Татьяна Михайловна Василевская "Дело случая"

Дело случая
Татьяна Михайловна Василевская

В детстве мама шутила, что ее сын Гоша обладает особенной интуицией. Попав на стажировку в следственный отдел Гоша очень радуется, когда начальник поручает ему самостоятельно расследовать его первое дело. Детективная история о хороших и плохих людях, и о том, как незначительные случайности иногда приводят к очень серьезным последствиям.

Татьяна Василевская

Дело случая

Интуи?ция (позднелат. (https://ru.m.wikipedia.org/wiki/%D0%9F%D0%BE%D0%B7%D0%B4%D0%BD%D1%8F%D1%8F_%D0%BB%D0%B0%D1%82%D1%8B%D0%BD%D1%8C) intuitio «созерцание» от гл. (https://ru.m.wikipedia.org/wiki/%D0%93%D0%BB%D0%B0%D0%B3%D0%BE%D0%BB) intueor «пристально смотрю») – способность (https://ru.m.wikipedia.org/wiki/%D0%A1%D0%BF%D0%BE%D1%81%D0%BE%D0%B1%D0%BD%D0%BE%D1%81%D1%82%D0%B8) человека (https://ru.m.wikipedia.org/wiki/%D0%A7%D0%B5%D0%BB%D0%BE%D0%B2%D0%B5%D0%BA) понимать и проникать в смысл (https://ru.m.wikipedia.org/wiki/%D0%A1%D0%BC%D1%8B%D1%81%D0%BB) событий и ситуаций посредством единомоментного бессознательного вывода,  озарения (https://ru.m.wikipedia.org/wiki/%D0%9E%D0%B7%D0%B0%D1%80%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D0%B5_(%D0%BF%D1%81%D0%B8%D1%85%D0%BE%D0%BB%D0%BE%D0%B3%D0%B8%D1%8F)). Интуиция основана на человеческом воображении (https://ru.m.wikipedia.org/wiki/%D0%92%D0%BE%D0%BE%D0%B1%D1%80%D0%B0%D0%B6%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D0%B5), эмпатии (https://ru.m.wikipedia.org/wiki/%D0%AD%D0%BC%D0%BF%D0%B0%D1%82%D0%B8%D1%8F) и предшествующем опыте (https://ru.m.wikipedia.org/wiki/%D0%9E%D0%BF%D1%8B%D1%82%D0%BD%D0%BE%D0%B5_%D0%B7%D0%BD%D0%B0%D0%BD%D0%B8%D0%B5). Иногда интуицию называют «чутьём» и проницательностью.

Глава 1

Когда распределяли квартиры в новом доме, никто не хотел, как водится, брать первый этаж. А вот баба Катя хотела. Потому как большой балкон, расположенный достаточно высоко, чтобы нельзя было влезть с улицы. И с этого балкона можно, на радость себе, демонстрировать окружающим свой талант по выращиванию цветов. А что?! Если есть чем, почему бы и не похвастаться? Всю жизнь прожили в тесной квартирке, где место для увлечения Екатерины Андреевны было ограничено двумя узкими подоконниками. И то любительница цветов умудрялась выращивать в сделанных мужем ящиках такие чудеса ботаники, что все непременно подмечали: «Какие у Вас цветы, Екатерина Андреевна. Просто чудо! Надо же, как Вам удаётся, в городской квартире?!» А вот, так и удаётся, было бы желание…

А тут такой простор! Да тут, имея талант, оранжерею можно устроить. В общем, баба Катя сразу сказала своему старику: «Берем первый!». Муж не возражал. Не имел такой привычки. Да, ему с больной ногой на первом-то даже и лучше.

А когда балконно-цветочное царство было уже вполне достойно обустроено, дочь привезла из поездки по Италии матери подарок – две куклы с фарфоровыми личиками, в искусно сшитых из атласной ткани нарядах. Прямо настоящие произведения искусства. Одна кукла изображала даму в старинном платье, а другая паяца. Красота неописуемая! А красота должна быть рядом с опять же красотой, рассудила баба Катя. И подарок дочери поселился по соседству с цветами, чтобы уж совсем поразить всех проходящих по улице мимо цветущего балкона.

Каждый вечер окна «дивного сада» непременно запирались. А то ведь мало ли. Пьянь какая-нибудь или хулиганье чего-нибудь напакостят. Возле дома, то и дело, собирались развеселые компании ночных гуляк.

И так два года прожила баба Катя, радуясь как все удачно получилось. Что называется, с чувством полного душевного удовлетворения. Переполненная гордостью за своё творение.

Накануне деда забрали в больницу. Давление подскочило, так что танометр зашкалило. Баба Катя, разумеется, отправилась на скорой вместе с мужем. Дело было уже под вечер и пока то да се, назад ехать было уже поздновато. Больница находилась далеко. Дочь, вызванная матерью и приехавшая в больницу на своей машине, уговорила мать поехать к ним с ночевкой. Правда, когда врачи уверили взволнованных родственниц, что состояние больного вполне удовлетворительное, баба Катя с беспокойством вспомнила, что второпях забыла закрыть окна на балконе. Дочь махнула рукой, мол ерунда. Что может случиться? Кто полезет на её драгоценный балкон? Что лестницу что ли специально принесут? «Мам, ничего не будет. Не переживай. Будут твои цветы в целости и сохранности». Старая женщина все же беспокоилась, но что поделаешь. Не ехать же ночью. Дочери с зятем утром на работу. Да и вообще, скажут – чудит старая. Ночь в гостях у дочери Екатерина Андреевна провела беспокойно. Ворочалась в кровати и так почти и не спала.

А ведь переживания-то оказались не напрасными! Цветы, правда, никто не тронул. Росли себе. А вот итальянские куклы пропали. Позарился кто-то. Или из баловства сперли. Шпана, одно слово.

Баба Катя так и застыла напротив своих окон. «Вот же, сволочи!». Прямо слезы на глаза навернулись. Это же надо. Влезли паразиты такие! Но, слезами горю не поможешь. Взяв себя в руки, Баба Катя решительно рванула к дверям подъезда, возле которого на лавке расположились пенсионерки, не занятые ни цветоводством, ни какими-то другими полезными увлечениями помимо ежедневного наблюдения за входящими-выходящими и, в обязательном порядке, следующего за этим «перемывания» им костей.

Баба Катя сообщила о случившемся с ней несчастье. Но толку от старых клуш оказалось мало.

– Дак, тут и наркоманы эти и пьяницы. Кто-то из них видать… – прошамкала одна из старух.

– Да может ещё чего забрали? Деньги-то нужно проверить, на месте? – с горящими любопытством глазами подключилась другая. На сморщенном личике отражалось сочувствие щедро сдобренное с трудом скрываемым торжеством. Событие! Будет что обсудить. Удачный день выдался!

Баба Катя махнула рукой.

– Нет у нас никаких денег дома. Да и дверь балконная закрыта…

– Так может её взломали, – чуть ли не с надеждой предположила старуха высказавшая предположение насчет исчезновения денег. – Ты, Кать, проверь, вдруг чего ценное-то пропало…

Не удостоив «глупую курицу» ответом, баба Катя поспешила домой.

Разумеется, никакую дверь никто не взламывал. И никаких ценностей в квартире, в любом случае, не было. Екатерина Андреевна решительно набрала номер полиции. После недолгой беседы стало ясно – никто никаких кукол искать не станет. Баба Катя чувствовала злость, обиду, раздражение. Ну как так можно оценивать – незначительный ущерб или значительный?! Вот для неё он ещё какой значительный! Ясно, что и куда серьезней преступлений полно. Но ей-то от этого, что легче что ли?

– А вечером вчера или ночью никто здесь не куролесил? – спросила она у пенсионерок, вновь выходя к подъезду.

Старухи переглянулись.

– Да, молодежь тут шумела, смеялись, девки, парни… уж темно было. Я выглянула, да ничего не увидела. Глаза-то слепые. – Продребезжала соседка с третьего этажа, окна которой выходили в сторону подъезда.

– Кать, ну что ничего больше не пропало?! – все с той же надеждой в голосе уточнила та, что предположила взлом и крупномасштабное ограбление.

– Не пропало… – буркнула баба Катя.

– Ну дак, значит, это молодежь нахулиганила. Они молодые-то теперь все наглые…

Бабки, как по команде, закивали седыми, похожими на одуванчики головками и начали высказывать многочисленные упреки в адрес «нынешних молодых», всех сплошь без стыда и совести и тд.

Баба Катя отошла от подьезда, размышляя что все таки можно предпринять чтобы попытаться возместить свой «незначительный ущерб». Надежды мало, но вдруг… Взгляд скользнул по находившемуся в некотором отдалении несимпатичному строению, где раньше располагался склад, а теперь здание уже больше года пустует. И жильцы дома называют его «нехорошим местом». Потому как всякая шушера там собирается. Местная шпана.

Надежды было и впрямь мало, но может все же повезет. Может те кто похитил её собственность отправились догуливать в «нехорошее место» и там и бросили кукол-то. Им то они зачем?

Баба Катя направилась к зданию склада.

Обойдя исписанный любителями граффити облезлый фасад, женщина осмотрела внутренний двор. Ржавые листы железа. Мусор. Гнилые доски. Пара потрепанных пластиковых кресел. Множество разбросанных по земле бутылок. Шприцы. Баба Катя поморщилась.

Дверь ведущая в здание была слегка приоткрыта и баба Катя заглянула внутрь. Света пробивавшегося через разбитые окна и проломленную в нескольких местах крышу было достаточно чтобы рассмотреть основательно загаженное посетителями внутреннее пространство помещения бывшего склада.

Сердце радостно подпрыгнуло. Обе куклы валялись на полу прямо у входа. И судя по всему не особо пострадали. Баба Катя с кряхтением наклонилась за своими вновь обретенными сокровищами.

«Вот паразиты!» – качая головой, проврчала она, имея ввиду тех кто заставил её понервничать в результате их глупой, бессмысленной выходки. Когда старая женщина распрямилась, прижимая к груди свою находку, её взгляд уперся в находившееся почти напротив входа окно, превратившееся теперь в дыру в стене, даже уже без оконной рамы.

Женщина охнула и неловко попятилась. Возле окна на составленных друг на друга деревянных полетах лежало неподвижное, словно ещё одна огромная кукла тело. Потемневшее, раздувшееся лицо было обращено в сторону двери. Приоткрытые губы раздвинулись в страшном оскале.

«Батюшки!…» – хватаясь свободной рукой за сердце прошептала баба Катя, после чего раскрыла рот и огласила окрестности истошным воплем во всю силу своих лёгких.

Глава 2

– Эй, стажер! Ты тут сейчас все уделаешь, – ворчливо сказал Сидор Егорович Ручимский скептически глядя на своего подопечного. Вот ведь удружило ему начальство. Подопечный, то есть стажер, выглядел так, словно сейчас он либо грохнется в обморок, либо и впрямь «все уделает». Юное веснушчатое лицо было бледным до зелени. Взгляд обычно смешливых глаз застыл. Рот искривился в страдании.

Сидор Егорович мысленно выругался. Послал Бог чудо на его голову.

– Стажер, ты давай-ка, выйди на улицу…

В стеклянных глазах промелькнул проблеск разума. Мальчишка сглотнул и изобразив слабое подобие улыбки, поплелся к выходу.

Сидор Егорович провожая взглядом тощую спину юнца неодобрительно покачал головой.

– Вот нахрена таким мамкиным сынкам в полицию идти? – проворчал он. – Следователь, мать его…

– Да мне кажется он парнишка неплохой. Вроде толковый, – добродушно ухмыльнулся врач. – Тут ведь привыкнуть надо. Сами такими были…

– Ну, да, – скривившись как от зубной боли проворчал Ручимский. – Что там?…

Следователь кивнул на тело и снова проворчал:

– Будь она не ладна эта проверка. Совсем с ума все посходили! Целую бригаду из-за неё отправили ради обычного торчка…

Следователь невнятно выругался. Врач снова усмехнулся. Сидор Егорович сегодня даже самого себя превзошёл. Всем недоволен, все не так. Возраст, судя по всему, даёт себя знать… Даже жалко стало мальчишку-стажера. Совсем его загнобит наставник-то. Характер ещё тот.

Осмотрев тело, медик повернулся к застывшему в ожидании окончания «процедуры» следователю и почти весело сказал.

– Вообще, предварительно, могу сказать следующее. – Он ухмыльнулся. Сердитый насупленный вид коллеги «по цеху» его забавлял. – в общем и целом похоже на передозировку. Но! Но! – он многозначительно поднял указательный палец вверх. – Некоторые признаки, ну и ещё интуиция, подсказывают мне, что тут дело не в наркотиках. Да и шприц, судя по всему, был введён в область шеи. Место, скажем так, не самое типичное. Вон в месте прокола небольшая ссадина.

Доктор указал на то место, где на коже виднелось небольшое пятнышко с крошечной полоской из свернувшейся крови.

Ручимский с неприязнью покосился на коллегу, который выглядел жизнерадостным и не переставал улыбаться, как будто он не осмотром трупа занимается, а где-нибудь на пикнике приятно время проводит.

– Да! Сидор Егорович и ведь интересно что шприца-то нет… – звонкий мальчишеский голос за спиной следователя тоже звучал вполне себе бодро.

– Ну, конечно! Ещё один эксперт! – огрызнулся Ручимский. – Смотрю тебе прямо полегчало…

– Немного, – сказал парнишка, смущенно улыбнувшись. Сильно оттопыренные уши смешно торчали в стороны на короткостриженой голове. «Эк, какой ушастой!» – говорила про таких лопоухих бабка Ручимского. Давнее воспоминание немного приглушило начавшееся доходить уже до предела раздражение, в котором пребывал следователь весь сегодняшний день.

– Кто-то ему явно помог чуток сократить его жизненный срок, – ухмыльнулся врач. – Я прямо стихами заговорил! Может сменить профессию?!

Медик весело рассмеялся.

– Вот, радость-то! Собрались в приятном месте, хорошей компанией, чего бы не повеселиться… – уже и впрямь со злостью огрызнулся следователь. Эксперты, поэты. Просто конкурс талантов. Шапито на выезде. – Только ещё одного убийства мне для полного счастья не хватало. Заняться-то нечем…

Врач, продолжая посмеиваться, отошёл в сторону, уступая место специалистам уже из другой области криминалистики, не имеющей отношения к медицине.

Во внутреннем кармане потрепанной выцветшей почти до неопределимого цвета ветровки трупа лежал браслет. Совсем тоненький. Розовое золото, о чем свидетельствовала имевшаяся возле малюсенького замочка проба. Звенья браслета были разорваны. Очевидно владелица обо что-то зацепилась украшением и браслет упал с руки. А нарик его нашел. Видимо собирался хоть сколько-то получить за него в ломбарде, да не успел. Помер. Других вещей, своих или чужих при покойном не было. Правда, установить личность удалось быстро. Местный участковый, опоздавший к самому началу действа, опознал. Ныне покойный был ему хорошо знаком, в связи с неоднократными обращениями соседей, по поводу шума и всевозможных «безобразий», устраиваемых торчком и его знакомыми, такими же как и он сам. Проживал нарик недалеко от заброшенного склада. Иваницкий Денис Игоревич. Тридцать четыре года, безработный. Жил один. Мать умерла несколько лет назад. Есть сестра, но уже давно живет в другом городе у мужа. Соседи неоднократно писали жалобы на покойного и его приятелей и потому «известием о том что этот крендель помер, явно расстроены не будут», как выразился участковый. И то что об исчезновении подобного «кренделя» никто не заявил было вполне понятно. Близких нет, а не близкие только порадовались, что неприятный сосед, вот счастье-то, ведёт себя смирно и таких же неприятных друзей-приятелей к себе не водит.

Заниматься расследованием обстоятельств смерти бомжеватого наркомана, хоть насильственной, хоть произошедшей без постороннего вмешательства ни одному человеку в здравом уме не особенно хочется. Сидор Егорович был в здравом уме. И, потому, он надеялся, что этот Иваницкий все же сам помер. И никакое расследование не понадобится. Хотя, следователь имел за плечами большой багаж, называемый опытом, и понимал, что надежда эта скорее всего «самоуспокоительная». Потому что ему так хочется. А на самом деле кто-то этого нарика отправил на тот свет так или иначе насильственным путем. Имеющиеся факты, пусть и являющиеся на данном этапе скорее даже не фактами, а предположениями, все же говорят о том, что это убийство. Только непонятно кому вообще могло понадобиться убивать такого типа. Может, конечно, умысла тут и не было. Такой контингент то и дело совершает непредумышленные, потому как не в себе люди пребывают большую часть времени. А может покойный, к примеру, кому задолжал. Но ведь с мертвого уж точно ничего не получишь. Но, опять же, контингент такой. Логика и законопослушность у них не в приоритете.

А вот мальчишка стажер явно готов ринуться в бой. Ему что торчок, что любой другой член общества. Он готов землю рыть. «Идти по следу», искать преступников, передавать в руки правосудия. Для него все это пока чуть ли не игра и представляется чем-то захватывающим, настоящим приключением. Глаза горят. Романтики охота дуралею…

И тут в голову Сидора Егоровича пришла очень удачная мысль. Чтобы мальчишка не путался у него под ногами, он ему этого Иваницкого и поручит. Хочет заниматься расследованием, пусть занимается, романтик.

Даже настроение улучшилось. Вот ведь как его озарило-то! Прямо лучше и не придумаешь.

Отправив стажёра вместе с участковым опросить свидетельницу нашедшую труп Екатерину Андреевна Золотареву (раз уж приехали на место обнаружения, отчет, по любому составлять придется, хоть убийство, хоть нет), Сидор Егорович поехал в управление заниматься серьёзными делами, а не всякой ерундой только отнимающей время, которого всегда катастрофически не хватает.

Глава 3

Екатерина Андреевна, возбужденная до крайности многочисленными потрясениями и переживаниями посланными ей за сегодняшний день, встретила служителей закона с нескрываемым нетерпением и желанием узнать подробности происшествия, участницей которого она стала.

– Я как его увидела, у меня сердце прямо зашлось от страха. Такая страсть! Ой, как вспомню… Ужас!…

– Екатерина Андреевна, – совсем молоденький мальчишечка обратившийся к старой женщине, смотрел уважительно и с сочувствием, и производил впечатление серьёзного, ответственного паренька, а не какого-то там «шалтай-болтай, не пойми что»… Екатерина Андреевна сразу прониклась к юному следователю симпатией. – Екатерина Андреевна, во дворе, или в самом здании, Вам ничего подозрительное не бросилось в глаза, когда Вы вошли. Ну, может, Вы там раньше были и что-то сегодня показалось странным, не так как было раньше…

Баба Катя помогала головой.

– Да я туда, может, раз или два и ходила-то. Там одна алкашня собирается. Никто туда и близко старается не подходить. Хоть бы снесли поскорее этот склад, что ли… В прошлом году, у женщины из нашего дома, кошка пропала, персидская. Из квартиры выбежала и в подьез, а оттуда на улицу… Вот, мы её искали. Ну и туда тоже пошли, а что делать? Да там что тогда, что сейчас все одно, хуже чем на помойке было. Тьпфу… А так, нет, не знаю. Там грязь одна… Я ж кукол искала. А они у входа прямо лежали. А потом-то я его увидела… Страсть! Как вспомню…

– Понятно…

– А кукол-то моих видать шпана из баловства сперла, а там-то и бросили, наверное тоже увидали его… Ужас! – На лице пожилой женщины вновь отразилось возбуждение. – А, может, это они его и… убили, те, кто кукол-то забрал?! Они ж чумовой все. Как напьются, такое творят…

Гоша покачал головой.

– Нет, те кто взял Ваших кукол к этому никакого отношения не имеют. Смерть наступила не менее двух суток назад. Так что воры просто испугались. Зашли на склад и увидели тело, ну и сбежали.

– Ну да, ну да… Побоялись, что их привлечь могут, наверное, да и вообще страшно. Как вспомню… – Женщина покачала головой, ощущая некоторую степень удовлетворения. Ужас конечно, но в следующий раз, может подумают, прежде чем пакостить. Небось в штаны наложили с перепугу-то. Поделом им.