И я с интересом его рассматриваю, отмечаю благородную горбинку на носу, высокий лоб и зачесанные в низкий хвост чёрные волосы.
Натыкаюсь на ответный любопытный взгляд серых глаз.
Работать вместе нам раньше не доводилось.
– Добрый, – я улыбаюсь широко, протягиваю руку, жму крепко сухую ладонь, – можно Вета, и давай на ты? Терпеть не могу официоз! Он скучен и уныл, а мне и так пришлось заменить зелёные туфли на нюдовые! Моё счастье, что в приглашениях заявлен не White! Там обычно совсем всё чопорно и невыносимо, как на приёме английской королевы.
– Ты была на приёме английской королевы? – Марек изумляется.
Дергается, поскольку я притягиваю его к себе за хвост почти развязавшегося галстука-бабочки, переделываю и по рукам, не давая ослабить «удавку», бью.
– Что… – Марек успевает только выдохнуть, вдохнуть уже сложнее.
Но я в него верю и критичным взглядом окидываю.
– Нет, не была, но там явно нет громкой музыки, не подают Caribou Lou и не приветствуют casual, поэтому мне там будет скучно… Любош, одолжи свой платок… – я перебиваю саму себя, протягиваю не глядя руку в сторону главного редактора.
Шевелю нетерпеливо пальцами.
И после выразительного вздоха шёлковый паше меня отдают.
– …а от слова «протокол» я там окончательно завяну, – мысль я таки заканчиваю, складываю платок, вставлю и края бережно расправляю.
– Где?
– На приёме английской королевы, конечно!
– Крайнова, прекрати сводить с ума людей, – Любош вмешивается.
Посмеивается.
И спиной меня к себе поворачивает, помогает с жакетом, который уже достала Фанчи и который Любош, как истинный джентльмен, у неё забрал.
– Тебя, тиран, я вообще не звала, – я разворачиваюсь обратно к нему, поправляю полы жакета, машу перед его носом указательным пальцем, – манию тотального контроля надо лечить, Мирки.
Не провожать, когда не просят.
Даже если для этого надо подняться всего на один этаж из своей квартиры.
– Ты забыла вчера приглашения, – Любош понимающе усмехается и жестом фокусника оные приглашения вытаскивает.
Отдает.
И до машины провожает.
Открывает заднюю дверь, опережая Марека, но в последний момент удерживает за рукав.
Тормозит.
– Да, папочка? – я вскидываю голову.
Рассматриваю и так хорошо знакомые мягкие черты лица.
Чуть крупные.
Обманчиво простодушные.
– Я вчера наговорил тебе лишнего…
– А я весь вечер думала, какая ты зараза. Надеюсь, тебе икалось?
– Нет, – он тонко улыбается, – прощение и мир?
– Мир, хоть мы и не ссорились.
Любош кивает.
– Удачи, – касается едва ощутимо губами моего лба.
Отступает.
Закрывает за мной дверь чёрного мерседеса, и замечать беспокойство, пляшущее за стёклами его очков, я не хочу.
Оно раздражает.
Заставляет чувствовать себя немощной и слабой.
Поэтому глаза я закрываю, не смотрю в зеркало заднего вида, где до самого поворота отражается крупная фигура Любоша.
Он же засовывает против правил руки в карманы брюк.
И безотрывно смотрит вслед.
Глава 4
Квета
Блеск огней.
Сталь.
И ещё стекло.
Которое, словно гутное, выдул неизвестный мастер-великан, создал песочные часы, скрутил их по спирали, а после опустил на землю, поставил между зданиями готики и модерна.
Создал конкуренцию Танцующему дому.
– Не люблю деконструктивизм, – Марек шедевр оного деконструктивизма меряет тяжёлым взглядом.
Кривится.
И на моё вырвавшееся хмыканье бросает косой взгляд.
– Это необычно, – я не соглашаюсь, рассматриваю в сотый раз фасад «Фальконе» с тем же упоением, что и в первый, – креативно, смело, ново. Ломать шаблоны минимум весело.
– Оно и видно… – он бормочет тихо.
Но слышно.
– Слушай, – я вздыхаю и на середине белоснежной лестницы торможу, чтобы развернуться и рукой ему в грудь упереться, остановить, – мысль, что я тебе не нравлюсь, ты донёс. Я поняла и приняла, только давай оставим все взаимоотношения для редакции, а сейчас сделаем то, что требуется.
– А ты сможешь? – Марек смотрит исподлобья.
Прожигает взглядом, в котором плещется неодобрение.
Из-за Любоша.
И наших с ним совсем не деловых отношений.
– Смогу, – я отвечаю уверенно.
Выдерживаю взгляд.
Дожидаюсь его кивка, чтобы скупо улыбнуться, заговорить о другом:
– Утром звонила Кармен, ассистентка дона Диего, обрадовала, что на всё про всё будет всего два часа, – я рассказываю на ходу, и собственный перестук каблуков возвращает пошатнувшуюся на миг уверенность, – нас пригласят, когда дон Диего освободится. На входе встретит служба безопасности, всё как обычно, но аппаратуру придется отдать. Фотоаппарат тоже. Выставочный зал разрешат снимать только в самом конце, после интервью…
– А как же торжественная речь? – Марек хмурится.
И я его очень хорошо понимаю, но… правила диктуем не мы.
– Без неё.
– Что, внемлем и любуемся прекрасным?
Внемлем.
И любуемся.
Ожидаем приглашения пройти наверх. Поддерживаем светские беседы, что однообразны и унылы до безобразия, приветственно киваем и улыбаемся вежливо.
Искренне.
Когда за спиной раздаётся глубокое бархатное контральто:
– Кветка, мои глаза видят тебя!
– Ага! – я восклицаю и на каблуках, рискуя свалиться, кручусь.
Лицезрю саму Агату Мийову, более известную как Ага, которая стоит в эффектной позе, демонстрирует идеальные ноги в высоком разрезе изумрудного платья, балансирующего на тонкой грани приличия, покачивает лениво полупустым бокалом шампанского.
Кривит алые губы в дерзкой улыбке.
Чарующей.
И Марек взгляд отводит поспешнее, чем следует.
– Ты пришла и даже не одна, – Ага мурлычет, потягивает шампанское, чтобы поморщиться и посетовать, – разбираться в алкоголе здесь так и не научились. Кветка, представь нас.
Представляю.
И улыбка Аги становится хищной, сверкают предвкушением зелёные глаза.
– Значит, Марек, – его имя она растягивает, пробует на вкус, забавляется, а почти главный фотограф «Dandy» внезапно краснеет. – Марек, а вы позволите украсть вашу спутницу?
Позволит.
И, пожалуй, даже обрадуется: Ага его смущает, я – раздражаю.
– Я только на минутку, – Ага подаётся к нему, сообщает интимным шёпотом, как самую большую тайну.
Смеётся своим низким смехом и, пока Марек ищет все забытые враз слова, увлекает меня прочь. Подхватывает бокал невозможного пойла у идущего мимо официанта, ворчит на отсутствие альтернатив и, опустошая, гордо извещает:
– Я подумала, что мою принцессу надо выручать из лап мрачного дракона.
– Твоя истина, храбрый рыцарь.
– Он просто байроновский герой, – Ага мурлычет мечтательно, оглядывается на так и застывшего Марека и меня в бок требовательно пихает. – Где ты его откопала, Кветка?
– В редакции, отбила у Любоша специально для тебя.
– Тю-ю-ю… – она тянет разочаровано и губы надувает. – Так вы здесь по работе?
– По ней самой, – я хмыкаю и на байроновского героя жалуюсь. – И он считает, что я сплю с Любошем и что с интервью не справлюсь, поскольку моё место в редакции получено…
– …через постель, – Ага заканчивает за меня, смотрит иронично, – так все считают, смирись. Но мой байроновский герой в своей злости мил. Честный милый мальчик… Отдашь мне его на вечер?
– Не на сегодняшний, – я качаю головой и кулак для убедительности показываю.
А Ага клацает зубами.
– Когда работаешь, ты скучная, Кветка, – она печально вздыхает, – и вообще… я надеялась, что ты пришла развеяться наконец и стряхнуть пыль…
