Дмитрий Гришин "Хаос"

Не знаю способен ли человек почувствовать мурашки по онемевшему телу, но я кажется почувствовал, и они были теплые. А может просто обмочился. Не уверен.

Но то, что это была медвежья жопа, я почему-то понял сразу.

– Фр-фр-фр, – животина издавала чавкающе-фыркающий звук. И стало понятно, что оно там делает и где тут выжившие кроме меня. Если они конечно были.

И вот что мне теперь делать? Так и остаться висеть и сдохнуть, замерзнув окончательно с пробитым пузом или быть сожранным белым медведем? Ни то, ни другое радости не приносило. Последнее так и вовсе.

Откуда вообще тут появился белый, блин, медведь? Да и где это Тут? Хотя сейчас это абсолютно не важно. Все потом.

Словно услышав мои мысли, жопа отклонилась назад, и я увидел здоровую окровавленную морду. Медведь водил черным носом из стороны в сторону, явно учуяв дополнительную порцию ужина в виде меня.

«Черт, черт, черт!»

Я замер, не осмеливаясь пошевелиться. Но мохнатая скотина решила все же найти свежатину и волей своего носа вошла в дыру борта. Зверь был огромен. Явно более двух метров в холке и весом в полтонны. Этой махине не составит особого труда выскребать меня из сидения. Тяжелой лапой он ступил на покореженный металл, отчего корпус самолета немного покосился. От неожиданности я замахал руками, пытаясь найти равновесие на шатком сиденье.

В этот момент наши взгляды встретились. На короткие секунды медведь просто уставился на меня, видимо соображая, что я за деятель такой. Но что-то в его голове щелкнуло, глаза налились каким-то безумием, и он взревел, вытянув шею в мою сторону. Я конечно видел фильмы о животных и знаю, как быстро они могут передвигаться, но, чтобы так! Громадный медведь рванул с места и с завидной прыткостью принялся расчищать путь до меня, разбрасывая обломки в разные стороны.

– Ш-ш! Кыш! – махал я руками, будто это как-то спугнет косолапого. Корпус угрожающе шатался, но мишку это не пугало.

"Вот и все" – подумал я. – "Буду сожранным медведем, где-то в жопе мира."

Грозный зверь уже практически добрался до меня и лапами пытался дотянуться до онемевших ног.

– Пшел вон! – хрипел я на него и выпучивал глаза изо всех сил. Может хоть внешне я покажусь ему невкусным. Медведь ревел, словно товарняк. Сердце бешено стучало, готовое выпрыгнуть из груди. Я пытался судорожно найти выход, но его не было. Единственный предмет, которым можно было метнуть в медведя, торчал у меня из живота. Говорят, что в последние мгновения жизни перед глазами проносится вся жизнь. Не-а. Врут. Я с удовольствием бы утонул в грезах о детстве. Вместо этого болтаюсь словно кукла, пытаясь орать на белого медведя.

– Отвали от меня, скотина! – кряхтел я, когда здоровенные когти в опасной близости пролетели под ступнями.

Я аккуратно взялся за железку, готовый выдернуть ее из живота. Пусть не убью, то хотя бы пару раз должен успеть воткнуть ее косолапому напоследок. Долбанный зверь! Вставлю ее тебе так, чтобы срать больше не смог!

Но зверь вдруг остановился. То ли решил сделать перерыв, то ли поудобнее примоститься. Он водил мордой явно принюхиваясь к чему-то. Я не шевелился и пристально смотрел на него пытаясь понять, что задумало животное. Его явно что-то привлекло.

Снаружи раздался короткий кликающий звук. Медведь резко обернулся и выбежал из салона, раскачивая конструкцию. Что происходит? Еще одна тварь приперлась на пиршество и теперь меня будут жрать в две глотки? Медведь заревел еще громче прежнего и помчался в каком-то направлении. Нельзя терять времени, надо пытаться выбраться. Может успею еще удрать, пока он там занят кем-то. В одно движение я расстегнул ремень. Падение было недолгим, а приземление твердым. Я мешком упал на раздавленные спинки кресел, сбив дыхание. Видимо надо было все же добить самого себя этой чертовой железкой потому что в животе будто вулкан разгорелся. От боли затряслись руки и потемнело в глазах. Снаружи раздавались звуки боя. Зверь точно с кем-то боролся. Кое-как я подтянулся на руках через раскуроченные поручни и посмотрел в распахнутый зев самолета. Медведь стоял на задних лапах, угрожающе рыча в чью-то сторону. Ну и здоров же он был.

В глазах снова потемнело и через секунду борт что-то сильно тряхнуло. Чьей-то сумкой мне прилетело в голову и впечатало лбом о какую-то железку. Ну замечательно! Реализация плана – побега просто изумительная… Звуки стихли. Больше никто не рычит, и я услышал чьи-то быстрые шаги в мою сторону. Обидно. Теперь я словно на блюдечке. Бери, не хочу. Медведь крепко схватил меня за предплечье и начал вытягивать из салона.

– Отвали от меня, тварь! – хрипел я.

Сил не хватало даже поднять голову. Слабой кистью я вновь взялся за кусок металла. Все же это будет последний мой рывок, и я вложу в него все оставшиеся силы. Вот я оказался на снегу, а зверь продолжает оттаскивать меня дальше от самолета. Решил в берлогу свою утащить? Перед глазами все плыло. Кажется, вот-вот и потеряю сознание. Ну и славно. Так даже лучше, по крайней мере ничего не почувствую.

Через пару метров открыл глаза и не сразу сообразил на что смотрю. Рядом с огромной дырой в борту переломанного самолета, стоял на задних лапах тот самый медведь. Из груди его торчала длинная палка, а сам зверь был прикован ею к обшивке. Нанизан, словно бабочка. Судя по заваленной морде, он был мертв. Один – ноль в мою пользу, медвежья твоя задница! Но это значит, что меня тащит кто-то другой? Ай, да пофиг! Видимо еще поживу, пока. Наверное.

Еще несколько секунд я смотрел на его тушу. Так и отключился с улыбкой на лице, а кто-то продолжал меня тащить прямо по снегу все дальше от места крушения.

Глава 2. Меня жовут Вадим.

Калейдоскоп теней и ярких образов сменялся перед глазами. Я падал в туманную пустоту и проявлялся в бреду. Чьи-то руки аккуратно разорвали легкую кофту на мне, обнажая голое окровавленное тело. Я пытался что-то говорить, но губы не слушались. Чье-то раскосое лицо со множеством морщин нагнулось надо мной. Оно что-то говорило, но я не понимал ни слова. Его голос звучал где-то вдалеке, глухой словно из бочки. Оно расплывалось и меняло форму периодически уходя в темноту и вновь появляясь. Я увидел костер рядом с собой. Человек выставил ладонь над языками пламени. Кажется, в воздухе вспыхнули какие-то яркие узоры, а пламя заискрило. Человек зачерпнул из костра лепесток огня. Его красный обод искрил на его ладони. Галлюцинации? Что-то бормоча он поднес этот лепесток к животу, из которого уже ничего не торчало и буквально втер его в открытую рану. Меня словно иглами пронзило и изогнуло дугой. Я шипел от жгучей боли. Казалось она острыми спицами впилась в каждый сантиметр тела. Вновь темнота. Я, то стоял в каком-то поле, то летел в черном небе среди ярких разноцветных линий, которые ручьем текли к высокой горе на горизонте. Кто-то говорил что-то и его слова эхом раздавались ото всюду. Вот медведь ревет мне прямо в лицо и в ту же секунду оскал сменяется на чью-то окровавленную улыбку. Рот содрогался словно в припадке смеха. Вновь пустота.

Тяжелые веки открывались нехотя, и я уже не понимал где явь, а где сон. Вновь раскосое лицо озадаченно смотрит в мои глаза. Кажется, это он разлепил мои ресницы. Я пытался разглядеть его, но черты плыли словно в дымке. Человек зачерпнул пепел из потухшего костра, в котором еще сверкали искры. Резко выдохнул и принялся долго и медленно вдыхать из ладони пепел вместе с искрами, словно пылесос.

– Что ты делаешь? – бубнил я ему.

Человек вновь повернулся ко мне и выдохнул пепел уже мне в лицо.

– Сраный шаман! – кто-то крикнул. Или это я сам? – Чтоб тебя черви Вечности грызли!

Я задался кашлем. Все тело трясло. Человек помог мне перевернуться и меня буквально вывернуло на изнанку. Не помню, когда я последний раз ел, но рвало меня достаточно долго. Человек что-то говорил на клекающем языке.

– Не понимаю. – бормотал я в ответ. – Что ты говоришь?

– Оингу канкли? – повторил он на тарабарском.

Я отрицательно покачал тяжелой головой показывая, что по-прежнему ничего не понял. Стоило отдышаться, и он приложил к моим губам миску с каким-то горьким варевом, и я вновь отрубился.

Не знаю сколько времени я так пролежал. Периодически старик поил меня какой-то мерзкой смесью, после которой меня вновь рвало. Иногда приходил в себя сам, просыпаясь в дыму каких-то благовоний. Но через какое-то время я открыл глаза и все закончилось.

Боли не было. Свежий воздух глубоко заполнял легкие. Дышать было непривычно легко, и воздух будто имел сладковатый привкус. Казалось, что все что со мной произошло – игры сознания, а на самом деле я лежу дома, в своей кровати. Но шкура подо мной и темное помещение, больше похожее на какую-то юрту говорило, что все это не сон. Я приподнялся на локтях чувствуя удивительную бодрость. Из одежды на мне остались только штаны, закатанные до колен. Розовый рубец на животе полностью затянулся, и я не почувствовал никакого неприятного ощущения от прикосновения. Сколько же времени я так пролежал? Руки нащупали густую щетину на лице и отросшие волосы на голове. Значит прошло несколько дней. В юрте было тепло, несмотря на погасший костер. Кто-то любезно оставил деревянный ковш с водой, и я с жадностью утолил дикую жажду. В воде присутствовал какой-то привкус, но мне было откровенно плевать. Одна из шкур отклонилась и внутрь заглянула чья-то морда. При виде меня она издала рыкающий звук и бесшумно вошла внутрь. Это еще что за хрень? Я отпрыгнул назад, пытаясь понять, что это за существо. Не то рысь, не то пес изучающе смотрел на меня. Размером он был чуть больше волкодава. Густая пепельная шерсть полностью покрывала его массивное тело. Огромные сильные лапы в которых были втянуты когти, как у кошки. Что это за помесь животного?

– Фу! Я не съедобный! – неуверенно попытался отпугнуть его.

Но животное судя по всему и не думало нападать. Оно уселось закрывая собой проход и с интересом смотрело на меня. Совсем по-собачьи наклонило голову с острыми, как у кота ушами, кончики которых покрывали длинные кисточки.

–Брысь! – может так получится избавиться от него. Но животное, словно кошка играючи подпрыгнуло на месте, что выглядело несколько комично для зверя такого размера. Подошло к ковшу и какое-то время бесцеремонно лакало воду, которую я пил до этого, чем вызвало кривизну моей физиономии. Кажется, я нагло испил из чужой миски… Напившись, оно аккуратно подошло, обнюхало вытянутую руку и мурлыча завалилось прямо в ноги, открывая свое пузико.

«Что? Почесать тебя?» – не понял я.

Я напряженно коснулся рукой его мягкой шерсти, готовый отдернуть ее в любую секунду. Но зверю кажется понравилось и закрыв глаза оно стало еще громче урчать.

– Ничего себе, – удивился я и утопил ладонь в шерсть, аккуратно почесывая его брюхо, которое кстати было больше чем мое. – Что же ты за зверь то такой?

Его мордочка была явно кошачьей, но слегка вытянутой формы. Кото-пес потянулся, растопырив лапы сорокового размера и выпустил огромные черные сабли-когти. При их виде я невольно сглотнул. Каждая такая царапка могла запросто оставить глубокую рваную рану в несколько сантиметров глубиной. Я размашисто обеими руками начал чесать животину. Мой взгляд зацепился на какой-то рисунок-символ в виде изогнутых линий. Краска?

«Дверь» вновь распахнулась и в нее широким шагом вошел хозяин юрты. Это был пожилой плечистый мужчина. На ногах меховые унты, утянутые шнуром. Тело было перевязано плотной кожей. За спиной свисала массивная шкура, явно служившая не только одеждой, но и одеялом в холодные ночи. Его морщинистое обветренное лицо покрывали какие-то черные точки, образуя замысловатый узор, идущий от лба до щеки. Голова укрыта меховой шапкой из под которой свисают длинные плетеные косы ниже плеч. В руках он держал древко копья, увенчанное массивным наконечником. Якут, как мысленно окрестил его я. Кажется, во взгляде хозяина промелькнуло удивление при виде нашей картины.

– Клик, клик! – произнес мужчина. Если я верно расслышал конечно. Животное нехотя потянулось и направилось к выходу аккуратно махнув по моем лицу хвостом напоследок.

–Здрас-с-те! – неуверенно выдавил я из себя.

Мужчина смерил меня железным взглядом и вышел вслед за питомцем. Как-то не ожидал я такого знакомства, потому замешкался на пару мгновений и поспешил к выходу.

– Подождите! – вполголоса окликнул я его, перешагивая через котелок над костровищем. – Это вы спасли меня?

Откинул шкуру, служившую дверью, и меня обдало холодом. Снаружи все было бело от снега. Я укрылся какой-то накидкой, лежащей у ног, и босиком побежал за ним, с непривычки щурясь от яркого снега.

– Простите. Не знаю вашего имени, это же вы…?

Дед резко обернулся, раскручивая свои косы, и сурово взглянул на меня. Оценив мою наготу, он ткнул копьем обратно на свою юрту. Мол, возвращайся. Спорить я не стал, тем более ступни уже стало ощутимо колоть от холода, и пританцовывая поспешил назад. Обернувшись, убедился, что старик идет следом.

– Простите, должен поблагодарить вас за помощь, – словно извиняясь сказал я ему, возвращаясь в юрту. – Своей одежды я не нашел. Кстати, не знаете где она?

Дед словно не слушал меня и повторил свой жест, указывая уже на импровизированную кровать. Я непонимающе уставился на него. Он что хочет, чтобы я опять лег?

– Миянми кикито! – произнес он продолжая тыкать копьем.

Я конечно не считаю себя неблагодарной…кхм. Но не собачка же я в конце концов. Что он тут исполняет?

– Вы меня понимаете? – все еще надеялся я на разговор.

Старик закатил глаза и покачал головой, всем своим видом показывая свое негодование.

Не отпуская оружие, он наклонился над потухшими поленьями. Провел рукой, и сложил пальцы в каком-то жесте. Деревяшки тут же вспыхнули, словно облитые бензином. Я ошарашено смотрел за его действиями. Так это был не сон? Дед действительно колдун или это какой-то фокус?

– Ка…к? – ошарашено произнес я.

Дед с каменным лицом указал на котелок, потом на рот.

– Я должен это выпить?

В ответ он еще раз ткнул на кровать, котелок, а потом и мне в голову, но уже пальцем. Разговор немого с глухим, если честно. Но суть я кажется уловил. Дед требовал, чтобы я остался и выпил ту дрянь. Я по-новому взглянул на своего спасителя. Вопросов появилось еще больше. Но будь что будет. Кажется, меня принудительно приглашали еще погостить. А быть неблагодарным суровому якуту-колдуну я точно не собирался. Думаю, еще удастся разузнать о случившемся и куда подевалась моя одежда. Я понимающе кивнул и уселся напротив котелка. Дедок еле заметно улыбнулся, шикнул на вновь появившуюся мохнатую морду и вышел, поманив за собой питомца.

Какое-то время я молча мешал варево, размышляя над происходящим. Но чем больше я думал, тем сложнее получалось сложить два плюс два. Где я и почему тут снег? Сейчас же ранняя осень. Якут, белый медведь… в какой части России я нахожусь? Может это и не якут вовсе? Монгол? Рисуя в голове карту так и не смог сообразить по какому маршруту мы летели. Уж больно большая петля получается. Может я не на тот рейс сел? А зверь – что это за животное такое? Может какое-то краснокнижное? Зоолог из меня никудышный, потому я бросил попытки сопоставить кото-пса с известными мне животными. Но самое неочевидное – рана, которой больше нет, и магические фокусы якута. Если остальное еще можно как-то объяснить…, наверное,… но то, что творил этот старик просто невозможно. Рубцу по меньшей мере пару месяцев, но ведь я точно не провалялся тут столько. Значит видимые мной магические символы, пепел – все реально? Кажется, своими вопросами я завел себя в тупик.

Тем временем жидкость в котелке во всю бурлила, издавая довольно приятный аромат. Желудок сводило от голода, и он требовательно урчал. Не знаю, что это было. Но из-за обилия каких-то трав напиток больше напоминал какую-то настойку. И я точно в этом убедился, выхлебав четыре деревянных половника, после которых меня выключило, словно кто-то щелкнул тумблером.

-–

Кажется, я выспался на год вперед. Только в этот раз я проснулся от легкого озноба. Что-то мягкое касалось моей груди. Ощущение было теплым и приятным. А вот лицо немного болело, как от солнечного ожога.

– Проснулся. Можешь открыть глаза.

Я нехотя посмотрел на старика, сидящего рядом. Кото-пес что-то смачно жевал в стороне размахивая своим пушистым хвостом, который то и дело падал мне на грудь.

– Я вас понимаю? – удивился я.

– У тебя странный язык. – ответил старик, жуя какую-то полоску мяса. – Как ощущения?

– Немного странно, – ответил я честно, отмечая про себя, что язык почему-то с трудом шевелится.

Желудок заурчал, напоминая о себе и старик молча протянул мне кусок какого-то мяса.

Я с благодарностью принял угощение. Мясо оказалось высушенным, но удивительно мягким и вкусным.… Да кому я вру? Это было полное … Без соли, без специй, похожим на кусок галоши. Но за неимением альтернативы, галоша казалась пищей Богов. Как я понял, якут не особый любитель поговорить, поэтому какое-то время мы втроем просто молча ели.

– Меня жовут Вадим. – нарушил я тишину с набитым ртом. Однако старик не представился.

– Не скажете где моя одежда?

– Сжег. – равнодушно ответил тот и закончив трапезу, вытянул из-под себя какую-то длинную рубаху и кинул мне. – Надень.

– Кхе,– поперхнулся я. – Спасибо.

Рубашка оказалась пошита на старый манер с прямым вырезом и длинными рукавами, и оказалась слегка великовата. Но в целом сойдет, поэтому я без вопросов быстро накинул ее на себя. Пауза затянулась, видимо хозяева ожидали что-то от меня. Я смотрел на старика, старик на меня, а песо-кот, усевшись поудобнее, на нас обоих.

– Должен поблагодарить вас за свое спасение, – нарушил я тишину.

– Не меня. Благодари Нару.

– Кого? – не понял я.

В ответ на это кото-пес рыкнул, привлекая к себе внимание.

– Это он спас меня?

– Она. Нару – девочка.

Я неуверенно кивнул животному. Зверь довольно прикрыл глаза и заурчал. Хотя это больше походило на какое-то брожение в горле.

– То есть она напала на медведя? – предположил я.

– Нет конечно. Медведя убил я. А она вытащила тебя. Решил сначала, что она сама хочет тебя сожрать. Но настояла, чтобы мы тебя вылечили.

– Настояла значит. – повторил я, не совсем понимая, о чем идет речь.

Что-то опять какая-то фигня начинается. Старик заговорил по-нашему, а все равно ни черта не понятно. Я окинул юрту взглядом. Вроде все также: куча тюков кожи, да меха, какие-то пучки трав, котелок, да пару нехитрой посуды.

– Скажите, где я нахожусь.

– Ты в землях Лиора. А вот как ты здесь оказался – это вопрос. Что это за повозка у тебя была?

– Это сам… сам… – почему-то я не мог произнести слово «самолет». Язык будто не мог вывернуться в нужное слово.

– Трудно говорить? – ухмыльнулся старик.

– Угу. – покивал я ему, разминая язык во рту.

– Привыкнешь. Нужно больше практики. Я же говорил – у тебя странный язык.

– Что вы имеете в виду? Мы же с вами на одном языке говорим.

– На моем языке. Нашем. – будто отрезал, сказал старик. – Твой язык я не знаю.

Чего? А ведь действительно. Вот почему болел язык – произношение привычных слов было новым. Я будто заново пытался учиться говорить. Мысленно знаю, что и как сказать, а вот языковые мышцы были непривычны к произношению новых звуков. Вот к примеру букву «Я», в смысле не саму букву, а как бы говоря о себе, нужно было произносить двумя звуками, упирая язык к небу и отщелкивая от зубов. Т.е. теперь и я стал «кликать»?