Сколько женщин
Сколько женщин – прекрасных, сильных
горько плачут всю жизнь у окна —
не спешат к ним на свет мужчины:
вроде светит, а нет – тепла.
В этом мире – большом, опасном,
с состязаньями, болью и кровью
всё ж считается (и не напрасно):
там ваш Дом – где вас ждут. С Любовью.
Если ты есть
Если ты есть, то, Господи, помоги —
пусть процветают, здравствуют все враги,
каждый до ста пятидесяти живёт,
только пусть он вернётся, пусть он – придёт!
Каждый кому-то дорог, кому-то мил.
Господи, может, хватит уже могил?!!
Свежие пусть останутся пустовать,
рано пропавших без вести – отпевать,
рано пропавших без вести – хоронить,
Господи, да кому бы тогда и жить,
если не молодым и красивым?!! Ад —
это то место, где мы (не под, не над)!
Если ты есть, то, Господи, вместо слов —
друга, что затерялся среди миров,
выведи, вынеси, руку ему подай…
Мы его любим, Господи. Передай…
Такая непростая ситуация
Такая непростая ситуация:
ты виноват. А я – не отругала.
Ты ждёшь упрёков нудных и нотаций,
в конце концов – истерики, скандала…
А я, такая дура бестолковая,
забыла, как ждала, переживала,
ведь ты пришёл домой – живой, здоровый,
но раз не позвонил – то ждал скандала.
Нет, мне не все равно! Но неизвестно,
что так тебя в дороге задержало!
А у тебя не с молодости – с детства,
антоним равнодушия – скандалы.
Стараюсь говорить на тон потише,
ведь, что бы я сегодня не сказала —
ты не поймёшь, ты просто не услышишь:
ты виноват. И тупо ждёшь скандала.
Разложить на столе очень старые карты
Разложить на столе
очень старые карты,
чтоб узнать, что со мной
время сделает завтра,
даст ли море любви,
ведь грустить в одиночестве
от зари до зари
надоело, не хочется.
Карты путают след,
будто их подменили —
нет ни явок-паролей,
ни даже фамилий,
даже свечи трещат
от такой энергетики —
как любовь отыскать,
если нету конкретики?!!
Позвонит ли тот самый,
и станет ли мужем —
самый-самый желанный,
он очень мне нужен,
лишь о нём память в сердце
стучит телеграммами…
Пусть скорее сбывается
мой ненагаданный!
* * *
И сколько б ни было нам уже дней и лет
по календарю,
хочу уткнуться в тебя,
шепнуть тихонько «Привет»
[понять – люблю],
услышать сердца твоего стук неровный —
необходимо,
чтоб губы твои – на щеке моей,
на спине – ладони
[понять – любима].
Ты, к счастью, мне не враг, но я тебе – не друг,
и по полжизни – мимо,
казалось бы – есть шанс у нас, ну вдруг…
Но столько лет разлук —
необратимы.
Окаянный год
Повелитель времени —
чёрным сторожем у ворот,
а, быть может, и – повелитель [как знать?] ница:
ждёт, когда закончит дни свои окаянный год,
что равняет всех нас – и святого и подлеца.
Одинаково жёстко стелет год этот всем постель,
никому хорошего не обещает зря,
под рубаху лезет холодом, как метель,
да шуршит сухими листами календаря.
А народ, отчаявшись, ничего от него не ждёт —
продержаться день бы,
да выдержать только ночь:
високосный очень редко хорошим бывает год,
но уж этот выдался – окаянный, совсем невмочь!
Ну и я – настороженно всматриваюсь в зеркала,
в чужие окна, в витрины,
даже в стёкла замёрзшей лужи:
отражаюсь вроде – значит, ещё жива;
где же шанс/счастливый случай
(ну очень нужен!)?
И вгрызаюсь снова в жёсткий наук гранит —
хоть бы крошек горсть,
да выгрызть ещё кусок,
ведь живут другие – как будто и не болит
ни душа, ни совесть,
и вместо крови – томатный сок…
Бью наотмашь в зеркало —
