Наталья Адарченко "Книжная лавка на «Ваське»"

В первые дни Кристина не стала задерживаться в лавке. Побоялась, что хозяин поймёт неправильно. Впрочем, как неправильно… У девушки есть ещё время, но немного. Неделя. Максимум две. А потом все концы в воду.

«Может, имя лучше было назвать другое?» – размышляла Кристина, проходя по пустынной улице Среднего проспекта.

«Это было бы слишком сложно. И так придётся прятаться и скрываться, пусть хоть имя останется настоящим».

Глава 3

Дни летели незаметно. Кристине было очень любопытно слушать воспоминания Фёдора Ивановича. Дело было даже не в том, что он действительно знал истории и судьбы всех, кто к нему заходил, а в том, что рассказывал очень интересно. Бывало, сядут они у бара на кресла, заварят по чашечке чая, да начнут болтать о жизни. Вернее, говорил больше старик, а девушка слушала, затаив дыхание и боясь пошевелиться, чтобы не сбить его с мысли.

Так было и в этот раз. Кристина пила полюбившийся ей имбирный чай с лимоном и сидела в кресле, ожидая, когда Фёдор Иванович к ней присоединится. Но он не торопился. Разбирал какие-то бумаги и всё поглядывал на часы.

«Неужто кого-то ждёт»? – удивилась девушка. – «До обеда обычно магазин пустует…»

Но тут раздался знакомый звон колокольчика на двери, и в магазин вошла дама средних лет. Она была стройна и элегантна. Тёмно-синее длинное пальто, повязанное поясом, подчеркивало тонкую талию. Длинный цветной платок, покрывающий голову, падал на плечи.

Дама спустила головной платок на плечи, и Кристина увидела её светлые длинные кудри. Так женщина стала выглядеть даже как будто моложе.

– Леночка! – увидев гостью, Фёдор Иванович тут же подскочил со стула и подошел к ней. – А я уже на часы поглядываю, не случилось ли чего. Доброе утро, моя дорогая.

– Доброе! Да, задержалась немного, Фёдор Иванович. Держите, ваши любимые. – Она протянула хозяину пакет. – Как поживаете?

– Да вот, помощницу взял, старик махнул рукой в сторону девушки. Кристина всем нутром почувствовала на себе пронзительный оценивающий взгляд.

«Только не говори, только не говори…», – мелькнуло в голове у девушки, но оказалось, что телепатия – это не его сильная сторона. И старик продолжил:

– Это Кристина. Можно сказать, твоя коллега. Всё что-то пишет.

– Да? – гостья бросила удивлённый взгляд на девушку. – И что же Вы пишете?

Кристина стояла и испуганно переводила взгляд со старика на даму и обратно.

– Я только учусь, – едва слышно выдавила она. – Рассказы.

– Рассказы? Как чудесно! Мне всегда тяжело давался короткий жанр. Не умею быть краткой, – приветливо улыбнулась дама. Вы непременно должны как-нибудь нам почитать. Правда же, Фёдор Иванович?

– Конечно – конечно, – тут же согласился хозяин. – Ты же знаешь, как я люблю авторские чтения. Ты сама-то давненько нам не читала.

– Да, обещаю исправиться, – рассмеялась гостья. Но сейчас мне пора. Стоило с утра задержаться ненадолго, и уже везде опаздываю.

Она с легкостью накинула платок на голову, слегка кивнула головой Кристине, и, попрощавшись со стариком, выпорхнула из магазина.

– А теперь давай скорей чай наливай, пирожные подоспели, – засуетился Фёдор Иванович, как будто их нужно съесть немедленно, иначе растают.

Пирожные показались Кристине невероятно вкусными в сочетании с зелёным чаем – именно на этом напитке настоял Фёдор Иванович. Это было что-то слоёное, напоминающее эклеры с воздушным заварным кремом внутри.

– Они бесподобные, – озвучил старик её мысли. – Леночка всегда приносит их свежими, только из духовки. Пока донесёт, они немного остынут. Каждый вторник. Уже много лет.

– Она приносит их бесплатно? – спросила Кристина, но тут же пожалела о своем вопросе, который показался ей меркантильным.

– Совершенно бесплатно! – улыбнулся хозяин. – Дело всё в том, что раньше магазины не брали Леночкины книги. Вернее, брали, но на очень невыгодных условиях. И тогда я предложил ей продавать их здесь. Просто так. Она – очень талантливый автор, я хотел, чтобы её читали. О, это были чудесные времена. Леночка устраивала чтения, сюда съезжалась вся санкт-петербургская (а тогда ещё ленинградская) богема. Лена как раз пережила утрату своего супруга, мне хотелось поддержать её. Так и вышло. Книги и читатели вдохнули в неё новую жизнь.

– Но как писательница стала кондитером? Да ещё хозяйкой кондитерской? – удивилась Кристина.

– А судьба – она такая. Соединяет разные дороги. В жизни оно, знаешь, ещё интереснее, чем в книжках бывает. Хоть началось у неё всё именно с книги.

Кристина уселась удобнее, приготовившись слушать. Она готова была вот так просидеть до самого вечера, ведь рассказы Фёдора Ивановича были всегда интересными. А тем временем старик продолжал.

Это сейчас Ленины дети выросли и достигли жизни своих высот, а тогда они бегали, прыгали, играли, да в черновики заглядывали. Написала она книгу с итальянским колоритом, да с итальянскими рецептами внутри. Вот однажды дочка и привязалась: приготовь, да приготовь. Попробовала Лена по своему рецепту из книги приготовить, и получилось невероятно вкусно. Она сама до сих пор уверена, что ничего вкуснее того блюда не ела. А как зашло дело, чтобы повторить, то ничего не выходило. Ну, вот совсем. Раз попробовала, два, три. В упорстве ей, конечно, не откажешь. Ну и неудобно стало перед детьми, а перед собой и вовсе стыдно, мол, что это за мама, которая вкусности не может детям испечь? И пошла она на кулинарные курсы. Причём сперва на повара, а уж потом на кондитера. Да заспорилось у неё это дело. Как раз тогда мы в магазине каждое воскресенье чтения устраивали. Так она стала всегда свои пирожные да булочки на пробу приносить. Это было очень интересно. Мы чувствовали себя профессиональными дегустаторами. Сначала пробовали, а потом высказывали свое честное мнение: что понравилось, а что хотелось бы изменить. Ну а дальше… Наши гости начали заказывать у Леночки пирожные на праздники, а потом на выходные к чаю. В выходные частенько по домам семьями раньше собирались. Ну и пошло дело. Встретился Лене на пути один человек. Не богач, конечно, но денег хватало. То ли в неё влюбился, то ли в её пирожные, но помог кондитерскую открыть. Леночка как раз тогда только оправилась после внезапной гибели мужа, пытаясь вырваться из будней и от усталости быть добытчиком в семье. А в память о том, что началось всё именно здесь, и в благодарность за давнюю поддержку Лена теперь каждый вторник приносит мне свежие пирожные – те, что я больше всего люблю.

– А почему по вторникам? Этот день что-то значит?

–– Нет, просто по графику у неё это наименее загруженный день, – рассмеялся Фёдор Иванович. – А мне-то что? Мне всё равно, в какой день себя баловать. Главное, чтобы ей было удобно.

– О чём её книги? – спросила Кристина. – О чём она пишет?

– Да о жизни. О людях: простых, как будто соседней улицы. И получается у неё так легко и свободно. Читаешь, и как будто ты лично знаком с героями. Ты их понимаешь и переживаешь за каждого. Да что я тебе рассказываю? Возьми да почитай. Ты знаешь, где они стоят, – он махнул рукой в сторону дальнего шкафа, где Кристина любила прятаться от случайных клиентов.

– Фёдор Иванович, почему её книги стоят так далеко? Не на витрине… – не прекращала вопросы любопытная девушка.

Старик задумался.

– Даже не знаю. Она сама их туда поставила. Впрочем, может, ей было неудобно? Наверное, ты права. Можно выставить их на витрину. Думаю, тебе нужно этим заняться! – подмигнул он. – Справишься?

Кристина засветилась от радости: ей доверили оформить витрину.

– Я тут магазинчик неподалеку видела, там замечательный Рождественский декор. Можно я куплю несколько украшений для витрины?

– Да, нынче к Рождеству готовятся с начала ноября, – рассмеялся старик. – Оно и понятно. Лучшее время для торговцев, и они хотят использовать его по максимуму. Покупай. Только чеки не забудь принести, попробуем что-нибудь с ними сделать.

Кристину переполняли эмоции. Ей сейчас больше всего хотелось доказать самой себе, что она тоже на что-то способна.

Глава 4

Следующая неделя прошла для Кристины в приятной суете. Хозяин лавки честно признался, что здесь не было такой красивой витрины с тех пор, как умер его отец.

Кристина выставила книги, а между ними создала целую рождественскую деревню. Часть украшений она купила, а часть принесли посетители, положив в предусмотрительно поставленную коробку, на которой так и было написано:

«Здесь вы можете оставить рождественские украшения для магазина».

Хотя Кристина сначала написала «новогодние», но Фёдор Иванович запротестовал:

– Что такое Новый год? Это всего лишь начало года. Его так назначили. Хотя он мог бы быть и в мае, когда природа просыпается, и в сентябре, когда дети идут в школу, – говорил он. – А Рождество – это особенный день. День рождения Христа. Ах, я надеюсь, что доживу до того дня, когда наше православное Рождество будет праздноваться больше, чем католическое…

– Ну, а как же Дед Мороз? Новогодние чудеса? – уже подтрунивала над стариком девушка.

– Ой, ну ты придумаешь, моя милая, ну какие новогодние чудеса? Чудеса случаются на Рождество! Сама убедишься…

Кристина спорить не стала. Она согласна была на какое угодно чудо, лишь бы в жизни всё повернулось к лучшему.

Зазвенел колокольчик на входной двери.

«Новая посетительница, не видела её раньше», – подумала Кристина, но Фёдор Иванович поприветствовал её улыбкой.

– Вера Семёновна! Давненько вы у меня не были!

– Здравствуйте, Фёдор Иванович. Я вам тут цветочки принесла.

– Здравствуйте – здравствуйте! Красота-то какая!

– Да, как всегда, – смущённо опустила глаза женщина.

– Спасибо, дорогая моя. Вы вдыхаете жизнь в эти угрюмые стены. – Фёдор Иванович достал из шкафа вазу и поставил в неё букет бордовых хризантем.

– Давно были у Сергея Павловича? – поинтересовался старик.

– Давеча ездила. Как снег выпадет, тяжело будет добираться. Ну, пойду, нужно молока купить, пока фермеры не уехали.

– Всего хорошего, Вера Семёновна.

– До свидания, – старушка вышла, не обратив никакого внимания на Кристину.

– Фёдор Иванович, кто это? И почему она принесла Вам цветы? – спросила Кристина старика.

– О, это долгая история, – ответил он.

– Так ведь и мы никуда не спешим…

В этот раз Фёдор Иванович не предложил чай. Он начал разбирать бумаги на столе, как будто собирался с мыслями. А может, вообще бороться с сомнениями, стоит ли об этом говорить.

– Это было лет тридцать назад. У него рано умерла жена, а Вера никогда и не была замужем. Встретились два одиночества, пережившие все тяготы военного времени. Оба воевали. Оба в медалях. Было, о чём поговорить, было, что вспомнить. Родилось чувство. Да не такое, что сейчас молодежь переполняет, а доброе такое, искреннее. Я бы даже сказал, настоящее. Когда его беспокоит, тепло ли она одета, не тяжёлая ли сумка, хочет ли смотреть эту передачу. А она волнуется, вкусно ли он поел, не пропустит ли свой любимый бокс по телевизору, да не слишком ли устал в огороде.

Мне кажется, это было самое нежное чувство, которое я только встречал в жизни. Они были той парой, на которую оглядывались прохожие, потому что они до самой старости ходили по улицам под руку. Душа в душу, как говорится, жили. Вот только официально расписаны не были. Уж звал её Сергей Павлович раза четыре, не меньше, да она всё отказывалась. Неудобно, говорит, что старые под венец пойдём, как будто молодиться хотим. Главное, мол, что живём хорошо.

Фёдор Иванович уже давно не перебирал бумаги. Он устремил свой взгляд куда-то вдаль, как будто проматывал в голове киноплёнку чужой жизни.

– Но что-то случилось, да? – Кристине всегда было безумно интересно слушать рассказы старика. Иногда он забывался и будто погружался в свои мысли, не обращая внимания на её присутствие. И тогда девушка осторожно задавала какой-нибудь вопрос, умоляя в душе, чтобы он продолжил рассказ, не потеряв нить.

К слову, надо сказать, что Фёдор Иванович никогда не терял нити повествования, вопреки страхам Кристины. Но он как будто раздумывал, стоит ли продолжать.

– Так что же случилось? – осторожно повторила вопрос Кристина.

– Случилось то, что должно было рано или поздно случиться. Сергей Павлович скончался. Возраст уже, знаете ли, да ранения военные.

Старик снова замолчал. В голове у него пронеслась череда тревожных мыслей.

«Это сколько ему было? Старше же лет на двадцать был, чем я сейчас? У меня и ранений нет, но вот что-то моторчик барахлит…»

– Подождите, но Вы же спрашивали, давно ли она была у Сергея Павловича? Как о живом говорили.

– Да нет, тебе показалось. На кладбище она к нему ездит, чтобы всегда там свежие цветы стояли. И дома стоят. У его фотографии. Всегда свежие. Любила она его сильно. И до сих пор любит… – старик вздохнул печально, понимая, что такая любовь встречается в жизни не часто. От этой мысли становилось немного легче самому, ведь у него такой любви нет.

– А почему она вам принесла цветы? – продолжала расспрашивать Кристина.

– А это самая печальная часть Марлезонского балета, – старик закивал головой в знак подтверждения этих слов. – У Сергея Павловича два сына было. Так вот младший здесь в области большой шишкой стал. Женился то ли в третий, то ли уже в пятый раз. Причём на девке молодой, но ушлой. Она ему быстренько двоих детей родила, да подначивает на скверные дела. Вот он ещё при жизни отца всё имущество на себя переписал, а Веру выгнал из дома. Говорит, не расписаны были, значит, никто ему, уходи, мол. А ей-то есть, куда пойти, квартира двухкомнатная на Лиговке. Но до кладбища оттуда она уже сама не доберётся. А когда приходил их домашний врач, и вовсе сказал, что ей самой жить пару лет осталось. Не бережёт она себя совсем. Не ест почти ничего. Деньги на цветы и сводит. Родных детей нет, а внукам любимого человека только деньги нужны. Вот она и приносит мне цветы. Получается, что и средства у неё как будто есть, и тратить больше некуда.

– А почему же она не ест почти ничего? Есть же деньги?

– Ах, милая моя, знаешь ли ты, что любовь лишает людей аппетита? Так вот, иногда потеря любви наносит ещё больший вред. Она и живёт-то одними воспоминаниями.

– Но её так и оставили жить в квартире мужа?

– Да нет, сказали съехать после Нового года.

– Ой, как это всё ужасно. – Кристина закрыла лицо руками.

– Что-то прихватило немного, – старик потёр рукой грудь в области сердца. – Принеси ко мне из подсобки нитроглицеринчика, в красной коробке.

Кристина тут же подскочила и через несколько секунд уже бегала взглядом по шкафу в поисках красной коробки. Отыскав её, девушка достала таблетки и, как можно быстрее, передала их старику, захватив по дороге кружку с водой.

– Фёдор Иванович, может быть скорую? – испуганно спросила она.

– Нет-нет, сейчас всё пройдёт, – отказался старик, выпив лекарство, а потом обвёл взглядом магазин и вздохнул.

– И кому только это всё достанется… Вот, что жалко!

– Фёдор Иванович, что Вы такое говорите? Да Вы ещё на моей свадьбе танцевать будете! А поскольку замуж я в ближайшую пятилетку не собираюсь, то жить вам ещё долго.

Старик улыбнулся.

Глава 5.