостижной смерти. А, увидев, во что превратилась его машина, начинаю молиться, чтоб меня пристрелили на месте, ибо, когда это увидит Роланд, он начнёт убивать меня долгой и мучительной смертью.
Вижу, как границу пересекает Демид, что служит ещё большему хаосу, происходящему вокруг. Открываю дверь, держа в руках бутылку виски, и, заметив, как ко мне бегут четыре вооружённых солдата, начинаю истерично смеяться, поднимая руки вверх. Образ блондинки из анекдотов успешно включён. Вскоре один из них вяжет меня, прибивает к стене, пока все остальные берутся за проверку автомобиля.
Что будет дальше, одному Богу известно. Но я уверена, что братство меня защитит.
Глава 12
Идёт седьмой час в комнате для допроса, где следователи пытаются выбить из меня правду. Моя нервная система расшатана, их тоже. Более напористый мужчина, по имени Михаил, пытается узнать, кто я такая и кого прикрываю. Естественно, они подозревают меня в том, что я помогла незаконно пересечь границу другому водителю спортивного автомобиля, который вскоре скрылся от властей. Я же утверждаю, что понятия не имею, о ком идёт речь, и продолжаю рассказывать им одну и ту же историю про козла-бывшего.
Когда терпение Михаила лопается, он встаёт с места и начинает вести диалог уже в более грубой форме, получая в ответ лишь смешки и весёлый лепет блондинки.
– В последний раз спрашиваю, с какой целью ты затеяла эту игру? – обходит стол и подходит ко мне, нервно скрепя зубами.
– А я в последний раз отвечаю, что решила разозлить бывшего. Но вы, судя по всему, оглохли на оба уха.
Ярость в его глазах вспыхивает за секунды, а терпению, кажется, приходит конец. Он хватает меня за волосы и, стянув их назад, резким движением бьёт меня лицом об стол. Гулкое "ай" сливается с адской болью в голове. Почувствовав привкус крови во рту, рефлекторно вскакиваю с места, чтобы вцепиться в лицо мерзавца, посмевшего поднять на меня руку, но этим приношу себе лишь ещё одну порцию боли. Звонкий лязг цепей от наручников на моих руках, прикреплённых к столу, не дают мне этого сделать, оставляя на запястье кровавые царапины.
– Ты с ума сошёл? Отойди от неё, – сквозь треск в голове доносится голос второго следователя.
– Ты ж понимаешь, что она лжёт.
– Нет никаких доказательств! И не забывай, она девушка!
Жмурясь от головокружения, сажусь обратно на стул. Сквозь пелену в глазах вижу, как второй следователь Виктор старается спокойно вывести Михаила за дверь, но я не могу оставить удар без ответа.
– Таким трусам, как ты, нужно плевать в лицо, а не погоны выдавать, – цежу, выплёвывая сгусток со рта.
Вид крови заводит меня ещё сильнее. Резко поднимаю голову на мужчин, чтобы добавить ещё пару "ласковых" слов, но Михаил, освободившись из захвата коллеги, подлетает ко мне и хватает за шкирку.
– Сука, что ты сказала? – тычет носом прямо в лицо.
Неприятный смешанный запах сигарет, фастфуда и жареных блинов бьёт по носу и я, скорчившись от отвращения, повторяю громче прежнего:
– Говорю же, оглох!
Только договариваю фразу, как получаю сильнейшую пощёчину. Наверняка сейчас отпечаток жирной ладони отображается яркой краской на моём лице, и это ещё сильнее выводит меня из себя. Боль заглушается злостью, и я перестаю контролировать себя. Хотелось бы пригрозить судом, обещая разнести этого шакала в пух и прах, но я помню, что часами ранее снесла пограничный пост, поэтому ограничиваюсь простыми оскорблениями. Высказываю своё искреннее омерзение к этому человеку, не скупясь на нецензурную брань. Виктор держит его, пытаясь вытащить из комнаты, но Михаил в бешенстве рвётся снова ко мне. Он готов загрызть меня, а остатки размазать по стенке.
В кабинет врывается третий, помогает "доброму полицейскому" вывести сумасшедшего из комнаты для допроса и возвращается обратно.
– За тобой приехали! – твердит недовольно, открывая замок от наручников.
– Кто?
Поднимает меня, говорит следовать за ним и уходит, так и не ответив на мой вопрос. Пока иду, стараюсь привести в порядок свой вид. Кто бы за мной ни приехал, этот человек не должен видеть меня в потрёпанном состоянии. Мы доходим до кабинета начальника. Узнаю его, так как уже успела побывать здесь ранее. Неизвестный открывает мне дверь, пропускает внутрь и закрывает её за мной.
Двое мужчин, сидящих напротив друг друга, отрываются от ноутбука и переводят своё внимание на меня. Удивляюсь, увидев перед собой Роланда. Тело покрывается мурашками, а на лице появляется лёгкая улыбка. Готова была встретиться здесь с любым из членов братства, кроме него.
Звук, исходящий из динамика компьютера, отвлекает меня от мужчины, и я перевожу взгляд на экран ноутбука. Следом за мной на звук оборачивается и Роланд. Никогда бы не подумала, что такие мысли могут меня настигнуть, но сейчас мне хотелось бы вернуться обратно на допрос к Михаилу.
По тому, как напрягаются мышцы Роланда, понимаю, что ему не приносит удовольствие наблюдать за тем, как я сношу шлагбаум и лечу к пограничной будке, превращая его автомобиль в гармонь. Всегда мечтала получить главную роль в экшн фильме. И кто же мог подумать, что мечтам порой свойственно сбываться самым необычным образом.
Когда видео заканчивается, мужчина вновь поворачивает голову в мою сторону. Мне страшно смотреть в его глаза, наполненные гневом, но и отвести их от него не могу.
– Следствие аварии, надеюсь? – спрашивает он, а я смотрю на него вопросительно, не поняв, о чём он говорит.
Он указывает на моё лицо, и я касаюсь разбитой губы, из которой вновь потекла кровь.
– Следствие неудачного допроса, – хмыкаю в ответ.
Замечаю, как он меняется в лице. Кажется, вот-вот, и оно разойдётся по швам от напряжения.
– Сергей Аркадьевич, я что-то пропустил? Когда это стало дозволенным прикасаться к моим людям?
«Моим людям» – повторяю мысленно за ним. Звучит красиво.
Обращаю своё внимание на того, кому был задан вопрос. Странно, но это не тот человек, с кем я говорила, когда меня только привезли сюда. Да и, судя по погонам, мужчина не отсюда, а из высшего состава.
– С этим я разберусь. А вы, Роланд, впредь будьте аккуратнее со своей командой! Есть договор, и за его рамки мы не должны переступать!
– Мы друг друга услышали.
Они оба встают, пожимают друг другу руки и прощаются.
– Берегите себя, миледи, – прощается со мной Сергей Аркадьевич.
– Всего хорошего.
Выйдя с Роландом из кабинета, гордой походкой прохожу мимо Михаила и с ехидной улыбкой на губах машу ему рукой.
– Научись не провоцировать людей на желание прибить тебя, – открыв дверь на улицу, Роланд пропускает меня вперёд.
– Да разве ж я провоцирую? Попрощалась из вежливости, – пожав плечами, продолжаю хитро улыбаться.
Настроение поднимается от осознания, что Роланд сам приехал за мной. И плевать, что он сейчас готов сделать со мной то же, что и я сделала с его машиной. Главное – это понимание того, как пострадало его эго, и сколько было похоронено нервных клеток, пока он решился на это. От этих мыслей я получаю колоссальное удовольствие.
Мы молча переходим дорогу и подходим к его очередной машине.
– Знаешь, я удивлена видеть большого босса здесь. Решил снизойти с небес и помочь простым смертным?
– Не имею привычки скидывать свою работу на других, – не удостоив меня даже взгляда, достаёт ключи из кармана пальто и открывает дверь тачки.
– Разве не этим вы в братстве занимаетесь изо дня в день? – подхожу к нему ближе.
– Ты не наговорилась за эти часы? Скажи "спасибо" и иди садись спокойно в машину! – устало смотрит на меня, пока во мне разжигается огонь от каждого произнесённого им слова.
– Это я должна сказать тебе спасибо? – спрашиваю, выпучив от шока глаза. – За что?
Наивная, неужели я предполагала, что он может изменить своё отношение ко мне только потому, что я совершила безумный поступок ради удачной сделки? Роланд – это Роланд. И не суждено нашему градусу понизиться, чтобы мне стало легче дышать.
Он не думает давать ответ, открывает дверь и собирается сесть за руль. Разозлившись, хватаю его за локоть, что, естественно, останавливает Ханукаева и разворачивает ко мне.
– И всё? Ты серьёзно не намерен поблагодарить меня?
– Последую твоему примеру и поинтересуюсь: "за что"?
– Да хотя бы за то, что Демид пересёк границу!
– Мы не в детском саду. И здесь никто не собирается благодарить за то, что человек хорошо выполняет свою работу. За это вы получаете деньги.
Смотрю на него с пренебрежением и отпускаю руку. Продолжать диалог с ним – портить себе настроение. А я устала. Хочу уйти, но мужская рука, потянувшаяся к моему лицу, заставляет замереть на месте. Коснувшись разбитой губы, подушечкой большого пальца он протирает её. Его холодный взгляд устремлён лишь на рану, а мой – на него. Мне кажется, всё происходит в замедленной съёмке. Внутри натягиваются все струны души. Дыхание спирает. Реакция моего тела на прикосновения Роланда – это за гранью добра и зла. Нечто неописуемо магнетическое. Сначала леденящее, а потом сжигающее.
Интересно, если он, не желая того, творит со мной такое, то что будет, если он этого захочет?
– Обработай рану, – приводит в чувства своими словами, отпускает меня и садится в машину.
Нервно иду к пассажирскому сиденью, касаясь губы и проверяя её на наличие крови. И в правду, кровоточит. А я-то наивно решила, что пробудила в нём хоть какие-то чувства.
«Конечно, Медея, помечтай на досуге».
Сев в автомобиль и приняв протянутую им аптечку, диктую адрес дома родителей. Решаю, что после тяжёлого дня лучшим отдыхом для меня будет встреча с родными людьми. Откинув спинку сиденья и устроившись поудобнее, закрываю глаза и засыпаю.
Глава 13
Доезжаем до дома мы ближе к полуночи. Нехотя благодарю его и выхожу из машины, хлопнув за собой дверью. За десять часов дороги мужчина не проронил ни слова. Ни о чём ни разу не спросил, ничего ни разу не сказал. Лишь раз на полпути он остановился у магазина и принёс мне воды с хот-догом, будто чувствовал, что ещё чуть-чуть, и я помру от голода.
Дохожу до квартиры, а внутри всё скручивается, заставляя задыхаться. Я ждала от этой поездки больше, чем она подарила. Мне непонятно, как здоровому молодому мужчине может быть неинтересна девушка, вроде меня. Дело во мне? Или в нём? Может он гей?
Сквозь мысли не замечаю, как дохожу до нашей квартиры. Звонок в дверь, и вскоре передо мной появляется Эмми. При виде меня, девушка расплывается в улыбке и бросается в объятия.
– Родная, рада тебя видеть, – прижимаю ближе к сердцу.
На радостный смех сестры, выходит мама, и на её лице появляется улыбка, до тех пор, пока они обе не замечают раны на моём лице.
– Не переживайте, – опережаю их вопросы. – Я сегодня поскользнулась в ванной.
– Как не переживать? – мама берёт моё лицо в свои руки и рассматривает его внимательно. – Ты все обработала? Нигде не болит?
– Уже нет, всё хорошо, правда, – улыбаюсь шире и заключаю её в крепкие объятия.
– Ох, доченька, не пугай так, – обнимает в ответ.
Мы входим в дом, там нас встречают папа и дядя с тётей. Давно не виделась с ними, поэтому была искренне рада их сейчас встретить. Они одни из немногих, кто всегда рядом с нашей семьёй. И для меня это ценно.
Немного посидев и рассказав взрослым о вымышленной перспективной работе в салоне, я замолкаю и стараюсь больше не говорить ни о чём. Когда-то давно я ненавидела ложь и отказывалась врать родителям. Сейчас я её тоже ненавижу, но теперь будто соткана из неё, как бы прискорбно это ни звучало. Мама, может быть, ничего не замечает и верит каждому моему слову, но я вижу и чувствую, что отец подвергает все мои слова сомнениям, подозрительно всматриваясь вглубь моих глаз. Будто пытается ворваться в душу и узнать, что же на самом деле происходит. А я этого не хочу. Боюсь снова ранить. Поэтому мне лучше больше молчать и чаще улыбаться.
Позже все решают остаться с ночёвкой у родителей. Мы с Эмми, как в детстве, прячемся в нашей комнате, укрываемся одеялом, берём в руки по стакану какао и принимаемся за разговоры, длящиеся до самого утра.
– Мне надо так много тебе рассказать, – возбуждённо начинает она. – Это была такая насыщенная поездка. Я столько увидела, со столькими людьми познакомилась. И всё благодаря тебе, сестрёнка, – тихим шёпотом заканчивает своё предложение.
Улыбаюсь, разглядывая её счастливое лицо. Нет ничего лучше таких моментов. И нет ничего, чтобы я не смогла сделать ради того, чтобы её счастье длилось долгие-долгие годы. Она важнее всего на свете. Она моя искренность. Она та, в ком осталась жить частица моего раненого сердца. Она лучший хранитель моей любви.
– А ещё, я влюбилась, – выговаривает на одном дыхании и с опаской смотрит в глаза.
– Влюбилась? В кого?
Знаю, что у неё такое впервые, поэтому приятное волнение окутывает с головой.
– Обещаешь, не ругаться и не говорить родителям? – смотрит, прикусив нижнюю губу.
– Обещаю!
А в голове тут же начинают крутиться мысли о том, что он либо взрослый мужчина, либо женатый, а возможно – и то, и другое.
– Это сын Рената Яновича, – шепчет, будто боится, что нас кто-то может подслушать.
– Роланд? – ужасом вырывается из уст.
В груди нарастает щемящее чувство. Хочется выдохнуть, но будто ком застревает в горле. Мысль, что ей может нравиться этот человек, сотрясает всё вокруг за доли секунд.
– О нет! Мне от одного его вида становится плохо. Я про Османа, его старшего брата, – произносит умирающим голосом, а я выдыхаю с облегчением. – Красивый, умный и тако-о-ой добрый.
«Добрый» – как будто говорит не о родной крови Роланда. Она вскакивает и начинает ходить взад-вперёд, завывая.
