Павел Сергеевич Иевлев "Хранители Мультиверсума. Книга седьмая. Последний выбор"

Я взял у него бинокль. Изображение в максимальном усилении подрагивало и смазывалось, но правильные четкие границы растительности на дальних холмах очевидно выдавали сельскохозяйственную деятельность.

– Странное место мы выбрали для жизни, – констатировал Иван. – Как бы не пришлось сбегать обратно.

Однако я, прислушавшись к себе, понял, что фоновое чувство тревоги, преследующее меня в последнее время, вдруг отпустило. Я еще в доме заметил – мне здесь спокойно. То ли интуиция, то ли усталость, не знаю.

– Пап! Пап! Так вот же он!

– Кто, Вась?

– Мораториум! Вторая половина!

Круглая площадь, такая же, как на той стороне. Черный цилиндр, замысловатый механизм. Действительно, похож.

– Садимся, садимся! – подпрыгивает Василиса, – Я его сейчас запущу! Я уже знаю, как!

– Уверена? – спросил Иван.

– Ну… Такое. Надо попробовать, – чуть сбавила энтузиазм девочка.

– Машине стоп. Трап опустить!

– Вот, здесь, видишь, пап? Тут даем толчок, и оно заводится.

– Хм, – Иван смотрел скептически, – на той стороне не завелось. Хотя я эту штуку тоже приметил.

– Потому что на той!

– Так они симметричные.

– Ну же, давай попробуем!

Иван привстал на цыпочки, протянул руку куда-то внутрь механизма, взялся за какой-то рычаг и резко потянул его на себя. Щелкнуло, клацнуло, зажужжало, затикало. Механизм пошел вращаться, но, сделав полоборота, затих.

– Ровно та же картина, что там. Импульса, что ли, не хватает?

– Точно! – подскочила Василиса, – Импульс! Надо одновременно – там и тут!

– Хм… Что-то в этом есть. Но как ты себе это представляешь?

– По таймеру синхронизируемся! Я перехожу туда, запускаем секундомеры. Через тридцать минут ровно – раскачиваем пусковые рычаги, пока не импульс не совпадет.

– Дело, – кивнул Иван, – может сработать. Ты у меня умничка, Вась.

– Ха! Еще бы!

– Ну что, – вздохнул я, стараясь не поддаваться чувству собственной неполноценности, – пойдем, посмотрим, как мой дом выглядит снаружи?

Хорошо выглядит. Готично-романтично. Темный крупный камень стен, острые скаты черепичных крыш над выступающими… Без понятия, как правильно назвать эти архитектурные излишества. Полукруглые застекленные выступы стен, образующие псевдобашенки. О, тут и балкончики есть! Изнутри не заметил. Все заплетено зеленой крепкой лозой, маскирующей грязные стены и почти непрозрачные окна. Невысокая каменная ограда, за ней буйно разросшийся сад, через который мы с трудом проломились к двери.

Стучать пришлось долго, а когда нам, со скрежетом засовов, наконец открыли, то первое, что мы увидели – ствол ружья. Его, решительно прищурившись, держала Таира.

– Откуда у тебя ружье? – спросил я растерянно.

– У женщина должно быть ружье! – ответила она, не опуская оружия, – Женщина защищать дети и козы! Ты уходить туда, приходить сюда… Это точно ты?

– Ты что, не узнаешь меня?

– Может ты угрхайя, демон-перевертыш? Я слышать, такие бывают в пустой мир! Ты доказать, что это ты!

– У тебя родинка на…

– Это ты! Заходить. И вы заходить, – она опустила ружье и сделала приглашающий жест. – Еда кормить вас?

– Не надо, – отказался Иван, – мы лучше сразу к мораториуму, а то Ваське кусок в горло не полезет, пока она не попробует.

У дверей Иван и Василиса сверили часы – большие, механические «штурманские» у него и легкие плоские электронные у нее.

– Тридцать минут ровно, пап!

– Время пошло! Сходишь с ней, Тём? Мне спокойней будет. А я на той стороне запущу.

– Конечно. Пойдем, Василиса.

– Дядь Артем, – спросила она, пока мы шли к площади. – Вы же спасете Зеленого? Маша, дочка его, так переживает. Плачет. И Лена тоже… Не плачет, конечно, но очень волнуется.

– Постараемся, Вась. Очень постараемся.

– Его надо спасти, он клевый.

– Я знаю.

Как ей объяснить, что «клевый человек» всегда выживает только в кино? И наличие горюющей жены и плачущих детей на это никак не влияет? Вся надежда сейчас на Ольгу, она обещала найти способ. Лично у меня никаких идей нет.

– Минута! – Василиса заметно волнуется.

Чтобы достать до нужного рычага ей пришлось влезь на стремянку, теперь она стоит, вытянувшись, напряженная, как натянутая струна. Одна рука в механизме, на второй часы, которые она держит перед глазами, гипнотизируя убегающие на экранчике секунды.

– Может мне дернуть? – спросил я.

– Нет, я справлюсь. Дольше объяснять, что и куда.

– Оставь девочку, она знает, что делает, – сказала Ольга.

Рыжая ждала у мораториума, как знала, что придем. Усталая, грязная, вымотанная, осунувшаяся лицом, в пустотном костюме. Добегается она так-то, в одиночку. Быстро, но очень уж опасно.

– Тридцать секунд!

– Я нашла Марину. У меня на нее… Неважно, могу найти, в общем.

– Двадцать!

– Это было непросто, но я сорвала их с планового рейда. Совет мне потом это припомнит, там и так…

– Десять!

– Нам повезло, у Македонца тут личный интерес. Какой-то старый друг или что-то в этом роде…

– Пять!

– Пойдешь с нами? Оператор может пригодиться.

– Конечно. Я вообще удивлен, что ты ради Зеленого…

– Три, два, один! Импульс!

Василиса резко дернула что-то внутри механизма, зажужжало, затикало, затихло.

– Не попали в фазу, еще раз!

Рывок, стремянка закачалась, я еле успел подхватить на руки валящуюся с нее девочку. Она смеялась:

– Есть, есть, совпали! Папка молодец!

– Ты тоже молодец, – похвалил я ее, глядя на разгоняющиеся шестеренки механизма.

Поставил Василису на ноги, достал планшет – да, реперная сеть на глазах как будто покрывалась муаром, теряя доступность. А значит, и закрылись и кросс-локусы, и тот странный способ перемещения, который использует Комспас. Попасть в Центр можно только по Дороге, опасность нападения ликвидирована.

– Справились, – сдержано похвалила Ольга, – не зря Зеленый…

– Вы его спасете, – твердо сказала Василиса.

– Ох, девочка, – покачала головой рыжая, – мне бы твою уверенность… А куда вы дирижабль дели?

– О, пойдем, покажу интересное место. Приглашаю… – сказал я и тут до меня дошло, что только что пригласил в гости к семье любовницу.

Ольга, конечно, не станет устраивать сцен, я ей как оператор нужен, а не как мужчина. Она даже Зеленого готова спасать в расчете на то, что я буду ей должен. Ну и буду, ладно. Но все же – есть в самой ситуации что-то абсурдное и натянутое. Сильны в нас социальные стереотипы. Даже в тех, кто почти султан…

– Она будет новый жена? – спросила меня Таира.

Спокойно так спросила, как уточнила бы, чай ей налить или кофе.

– Нет, что ты.

Ольга сидит в гостиной и торопливо ест. Лена, жена Зелёного, смотрит на нее с робкой надеждой.

– Мы попытаемся, – отвечает рыжая на невысказанный вопрос.

И, хотя мы с Иваном говорили то же самое, почему-то именно ответ Ольги ее немного успокаивает. Она кивает и идет на кухню.

– Сильный женщина, – констатирует Таира.

– Не то слово, – вздыхаю я.

На мои плечи сзади ложатся теплые руки, окутывает цветочный запах, внутри как будто щекочут смешные пузырьки.

– Ух, какая красивая… – жарко шепчет в ухо Меланта, – так бы и съела! Чур, я первая к вам в кровать. Я и Эли. Будет здорово!

– Мел, и ты туда же? – ответил я тихо, – мне не нужна четвертая жена. А ей не нужен я.

– Глупости, – прижавшись мягкой грудью к спине, Меланта кладет подбородок мне на плечо. Ее растрепанные медные волосы щекочут мне ухо, – у вас отношения, это всем видно.

– Рабочие, Мел.

– Недавно вы отлично поработали в кровати! – фыркает она мне на ухо. Ее дыхание пахнет карамельками. – Не пытайся скрыть такое от кайлита! И между вами не только секс, это видит даже наша милая дикарка. У вас еще будет какая-то история. И помни, я первая заняла очередь!

Меланта мягко подтолкнула меня в спину, и я вышел из коридора в гостиную. Выдумают же…

– Его обязательно надо спасти, Ольга Павловна! – отважно требует Настя. Синих глаз не видно за темными очками, но не сомневаюсь, что они сверкают той же решимостью, с которой она некогда в нее целилась.

– Я уже сказала… – терпеливо отвечает рыжая, – мы…

– Нет, – резко перебивает ее девочка, – вы не понимаете. Сергея надо спасти не потому, что вам что-то нужно от папы. Он важен. Его судьба… Не знаю, как это объяснить. Я теперь вижу… Всякие вещи. Как они связаны. И он связан… Со всем. С вами, со мной, с папой. С тем, что скоро случится. Сейчас его линия может оборваться, и тогда все поменяется.

– Кто-то умирает, что-то меняется. Но мир от этого не рушится.

– А теперь может. Поймите, все застыло в неустойчивом равновесии. Одни тянут туда, другие – сюда, основание плывет и разрушается. Вы это знаете, вы как раз из тех, кто тянет. Вы можете обрушить его в любой момент, и хотите обрушить, потому что надеетесь, что это будет вам на пользу. Дядя Сергей не такой. Он человек равновесия. Укрепляет мир. Вокруг него возникают новые структуры и связи. Как вам объяснить? Он как будто вбивает гвозди, вкручивает болты, сваривает швы, крепит заклепки… Никому не интересны такие люди, они скучные и незаметные, все обсуждают вас, разрушителей, но в такие моменты, как сейчас, он просто необходим.

– Я не очень тебя понимаю, девочка.

– Я плохо объясняю, простите. Я недавно начала видеть связи и у меня нет слов, чтобы их объяснить. Просто знайте – если вы его спасете, Мультиверсум может уцелеть. Если нет – начнется новый цикл.

– Это плохо?

– Для этого не подходят слова «хорошо и плохо». Для этого никакие слова не подходят.