«Надо брать его в союзники. Дельный господин», – подумал Фиалка.
– Будь по-вашему. – Мари пожала плечами. Затевать спор ей, видимо, не хотелось. – А Барбоса ещё нет?
– Барбос гуляет, – пояснил Жиньёль. – Иначе он не готов к трапезе.
– Ав! Ав! – Мари-Мадлен изобразила лай маленькой собачки.
– Мари! – Госпожа Фландрю во второй раз подала голос, для чего ей пришлось оторваться от тарелки тыквенного супа. Такое яркое проявление чувств далось ей с трудом – она даже покраснела. – Я бы попросила вас соблюдать правила приличия.
– О, да, – Доминик поддержал жену, но расплылся в улыбке, – мы должны знать меру. Конечно, и господин Клод не всегда ведёт себя подобающим образом, а частенько срывается с цепи и брешет, как беспородная дворняга…
Учёный засмеялся и поймал на себе умоляющий взгляд жены.
– Да, – серьёзно продолжил он, – но это не значит, что мы должны над ним издеваться. Ну, вот скажите, Жиньёль, на вас оранжевый жилет, зелёный галстук, красная сорочка, белые ботинки и коричневые брюки. Могу ли я назвать вас попугаем?
Жиньёль, внимательно слушая, невзначай вытянул лицо, и его длинный нос приобрёл сходство с птичьим клювом.
– Нет, не могу, – развёл руками Доминик. – Приличия, приличия! Посмотрите, даже господин Виолет снял за столом свою кепку…
– Эта кепка мне очень дорога. – Фиалка бережно переложил потертый головной убор с колен на стол. – Я снял её с самого Рудольфа Шляйхера. Это было несколько лет назад, когда он ещё не был знаменитым инженером и гонщиком, а слонялся по мастерским и задирал местных ребят.
– Одним из ребят, конечно, были вы?
– О, да.
– Барбос идёт, – прошептала Мари.
Нэль затылком почувствовал угрозу. Словно он шёл по опасной улице один, а криминальный сброд у него за спиной прикидывал, что сейчас будет: либо они отнимут у красавчика портмоне, либо получат от него по физиономии. Этьен заставил Нэля повернуть голову.
К их столу неумолимо, как «Титаник» к айсбергу, приближался Клод Разедри. Этьен предположил, что тот чем-то недоволен. Вот Разедри мимоходом что-то высказал проходившей мимо официантке, а на приветственный знак с другого стола высокомерно хмыкнул и отвернулся.
За спиной Клода, невидимый для посетителей ресторана, но заметный автору повествования и читателям этих строк, летел призрак. Привидение было в майке со смешными тонкими лямками. Призрак гримасничал и кривлялся, дразня Клода.
Разедри был одет неброско: однотонный темный костюм, пуговицы пиджака расстёгнуты, видно его крепкое брюшко. Насупив густые сросшиеся брови квадратного крупного лица, Клод в гробовом молчании прошёл мимо Этьена. Остановился у своего места, развернулся и без звука уселся на стул. Доминик Фландрю представил Этьена. Разедри что-то неразборчиво пробормотал под нос. Этьен не удостоил его даже взглядом.
– Официант! Тысяча чертей!!!
Клод загремел столовыми приборами и потребовал заменить бокал, на котором за секунду до этого сам оставил жирный отпечаток пальца.
Призрак, утвердившийся было за левым плечом Разедри, вдоволь покувыркался в лямках майки и переплыл к Этьену. Рядом с Фиалкой он успокоился и завис неподвижно.
– Познакомьтесь, Клод, – повторил Доминик Фландрю. – Этьен Виолет, будущий миллионер, а пока успешный молодой человек.
– Разедри, если кто не знает мою фамилию, – огрызнулся Клод.
«Интересный экземплярчик, – подумал Этьен, – стоит поэкспериментировать».
– Фамилию вашу я теперь знаю, – неспешно сказал Фиалка. – Характер, я уверен, скверный.
– Не вам судить о моём характере! – рявкнул Разедри и мотнул головой, покрытой короткими чёрными волосами. – Характер у меня жёсткий и беспощадный к слабости и никчемности.
– Ну а теперь примите во внимание и мои особенности. – Этьен пристально посмотрел на Разедри. – Человек я компанейский, стойкий к всякого рода немотивированной жестокости, грубости и хамству.
– Не терплю компанейских людей… – начал Клод.
– А я не терплю мужланов! – закончил Этьен.
– А кто вам сказал, что вы от них чем-то отличаетесь? – угрожающе прогремел Клод.
– Один парень по имени Этьен Фиалка. Советую запомнить это имя. Он знает вкус уличных потасовок и радость щелчков по носу зазнавшимся бульдогам. – Этьен отложил вилку и нож.
– А один такой бульдог отлично знает, КАК осадить любого выскочку, позволяющего себе дерзить.
– Ну и как? – с издёвкой поинтересовался Фиалка.
Призрак вскочил из позы лотоса и разодрал на своей груди майку.
– А вот так! – шумно выдохнул Клод и запустил в Этьена пустой тарелкой.
Та пролетела мимо. Фиалка не шевельнулся.
– А может быть, так? – предложил Этьен и метнул в Клода ответную тарелку, но с салатом. Бросок был точен. Тарелка, пролетев через стол, попала Разедри в грудь. Удар был настолько неожиданным, что Клод откинулся назад и упал вместе со стулом.
Разедри лежал посреди зелёного салатного великолепия красный как рак. К нему подбежали официантки. Не в силах сразу подняться, он барахтался, сопровождая свои движения грубыми ругательствами. Ни одного слова в свой адрес Этьен не услышал. Растолкав заботливые руки, Разедри встал, отшвырнул ногой стул и с медвежьим достоинством пошёл восвояси. Со взглядом Фиалки он встретиться не пожелал.
«Сработаемся!» – решил Этьен.
Глава 5. Фиалка наяву и под мухой
С возрастающим интересом Нэль читал материалы синей папки. Супруги Фландрю сообщили мало, так как были едва знакомы с девушкой. Жиньёль в своих показаниях лишь посмеялся над парочкой, у которой, по его словам, «наметился разлад любовного механизма». Клод исходил тихой злобой, но вести себя вызывающе с представителями власти побоялся. Нэль мстительно улыбнулся. Мари-Мадлен прибыла в замок за день до исчезновения Люси в очень болезненном состоянии. Несмотря на недавний приступ мигрени, Мари отвечала чётко и уверенно.
Были показания других людей, сводившиеся к одному выводу: никто ничего не видел и не слышал. Версия об участии в преступлении привидения не рассматривалась. Ответственным за расследование дела был назначен лейтенант жандармерии Жан Жерар. Всё.
Закрыв синюю папку, Нэль положил её в сейф, запер на ключ и отправился на прогулку по окрестностям замка Диаман.
За час блужданий Этьен успел познакомиться с гостями замка, уже знавшими о его существовании. Все здоровались с Фиалкой, охотно вступали в беседу, а многие даже стремились выразить ему своё особое почтение. Большинство постояльцев жалело, что в Клода попала всего одна тарелка с салатом.
Впрочем, Нэль обращал мало внимания на окружающую действительность, предоставив Этьену возможность кланяться, жать руки или строить глазки женщинам моложе тридцати. Пока Этьен входил в общество, Нэль думал.
Сейчас в его голове выстроилось несколько вариантов произошедшего. Среди них был один, несомненно, верный, но у Нэля и Этьена, при всех их различиях, было общее свойство – жуткая нехватка времени. Она заставляла отбросить менее вероятные варианты и разрабатывать лишь два или три, надеясь, что какой-то окажется правильным. Этот вариант, подкреплённый фактами, Нэль передаст полиции, когда он, а это скоро случится независимо от результата розысков, покинет замок.
Фарамболь, как и ребята из местной жандармерии, сразу отмёл привиденческий фактор. К призраку он относился скептически. Так же легко он отбросил объяснения, продиктованные жизненными причинами. Он не верил, что у Виктора вдруг образовались дела (юноша был на содержании папочки – директора киностудии). Что он, бросив замок с привидением, за пребывание в котором папа выложил приличную сумму, кинулся на помощь к своему дружку Феликсу Арно, у которого внезапно образовались жилищные трудности (папа Феликса был владельцем фирмы по продаже недвижимости). Цветок жизни Люси вообще не ведал о существовании каких-либо жизненных проблем (папа владел серебряными рудниками) и засушливых сезонов жизни.
Причину исчезновения Нэль искал в замке. Он полагал, что неизвестный фактор сработал именно здесь. Потому счёл необходимым лучше изучить отель и его постояльцев.
– Что-то вы совсем загрустили, мой юный друг, – сказала госпожа Лаланн, встретив Фиалку, задумчиво бродившего по залам и гостиным.
Этьен продекламировал:
Мадам, я одинок,
Мой дом далече,
И сердцу чуткому
Мой пылкий разум ищет уголок.
– О-ля-ля! – Женевьева заулыбалась. – Вы меня развеселили. Ваши стихи мне более по вкусу, чем мрачная безысходность поэзии Мари-Мадлен.
Фиалка поклонился и изрёк:
Я рад,
Что рады вы,
А чувства тёплые
Мне душу согревают.
– Спасибо вам, Этьен! Своим обаянием вы заслужили внимание самого занятого жителя этого замка. Пойдёмте, я покажу вам библиотеку.
…Он был библиотекарем всю жизнь. В детстве он не вылезал из громадной папиной библиотеки. Он никогда не хотел стать полицейским, путешественником или миссионером.
Тысячи книжных томов ждали его на полках, он был их добрым хозяином и бережным хранителем. Уже в десять лет он умел работать с каталогами, находя и систематизируя книги, учился писать аннотации на новые поступления и, конечно, читал. Так прошла его юность: учёба, защита диссертации, преподавание истории в университете.
Идиллию прервала война. Он был призван в действующую армию, но прослужил недолго. В одном из боёв он наступил на мину, остался жив, но потерял обе ноги. Сейчас ему было всего сорок три года. Звали его Ги д’Он…
Они открыли тяжёлую, обитую кованым железом дверь библиотеки. Из глубины архива, который помещался за читальным залом, слышался добродушный напевный бубнёж.
– Это не призрак, – шутливо предупредила госпожа Лаланн, – а хранитель пера и папируса месье Ги д’Он. Пойдёмте, откопаем его из горы книг.
Они углубились в архив. С трёх сторон его ограничивали внутренние стены коридоров замка, а с четвёртой, южной, – картинная галерея. Архив обладал одним замечательным качеством – он был разнообразен. Толстые старинные фолианты сменялись здесь пухлыми современными романами и совсем тоненькими бульварными брошюрками. Нэль с удивлением обнаружил на одной из полок свежий роман Фицджеральда «Великий Гэтсби», напечатанный этой весной в Париже. Женские глаза с синей обложки призывно смотрели на него.
Пение раздавалось с вершины подъёмника, вертикально движущейся по балкам платформы, на которой стояло кресло с откидным столиком и настольная лампа. Свет лампы лился сверху как лунный. Господин д’Он был чем-то увлечён.
– О, хранитель миллионов страниц, повелитель форзацев и коленкоров… – начала госпожа Лаланн.
Пение тут же прекратилось, и на Этьена и госпожу Лаланн сверху полетела книга. Фиалка без труда поймал её.
– О, госпожа Лаланн, – раздалось сверху, и цепь подъёмника пришла в движение.
Под потоком света к ним спускался любитель музыки и текста господин Ги д’Он. Его кресло съехало с платформы на пол.
– Д’Он. Ги.
Небольшой человек с кроткой улыбкой. Этьен пожал руку, представился и протянул учёному книгу.
– Ваша?
– О, господин Фиалка, книги не принадлежат никому, мы лишь храним их. Настоящий их хозяин – история, – он бережно взял книгу.
– Или издательство, – добавил Этьен.
– Для дамских романов, биржевых сводок и другой сиюминутности – конечно, – ответил д’Он.
Так состоялось их знакомство. Фиалка подружился с господином д’Оном, получил доступ в хранилище библиотеки. Дальше читального зала постояльцы замка не допускались, к тому же не все книги хранилища выдавались на руки. Поэтому Этьен шёл на ужин, высоко неся знамя приобщённого к реликвиям.
– Позвольте составить вам компанию, – Нэля догнала девушка. Её длинные светлые волосы были убраны в причёску, которую Нэль назвал бы незаконченной Эйфелевой башней – она также состояла из ажурной конструкции, но заканчивалась первым ярусом. Серые глаза изучающе посмотрели на него, в них мелькнула задоринка. У девушки был классический стройный профиль лица и тонко очерченные губы, чуть тронутые помадой. Яркое летнее платье зачисляло её в ряды отдыхающих.
– О, с удовольствием, – ответил Нэль, трансформируясь в Этьена Фиалку. Усилий для этого потребовалось немного. Нэль почти вжился в роль.
– Меня зовут Лизетт Кене, – представилась девушка. – В шато Диаман я главная телефонистка.
– Я – Этьен Фиалка, – Нэль галантно поцеловал протянутую руку. – Я здесь пока лишь гость, но надеюсь, совсем скоро тоже стать кем-то главным.
Девушка ему понравилась. Он сразу вспомнил, что о ней говорил Арман Арсани. Вот и ещё одно имя в ряду пока не очеловеченных приобрело весьма и весьма приятные очертания.
Лизетт приветливо улыбнулась.
– Вы забавный, – сказала она и посмотрела на него внимательно, словно изучала. – Надолго к нам?
– Пока не надоест, – ухмыльнулся Этьен. – А за необычное определение спасибо!
Он заметил, что во время беседы они ускорились и сейчас почти бежали по коридорам.
– Вы спешите, мадемуазель Кене? – спросил Этьен.
– К сожалению, да, – кивнула девушка и попросила. – Никогда не зовите меня по фамилии.
Она озорно улыбнулась.
– Хорошо, не буду. А куда вы торопитесь?
– У меня есть всего двадцать минут, пока служанка Марта сторожит мои штекеры и ячейки. Я успею перекусить, а она не успеет сойти с ума от звона телефонов. Марта страсть как боится техники.
