– Нет проблем, Палыч! Зачем на грубость нарываться!
– Как вы здесь оказались? – изумился Сергей такому неожиданному появлению друзей.
– Да вот гуляли не спеша, а тут кто-то джаз изображает. Семь нот всего, а слышно далеко.
– Предлагаю выпить за удачу! Шампанского!
– Отказов нет! Вперед и с песней!
Катя и Сергей шли рядом. Они гуляли по набережной Москвы-реки. Мимо проносились машины. Горела иллюминация. Проплывали речные трамвайчики.
Катя и Сергей целовались. И музыка играла не только в душе. Хотелось веселиться, совершить какой-нибудь безрассудный поступок. Просто подурачиться. Она вырвалась из рук Сергея и побежала вперед. Волосы от бега развевались, она смеялась, ей было легко и хотелось взлететь ввысь, в небо!
Катя бежала к Крымскому мосту, потом остановилась. Оглянулась, Сергей явно отставал.
– Эй! Мистер Джаз! Отстаёте! Лето. Ночь. Вода в реке холодная?
– Не знаю! – крикнул на бегу Сергей.
– Вот мы и проверим! – и Катя бросилась забираться по дуге моста на самый верх.
– С ума сошла! Разобьешься ведь!
– А что, слабо отсюда в реку прыгнуть? – Катя забиралась все выше и выше и продолжала смеяться. Она оглянулась, посмотрела вниз на стоящего внизу Сергея и как можно сильнее оттолкнулась и, взмахнув руками, прыгнула в воду «ласточкой», рассекая воздух. Послышался всплеск воды. На мосту остановились прохожие, наблюдая необычную картину. Кто-то закричал:
– Караул! Человек за бортом! Спасайся кто может!
Сергей рванул по мосту, нашел спасательный круг, сорвал его и бросил в воду. И с криком:
– Катя, я с тобой! – прыгнул вниз.
Сбежалась толпа зевак. Каждый старался рассмотреть утопленника в реке. Но все увидели, как парень, прыгнув с моста, «рыбкой» вошел в спасательный круг и исчез в мутных водах реки. Зато вместо него в спасательном круге появилась голова Кати.
Расталкивая зевак, к парапету пробирался средних лет постовой милиционер, длинный и худой, как велосипед, и дико орал:
– Кто утоп? Почему без меня? Кто разрешил? – и, перегнувшись через парапет, засвистел в свисток. Да так резко, что сам не удержался и стал вываливаться за парапет.
– Ой! Тону! – закричал тощий постовой. Рядом стоящая толстушка ухватила его за ноги, и как заверещит во всю глотку:
– Атас! Не удержу!
Хлипкий мужик схватился за милицейский френч, но тот затрещал по швам, и длинный тощий постовой вывалился из него, словно из пустого пакетика.
Катя уже выскочила из спасательного круга, когда в него со скоростью звука угодил тощий постовой и вызвав море брызг, исчез под воду, но через пару секунд вынырнув, головой снова оказался в круге, и как безумный, стал оглядываться.
Тут показалась голова Сергея из воды. Он прокричал:
– Катя! Я тебя люблю!
– Я тебе сейчас полюблю! – просвистел тощий постовой, когда увидел Сергея, – и исчез под водой.
– Сережка! Ты гений! Я тебя обожаю! – и Катя потянулась с поцелуем к Сергею, а он к ней. Они улыбались, смеялись, им было весело.
В этот момент, из воды показалась голова постового, и проворчала:
– Я вам сейчас поцелуюсь!
Глава третья, где появляется Варюха и начинает петь
Яркое солнце светило в окно. Лучи сквозь стекло падали на спящую девушку. Еще сквозь сон она потянулась, нащупала правой рукой на прикроватной тумбочке пульт от музыкального центра и нажала на кнопку. В комнате зазвучала эстрадная музыка. Она открыла глаза.
– Утро начинается с рассвета! Утро начинается с любви! И раз, и два. Откинув одеяло, она вскочила с постели, и ноги тут же коснулись ковра на полу. Юная красавица глубоко вздохнула, слегка потянулась и резко замахала руками, изобразив зарядку, а заодно и покрутив немного бедрами, как была, в коротенькой ночнушке, которая только-только прикрывала попку, прошла в угол комнаты к старому патефону. Тут она решила пощелкать переключателем по диапазонам музыкального центра, для чего повернулась к нему и, не найдя ничего приличного для себя, пробурчала:
– Я этого не переживу, – выключила эту музыкальную шарманку, а пульт бросила на кровать. Рядом стояли толстые патефонные пластинки в картонных конвертах. Достав одну, она положила её аккуратно на патефонный диск и,, покрутив ручку, опустила иглу звукоснимателя на пластинку. Старая пластинка издала сначала хрустящий и шипящий звуки, но потом, словно вдруг зазвучал саксофон и голос Луи Армстронга. Накинув на плечи халат, в тапочках на босу ногу девушка выскочила на крыльцо старого дома. Было уже тепло, и хотелось петь.
Вдалеке виднелась большая река, этому не мешал даже старенький забор, что огораживал участок на окраине одного провинциального города в глубине России. Здесь все сплелось в единый клубок, перемешав и старые и новые здания.
Глядя на солнце, она раскинула руки и ласково, нежным голосом сказала:
– Здравствуй, солнышко!
И вдруг солнце ответило мужским забубенным голосом:
– Привет, Варюха! Чего вскочила ни свет ни заря?
Варя, а это была она, от такой неожиданности чуть не испугалась, но, когда через секунду смятение прошло, она повернулась на голос, и увидела за соседским забором дядю Васю. Он застегивал ширинку и ухмылялся сквозь щель в заборе.
– Шо, испугалась?
– Не было печали. Нашел место. А ну, катись отсюда, алкаш хренов! – под рукой как раз стоял таз с дождевой водой и, схватив его, прямо с порога Варя окатила соседа с головой холодной водой. Чертыхаясь, дядя Вася рванул с места, споткнулся, запутался в собственных ногах, поскользнувшись на утренней росе, с размаху влетел головой в забор и, выбив пару досок, застрял. Варюха, увидев это, дико захохотала, да так, что на хохот из дома на крыльцо выскочил её дед Афанасий Петрович с крынкой молока в руке, но не удержался в проеме двери, налетел на Варю и, поскользнувшись, сбил её с ног, облив молоком, не удержал крынку в руке, схватился за край двери, а крынка, словно снаряд, выпушенный из пращи, со свистом улетела по диагонали в сторону забора и приземлилась аккурат на голову дяде Васи. Тот взвыл от боли.
– Это что за чертовщина? Что ты ржешь, как сивый мерин? Что случилось?
Но Варюха, лежа на земле, от смеха не могла вымолвить ни слова и только показывала в сторону забора рукой. Дед развернулся всей своей старческой фигурой и увидел преинтереснейшую картину: их сосед Василий, тот еще алкаш, торчал головой в заборе, потирал голову от ушиба и стирая остатки молока с лица, все что-то пытался сказать, но за Варюхиным смехом так ничего разобрать и не смог. Зато голос Армстронга был слышен очень хорошо.
Позавтракав, Варя выскочила из-за стола, чмокнула деда в щеку и со словами:
– Дед, я в клуб на репетицию! – выскочила из-за стола и улетела вихрем из дома.
Дед лишь махнул головой и сам себе сказал:
– Ну, прям я в молодости! Джаз-вумен, говоришь? Поглядим еще! – и стал допивать чай вприкуску с сахаром.
Дверь резко распахнулась, и в репетиционную комнату влетела запыхавшаяся Варя. Джинсовая юбочка слегка выше колен, водолазка в полоску, больше похожая на матроску: то синяя полоса, то белая, и белокурая прическа, почти как у Мэрилин Монро, туфельки на каблучках. Не шпильки, но традиционные лодочки чёрного цвета, которые она очень любила. Девушка чуть ли не крикнула с порога:
– Я не опоздала? Цурипопикам и блям-блямчикам привет!
Не успела она закончить фразу, как зазвучала музыка и Костя запел милую песенку про Варю:
С Варькой в детстве мы играли,
Помню летом и зимой —
Варьку Варежкою звали,
По-французски Барбарой!
В комнате было шесть музыкантов. Молодые ребята, которым было лет по семнадцать-восемнадцать, явно только после школы. Кто лохматый, на манер моды семидесятых годов, а кто, наоборот, с очень короткой стрижкой. Кто-то стоял, кто-то сидел. Костя оборвал музыку и замер, выжидая, что скажет Варя.
– У Вас сегодня в джазе только мальчики? А девочку забыли?
– Если ты уже здесь, то ансамбль «Великолепная семерка» в полном составе. Микрофон по тебе соскучился. Вася крутил контрабас вокруг своей оси. Леша стал выбивать дробь на ударных инструментах, а Костя выдал пассаж на гитаре.
– Чуваки, давайте не будем ссориться, коль наша Варя опоздала. С неё штрафной баллон пива и песня у микрофона. Возражения есть? Нет! Принимается! К стойке!
Варя взяла в руки микрофон:
– Что поем?
Семен ударил по клавишам старого пианино и, повернув голову к Варе, сказал:
– Давай «Май лав», – и стал играть вступление.
Варя выдохнула и, пританцовывая, запела:
Бывает грустно и нам порой,
Но светлым чувствам сердце приоткрой
И, всё поняв, послушай вновь,
«I» v got My Love» – простую песню про любовь.
Всё проходит как будто,
Джаз, волнуя, звучит.
Так, что в эту минуту
Вряд ли кто-то тебя огорчит…
Музыкой была наполнена вся комната: тут и саксофон, и контрабас, и ударные, и пианино – все звучало в унисон. Вася и Костя отстукивали степ, один с саксофоном, другой вокруг контрабаса.
– Клево, клево, клево! – услышала Варя от Васи. Вася отложил саксофон и, подойдя к Варе, поцеловал её в щечку. – Блеск!
– Так не честно, Вася! – и Костя выдул пассаж на саксе. – А я!
– Тренироваться надо чаще, – съязвил Вася.
– Тренируйся – не тренируйся, а жить мне осталось – два понедельника! – Варюха села на круглый стульчик и крутанулась, раскинув ноги в стороны.
– Чего, говоришь? – Леша вылез из-за своих барабанов, – не понял?
– Ты чего, Варь? Что случилось? Какие еще два понедельника? Ты чего, собралась помирать что ли? – ребята перебивали друг друга, обступив свою солистку. Это была полная неожиданность для всех них.
– Вот это номер, ничего не понимаю, – Костя облокотился на Варюхины плечи. – Ты что, заболела? У тебя температура?
– Я не заболела, нет. Нет, точнее, заболела.
– Чем еще?
– Это очень редкая болезнь, – Варя сделала паузу.
– Не тяни. Поможем. Надо будет, свою кровь отдадим, лишь бы ты здоровая была.
– Нет, ребята! В этом вы мне помочь не сможете! Эту болезнь я должна победить сама! И никак иначе!
– Да что за болезнь такая? Не тяни, а то по шее получишь.
Варя засмеялась.
– Ребята, я вас очень всех люблю! Всех! Но экзамены за меня вы ведь сдавать не сможете. Верно?
– Какие экзамены и где?
– Я еду поступать в Гнесинское училище на вокальное отделение. – Она замерла и ждала реакции. Что сейчас будет?
Ребята как подкошенные бухнулись на стулья.
– Вот тебе, бабушка, и Юрьев день? – У Костика больше не было слов, и он только развел руками.
– Картина Репина «Приплыли», – охнул Глеб, и замолчал.
Воцарилась гробовая тишина. Было слышно, как муха зажужжала на подоконнике и стала биться о стекло.
– Так хорошо началось, – протянул кто-то уныло.
– И так скверно кончилось, – закончил Вася знаменитую фразу. – А нам что делать? Что нам делать? А выступления? И кто мы будем без вокала? – внезапно он запел, – когда уехала Варвара…
Но Антон его оборвал:
– Варь, может, обождешь? Ты смотри, у нас ведь сейчас одна из лучших программ в клубах. Нас постоянно приглашают. Это ведь уже работа. Можно сказать, профессиональная. Скоро спонсоры появятся, и тогда раскрутимся по-настоящему.
