Почему
Этот простой вопрос – почему человек отказался от привычных охоты и собирательства и перешел к новым видам хозяйствования – относится к числу тех загадок человеческой истории, которые все больше запутываются по мере их изучения. Самое простое объяснение, господствовавшее дольше всего, это божественное происхождение земледелия: этот дар богов (или, в некоторых случаях, наказание) был дан человечеству свыше, помимо его воли и желания. Оптимистический материализм XIX века объяснил этот переход естественным прогрессом человеческого развития от дикости к варварству. Это были наиболее логичные объяснения из всех, которые приводились. Однако в XX веке ученые отказались и от первого, и от второго пути и оказались в некотором тупике.
Причины сомнений следующие. Начать с того, что человек десятки тысяч лет питался определенным образом и был вполне доволен своим укладом. Далее – за последние десятилетия вполне убедительно доказано, что земледельческий труд гораздо тяжелее и хлопотней, чем жизнь охотников и собирателей. Он отнимает гораздо больше времени и сил у человека. Он не только не уничтожает проблему голода, но делает ее более острой: временные перебои с пищей у охотников редко бывают продолжительными и катастрофическими, сельскохозяйственный неурожай вызывает массовую гибель людей. Пища собирателя и охотника гораздо разнообразней и полезнее (например, еще в XIX веке австралийские аборигены употребляли в пищу более 240 видов различных растений)[16 - Семенов С.А. Происхождение земледелия. Л., 1974. С. 11.], земледельца – монотонна, однообразна, бедна белками и витаминами и перенасыщена углеводами.
Более того, этнографические данные указывают на то, что описанные наукой племена охотников-собирателей чаще всего не только не стремятся перенять земледельческие традиции своих соседей (хотя и пользуются результатами их труда, выменивая их на мясо), но и презирают их. Так, африканские бушмены говорят: «Лучше одна корова в желудке, чем десять в загоне». Охотники-собиратели не приспособлены к монотонному изнурительному труду земледельцев, это является «непреодолимым препятствием» для них[17 - Добровольская М.В. Человек и его пища. М., 2003. С. 251.]. Наконец, последние исследования подтвердили, что переход к земледелию и смена системы питания человека на первом, довольно длительном этапе, приводит к негативным последствиям для организма: снижению показателей физического развития, появлению различных заболеваний, даже уменьшению роста и комплекции.
Так почему же человек отказался от того, что получило в науке название «присваивающего хозяйства» и перешел, причем в разных местах и практически единовременно, независимо и самостоятельно, к «производящему хозяйству»? Зачем ему понадобилось отказаться от присвоения привычной и любимой им пищи, к тому же более полезной для его организма, и заняться производством «в поте лица своего», как сказано об этом в Библии, новых и не слишком полезных продуктов? Не мог же он предвидеть результатов, к которым это приведет через несколько тысяч лет, когда земледельческие культуры станут основой великих цивилизаций древности?
Среди разнообразных причин такого странного поведения древнего человека чаще всего в исследованиях называются следующие. Первая и главенствующая связана с изменениями климата и экологии. Климат и географическое положение – излюбленная причина, которой ученые издавна объясняют все непонятные явления. К ней, как правило, обращаются солидные уважаемые специалисты, поддерживающие общепринятые концепции и взгляды; ее же приводят и учебники, призванные давать наиболее устойчивую и логически достоверную версию. Это легко объяснимо: она конкретна, материалистична, реально существует, ее трудно опровергнуть, к тому же ее также трудно и доказать. Именно поэтому основные доводы сторонников «погодно-природной» подоплеки событий звучат несколько туманно. Более того, они отнюдь не едины в своих оценках произошедшего.
Одни считают, что природная обстановка пагубно отразилась на охотничьем хозяйстве: «Охотничье хозяйство, как показывают многочисленные этнологические примеры, по природе своей нестабильно. Оно подвержено спадам из-за перемен в природной обстановке, обусловливающих нарушение экологических ниш и резкое падение численности промысловых животных, чревато поэтому периодическим наступлением голода… Это обстоятельство было сильнейшим стимулом поиска новых источников пищи…»[18 - Алексеев В.П., Першиц А.И. История первобытного общества. М., 2007. С. 211.].
Другие видят в климатических изменениях благоприятную ситуацию для складывания земледелия (это, видимо, оптимисты от науки, те, у кого стакан всегда наполовину полон): «Переход к экономике, основанной на производстве продуктов питания, был обусловлен как благоприятными природными условиями, сложившимися в ряде регионов, так и, что имело первостепенное значение, факторами, возникающими в среде самого человеческого общества. К числу факторов социальной группы относятся: достаточно высокий уровень техники; наличие высокоразвитой экономики, ориентированной на присвоение имеющихся в природе продуктов питания; зачатки положительных знаний; значительная плотность населения, затруднявшая расширение территории, на которой природные ресурсы эксплуатировались традиционными методами. Природные условия в данном случае можно рассматривать в двух аспектах: как благоприятствующие возникновению новых способов получения продуктов питания и как способствующие наибольшему развитию земледелия и скотоводства»[19 - Массон В.М. Первые цивилизации. М., 1989. С. 33.].
Изменения в природе могли быть вызваны естественными причинами, а могли быть спровоцированы деятельностью человека: «Определенный кризис присваивающего хозяйства привел к тому, что человек не мог старыми способами добывать достаточное количество пищи. Такие кризисные ситуации могли возникать в силу изменений природной среды, например изменений климата, но могли быть и спровоцированы человеком. В качестве примера последнего приводится кризис, обусловленный „слишком активной охотничьей деятельностью населения“, что привело к „интенсификации собирательства“»[20 - Археология: учебник / под ред. В.Л. Янина. М., 2006. С. 117.]. Это значит, что чрезмерно активные охотники поубивали всю живность в округе и пришлось им перейти к выращиванию растений, а уцелевших животных приручить и одомашнить.
Некоторые рассуждения и вовсе расплывчаты, впрочем, автор и не скрывает, что мы крайне мало знаем о том, какая стояла погода в период великих перемен: «Влияние климатических изменений на первобытное хозяйство заключалось не только в том, что последнее должно было так или иначе трансформироваться, но и в том, что эти изменения создавали определенный биологический фон, характер которого обусловливал сам облик новых форм хозяйства. К сожалению, при современном уровне знаний этот биологический фон далеко не всегда удается воссоздать»[21 - Шнирельман В.А. Происхождение скотоводства. М., 1980. С. 45.].
К природной теме примыкает и идея хозяйственной необходимости, вызвавшей к жизни новый тип хозяйствования. Ухудшение климата (с точки зрения охоты) и экологической ситуации (в плане массового истребления животных, иногда дополняемого и природными сложностями, обрушившимися на все живое) привело к тому, что люди, издавна владевшие навыками земледелия и скотоводства, но не пользовавшиеся ими в силу отсутствия необходимости, вынужденно обратились к новым источникам пищи. При этом тот же климат, что пагубно отразился на охоте, оказался весьма благоприятен к земледелию, создав необходимые условия для его возникновения и развития. Этому же способствовали появившаяся оседлость населения (пишут даже об «усталости» людей от кочевого образа жизни) и резкое увеличение его числа.
Более смелые авторы в качестве причин перехода к земледелию и скотоводству выдвигают неожиданные версии: религиозный аспект, по которому сельское хозяйство на раннем этапе было необходимо для отправления культов; теорию «фиесты», в этом случае продукты земледелия были необходимы для организации праздников, и т. д.
Безусловно, многое из перечисленного выше имело место и стало составной частью комплекса причин, приведших к «неолитическому чуду». И новые природные условия, и изменения в растительном покрове, и накопленный человеком опыт, и совершенствование орудий труда, и перемены в социальных отношениях. Все это неким чудесным образом переплелось и привело к новому виду хозяйствования, а вместе с ним и к новому укладу, и бытовым условиям, и мировосприятию, а в итоге и к абсолютно новой жизни. Процесс был постепенным и растянутым во времени. Все относительно: с точки зрения истории первобытного человека, когда небольшие изменения в обработке каменных орудий растягивались на десятки, если не сотни тысяч лет, процесс перехода к сельскохозяйственному укладу кажется стремительным. И необратимым.
Конечно, названные причины объясняют далеко не все. Начать с того, что мы не знаем, что было первично, что вторично – изменение привычного уклада и образа жизни, в частности переход к оседлости и создание постоянных круглогодичных поселений, или появление земледелия. Согласно имеющимся памятникам эти события совпали по времени, но что чем было вызвано: завели земледелие, чтобы обеспечить оседлость, или осели, чтобы иметь возможность заняться земледелием, – остается неясным. То же самое касается и роста населения, своеобразного демографического взрыва[22 - Считается, что по самым скромным подсчетам население увеличилось в 100 раз. См., например, Алексеев В.П., Першиц А.И. Указ. соч. С. 221.], о котором пишут многие исследователи: был ли он вызван переходом к оседлости и земледелию или наоборот. Да и с климатом много путаницы.
Ко всему разнообразию причин и условий возникновения земледелия и скотоводства представляется необходимым добавить и «гастрономический» аспект. Все-таки в первую очередь изменения коснулись именно вопросов, связанных с пищей и традициями питания. В предшествующий период позднего палеолита наметились важные тенденции. С появлением людей современного типа 40–50 тысяч лет назад многое изменилось в жизни вида Homo sapiens sapiens, и не в последнюю очередь это было связано с системой питания. Меняются орудия труда, кроме каменных появляются изделия из рога и кости, на место стоянок приходят первые поселения, люди одеваются в шкуры животных, совершают ритуальные захоронения, появляется наскальная живопись. В это время в разных местах люди создают женские фигурки, так называемые палеолитические Венеры, с большой вероятностью свидетельствующие о появлении культа богини-матери, а следовательно, о ритуалах и верованиях, связанных с получением пищи.
Человек начинает питаться более разнообразно и сложно: появляются терочные плиты, свидетельствующие о возрастании доли растительной пищи, человек начинает питаться рыбой, о чем свидетельствует и наличие рыбных крючков, и рыбных останков, а также морских моллюсков, в некоторых районах встречаются значительные залежи раковин. Появляется и лук, позволяющий охотиться на птицу и мелких животных. Костровища в жилищах кроманьонцев свидетельствуют о том, что увеличивается доля приготовленной пищи. Встречаются рядом с жильем и ямы для хранения запасов еды. Наконец, появляется определенное культурное разнообразие, предпосылки для грядущего разделения на типы питания.
В разных регионах еще в позднем палеолите можно говорить об определенной региональной пищевой специфике: одни племена охотились на оленя, другие предпочитали мамонтов. Скорее всего, такие же различия имелись и в отношении собирательства – где-то собирали злаки, в других местах отдавали предпочтение клубням, в третьих – плодам и фруктам. Вероятно, это было связано не только с излюбленными учеными особенностями климата и географии, но и вкусовыми предпочтениями тех или иных племен. Хорошо известно, что некоторые из них, жившие на берегу моря, не занимались рыбной ловлей. А другие предпочитали охоту на конкретный вид животного при наличии вокруг и других видов. Даже соотношение мясной и растительной пищи в разных районах было различным (и да, конечно, это было связано и с природными возможностями региона). Можно достаточно определенно предположить, что у человека еще в период позднего палеолита появляется вкус. Еда перестает быть просто средством утоления голода, но становится удовольствием, а ее приготовление – все усложняющейся системой.
Сегодня уже не вызывает сомнений тот факт, что кулинарные предпочтения являются одной из самых устойчивых привычек человека. Они меняются медленно и трудно, если меняются вообще. Но также хорошо известно, хотя механизм этот еще и не изучен, что отдельные заимствования и инновации легко проникают в традиционную пищу и становятся ее неотъемлемой частью. Достаточно только упомянуть американских «захватчиков» на европейском столе: томаты в итальянской или испанской кухне, кукурузу в молдавской и румынской, подсолнечное масло в украинской и русской, ну и наконец, картофель в ирландской, русской, скандинавской и многих других. И это не говоря о китайском чае и африканском кофе в европейских чашках.
Причины, почему разными народами заимствуются одни продукты и отвергаются другие, скорее всего, также лежат в плоскости национальных вкусов и предпочтений. Но факт остается фактом: за какие-то сто-двести лет картофель стал столь важной частью гастрономической культуры Ирландии, что его неурожай вызвал страшный голод в середине XIX века. Картофель стал не просто «экзотическим» пришельцем, но основной, базовой пищей, причем широких масс населения. И то, что он менее полезен, чем вытесненные им репа и другие европейские корнеплоды, ничего не меняло.
Остается предположить, что нечто схожее могло быть и с зерновыми культурами. Интенсивное собирательство, подъем которого в отдельных регионах (будущих очагах земледелия) подтверждается археологическими находками, могло привести к тому, что у человека появился вкус к зерновым продуктам. Здесь есть и физиологическая сторона: есть данные, что богатая углеводами пища, такая как зерно, картофель или сахар, обладает свойством «подсаживать» человека, становится желанной потребностью, вызывает привыкание[23 - См., например, Effects of dietary glycemic index on brain regions related to reward and craving in men // The American Journal of Clinical Nutrition. June 26, 2013; Katherine, Anne. Anatomy of a Food Addiction: The Brain Chemistry of Overeating. Gurze Book, 1996; Дэвис. В. Пшеничные килограммы. Как углеводы разрушают тело и мозг. М., 2015.Глава 2].
Зерно – продукт крайне сложный для приготовления. Его мало собрать, но надо еще и очистить от внешних оболочек и сварить или запечь. В последнем случае он нуждается в дополнительном дроблении и разведении жидкостью. Чтобы перейти на питание зерновыми культурами, надо было овладеть определенным кулинарным мастерством. К тому же само по себе зерно – достаточно пресная пища, нуждающаяся во вкусовых добавках, кислых, соленых или сладких. Только вкусовая потребность могла вынудить человека заняться столь непростым делом, как выращивание зерновых. Когда же человек овладел навыками производства зерна и его приготовления, оказалось, что во многих отношениях эта пища незаменима: очень сытная, не надоедающая при постоянном употреблении, отлично сочетающаяся с любыми дополнительными добавками и продуктами, легко хранимая и транспортируемая. Время только раскрывало все новые достоинства зерна, пока оно не стало основой питания многих народов. Отметим сразу: все-таки не всех, так как переход к земледелию и зерновой пище был в первую очередь вопросом вкусовых предпочтений и свободного выбора людей.
Только вкусовым предпочтением можно объяснить и тот факт, что в некоторых местах главным продуктом земледелия были растения, которые нельзя употреблять в пищу без специальной обработки. Например, клубни таро, популярные в Малайзии, тропической Индии и древнем Египте уже несколько тысячелетий, можно есть только тщательно приготовленными, в сыром виде они ядовиты, а плохо приготовленные вызывают зуд и раздражение во рту. А маниок, популярнейший продукт Южной Америки, в настоящий момент покоривший и Африку? Его корнеплоды варят и запекают, делают крупу для каши, а из сушеных корней – муку для лепешек. В сыром же виде употребление маниока приводит к летальному исходу, в «лучшем» случае вызывает паралич. Чтобы обезопасить себя, корень маниоки чистят, растирают, вымачивают, по несколько раз меняя воду, высушивают и т. д. После чего наслаждаются вкусом. Сегодня это один из самых популярных корнеплодов в мире.
Глава 2. Дар богов или потерянный Рай?
Как
На вопрос, как произошел процесс доместикации и растений, и животных в науке также нет единого мнения, как и по вопросу, почему.
Со времен Дарвина большинство ученых опирается на теорию естественного отбора. Кроме того, Дарвин, а за ним и другие, настойчиво подчеркивал непреднамеренность процесса доместикации, ее случайный характер, отказывая таким образом древнему человеку в способности мыслить и изобретать. Человек «неумышленно подвергает своих животных и растения разным условиям существования, и появляется изменчивость, которую он не в состоянии даже предотвратить или ограничить». Дарвин также считает, что «ошибкой будет сказать, что человек „вмешивается в дела природы“ и производит изменчивость»[24 - Дарвин Ч. Изменение животных и растений в домашнем состоянии. М.-Л., 1941. С. 28, 27.].
Процесс одомашнивания, по Дарвину, проходил следующим образом: «Вероятно, мы обязаны нашими сведениями относительно полезных свойств почти всех растений тому, что человек первоначально находился в диком состоянии: жестокий голод часто заставлял его пробовать в качестве пищи почти все, что он мог пережевать и проглотить». «Следующим шагом в возделывании, не требующим большого напряжения мысли, был бы посев полезных растений; а так как почва близ лачуг туземцев часто бывает до некоторой степени удобрена, то рано или поздно должны были появиться улучшенные разновидности. Или же дикая, необыкновенно хорошая разновидность туземного растения могла обратить на себя внимание какого-нибудь старого, умного дикаря; он мог пересадить его или посеять его семена»[25 - Там же. С. 220–221.].
Вавилов развил дарвиновское учение о естественном отборе. Он же выдвинул теорию о зарождении земледельческой цивилизации в горных районах. Полемизируя с работой Л. Мечникова «Цивилизации и великие исторические реки», в которой отмечается, что все древние цивилизации зародились на берегах великих рек – Нила, Тигра и Евфрата, Инда и Ганга, Янцзы и Хуанхэ, Вавилов предположил, что это не было самым начальным этапом.
«Вдумываясь в процесс развития земледельческой культуры, – писал Вавилов, – мы неизбежно должны признать, что периоду великих культур, объединивших многоплеменной состав населения, предшествовал, естественно, период обособленной жизни племен и небольших групп населения в замкнутых в районах, и для этой цели горные районы могли служить прекрасными убежищами. Обуздание больших рек, овладение Нилом, Тигром, Евфратом и другими великими реками требовало железной деспотической организации, создания плотин, регуляторов затопления, требовало организованных массовых действий, о которых не мог мечтать первобытный земледелец Северной Африки и Юго-Западной Азии. Всего вероятнее поэтому, что так же, как центром сортового разнообразия, очагами первоначальной земледельческой культуры были горные районы. Овладение водой для полива не требует здесь больших усилий. Горные потоки легко могут быть отведены самотеком на поля. Высокогорные районы нередко доступны неполивной культуре в силу большого количества осадков в высокогорных зонах. В земледельческих районах Горной Бухары в Бадахшане можно видеть до сих пор разнообразные примитивные этапы земледельческой эволюции, сохранившиеся, вероятно, неизменными целые тысячелетия и иллюстрирующие до сих пор различные фазы земледельческой культуры»[26 - Цит. по: Резник С. Указ. соч. С. 168–169.].
Схожим образом процесс одомашнивания растений представляется и большинству современных ученых. При употреблении в пищу плодов и семян диких растений какая-то часть их оставалась неиспользованной и давала всходы вблизи жилища: «Переход этого в культуру – дело времени»[27 - Алексеев В.П., Першиц А.И. Указ. соч. С. 211.]. Одновременно с этим шел процесс «бессознательного отбора» наиболее крупных семян для посадки, что в конечном счете приводило к появлению новых видов.
Не то чтобы подобное объяснение не оставляло вопросов. Например, такого рода процесс бессознательной и случайной селекции требовал оседлого образа жизни, который большая часть ученых связывает как раз с появлением земледелия. Т. е. вновь возникает проблема курицы и яйца, что было первично? Смущает и тот факт, что процесс одомашнивания растений, согласно такой системе случайностей, занимает тысячи лет, многовато для установления причинно-следственных связей, особенно если мы принимаем как должное тот факт, что в то время мозг человека уже ничем не отличался от современного.
Пути одомашнивания животных предлагаются более разнообразные, хотя столь же случайные и непреднамеренные в своем отборе. Согласно одной версии, о животных-«любимчиках», они просто сами прибились к человеку, и ему оставалось только отбирать самых крупных и мясистых, чтобы с течением времени вывести новые виды. Крайне распространенной является версия о том, что были приручены те животные, «которые имели в своем поведении предпосылки для одомашнивания – отсутствие боязни человека, смирный нрав». Высказывается и предположение о том, что отсутствие страха перед человеком было вообще свойственно животным палеолитической и мезолитической эпох[28 - Там же. Подробно вопросы одомашнивания животных рассматриваются в книге Шнирельмана В.А. Происхождение скотоводства. М., 1980.]. Честно говоря, с трудом представляются мирные дикий тур или кабан, льнущие к древнему человеку. Да и изображения охоты, дошедшие до нас в виде наскальных рисунков, представляющие огромных разъяренных быков, окруженных толпой маленьких человечков, плохо вписываются в мирную пасторальную картинку. Наконец, пожалуй, самой популярной является версия о том, что первобытные охотники начали подбирать молодняк после охоты и выращивать его около своих жилищ, вскармливая его иногда даже женским грудным молоком.
Попадаются и курьезные версии. Так, профессор Лондонского университета попытался показать историю одомашнивания животных на примере первого, с его точки зрения, одомашненного человеком существа – улиток[29 - Fernandez-Armesto F. Near a Thousand Tables. A History of Food. N.Y., 2002. P. 56–57.]. Как древние любители моллюсков заприметили лужайку, особенно богатую этим неспешным лакомством, огородили ее, чтобы оно не разбежалось, отобрали самых жирненьких и вкусненьких и стали холить и лелеять год от года. Просто, удобно и питательно.
Труднее всего согласиться с темой бессознательности поступков людей в столь важном для их жизни вопросе, перевернувшим весь традиционный уклад и образ жизни. Более вероятно, что это был вполне осознанный поиск путей и способов производства полюбившихся им продуктов питания. И вряд ли он был столь длительным, чтобы занять тысячи лет, как это чаще всего представляют. В частности, свидетельствуют в пользу последних предположений этнографические данные, которые часто приводятся как раз в противоположном плане. Обращается внимание на тот факт, что многие современные (или почти современные, речь чаще всего идет о наблюдениях XIX и XX веков) племена собирателей-охотников имеют достаточно разнообразные знания и представления о выращивании растений, но редко ими пользуются, только в случае острой необходимости. Подобное состояние дел называют иногда «протоземледелием», что предполагает ступень, предшествующую земледелию. Проблема-то в том, что, имея знания и умения в области растениеводства, такие народы не переходят к следующей ступени, они остаются охотниками и собирателями, и это их сознательный выбор. Мы опять сталкиваемся с концепциями единообразия развития человека, с тем, что просто одни народы «отстали» в своем развитии и вот-вот «догонят» идущие впереди народы-земледельцы.
То, что древний человек, без знания законов селекции и генетики, якобы случайно и бессознательно, смог вывести в разных регионах земли значительное разнообразие видов растений и животных, причем идеально по своим новым качествам приспособленных под нужды человека, можно отнести только к ненаучной категории «неолитического чуда». Трудно представить себе такого рода эксперимент, он должен был бы длиться веками: берем дикий вид растения и совершенно случайно высаживаем в нужном месте интуитивно и бессознательно отобранные дикие растения, затем беспричинно ухаживаем за ними должным образом. Результата не видим (надо ждать много поколений!), но продолжаем упорствовать. И через сотни лет из мелкого, легко распадающегося на семена, не очень вкусного и грубого дикого растения получаем крупные тугие колосья, с питательными и нежными зернами. Именно такую фантастическую картину рисуют труды по доместикации растений. Не проще ли принять версию вмешательства Прометея?
Впрочем, для темы еды не столь и важно, как на самом деле проходило одомашнивание животных и растений. Гораздо важнее сам факт произошедшего и его последствия. А также те мифы и легенды, которые сложились за много веков существования земледелия. То, как сам человек представлял и оценивал этот процесс, в данном случае более значимо, чем историческая истина (тем более что до ее познания все еще далеко).
Как же выглядел переход к земледелию в мифах, легендах и преданиях разных народов? Возьмем лишь самые известные. Объяснений было два: самое древнее – божественное вмешательство и более позднее, в эпоху римского материализма, – закономерное развитие человечества. Во всех случаях человек пребывал в дикости, а дар земледелия принес ему не просто пропитание, но и другие блага, то, что принято называть понятием «культура» и «цивилизация». Неслучайно слово «культура» на латинском языке означает «возделывание» и первоначально относилось к обработке земли, а потом уже, все в той же Античности, обрело более широкое значение.
В древнейшей мифологии человечества – шумерской – бог земли и воздуха Энлиль, один из трех великих богов (вместе с Ану, богом неба, и Энки, богом воды и подземного царства), создал богинь земледелия (Ашнан-Зерно) и скотоводства (Лахар-Овца) и передал их дары и умения людям. Изначально и боги («ануннаки») не знали все прелести зерновой и мясо-молочной пищи, голодали и не имели представления об изобилии. Так что сначала пришлось одарить богов, а потом уже передать знания людям.
На Горе Небес и Земли,
Когда Ан сотворил Ануннаков…
Имени Аншан, Изумрудносверкающей, Лaxap-Овцы
Ануннаки и великие боги не знали…
Человечество тех далеких дней
Хлеба для пропитанья не знало.
Как обернуться одеждой, не знало.
Голыми по Стране бродили.
Словно овцы, ртами траву щипали.
Водою канав утоляли жажду.
Тогда на Земле Первоздания божьей,
В доме том, на Холме Священном,
Лахар-Овца и Зерно-Ашнан созданы были.
И в божьей трапезной собрав
Изобилие Овцы и Зерна,
Ануннаки Священного Холма
Вкушают и не наполняются…
Тогда-то Энки и промолвил Энлилю:
«Отче Энлиль, Зерно с Овцою,
На Священном Холме сотворенные.
Со Священного Холма да будут спущены!»
И, согласно светлым словам Энки и Энлиля,
Овца и Зерно со Священного Холма были спущены.
Овцу они оградили загоном.
Взрастили ей богатые травы.
Для Зерна они устроили поле.
Даровали ей плуг, ярмо и упряжку.
Стоит Овца в своем загоне —
Пастырь загона, изобилие прелести.
Стоит Зерно в своей борозде —
Статная дева, излучение прелести.
От полей главу святую вздымая.
Благодатью небес наливается.
Восходят Овца и Зерно в сиянии.
Для народа они – благоденствие.
Для Страны – поддержание силы жизни.
Сути божьи исполняют праведно.
Ими житницы Страны наполнились.
Закрома Страны от них разбухли.
И когда в домы бедные, во прахе лежащие,
Они вступают – изобилием одаряют.
Куда вдвоем стопы они направляют —
Щедрость, груз их, нечто в дом прибавляет[30 - От начала начал. Антология шумерской поэзии. СПб., 1997. С. 74–75.].
Собственно, за человечество вступился Энки; он, подобно Прометею, нередко выручал людей в трудные минуты, он же и создал их из глины, и спас праведника во время потопа, уничтожившего все живое. Но все-таки сельскохозяйственные гимны, и пастушеские, и земледельческие слагались в основном именно Энлилю. С Энки также связана идея смерти и воскрешения природы, об этом разговор особый, к нему обратимся позднее. А зарождение земледельческой культуры связано именно с Энлилем.
Хвалебный гимн Энлилю
Могуч его пахарь, верный пастырь Шумера,
В добрые дни рожден с надеждой!
Пахарь, создавший поля обширные,
Пройдет по полю – хлеба колосятся!
Энлиль! Добрый пастырь Вселенной,
Пастух, что ведает всеми жизнями[31 - Там же. С. 101–102.].
И так далее. Схожие мотивы перешли в аккадские, ассирийские, вавилонские мифы, союзники, переселенцы и захватчики принимали многое в верованиях своих предшественников. Есть в шумеро-аккадской мифологии и богиня-мать, более древняя, чем Энлиль, Энки и другие боги. Имя ее менялось – Ки, Нинту, Нинмах, Нинхурсаг, но суть прародительницы и покровительницы всего живого, в том числе и плодородия, сохранялась. Дар земледелия нередко передавался людям богом-благодетелем, культурным героем, демиургом, но охранительницей человеческой жизни и человеческой пищи всегда была богиня-женщина, богиня-мать, богиня-кормилица.
Древнеегипетская мифология, соперничающая с шумерской за право первенства, связывает появление земледелия с двумя главными богами, супружеской четой, Осирисом и Исидой. Диодор Сицилийский, древнегреческий историк I века до н. э., излагает историю следующим образом (соединяя египетскую и греческую мифологию): «Прежде всего Осирис уничтожил людоедство среди человеческого рода. После того, как Исида нашла зерна пшеницы и ячменя, случайно выросшие на земле среди прочей травы и неизвестные людям, а Осирис придумал обработку этих зерен, – (после этого) вся пища изменилась как благодаря приятным свойствам открытых зерен, так и по причине очевидной пользы (для людей) воздерживаться от зверства в отношении друг друга». Обращает на себя внимание тот факт, что зерна были найдены случайно и среди другой травы, схожую мысль, но в научном варианте, 2 тысячи лет спустя изложил советский ученый Вавилов.
Открытие земледелия, как следствие, влечет за собой и установление законов и порядка, т. е. культуры и цивилизации в нашем понимании: «Ведь в некоторых городах и в храмах Исиды выносятся стебли пшеницы и ячменя в качестве воспоминания о том, что было обнаружено искусной богиней в древние времена. (Египтяне) говорят, что Исида установила законы, согласно которым люди прекратили беззаконную жизнь и бесчинство, опасаясь наказания, и воздают друг другу справедливость». О скотоводстве речи не идет, только зерновые, виноград и другие растительные плоды упомянуты в качестве основы новой жизни.
Осирису так понравилось его собственное благодеяние, что он решил подарить земледелие и виноградарство, которое он тоже, согласно Диодору, открыл всему человечеству. Новая пища отвратила людей от дикости, установила новый уклад жизни и просто доставила людям удовольствие. Действительно, насколько приятнее было поедать хлеб и кашу, чем своих соплеменников. Впрочем, иногда, что характерно, – распространять культуру приходилось огнем и мечом, против желания самих людей. «Рассказывают, что Осирис, будучи благодетельным и честолюбивым, собрал большое войско, намереваясь пройти через весь обитаемый свет и научить человечество выращиванию виноградной лозы, а также посеву пшеницы и ячменя. Ведь Осирис полагал, что, заставив людей отвратиться от дикости и изменив ежедневный уклад (их) жизни, он получит бессмертные почести по причине величия благодеяний. Именно это и произошло в действительности: ведь не только современники (Осириса), получившие этот дар, но также и все потомки почитали изобретателей (этих благ) в качестве славнейших богов по причине приятности (вновь) открытой пищи… Осирис обошел также другие народы в Азии и (затем) переправился в Европу через Геллеспонт. Во Фракии Осирис убил царя варваров Ликурга, поскольку тот противился его действиям»[32 - Древний Восток и античный мир. Труды кафедры истории древнего мира исторического факультета МГУ. Вып. 3. М., 2000. С. 107–110.].
В «Трудах и днях» древнегреческого ученого Гесиода (VIII–VII вв. до н. э.), первого исторически достоверного поэта и философа, труды которого дошли до наших дней, Зевс в наказание за то, что Прометей подарил людям огонь и научил их земледелию, заставляет их добывать себе пищу трудами и «заботами»: «Но далеко Громовержец источники пищи запрятал, // В гневе на то, что его обманул Прометей хитроумный. // Этого ради жестокой заботой людей поразил он…» («Труды и дни», 47–49).
Гесиод первым предложил деление человечества на разные поколения (подобно тому, как Г. Морган и Ф. Энгельс в XIX веке разделили историю человечества на разные стадии дикости – варварства – цивилизации). Причем источники пищи занимали ведущее место в этом делении. Золотое поколение не знало бед и было самым счастливым, оно еще не было наказано Зевсом, это было царство Крона: «Большой урожай и обильный // Сами давали собой хлебодарные земли. Они же, // Сколько хотелось, трудились, спокойно сбирая богатства» («Труды и дни», 117–119).
Серебряное поколение, похуже золотого, отличилось тем, что, возгордившись, не приносило жертв Олимпийским богам. Медное поколение отличалось воинственностью, жестокостью, как и положено воинам, они «хлеба не ели». Четвертое поколение тоже воевало, у Фив, у Трои, за что было вознаграждено после смерти. На Блаженных островах, где они оказались: «Трижды в году хлебодарная почва героям счастливым // Сладостью равные меду плоды в изобилье приносит» («Труды и дни», 172–173). Ну и наконец, железное поколение, современное автору, наказано богами и добывает хлеб свой в поте лица.
Интересно, что Гесиод, автор Теогонии, первого в истории сочинения, посвященного происхождению и родословию богов, советует своим современникам в земледельческом вопросе полагаться только на свой труд, а не на божественное провидение. Он наставляет своего брата, Перса: «Помни всегда о завете моем и усердно работай, // Перс, о потомок богов, чтобы голод тебя ненавидел, // Чтобы Деметра в прекрасном венке неизменно любила // И наполняла амбары тебе всевозможным припасом. // Голод, тебе говорю я, всегдашний товарищ ленивца» («Труды и дни», 298–301).
Безумец или провидец I века до н. э. римлянин Тит Лукреций Кар поражает остротой и неожиданностью своих взглядов на историю человеческого развития. Одним только мимолетным «говорят» он сводит на нет теорию божественного происхождения земледелия, к тому же, в отличие от своих высокомерных имперских современников, признает наличие и иного пути развития. В знаменитом труде «О природе вещей» Лукреций пишет: «Так, говорят, обработке полей научила Церера // Смертных, а сок из гроздей виноградных выдавливать – Либер. // Хоть и без этих даров продолжалось бы жизни теченье, // Как и доныне живут, по слухам, иные народы…».
Приводит он и свое видение случившегося. Земледелие, так же как и использование огня, и приготовление пищи, и изготовление тканей для одежды, и прочие блага цивилизации открыли те, «кто даровитее был и умом среди всех выдавался». А «учителем» их была сама природа. Картина, предложенная Лукрецием, удивительно напоминает построения современных ученых. Только, в отличие от них, он не лишал древнего человека смекалки и способности к осознанному эксперименту и творчеству:
Первый посева пример и образчик прививки деревьев
Был непосредственно дан природою, все создающей:
Ягоды, желуди, вниз упадавшие наземь с деревьев,
Густо роясь у корней, своевременно все вырастали.
Это и подало мысль прививать к деревьям отростки
И на полях насаждать молодые отводки растений.
Всячески стали затем обрабатывать милое поле
И замечали тогда, что на нем от ухода за почвой
Диких растений плоды получались нежнее и слаще…
Так, наблюдая за жизнью растений, подмечая их свойства, отбирая и высаживая лучшие, тщательно ухаживая за ними, человек получил те, которые «нежнее и слаще». И не мог уже остановиться, зерно, как и другие продукты земледелия, – стало желанной потребностью. Пусть вскользь, но Лукреций прозорливо указывает на изменения вкусов людей, на то, что именно это заставило их изменить образ питания и жизни:
Ибо наличная вещь, коль приятней ее мы не знаем,
Нравится больше всего и кажется полной достоинств.
Но постепенно затем предмет, оказавшийся лучше,
Губит ее и всегда устарелые вкусы меняет.
Так отвратительны всем стали желуди, так в небреженьи
Ложа из листьев и трав постепенно оставлены были[33 - Тит Лукреций Кар О природе вещей. М., 1983. С. 196–198.].
Легенды других народов рисуют мирную картину освоения человеком земледельческой культуры. В древнекитайской Книге ритуалов («Ли Цзи»), составленной в IV–I вв. до н. э., рассказывается о первоначальной дикости людей и о благодеяниях мудрецов, даровавших блага цивилизации, в первую очередь в пищевой сфере:
«Некогда прежние государи не имели дворцов и палат. Зимой они жили в искусственных пещерах, летом поселялись в плетеных из веток гнездах. Не было еще огня для улучшения [пищи], а питались плодами деревьев и трав, мясом диких животных и птиц, пили их кровь, пожирали их с шерстью… Потом благодаря деяниям совершенномудрых стали пользоваться благами огня, выплавлять металлы и лепить глину, чтобы делать башни и надстройки на них, дворцы и дома, окна и двери; чтобы варить и жарить, тушить и вялить; чтобы делать вино и закваску»[34 - Древнекитайская философия. Собрание текстов в двух томах. Т. 2. М., 1973. С. 102.].
Уже упоминавшийся легендарный китайский император Шэнь-нун чаще других называется в качестве мудреца, научившего людей земледелию и покровительствовавшего ему. В историческом труде китайского ученого II в. до н. э. Сыма Цяня рассказывается о его рождении и правлении. Выглядел благодетель человечества странно: имел тело человека, а голову быка (в некоторых вариантах он еще и зеленого цвета и рожден от дракона).
«[Шэнь-нун] правил под [покровительством] стихии огня, поэтому его и прозвали Янь-ди („Огненный император“)… Обтесав дерево, [он] сделал сошник сы, согнув дерево, [он] сделал соху лэй для вспашки и прополки, и научил этому народ. [За то, что] он впервые научил [людей] пахоте, его прозвали Шэнь-нун – („Святой пахарь“).
Затем [Шэнь-нун] совершил жертвоприношения в двенадцатой луне и бил красной плетью по травам и деревьям. [С этого времени] впервые были опробованы все травы и впервые появились лекарства. Он же создал пятиструнные гусли сэ. [Шэнь-нун] научил людей днем устраивать базары, обмениваться [товарами] и возвращаться [домой], получив то, что каждому было нужно»[35 - Сыма Цянь. Исторические записки (Ши цзи). Т. I. М, 2001. С. 346.].
Шэнь-нуна также величали властителем пяти злаков, тех самых, умение возделывать которые он подарил людям. Правда, злаки эти называют разные: два вида проса, соевые бобы, пшеница и рис, в других вариантах – ячмень, кунжут и другие.
Первопредок династии Чжоу Хоу-цзи, или просто Государь-Просо, также является культурным героем, научившим свой народ земледелию (Китай – страна большая и издревле густонаселенная, так что в разных регионах были нужны и разные герои, хотя истории их во многом схожи). Рождением он был обязан любопытству своей юной матери: увидев однажды в поле гигантский след, она ради шутки вступила в него и в результате забеременела. Удивительно ли, что ее родные не приветствовали малыша и пытались избавиться от него разными способами: оставляли его то на многолюдной городской улице, то в дремучем лесу, а то и на страшном морозе. Но мальчик каждый раз чудесным образом спасался, так что в конце концов родственникам пришлось смириться с его существованием. И они не пожалели об этом:
«Так как мальчика несколько раз бросали, то его прозвали Ци – Брошенный. По преданию, Ци стал родоначальником народа Чжоу. Он с детства любил земледелие, а когда вырос, то научил людей сеять хлеба. Поэтому потомки называли его Хоу-цзи – Князь-просо.
Хоу-цзи с детства, играя, любил собирать в поле зерна пшеницы, проса, бобов, гаоляна, семена тыквы и косточки фруктов и сажал их в землю. Созревавшие злаки и фрукты были вкусней, крупней, слаще и ароматней, чем дикорастущие. Когда Хоу-цзи стал взрослым и сделался опытным земледельцем, он начал изготовлять из дерева и камней простейшие сельскохозяйственные орудия и учить своих близких обрабатывать землю. Раньше люди жили охотой и сбором диких плодов, но людей становилось больше, еды не хватало, жить стало труднее. Видя успехи Хоу-цзи, окружающие постепенно поверили ему. Сначала землю стали обрабатывать родичи его матери – Ютай, а потом об этом узнал и государь Яо. Он предложил Хоу-цзи ведать земледелием и руководить всеми полевыми работами. Шунь, ставший правителем после Яо, пожаловал Хоу-цзи область Тай, где особенно умели выращивать урожай…
После смерти Хоу-цзи, в память о его заслугах, похоронили в красивой местности среди гор и рек, называвшейся Дугуанской равниной. Она находилась вблизи небесной лестницы Цзяньму, по которой божества спускались на землю. Земля в Дугуане была очень плодородной, там произрастали различные злаки, и зерна риса были белые, как жир. Там пели птицы луань, танцевали фениксы и происходили различные чудеса. Все это, вероятно, было связано со славой и чудесными деяниями Хоу-цзи»[36 - Юань Кэ Мифы древнего Китая. М., 1965. С. 248.]. Такая вот сельскохозяйственная идиллия.
Введение земледелия в большинстве культур показано как мирный и созидательный процесс. Как правило – это дар богов или героев, чаще всего мужчин. В отличие от появления пищи вообще. Напомним, что древний, еще первобытный пласт мифов и сказаний об изначальной Великой богине представляет ее кормилицей всего сущего и создательницей пищи[37 - Подробнее смотри в предыдущей части: Павловская А.В. На кухне первобытного человека. М., 2015.]. Пища производится тремя главными способами. Во-первых, появляется сама по себе из пота, слюны или других испражнений божества. Так появляется из ничего еда в русских и славянских сказках (например, у Бабы-Яги), в мифах народов русского севера, в японском сказании о богине пищи, известной под именами О-гэцу-химэ, Укэмоти-но ками и другими. Второй, оказавший большое воздействие на последующее мировоззрение человека и, видимо, подвергшийся воздействию более поздних верований, заключается в том, что пища появляется в результате гибели богини или какого-то другого существа. В этом случае пища (и жизнь) возможны только как результат смерти. Наиболее известным персонажем такого рода является Хаинувеле, из мифологии восточной Индонезии, убийство которой односельчанами дало жизнь корнеплодам – основной пище местных жителей. Наконец, третий, видимо наиболее поздний способ мифологического «создания» человеческой пищи, заключается в том, что божество рождает пищу тем же путем, что и человека, и животных.
В целом мифологическая картина в обобщенном виде рисуется следующая. Человек изначально питался очень плохо и скудно тем, что мог случайно найти или поймать. Затем женское божество подарило ему сытную пищу – чаще всего плоды, корнеплоды, травы, зерно (в диком виде). Наконец, культурный герой в мужском обличии научил человека возделывать свою еду, улучшив ее качество и увеличив количество.
Мифы о появлении пищи вообще – более древние и драматичные. Земледелие же изначально представлялось явлением культуры и цивилизации, даже если самих этих понятий еще и не было в употреблении. Заметим также, что все вышеупомянутые народы в своей основе земледельческие, что не могло не наложить отпечаток на характер представлений об основе их существования.
