– Значит, почти угадал, – рассмеялся Алекс.
– А вот у вас, я сейчас заметила, повадки не совсем англичанина…
– Что вам не понравилось?
– Обычно англичане не предлагают свою воду соседу по столику…
– Здесь, в Америке, немного более раскрепощённая культура общения… да и мой друг, русский, приучил в компании друзей «накрывать поляну» (эту фразу Алекс произнёс на ломанном русском)… мы с ним часто общаемся и…
Алексу не дали договорить, – официант принёс заказы.
Они позавтракали и вместе вышли на улицу. Беседа отвлекла Мию от желания продолжать работу, да и, призналась она себе, не очень-то и хотелось. Времени до вечера предостаточно, можно успеть завершить начатое.
– Алекс, расскажи о себе.
– Я художник.
– И что ты рисуешь? Рисуешь или пишешь… я правильно выражаюсь?
– Можно использовать оба варианта. Если речь идёт о работе маслом, акварелью, тогда говорят, что художники пишут. А вот если карандашом или, например, углем, в этом случае рисуют. – Ответил он.
– И где можно увидеть твои работы?
– Я выставляю их в арт-галереях. На этой неделе открылась выставка с моим участием на 25-й улице в Adora… Иногда рисую и пишу на заказ музеям или частным лицам. Делаю копии известных мастеров.
Мия искренне рассмеялась. Её каблук чуть подвернулся, и она, чтобы не упасть, ухватилась за локоть Алекса.
Тот поддержал.
– Почему ты засмеялась?
– Мне представилось, что иду сейчас рядом с человеком, криминальным художником, который признался, что работает на мафию и рисует подделки.
– Ну, это не совсем подделки. Многие коллекционеры или любители хотят видеть у себя дома мировые шедевры. Ты ведь понимаешь, что такие картины либо стоят очень дорого, либо их вообще невозможно купить. Многие находятся в частных коллекциях, и хозяева не собираются с ними расставаться.
– Я поняла, но мне всегда казалось, что где подделки, там и криминал.
– Во-первых, не подделки, а реплики, – указующе подняв палец вверх, шутя, заметил Алекс, – а во-вторых, все они зарегистрированы в палате и стоят на учёте…
– Да ладно, мы взрослые люди и понимаем, что однажды реплика действительно станет подделкой.
– Наверно, да. Есть такая вероятность. В таком случае, надеюсь, доживу до того времени, когда мои реплики, перепутав, выставят вместо работ Рембрандта, и я достигну подобной вершины мастерства! – Рассмеялся Алекс.
– А ты чьи картины обычно перерисовываешь… реплику делаешь?
– В основном специализируюсь на Моне и Ван Гоге… мне понятен их штрих, он мне близок.
– А свои картины у тебя какие?
– Какие? Поехали прямо сейчас! Я тебе покажу. Приглашаю в галерею, тебе понравится! – Уцепившись за возможность ещё побыть рядом с Мией радостно предложил Алекс.
Она улыбнулась.
– Мне бы хотелось. Я всегда ищу вдохновение. Поехали! Только домой надо заскочить, ноутбук оставить.
– Далеко живешь?
– Нет, мы уже на месте. – Мия остановилась и показала рукой на подъезд дома, к которому они незаметно подошли, увлечённые беседой. – Подожди меня, я поднимусь.
– Да, конечно.
Она улыбнулась и направилась в сторону подъезда.
– Я быстро.
– Не торопись, буду ждать.
Мия ушла, а Алекс достал сигарету и закурил.
«Да, моя дорогая незнакомка Мия… ты оказалась права, – задумался он. – Я сам знаю, что не всегда мои заказы законны. Особенно, если этим делом занимается Михаил… и особенно, когда они предназначены для Европы…».
Очень быстро Мия вернулась. За короткое время она успела переодеться. Сейчас на ней было облегающее строгое бархатное чёрное платье, чёрные туфли на высоком каблуке. В руках она несла клатч. Свои густые, длинные чёрные волосы убрала наверх и закрепила заколкой со стразами. Длинные серьги искрились, подчёркивая изящность движений.
Алекс ожидал в жёлтом такси. Увидев Мию, он вышел из машины и не мог отвести от неё взгляд. Затем открыл дверь. Девушка села на заднее сиденье. Алекс осторожно подсел рядом, и они отправились на выставку.
Художественная галерея находилась в центре Манхэттена. Таксист ехал по шумным улицам, тесно вплетаясь в потоки машин. Мия и Алекс наблюдали за тем, как окружающий мир проносится мимо них в мелькании ярких красок. Какое-то время они молчали, просто любуясь солнечным днём и городом.
Мия заговорила:
– Алекс, в какой манере ты пишешь?
– У меня встречаются совершенно разные стили… очень люблю портретную живопись, когда крупным планом на зрителя выходит образ моего героя. Они сталкиваются, и всегда происходит что-то личное. Глаза в глаза…
– Личное, в смысле, что в этом «столкновении» ты тоже участвуешь? Ты рисуешь и стараешься оставить своё отношение в портрете того человека? Или наоборот, пытаешься абстрагироваться, дать самостоятельную жизнь герою?
– Я думаю, живопись – это обязательно что-то личное. Создавая свои картины, я открываю душу и позволяю зрителю заглянуть в глубину.
– Согласна. А не бывает ли это слишком интимным в понимании некоторых людей?
– Возможно. Однако думаю, искусство должно быть именно таким – интимным, личным и эмоциональным. Если оно не вызывает этих чувств у зрителя, это не искусство, а просто красивая картинка. Рекламная обложка косметики.
– Я понимаю, что ты имеешь в виду. Сама люблю, когда искусство вызывает глубокие эмоции и чувства. Чтобы плакать хотелось…
– Именно! И думаю, это важно для всех художников. Но в то же время, когда показываю картины публично, немного боюсь, что люди не поймут меня через мои работы. – Алекс задумался… – Как бы я ни старался абстрагироваться, объективно понимаю: мои картины – это в любом случае выражение моих эмоций. Моих мыслей. Они всегда имеют какую-то личную историю, как, например, работа – «Портрет моей бывшей девушки». Она очень ёмкая, сложна и не понята зрителями. Они чувствуют, что на холсте присутствует тайна, но никогда её не раскроют…
Они подъехали к галерее, вышли из такси и направились в главный зал. Алекс сразу ощутил себя как дома.
Внутри массивного красивого здания выставлялись его картины, – в них он вложил энергию и страсть!
Среди многих первая, на которую обратила пристальное внимание Мия, была выполнена в технике гризайль. Интересно написана, но в то же время ужасна. Это и был «Портрет моей бывшей девушки». Густыми и тонкими мазками, придавая объём, портрет был выполнен в серых тонах. Вторым цветом жирно выпирал красный. Героиня закрывала ладонями изрезанное лицо. Из-под пальцев, вниз по кистям серых рук стекала густая кровь и падала на чёрно-серую землю.
Мия застыла в удивлении:
– Это ужасно… Кто она?
Алекс завёл руки за спину и разволновался.
– Это моя бывшая девушка… Я думал, если нарисую её, она простит меня. Этого не произошло…
– Алекс, а что случилось? Почему у неё руки и лицо в крови?
– В тот вечер… мы поссорились и расстались. Она ушла к своим новым друзьям и там приняла наркотики. С незнакомым парнем оказалась в криминальном районе, и тот в приступе наркотического транса изрезал её лицо острым перочинным ножом…
Сердце Мии упало при этом откровении. До этого она не могла представить, что Алекс пережил такой болезненный опыт потери близкого человека. Мия подошла к картине и внимательно стала изучать картину, пытаясь понять, какие чувства хотел передать автор…
– Мне очень жаль, Алекс, – тихо сказала Мия, утешительно положив руку ему на плечо. – Должно быть, это очень тяжело для тебя.
Он пожал плечами, пытаясь отстраниться.
– Это было давно. Я смирился…
Мия видела, что это неправда. Она заметила глубокую душевную боль и то, как задрожали его руки. Захотелось помочь, но девушка не знала как.
– Хочешь поговорить? – мягко спросила она.
Алекс на мгновение усомнился, но потом кивнул:
– Да, наверное, хочу…
– Пойдём!
Они направились к ближайшей скамейке и сели. Алекс глубоко вздохнул, прежде чем начать рассказ.
– Её звали София, как тебя, вернее, как твой сценический образ…
– Я поняла…
– Мы были вместе почти два года. Я думал, она та самая, которую я ждал всю жизнь… оказалось, у нее наркотическую зависимость, а я не замечал… Сначала я не думал, что это такая большая проблема. Однако ситуация обострялась и становилось хуже и хуже.
Мия внимательно слушала. Она ощущала боль в голосе Алекса. Она сама знала, как тяжко наблюдать за тем, как кто-то, кого ты любишь, уничтожает себя. Уничтожает себя и близких.
– София в который раз обвинила меня, что я не понимаю её и выбежала из нашей квартиры… что было дальше, я рассказал, да и на картине про это написано… Она погибла. Умерла в машине скорой помощи по дороге в больницу. Потеряла много крови.
Алекс потупил взор и замолчал. Он захотел прикурить, достал сигарету из пачки, но опомнился, что находится в галерее, и положил ее обратно.
Мия почувствовала, как в уголках её глаз заблестели слезы. Она представила, через что пришлось пройти Алексу. Потерять любимого человека таким жестоким образом было кошмаром.
– Мне очень жаль, – прошептала Мия и взяла Алекса за руку.
Тот благодарно сжал её руку:
– Спасибо. Прошло много времени, но всё ещё больно… Я каждый день думаю о той ситуации, и каждый раз она раскрывается по-новому. Я представляю различные сюжеты, как это могло происходить. Начало и развитие всегда разные. В погружении трагической истории появляются и исчезают новые герои. Тогда мне кажется, что я схожу с ума. Всё воспринимается и выстраивается многообразно, но итог всегда один. Он в картине… в ней нет начала и развития. Здесь только финал. В этом заключается тайна… благодаря этой жертве я стал другим. Тем, кого сейчас все знают и уважают. Без жертвы нет совершенства…
Алекс в монологе отрешённо смотрел в себя и, казалось, находился один. Слова произносил твёрдо, отталкивая их.
– Могу только представить, – сказала Мия, пытаясь утешить.
Несколько минут они сидели в тишине, погрузившись в собственные мысли. Мия издалека смотрела на картину с Софией и не могла перестать думать о ней. Алая кровь на ладонях стекала с картины страшным пятном чужой истории.
– Я начал рисовать портрет, чтобы справиться со всем этим адом. В какой-то степени помогло, но и заставило осознать, что я до сих пор держусь за неё… понимаешь? Я не могу её забыть… и отпустить…
Мия кивнула:
– Трудно отпустить того, кого любишь, особенно когда чувствуешь, что мог бы сделать что-то, чтобы помочь.
Алекс вздохнул.
– Да. Я знаю, что была возможность спасти её, но всё равно чувствую, что не мог этого сделать. Я сам себя не помню. Я себя не контролировал. Когда всё прояснилось, оказалось слишком поздно. Всё произошло очень, очень быстро…
– Ты старался, Алекс, – твёрдо сказала Мия. – Ты сделал всё, что мог. Я точно знаю: ты не виноват. Пойми, некоторые ситуации выходят из-под нашего контроля. Так всё устроено… Убийцу нашли?
Алекс встрепенулся. Внутри что-то оборвалось. Лопнуло натянутой пружиной. Он страшным и пустым взглядом посмотрел в глаза Мии:
– Нет. Он на свободе.
Они просидели ещё несколько минут, в то время как благодарные посетители галереи медленно проходили мимо. Это немного отвлекло Алекса от воспоминаний. Издалека он видел на стенах свои картины, успокаивавшие отпечатком прошлого, уже окончательно пережитого.
– Мия, пойдем, я тебе покажу более весёлые и интересные работы. Сожалею, что мы начали просмотр именно с этой.
Девушка почувствовала сопереживание и уважение к Алексу. Он глубокий и утончённый художник, который умеет передавать эмоции через краски. Они поднялись со скамейки и пошли дальше по галерее осматривать другие картины.
Одна из них – портрет пары, которая любовалась друг другом, будто они единственные люди на свете, Адам и Ева. Следующая – пейзаж с горами и озером, на котором неестественно ярко, контрастно прорисованы небо и облака.
– Я написал ее во время поездки в Калифорнию, – сказал Алекс. – Это был волшебный момент, хотелось запечатлеть его навсегда.
– Потрясающе! – Сказала Мия. – Ты действительно талантлив!
Алекс ощутил, что она искренне оценила его труды. Это давало новую энергию.
Он рассказывал о каждой следующей картине, проходя по галерее и стараясь вспомнить их истории создания. Мия чувствовала себя привилегированной, наблюдая скрытую от остальных сторону прекрасного художника. Алекс откровенно раскрывался в важности каждой и остановился перед ещё одной. Портрет женщины с длинными струящимися волосами и пронзительными голубыми глазами. Алекс смотрел на нее, погрузившись в раздумья.
Мия заметила перемену в настроении Алекса:
– О чем ты думаешь?
