Я, конечно, могла бы потренироваться, включиться в разговор и рассказать ему, что, он-то лучше всех должен знать, что «такие» времена для нас теперь будут всегда. Но делать этого не стала. Не в моих правилах бить лежачего. В сенях что-то громыхнуло, и мужской басовитый голос тихонько выругался. На крыльце коротко взлаял Хукка. Его короткое гавканье означало примерно: «Ну, как же ты так, неосторожно! Я тут… А ты…». Двери отворились и на пороге возник Колоброд. С того самого дня, когда он стоял вместе с армией Кощеев у входа в Капище, я его, почитай, больше и не видела. Он почти совсем не изменился. Тот же чуть вздернутый нос, и короткий ежик светлых волос. Только губы утратили юношескую припухлость, стали жестче, появилась упрямая складка возле рта, да и в плечах, пожалуй, еще шире стал. Быстрым куньим взглядом карих глаз, он окинул всю нашу компанию, а также обстановку в доме, и чуть склонившись в легком поклоне, церемонно поздоровался со мной:
– Здравствуй, Великая…
Я еле сдержалась, чтобы не фыркнуть. И этот туда же… Но парень, не разгибаясь, ждал моего ответа, и я поздоровалась, как положено по ритуалу:
– И ты будь здрав, воин… – И чуть склонила голову.
С Божедаром он церемонии отбросил, и пройдя к столу, поздоровался с ним просто по-мужски, за руку. Я, все еще играя роль, пропела:
– Отведайте, чего Бог послал, да не обессудьте. Не ждала гостей по эту пору.
Колоброд весело фыркнул, а Корнил только головой покачал, как видно, сетуя про себя на мой характер. К еде приступили в молчании. За трапезой говорить о делах было не принято. Не зря в наших сказках этот обычай не раз упоминается. «Сначала напои, накорми, баньку истопи, да спать уложи». Ну с банькой – это вряд ли, да и спать, судя по всему, никто уже не хотел, но, напоить-накормить – это было святое. Мужчины ели сосредоточено и серьезно, словно перед битвой. И я с тоской подумала, что, битва, похоже, и впрямь, не за горами. Когда гости принялись допивать чай, я, не выдержав, уставилась на Корнила, и коротко попросила:
– Рассказывай…
Тот усмехнулся, поставил неторопливо чашку с чаем на стол, вытер губы и руки чистым полотенцем, которое лежало рядом с ним на лавке, и протянул будто бы с ленцой:
– Не ко мне вопрос, Великая. Вон, молодой… Это ему есть, что сказать. – Колоброд при этих его словах чуть блином не подавился. Принялся торопливо дожевывать уже откусанный кусок и припивать его чаем. А я начинала уже закипать. Ну нервов же уже никаких на этих оболтусов недоставало! В кошки – мышки решили со мной поиграть?! Божедар тут же, уловив мое настроение, положил свою сильную ладонь мне на плечо. Словно теплая волна пробежала по всему моему телу, возвращая равновесие чувств и эмоций. Я благодарно ему улыбнулась. Колоброд посмотрел на нас с долей удивления, которое мне было совсем непонятно, затем, под строгим взглядом Корнила, наконец, проглотил несчастный блин, солидно откашлялся, и неторопливо начал:
– В общем, приехали друзья-приятели нашего пропавшего Элиаса Улссона. К ним присоединились наши из Службы. Ольховский-то тоже пропал. – И он многозначительно посмотрел на нас всех по очереди. Мы молчали. Не дождавшись от нас никаких комментариев, он продолжил: – В общем-то, этого и следовало ожидать. Ребята, те кто остался после неудачной экспедиции, считай, все свои. Никто не проговорится. Насколько я понимаю, вход в Капище обнаружить без тебя они не смогут. – Он посмотрел на меня, ожидая моей реакции. Ну уж дудки, ребята! Я тоже умею испытывать. Посему, я сидела, выпрямив спину с каменным непроницаемым лицом, старательно изображая статую. Уверенности в голосе у парня чуток поубавилось, но он все же нашел в себе силы продолжить. – Так что, волноваться, вроде бы, нечего…
Он замолчал, а я почувствовала, что он сам не совсем уверен в своем заверении насчет «волноваться нечего». Да и сказал он далеко не все, что хотел. Поэтому, набралась терпения, и стала слушать дальше. А Колоброд как-то замялся, и стал кидать смущенные взгляды на Корнила. А тот только брови супил. Тяжело вздохнув, видно от разочарования, что от наставника никакой помощи или подсказки, продолжил.
– Только тут вот какое дело. Я, конечно, только краем уха это слышал, но… – Тут даже Корнил не выдержал.
Хлопнув неожиданно ладонью по столу, что зазвенели все чашки, он сердито выпалил:
– Да говори уже по делу!! Сил же нет твои выкрутасы выслушивать!!
Колоброд покраснел от обиды, и заговорил коротко, по-военному, словно перед командиром полка докладывал:
– В делегации помимо земляков Улссона есть еще и немцы. Один совсем старый, кажется даже старше деда Авдея. Наверняка воевал в этих краях, и судя по осанке и повадкам, в немалых должностях и званиях ходил. По крайней мере, чувствуется, что эта местность ему знакома, потому что карту рассматривал со знанием дела, и распоряжения отдавал хозяйским голосом. Так вот, часть приезжих отправится на поиски пропавшей экспедиции с нашей Службой, а вот немцы, пять человек, попросили проводника и охрану. И, насколько я мог понять из их разговоров, хотят они направится в Медвежьегорск. Что они там забыли – не спрашивайте. Сам в догадках теряюсь. Но это «ж-ж-ж» неспроста. – Он таким серьезным голосом сказал реплику Вини-Пуха из известного мультика, что я, не выдержав, улыбнулась. Приободренный, как видно, этой моей улыбкой, он уже бойчее продолжил. – Я напросился к немцам, но не навязчиво так, чтобы не вызвать подозрения. А Игоря пристроил к тем, кто экспедицию искать отправится.
И он замолчал, с облегчением выдохнул, и так скрытно, бросил быстрый взгляд на меня. Э-э-э… Да парень-то, кажись, смущается. Раньше я за ним такого вроде бы не замечала. С чего бы вдруг? Корнил, с улыбкой посмотрел на Колоброда, а потом, вот же…, прочитав мои мысли, ответил мне. Но не вслух, мысленно. В голове у меня возник его голос, лишенный всякой интонации:
– Так раньше ты не была Великой…
Ох ты, Господи! Наверное, следовало закрывать свои мозги. Но, среди своих Родичей это было не принято, и я расслабилась. Да и хрен с ним! Пускай читает, коли дел у него других нету! Корнил не изменил выражения лица, но глаза его смеялись. Я от легкого раздражения даже забыла спросить у парня, кто такой Игорь. Не дождавшись от меня никакой другой реакции на отчет Колоброда, кроме нахмуренных бровей, заговорил Божедар. Ему, как, собственно, и мне, ситуация была непонятна. Не ради этого же отчета они пришли посреди ночи, в конце концов!
– То, что их будут искать (он специально не стал произносить имена, зная, как меня все еще подбрасывает внутренне от этих воспоминаний), мы понимали. Ничего необычного. И ты, – он обратился к Колоброду, – вроде бы сказал, что с той стороны неприятностей ждать не стоит. Ребята надежные, а вход без Вереи им не найти. Так…
Его вдруг прервал Корнил.
– Ты хочешь спросить, тогда к чему вся эта суета и полуночные бдения?
Божедар, нахмурившись, молча кивнул головой. Ему, наверняка, тоже не понравилось, что его мысли читают. Хотя… Надо будет поговорить с ним на эту тему чуть позже. Вопросы к нему есть. А сейчас, мне хотелось послушать, что скажет Корнил. По крайней мере, я надеялась, что он прояснит ситуацию. Мужчина задумался на несколько мгновений, и заговорил тихо, глядя прямо перед собой, словно вспоминая. И воспоминания эти были отнюдь не светлыми и радостными.
– Недалеко от города Медвежьегорска, километрах в сорока, стоит Сапен-гора. Слыхали про такую?
Он внимательно смотрел на нас с Божедаром, ожидая ответа. В моей памяти, в самых дальних ее уголках заворочалось что-то ядовито-колючее. Я, не удержавшись, передернула плечами, что не укрылось от взгляда Корнила. Но он ничего не сказал, только тихонько покачал головой. А Божедар, почему-то, застыл, как каменное изваяние, устремив глаза в пустоту. В них словно выключили свет, они стали темными, как самая темная осенняя ночь. Я знала такое его состояние. Оно означало, что он погружен в свои прошлые многочисленные жизни. Увы, моя память не лежала так же на поверхности, готовая ожить от любого слова и ли упоминания местности. В прошлый раз, мне, чтобы вспомнить необходимое пришлось здорово потрудиться. Не могу сказать, что мне нравилось подобное состояние. И чтобы не отвлекаться сейчас на глубокое вхождение в собственную память, я сурово проговорила, повторяя свои предыдущие слова:
– Рассказывай…
Глава 3
Корнил с пониманием и сочувствием посмотрел на Божедара, и продолжил.
– История этого места темна и глубока, как самые глубокие омуты лесных озер этой земли. С двух сторон эту гору окружают непроходимые топкие болота, с третьей – небольшая речка Сапеница, получившая свое имя от названия горы. И только с четвертой стороны можно взойти на эту гору. И то, троп там никаких отродясь не бывало. У местных эта гора пользуется дурной славой. По сей день туда никто не осмеливается ходить ни за грибами, ни за ягодами, хотя морошки на ее склонах полным- полно. По осени ковром янтарно-розовым расстилается. – В его голосе вдруг прозвучали мечтательные нотки. Я, не удержавшись, тихонечко фыркнула. Не знала, что Корнил такой любитель ягоду собирать. Он, конечно, мою реакцию увидел, и сразу нахмурился. Да, образ «сурового воина» требует неотступного и неустанного контроля. Он откашлялся, сделал глоток чая, чтобы вернуться в этот самый образ, и продолжил. – С древне-карельского это слово означает «ядовитая» или «желчная». Так местные племена окрестили гору, которую всегда старались обойти стороной. Но в древние времена это место было светло и радостно, и гора носила совсем другое имя. Она называлась Леей, в честь одной из лун Мидгард- Земли, которую разрушил бог Тарх, чтобы уничтожить силы Кащеев, пришедших из Пекельных Темных миров, дабы захватить нашу планету. Именно под этой горой и было создано первое Кпище после Великого потопа, и именно там, глубоко, в самых корнях горы были спрятаны Кристаллы Силы, которые удалось вывезти из затонувшей Даарии, или Гипербореи, как ее называли на западе. Но шло время, и сыны и дочери четырех Родов разошлись по миру, создавая новые капища. Это же, под Сапен-горой, было заброшено, после того как возник под ней глубокий разлом в земной коре. – Он на мгновение замолчал, глядя почти как Божедар, в пустоту, а потом продолжил каким-то безжизненным голосом. – Но Великие Кристаллы Силы так и остались в ее глубине, похороненные навеки под толстыми каменными плитами у самых корней горы. Решено было оставить их там, чтобы не создать энергетического дисбаланса. Прошли века, тысячелетия, и, даже мы, потомки Родов, стали забывать туда пути. – Его голос опять изменился. Из сурово-безразличного, стал каким-то задумчивым, если не сказать, мечтательным. – В Калевале описана эта гора, как место, где Великий Кузнец Ильмаринен построил свою кузницу. И даже боги с небес посылали ему туда дожди из небесного железа, дабы оружие и инструменты, вышедшие из-под его могучего молота, были вечны, и не знали никакого изъяна.
Он мне сейчас очень сильно напомнил Володара, ушедшего через Врата в мир великих Предков. То же невозмутимое спокойствие, та же мудрость, и некая обреченность во взгляде. Словно, он один знал, ведал нечто, недоступное разумению всех остальных, живущих на земле, и это знание для него было слишком тяжело и скорбно. Мне стало немного не по себе. Будто я подглядывала в щелочку за тем, чего мне видеть и вовсе не полагалось. В комнате повисла тишина, которую можно было бы назвать «благоговейной», если бы на крыльце не скулил Хукка. Корнил, словно очнувшись, оглядел нас с затаенной грустной улыбкой. А я подумала, что совсем не знаю его, как человека. Где он живет, кого любит, о чем мечтает, когда остается один? Есть ли у него семья? Любит ли он кого-нибудь? Не так, абстрактно, все человечество, а конкретного человека, женщину? Корнил, будто почувствовал мои мысли, и опять заговорил, только теперь тон его стал деловым, и жестким, словно он на планерке своим подчиненным задачи ставил:
– В годы последней Великой Отечественной Войны фашистов словно магнитом тянула в эти места. Наши люди в Аненербе доносили, что нацисты здесь ищут Золотую Чашу Викингов, которая дает, нашедшему ее, невиданные магические силы, вечную жизнь и власть над миром. Только никто не понимал до конца, что это такое «Золотая Чаша Викингов». Один из многочисленных артефактов четырех Родов остается по сей день загадкой для всех. Но, придумав для себя сказку, фашисты ринулись на ее поиски. Хотя, думаю, Генрих Гиммлер, шеф Аненербе, в сказки не верил, хоть и был мистиком. Основную реальную задачу знали лишь немногие. Гитлер рвался к власти надо всем миром, и ему нужно было оружие наших предков. Из многочисленных летописей и древних рукописей, которые им удалось обнаружить и выкрасть, они знали, что у Ариев было очень мощное оружие. И вот его-то они и стремились обрести в этих поисках. Кстати, генеральный секретарь этой организации штандартенфюрер СС Вольфрам Зиверс, чувствуя приближение конца, спрятал или уничтожил основные разработки, которые им удалось воссоздать по древним источникам. Он надеялся выменять свою жизнь на эти документы. На Нюрнбергском процессе ему, практически, не позволили дать никаких показаний, и расстреляли очень быстро. Его хозяевам было невыгодно раскрытие планов по поискам и воссозданию «супероружия». Во время войны фашисты, пользуясь финнами, как проводниками и охранниками, укрепились рядом с горой. И даже сумели раскрыть три древних прохода, ведущих внутрь. Самые верхние пещеры были разграблены. Ценой больших жертв и неимоверных усилий нам удалось завалить эти входы так, что туда уже никто не сможет пробиться. – Корнил грустно усмехнулся. – По крайней мере, мы на это надеялись. Теперь наши границы открыты, и всякие проходимцы, кому не лень, могут шастать за свои шуршащие зеленые бумажки везде, где им вздумается. И я думаю, информация Колоброда напрямую говорит, что время для очередной битвы настало. Мы не можем допустить, чтобы кощеевы лапы опять протянулись к горе.
Он обвел нас долгим и внимательным взглядом, словно старался заглянуть в душу каждого. Я озадаченно смотрела на Корнила. У меня в голове вертелось только одно слово «сейды». По крайней мере, только оно пришло мне в голову, когда я слушала Корнила. Я не торопилась его произносить, пытаясь прочесть мысли говорившего. Но, к своему удивлению, наткнулась на непроницаемую стену. Конечно, в моих силах было надавить, чтобы смести его защиту. Только не стала этого делать. Если Корнил закрылся, значит тому есть очень веская причина. Я посмотрела ему прямо в глаза, и проговорила тихо, четко отделяя слова:
– Ты нам не рассказываешь всего. Ты нарушаешь закон Рода.
Он без смущения встретил мой требовательный взгляд, и ответил:
– У меня есть это право, Великая…
Я чуть чашкой в него не запустила.
– Тогда чего ты хочешь от нас? Храни свои секреты дальше, и ступай своей дорогой…. – Мне стоило большого труда удерживать себя в руках. Но я справилась.
Божедар испуганно посмотрел на меня, и попытался взять меня за руку. Но я убрала руку, и твердо посмотрела на мужа. Нет. Сейчас я в своем праве. И слова, сказанные мной, были не произнесены сгоряча, от раздражения. Я знала законы. Корнил, все же, опустил взгляд, и крепко сжал свои руки в кулаки. Голос, когда он заговорил, звучал глухо и хрипло. Казалось, ему пришлось собрать воедино все свои силы, чтобы не встать и не уйти:
– Вы нужны мне… Ваши силы и ваши знания… Без вас мне не справиться с этой задачей.
Я только усмехнулась. В прежние времена за такие разговоры со старшей Жрицей его бы на кол посадили.
– Хорошо… Тогда слушай… Проблема горы не в том, что в ее глубине захоронены Кристаллы Силы. Ты сам сказал, что под многотонными плитами даже у Родов нет возможности к ним пробиться. Поэтом, я не думаю, что это удалось бы фашистам с их отрывочными и разрозненными знаниями, подчерпнутыми из кусков древних манускриптов. Дело совсем в другом. Я права?
Корнил, наконец, посмотрел на меня. В его глазах опять притаилась усмешка.
– Как всегда, Великая…
Я аж зубами скрипнула, но прорваться своему раздражению не позволила. Божедар с Колобродом сидели притихшие, будто мыши под веником. Вот и правильно. Если два лося сцепились рогами, третьему там делать нечего. И тут я все поняла! Он меня опять испытывал. Но уже не по собственному желанию, а по наставлению Совета! Конечно! Слишком рано меня признали Великой. Значит, предстоящее дело было и, впрямь, серьезней некуда, раз Совет пошел на это. Я закрыла глаза, пытаясь унять кипевшее во мне возмущение. Как ни странно, мне это удалось. Открыла глаза уже совсем успокоившись, и посмотрела опять на Корнила. Твердо и спокойно в третий раз за сегодняшнюю ночь, проговорила ледяным тоном:
– Рассказывай…
Он усмехнулся как-то грустно, и произнес только одно слово:
– Сейды…
Рядом со мной тихонько охнул Божедар. У него невольно вырвалось:
– Сейд-оружие, которое фашисты начали разрабатывать еще в сорок третьем…
Корнил грустно покачал головой.
– Ты прав… Первые испытания они провели уже в июле сорок четвертого. Оно не было успешным. Подземная лаборатория со всеми сотрудниками взорвалась, оставив только кучку пепла. Наши люди пожертвовали ради этого своими жизнями. Но уже зимой сорок пятого, они готовы были провести повторные испытания. И только наступление нашей Армии не позволили им этого сделать. А теперь они вернулись. Мы не должны допустить, чтобы они опять овладели этими знаниями. Потому что, высвобождаемая энергия сейдов в неумелых или злых руках способна разрушить не только нашу планету, но и половину нашей солнечной системы. Именно поэтому, я хочу послать Николая в Медвежьегорск. Там мы его пристроим егерем. Самая та работа, при которой он может вполне свободно передвигаться, и при этом, не вызывать никаких подозрений. Он станет нашими глазами и ушами. Колоброд со своей стороны присмотрит за этими «туристами», но он не сможет контактировать с Циркачом. – Он впервые произнес эту кличку, которой его звал, как я уже знала, Ольховский. И меня всю передернуло. То ли от воспоминаний, то ли от недобрых предчувствий. Корнил внимательно посмотрел на меня, ожидая, что я стану возражать, но я, в очередной раз, промолчала. А он продолжил. – Кому-то следует присмотреть за Николаем. Он еще неопытен в наших делах, да и на ногах стоит еще нетвердо. Поэтому, я хочу, чтобы Божедар, – легкий наклон головы в сторону мужа, – проконтролировал ситуацию. Я не знаю, какими навыками обладают приехавшие. Поэтому, посылать туда посвященного очень опасно. А Николай не вызовет ни у кого подозрений. Защиту ставить на разум я его обучил. И у него уже неплохо получается. Но это так, на крайний случай. А вообще-то, даже лучше, что он в наших делах мало смыслит. Будет вызывать меньше подозрений. – И опять твердый взгляд, больше похожий на метнувшееся копье в меня. – Что ты на это скажешь, Великая?
Я уже перестала реагировать на это его «Великая». Нравится мужику меня подначивать, так и пусть его. Нужно было думать о деле. Я посмотрела на Корнила серьезно и внимательно:
– Ты так в нем уверен?
Тот пожал легко своими богатырскими плечами.
– Как я могу быть уверен? Только, знаю одно – любой из Рода, даже самый заблудший, рано или поздно осознает свои ошибки, и вновь возвращается. Нам нет жизни, настоящей жизни без Рода. И тебе, как никому другому, это очень хорошо известно. – И он кинул выразительный взгляд на Божедара.
Муж не обратил внимания на его взгляд, оставаясь погруженным в какие-то свои мысли, как видно, не очень радостные. Его брови были сведены на переносице, а взгляд синих глаз, по-прежнему, обращен куда-то внутрь, глубоко в себя. Было такое ощущение, что он сейчас не сидел с нами за столом, а пребывал где-то в совершенно другом месте и времени. Я по первости хотела было возмутиться таким намекам Корнила, но сразу же вспомнила всю историю Божедара (подробности читайте в первой книге «Время памяти»), и проглотила свое возмущение. Как я могла говорить о Циркаче, что ему нельзя доверять? Ведь, по сути, Божедар прошел почти тот же путь отступничества, что и Николай. Был запутан Кащеями в липкой паутине лжи. И только с большим трудом смог из нее вырваться. Да, Корнил был прав. Их пути были очень похожими. Но, только вот, с Божедаром я оказалась рядом, и помогла ему окончательно осознать кто он такой на самом деле. У меня не было уверенности, что Авдей, или даже Корнил, смогли заглянуть на самое дно души Циркача. Но только вот, другого варианта я пока не видела. И, конечно, тогда Корнил прав. У меня доставало честности признать это. И я проговорила:
– Да, ты прав… А потом, мой дед говорил, что лучше довериться предателю, чем не довериться другу. Хотя, я бы тут могла подискутировать, но сейчас это будет не ко времени. – А потом, уже деловым, собранным тоном спросила: – Как ты видишь нашу связь с Николаем. Мы тайными тропами пробираемся к Сапен-горе, и там по кустикам, по кустикам, как бывалые индейцы в дозоре, крадемся вслед за экспедицией, ожидая, когда Колоброд или Николай нам выдадут какую-либо информацию касательно планов врагов?
Я спросила это вполне серьезно, без тени улыбки. Колоброд (что взять? Молодой еще) первым не удержался и весело фыркнул. И даже Корнил сдержанно улыбнулся.
– Почему же, как индейцы? Да и «по кустикам» совсем не обязательно. Мы вполне можем использовать тактику Кащеев для своего прикрытия. Ведь отправили же они Николая в качестве орнитолога сюда. Так почему бы Божедару не изобразить, скажем, какого-нибудь ученого-фанатика, изучающего болота или реку. Ведь он по своей профессии лимнолог, если я правильно помню? – Все дружно посмотрели на мужа. Но тот так и сидел, отрешенный от всего и всех, погруженный, не то, в свою память, не то в свои мысли. Корнил с пониманием кивнул головой, и продолжил. – В общем, думаю, у вас двоих вполне получится составить какую-нибудь подходящую случаю легенду. – Тут он слегка посуровел, и проговорил, чуть ли не угрожающим тоном. – Но тебе туда соваться совсем незачем! Не вздумай! Мы не можем рисковать Великой. Не так много их у нас осталось. Вмешаешься только в крайнем случае. А то, знаю я твой характер… Чуть что, сразу в самое пекло ринешься. И не забывай. Пока ОНИ не знают о нашем существовании. Могут, конечно, догадываться, но наверняка, не знают. Вот и нечего давать им это знание. Что же касается сейдов, то информацию о них тебе Божедар даст, думаю исчерпывающую. Да и деда Авдея можешь расспросить.
Я удивленно посмотрела на Корнила, а он мне взял и подмигнул, паршивец такой. Вот и думай, что хошь! Корнил с Колобродом стали подниматься из-за стола слегка гремя отодвигаемой лавкой. Видимо, этот звук привел Божедара в себя. Он, будто очнувшись, посмотрел на них с недоумением, словно не понимая, откуда они тут взялись. Но, быстро придя в себя, проговорил вежливо, как и положено добропорядочному хозяину, провожающему гостей:
– Уже уходите? – А я про себя мысленно прибавила: «Что, даже чая не попьете?» Не знаю, что на меня нашло. Не иначе, подмигиванье Корнила на меня так повлияло.
Корнил без тени улыбки, серьезно проговорил:
– Колоброду сегодня еще надо успеть добраться до места. Да и мне пора. Следует дать последние наставления Николаю. А утром мне тоже нужно уходить.
По понятным причинам, расспрашивать его, куда это он собрался уходить, нам и в голову не пришло. Я поднялась, чтобы проводить гостей, но Божедар опередил меня.
– Я провожу… – Он со значением посмотрел на меня.
Мне было понятно, что ему хотелось переговорить с Корнилом с глазу на глаз. Возражать не стала. Мне тоже было о чем подумать в тишине минут десять.
Божедар вернулся, когда я уже почти все убрала со стола, и сидела над кружкой чая, предаваясь грустным размышлениям. Его приход не заставил меня отвлечься. Я по-прежнему продолжила сидеть, разглядывая чаинки в своей кружке с недопитым чаем. Он сел рядышком и, приобняв меня за плечи, пытаясь заглянуть мне в глаза, тихо спросил:
– О чем задумалась?
Я, тяжело вздохнув, не отрывая взгляда от этих дурацких чаинок, проговорила:
– Вот, сижу и завидую обычным людям, которые лишены своей глубинной памяти. Как, должно быть, им легко и счастливо живется, без всех этих воспоминаний. Тут с одной-то жизнью бывает такой груз, что впору, как той, отжившей свой век, кляче, растянуться на пузе, не в силах везти этот груз дальше. А мы… Иногда становится так тяжко, и так тошно, что, хоть волком вой. Как ты с этим со всем справляешься?
Он усмехнулся.
– Трудно… Так же, как и тебе. Но вместе легче. Мы до этого справлялись, и сейчас справимся. – И поцеловал меня осторожно и нежно в висок.
Мне вдруг, ни с того ни с сего, захотелось расплакаться. Но я отсоветовала себе этим заниматься. Не ко времени, да и без пользы. Повернулась к мужу, и проговорила чересчур деловитым тоном:
– Расскажи мне, все, что знаешь о сейдах. А то у меня в этой области пробел в знаниях.
Божедар тихонько рассмеялся:
– Какая хитрюга… У тебя не пробел, ты просто не хочешь об этом вспоминать. Ведь во всех наших жизнях мы всегда были рядом. И все, что знаю я, знаешь и ты… – Он сделал паузу, и как-то грустно добавил. – Возможно, даже больше, чем я… Просто, шкурка, которая отделяет память наших прожитых жизней, у меня, почему-то тоньше твоей. – Видя, как я набираю воздуха в грудь, чтобы возразить ему, он с притворным испугом, сделал круглые глаза, и проговорил поспешно, – Ну, хорошо, хорошо… Я расскажу тебе, все, что знаю. Возможно, это поможет и тебе кое-что вспомнить.
Он потянулся за чашкой, и я тут же вскочила, чтобы подлить ему горячего чайку. Все верно, у нас всегда все беседы начинались и заканчивались чаем. Божедар благодарно пожал мне руку, сделал несколько глотков и заговорил тихим голосом.
– Ты знаешь, как говорили древние: «Ничто не покоится… Все движется, все вибрирует». Принцип работы сейда зиждется на двух вещах: первое – мегалит должен быть расположен над геологически-активной точкой, то есть, в особенном месте силы. И второе: Камень должен быть неустойчивым. И тогда сейд превращается в резонатор, в излучатель энергии. В геофизике это называется продольно-волновое излучение. Некоторые мегалиты располагались на склонах под углом в 45 градусов, чтобы пучок энергии мог служить своеобразной противовоздушной обороной. Наши предки очень умело это использовали в своих оборонительных войнах против Кащеев. Правильно сконцентрированная, собранная в один пучок энергия могла сотворить очень большие разрушения. В общем, это можно было бы назвать «принципом колокола». Не зря женщинам и детям запрещалось появляться рядом с сейдами, не зря запрещалось рядом с ними громко разговаривать или тем более петь. Племена саамов, не понимая сути всех физических процессов, твердо соблюдали «законы белых богов». И тех, кто нарушал этот запрет, ждало суровое наказание. Их даже могли изгнать из племени, что в древние времена для человека означало фактическую смерть. Шаманы племени говорили, что «духи, живущие в камне, могут разозлиться, и тогда они покинут свое место обитание. А племя будет ждать тяжелые времена». Зверь уходил из таких мест, урожаи снижались. Понятно, что шаманы это объясняли тем, что люди разозлили духов. Но на самом деле все имеет под собой рациональное объяснение законами природы. Причем, чем сильнее выход энергии из точки, над которой расположен мегалит, тем сильнее излучаемая им энергия. – Он грустно посмотрел на меня. – Теперь ты можешь понять, что может сотворить такой сейд, если под ним находится не просто разлом коры, точка пересечения магнитных линий планеты, а сами Великие Кристаллы Силы, с их неимоверно огромными запасами энергии. Фашисты давно занимались изучением сейдов, и если бы им удалось создать такое оружие, то исход войны был бы непредсказуем. Точнее не так. Мы бы все равно победили, только, я не уверен, что после этого кто-то бы из Родов остался в живых на этой планете.
Я молча слушала рассказ Божедара, все пытаясь представить, ЧТО может произойти, если… И не могла. Мой разум не вмещал в себя размеры подобной катастрофы. Да, ядерный взрыв по сравнению с подобной энергией – просто шутка! Как взрыв учебной гранаты по сравнению с тем же ядерным взрывом! О, Господи…!!! Мне совершенно некстати (а может, как раз таки, и кстати) в голову пришли строки из стихотворения Александра Блока «На поле Куликовом». «И вечный бой! Покой нам только снится… Сквозь кровь и пыль… Летит, летит степная кобылица, и мнет ковыль…» Только вот на этот раз, этим ковылем могут стать люди.
Божедар дал мне несколько минут, чтобы я смогла переварить всю информацию и немного прийти в себя, а потом проговорил:
– Если я правильно помню, то дед Авдей может нам рассказать о том, как наши люди уничтожили фашистскую лабораторию под Сапен-горой. Нужно поговорить с ним. Возможно, он даст нам ключ к будущей диверсии.
Я с испугом посмотрела на мужа.
– Ты думаешь…?
Он пожал плечами.
– Мы должны быть ко всему готовыми. Мало ли…
А я чуть не застонала от злости! Опять это чертово «мало ли…»!!!
Глава 4
– Авдейка!!!! К командиру!
Молодой парнишка лет семнадцати, сидевший у костра и старательно начищавший трофейный браунинг, повернул голову в сторону зовущего.
– Чё? Прямо сейчас?
Чувствовалось, что парнишке не хотелось отрываться от своего занятия. Молодой мужчина с окладистой бородой, сидевший напротив него, прогудел басовито:
– Эх молодежь зеленая! Если командир зовет, то прямо сейчас и бежать сломя голову надо! Привыкай. Мы тут тебе не какая-то вольница, мы – партизаны. А ну давай живо!!
Парнишка, которого назвали Авдейкой, с нежностью погладил поверхность пистолета, и, засунув его себе за пояс, поднялся, и с сожалением проговорил, обращаясь неизвестно к кому:
– Эх… Жалко, что патронов не добыл…
И скорым шагом направился к командирской землянке.
